Человек, которому нравилось быть грустным 2

Потом они просто перестали появляться.
Парадоксально, но их пропажа стала действовать на Валентина сильнее, чем присутствие этих странных людей. Каждый день, что мужчина был в парке, он то и дело пробегал глазами по толпе, окидывал взглядом все уже порядком знакомые лица, и не наталкивался на пронзительно-жалостливый взгляд матери с дочкой. Они перестали приходить, и это заметил только книжник, другие и в голове того не держали.
И как только Валентин стал успокаиваться, возвращаясь в объятия творческой грусти, уже тревожно не осматривая прохожих, пара появилась. Будто из ниоткуда, совершенно неожиданно они подошли к самому «прилавку», не дав ни секунды времени книжнику опомниться. Он, ничего не подозревающий и расслабленный, лишь в последний момент увидел два решительно возникших силуэта, и осознал, кто перед ним, в самый последний момент, за секунду до того, как дочка заговорила.
- Дядя Валера, здравствуйте! – звонко пронеслось в морозном воздухе, перебивая гудение остальных.
Он подобрался, и по обыденному равнодушно кивнул, мать же в это время в упор уставилась на мужчину, с трудом скрывающего своё смущение.
- А правда, что вы книжник? – продолжала девочка.
- Нет, я просто раздаю. Так прозвали…
- А меня Любавой прозвали, хотя я на самом деле Люся. Так все и зовут, а я не поправляю.
- Я тоже – чуть не сказал Валентин, но вместо этого вновь с ног до головы оглядел странных собеседников, недоумевая, чего же им надо. – Берите книги…
- Нет, дядя Валера, спасибо, нам книги не нужны, это мы вам хотели предложить. Хорошие книги.
Книжник всё ждал, когда же заговорит старшая женщина, но та молчала, и он не удержался напрямую обратиться к ней.
- Хорошая у вас дочь.
Но та словно и не уловила того, что он сказал, ни одна мышца лица не выразила, что реплика услышана, и её смысл понят.
- Дядя Валера, говорите мне, она ни говорить, не слышать не может. Мы вам книги предложить хотели. 
- Подождите, вообще не говорит?
- Да, с рождения.
Женщина будто чутьём поняла, что разговор зашёл о ней, и слегка отстранилась от нас, сделав шаг назад и робко изучая соседний прилавок. Но проворная дочка буквально через секунду взяла мать за руку и вернула в разговор.
- Так вот, мы книги хотим… подарить вам, чтобы вы их раздавали. – посматривая то на меня, то на свою спутницу, сказала девочка. – Сами мы не можем, у нас такой возможности нет, потому просим вас.
- Что не можете, раздавать книги? – Валентин был совершенно сбит с толку.
- Да, потому что нам стыдно… - наступила довольно длинная пауза, и девочка, чтобы как-то разрядить обстановку, стала рассматривать связки книг, вслух читая авторов. – Толстой, Шестов, Ницше, Камю… И в каждой стопке одни и те же. Так хоть наши ещё добавим…
Наконец, мужчина окончательно совладал собой, вернув себе дар речи, и стараясь найти во всей этой несуразице смысл. Сразу же бросилось в глаза, насколько стало вокруг тихо. Ну ещё бы, местные соседи замерли, ловили каждое слово беседы, в прямом смысле не мигая и стараясь не обращать внимание ни на что другое. Потому что происходящее было удивительно для всех, никто не видел книжника таким разговорчивым с малознакомыми людьми.
- А что у вас за книги? – тихим голосом спросил Валентин.
- Да вот, дядя Валера, они здесь все – и дочка жестами показала матери, будто пора, и женщина вытащила из сумки небольшую стопку школьных тетрадей, на каждой из которых было нарисовано солнце, и аккуратным каллиграфическим почерком написано «Книга для всех, от Любавы и Марии». – Можете и себе взять почитать, если захотите. Они о жизни.
Машинально, ещё не осознавая, что именно ему предложили, книжник взял в руки тетради, и быстро пролистал одну из них. На страницах наряду со строчками тут и там мелькали рисунки, внизу каждая была пронумерована, в конце даже имелось оглавление. 24 страницы рукописного текста, аккурат по количеству тетрадных листов.
- Спасибо, дядя Валера! Мы потом к вам придём, когда вы прочитаете и начнёте их раздавать.
И они, без прощального жеста повернулись и спешно стали покидать площадь, оставив изумлённого Валентина наедине со своими переживаниями и любопытными соседями, которые уже плотоядно косились на стопку тетрадей.
- Странные какие-то – первая нарушила молчание соседка чаёвница. – Старшая глухонемая вроде бы. Так что, ты будешь их раздавать?
- Сперва прочитаю – недовольно ответил книжник, достав из внутреннего кармана куртки пакет, куда бережно всё сложил, не сразу всей стопкой, а одну тетрадку за одной.
- А можно мне тоже одну?
- Не знаю, сперва прочитаю – соседка разочарованно вздохнула.
- Дай хоть просто полистать – не унималась она.
- Нет – твёрдо сказал Валентин. – И вам пока не дам – сработал на упреждение книжник всем тем, кто стал подходить к его прилавку.
Его сильно злило это нездоровое любопытство, когда все как один так падки на что-то скандальное. Быть может, в тетрадях откровенный бред, и раздавать его другим будет бездушно и жестоко по отношению к странной паре, которая, возможно, не ведает что творит.
- Все до одной перечитает – обронил кто-то достаточно громко, чтобы книжник услышал реплику.
- А ты чего ждал? Он такой же, как они – ответили в толпе.
И вскоре всё вновь стало как прежде, вернулся гул, мельтешение и прочие атрибуты большого сборища. Чаёвница то и дело разочарованно посматривала на Валентина, переговариваясь с другими людьми, и когда настал заветный час вновь налить из термоса душистого чаю, то она уже не предложила стаканчик своему странному соседу. И он это заметил, испытав облегчение и немного расслабившись.