Воспитание человека нового типа

               

    
       размышления о романе Н. Чернышевского «Что делать?»




















Существует очень  много клише в отношении восприятия классики. Сформировались они критиками, которые при всем их профессионализме, не всегда были способны воспринять и прочувствовать героев и личность автора эмоционально, как живых людей. Их трактовали как носителей определенных идей и пытались преподносить теоретически, как набор неких схем.  В которых лично они жизни не видели.  И ведут теоретические споры с автором и персонажами.

Достоевский и Чернышевский были антагонистами. О героях самого Достоевского часто упоминают как о носителях определенных философских идей. Так оно и есть, но это вовсе не исключает живое, человеческое. Может, в какой-то мере его самого, который огромное значение придавал эмоциональным нюансам, передернуло бы от некой научной сухости восприятия его персонажей. Дмитрий Карамазов, к примеру, ведет такой образ жизни, что в нем человека не разглядеть невозможно. А раз его брат Иван не пьет и не буянит, так он не живой, а ходячая идея. Хотя на самом деле ничего подобного, он просто другой тип личности – закрытый, застегнутый на все пуговицы. Скрывающий свои эмоциональные проявления. Но на самом деле у таких людей они могут быть еще сильнее, просто не бросаются в глаза. Для меня они интереснее и глубже, чем те, у кого душа нараспашку. Но это особенности моего субъективного восприятия.

Достоевскому не нравилась идея перевоспитания человечества  разумом и логикой. Он был иррационалом. И считал, что логика не может постичь все в человеке. И это, конечно, так. Но у Чернышевского, человека более рационального склада и вместе с тем более наивного, как все, в ком много «от ума», были самые благие намерения. Он искренне верил, что изменить человечество можно. И оно станет лучше. С его точки зрения.

Я прочитала роман Чернышевского тогда, когда в государстве не было никакой идеологии, и никто не навязывал мне то или иное восприятие этого автора. Почему роман «Что делать?» так пришелся мне по душе? Возможно, причина – чисто человеческое сходство с автором. В каких-то его проявлениях.  (Конечно же, не во всех. Абсолютно одинаковых внутренне людей нет в природе.) По манере повествования мне этот роман напомнил переводы английских авторов девятнадцатого века.

Да, как писатель он – не одного уровня с Достоевским, Тургеневым, Толстым, он сам прямо об этом пишет. Но как личность, мыслитель он интересен.

Он был сторонником принципа свободы, причем не в примитивно-вульгарном его понимании («хочу пить и гулять») и не для себя лично. Сам он, как утверждают его биографы, этим и не пользовался, но жене свободу предоставил. Это был его принцип. Причем не эгоистический, что очень важно.

Конечно, я понимаю, таких людей – единицы, многие свободу воспримут иначе. Потому такие, как Чернышевский, и чувствуют себя одинокими, им хочется, чтобы им подобных было больше. Героям Достоевского, возможно, и ему самому, были присущи ревность, собственничество в отношениях между людьми, желание обладать, владеть. Героям Чернышевского, людям «нового типа», которых он сознательно выводил таковыми, это свойственно не было.

Человек абсолютно свободен полюбить, разлюбить, уйти. Так он считал. И никакие узы не должны быть тюрьмой для него.

Чем это объясняется? Думаю, разницей темпераментов. Возможно, человек с ярко выраженной чувственностью никогда не примет принцип свободы, это противно его природе, менее темпераментный в физиологическом смысле может принять. Он будет страдать по-своему в случае потери, измены, ухода, но адовых мук ревности, как набоковский Гумберт, он избежит.

Получается, это и не заслуга человека, что у него более спокойный темперамент, и он не вулкан страстей, а значит, может, в той или иной ситуации повести себя не как эгоист, благороднее? Возможно. Причем ханжества он лишен, как это бывает у некоторых идеалистов. Это можно объяснить профессией его персонажей – они врачи. Я пытаюсь не возвести Чернышевского и ему подобных на пьедестал, а просто понять. 

Ему не нравилось устройство общества, главным образом – отношения между людьми. Хотя эгоизм по сути он не отрицал, просто пытался примирить противоречия между человеческой природой и благородными теориями.

Верочка выведена самой обыкновенной девушкой. С желанием, чтобы в ней видели не куклу, не исключительно физическую оболочку, а человека, с которым считаются. Она встречает двух мужчин. Один видит в ней только то, что ему нужно, - объект для страсти. Другой – личность. Пусть не выдающуюся, но тем не менее… У каждого из них – свое понимание любви. Первый, естественно, показан как эгоист, другой – как человек «нового типа». Для которого женщина – это не только внешность. Он формулирует свои взгляды: «Она скажет: «скорее умру, чем – не то что потребую, не то что попрошу – а скорее, чем допущу, чтобы этот человек сделал  для меня что-нибудь, кроме того, что ему самому приятно; умру скорее, чем допущу, чтобы он для меня стал к чему-нибудь принуждать себя, в чем-нибудь стеснять себя». Вот такая страсть, которая говорит так, это – любовь. А если страсть не такая, то она страсть, но вовсе не любовь».

Для такого рода героев «нового типа» самопожертвование – вещь естественная, это даже не обсуждается. В реальности многие ли мужчины и женщины будут на это способны? Наивность Чернышевского и вообще теоретиков того времени проявилась в том, что они верили: изменения эти возможны, люди станут другими со временем, и наступит светлое будущее. Человечество надо перевоспитывать, людям надо внушать правильное, благородное и бескорыстное понимание любви. Достоевский понимал, что это нереально, и большинство никогда таким не станет, хотя иные его герои-мужчины и проявляли такие черты, но это были люди больные физически и потому воспринимающиеся отчасти как бесполые существа.

Но ведь мечта Чернышевского была прекрасной! И что плохого в его теории? При всей ее – увы! - наивности…

Верочка выходит замуж за Лопухова, осуществляя свое желание освободиться от некой тирании родительского дома. Ей просто некуда деться. Лопухов это всегда понимал. И когда она действительно влюбилась, он тут же дал ей свободу. Имитировав самоубийство. И начав новую жизнь под другим именем. Верочка снова выходит замуж, естественно, тоже за «человека нового типа». «Люди старого типа» для нее уже не существуют. Лопухов перевоспитал эту женщину в духе теории нового времени. Прав и свобод. Труда, развития на пользу себе и обществу.

А Лопухов, спустя некоторое время, встречает другую девушку, которая ему больше подходит по характеру. Опять же – выбор героя автор пытается объяснить логически и вывести из этого теорию совместимости и несовместимости.

Есть люди, которые с раздражением отмечали бесполость героев Чернышевского. Они вправе иметь свое мнение, только я не понимаю ярость, с которой они набрасывались на автора, который ничего плохого не хотел. Не обязаны все герои быть роковыми мужчинами или женщинами, и не только такие есть в природе, хотя, возможно, в них наиболее ярко выражено гендерное начало. С чьей-то точки зрения.

Чернышевский избегал красивых слов, не называл своих персонажей рыцарями или романтиками, напротив, подчеркивал их реалистичность, верность разуму, науке. Он действительно верил, что таких людей может быть много… И такое поведение станет нормой для всех.
Чернышевский, прощаясь с матерью Верочки на страницах своего романа, пишет: «Я рад бы стереть вас с лица земли, но я уважаю вас: вы не портите никакого дела; теперь вы занимаетесь дурными делами, потому что так требует ваша обстановка, но дать вам другую обстановку, и вы с удовольствием станете безвредны, даже полезны, потому что без денежного расчета вы не хотите делать зла, а если вам выгодно, то можете делать что угодно – стало быть, даже и действовать честно и благородно, если так будет нужно. Вы способны к этому, Марья Алексеевна; не вы виноваты в том, что эта способность бездействует в вас, что вместо нее действуют противоположные способности, но она есть в вас, а этого нельзя сказать о всех. Дрянные люди не способны ни к чему; вы только дурной человек, а не дрянной человек. Вы выше многих и по нравственному масштабу.
- Довольны ли вы, Марья Алексеевна?
- Что, батюшка мой, мне быть довольной-то? Обстоятельства-то мои плоховаты?
- Это и прекрасно, Марья Алексеевна».

Вера теоретика в то, что можно перевоспитать абсолютно любого, по-своему трогательна. Именно так ведут себя и высказываются люди нового типа, мечтающие о том, как изменить человеческую природу к лучшему.

Теория разумного эгоизма, как называет это Чернышевский, считающий себя отнюдь не книжным романтиком, а трезвым реалистом, сводится к тому, что людям надо создать такие условия, при которых им не выгодно будет делать зло. И они перевоспитаются. Делать добро станет выгодным. И все общество станет добродетельным.

Достоевский понимал, что не все можно постичь логикой и разумом, существуют люди, которым нравится зло, вопреки соображениям выгоды и логическим предпосылкам. А добро никогда не понравится.

Общеизвестно, что, к примеру, влюбляются чаще в «отрицательный типаж» мужчины или женщины. А не в ангелов. Можно ли это объяснить логикой? Не знаю. Но персонажи, лишенные пороков, иной раз воспринимаются как существа, не имеющие половой принадлежности, а значит, к себе не влекут. Особенно это относится к мужчинам. И природа  часто наделяет таких людей большей физической привлекательностью и обаянием, чем добродетельных. Правда жизни, конечно, на стороне Достоевского, а не теоретиков-утопистов, которых он высмеивал на страницах своих романов.

Но роман Чернышевского такой светлый, ловишь себя на том, что хочется верить в его теорию. Изменение мира. Переустройство общества. Усовершенствование человеческой природы.

Конечно, результат, которого хотелось бы Чернышевскому, в идеале недостижим. Но неужели это обозначает, что надо отказаться от самой идеи воспитания в принципе? Есть известное высказывание, что люди – не звери и не духи, в них есть и то, и другое. Не просвещать, не менять – будем как звери. Жить только инстинктами. Отринув все остальное (по Чернышевскому – разум).
 
Во мне нет фанатизма – ни религиозного, ни атеистического, ни советского, ни антисоветского, ни монархического, ни капиталистического… Можно, если рассуждать отстраненно и беспристрастно, найти аргументы «за» и «против», обсуждая тот или иной уклад жизни.

Я не знаю, можно ли обвинить Чернышевского в фанатизме. Но, глядя на неудавшийся советский эксперимент по перевоспитанию человечества, остается признать, что смысл жизни многих людей, если не большинства – это то, что тогда клеймилось как «вещизм» и «мещанство». За приземленность, эгоизм, отсутствие идеалов осуждали. Сейчас считают, что это естественно, так и должно быть. И мы только и слышим, что о дефиците колбасы и джинсов в СССР, будто без них реально жить невозможно, и это – величайшая трагедия, если их нет. Если предъявлять претензии к тому строю, то хоть не такие детсадовские и мелочные.

Почитал бы все эти высказывания, послушал бы Чернышевский… и мыслители той поры… Им стало бы грустно. Что на полном серьезе заботит людей спустя столетия!

Он лично не отрицал понятие мещанского уюта и комфорта для блага людей, но когда мещанская эгоистическая философия становится воинствующей, от этого становится не по себе.

Но путем насилия, конечно же, никого не изменишь. Главная героиня, Верочка, естественно пришла к внутреннему переосмыслению жизни в родительском доме. Ей никто ничего не навязывал.

Автор романа не показан как человек крайностей, он понимал, что сознательный аскетизм, как у Рахметова, – это удел абсолютного меньшинства. И не думаю, что мечтал превратить всех в рахметовых. На это у него здравого смысла и чувства меры хватило бы.