Истопник

                Истопник.


Он  открыл  хайло,  подбрасывая  уголь,  топка  прожорливо  ур­чала.  Очистил  зольник,  нагружая  вёдра  золой.  Мороз  за  сорок,  не  накидывая  полушубок,  впрочем  и  меховую  шапку  тоже,  вынес  четыре  ведра  золы,  посыпая  дорожки  идущие  к  школе. 

Небо  было  чистое,  без  единого  облачка,  да  и  луны  тоже.  Остановился,  вкладывая  вёдра  друг  в  друга.  Пар  валил  из  его  рта.
Сняв  варежку,  убрал  вихры  спадающие  на  глаза,  поднимая  голову  смотря  в  ночное  небо.  Прямо над  головой  извиваясь  полыха­ла  радужная  лента  Северного  Сияния.

Бог  мой,  столько  лет  скитается  на  Севере  и  не  привыкнуть к  этой  поразительной  красоте.  Извивающаяся  лента  Северного  Сияния  набирая  силу,  засияла  так  силь­но,  озаряя  фантастическим  светом  огромные  сугробы.
Очнувшись,  растирая  замерзшие  мочки  ушей,  бросился  в  ко­тельную.  Торопливо  накидывая  овчинный  полушубок,  ушанку  на  со­бачьем  меху,  выскочил  наружу.  И  не  напрасно — всё  небо  полыхало  разноцветными  красками.

Каждый   раз  удивлялся  живущим  в  посёлке — им  было  по  барабану,  это  фантасмагорическое  действо.  Ну,  вскинут  голову,  уви­дят,  и  торопливо  бегут  в  свои  рубленные  дома.  А  чтоб  остановить­ся,  с  восхищением  уставиться  в  небо,  нет  уж , увольте.
Только  ненормальные  будут  выскакивать  из  тепла  в  сорока­градусный  мороз  любоваться  Сиянием.

В  его  голове,  от  благоговения,  рождались  фантастические  картинки,  и  всё  же, нехотя,  он  вновь  нырнул  в  свою  котельную.
Посмотрел  на  манометры,  давление  в  норме,  котёл  гудел,  раздевшись,  пошёл  к  своему  топчану.  Рядом  на  табурете  разложен­ная  шахматная  доска.  Он  любил  шахматы,  и  на  доске  была  партия  противостояния  Корчного  и  Петросяна,  но  сейчас  ему  было  не  до  шахмат.

Отодвинув  их  в  сторону,  откинулся  на  свой  топчан  заложив  ладони  под  голову.  Он  всё  ещё  был  там,  на  снежном  насте,  кото­рый  так  звучно  скрипел  под  его  унтами.  Боже  мой,  какая  красота - его  распирало  от  восторга,  вся  душа  приподняла  его  сознание  над  этой  серо-грязной  убогостью.  Он  парил  там,  в  искрящемся  поднебе­сье.  Это  был  такой  восторг  перед  таинством  Природы. 

Фантазии  его  взметнули  в  такие  глубины  Вселенной,  он  там,  среди  миллиардов  звёзд.  Он  не  в  котельной,  а  в  кубрике  своего  звездолёта. 
Вот  бы  ему  открыть  новые  миры,  Господи,  как  он  мечтает  об  этом.
Резкий  звонок  будильника  опрокинул  его  в  действительность  котельной.  Скоро  шесть  утра,  ему  надо  прибраться  и  приготовить  угля  для  смены.

                ***

Уже  не  молодой   коренастый  немец  Пфайфер,  вошёл  в  ко­тельную,  придирчиво  осматривая,  всё  ли  на  месте.  Этот  юродивый,  которого  пожалела  деректриса  школы,  наняв  в  котельную  истопни­ком,  сделала  непоправимую  ошибку,  наняв  на  такую  ответственную  работу  этого  шизанутого.
Случись,  что,  какой  с  него  спрос.

Пфайфер  неодобрительно  смотрел,  как  чокнутый  собирает  шахматы,  а  тот  делал  всё  молча,  даже  не  смотря  на  этого  серди­того  немца. 
Он  торопился,  к  себе  домой,  он  так  хотел  вновь  окунуться  в  эту  Северную  красоту,  которая  так  фантастически  осветила  его  Мир.

18  января  2015