Нехороший характер

            "Старого не учат, мёртвого не лечат"
            "Старый бык тоже телёнком был" (русск. пог.)

            Рассказ Матрёны Сидоровны Скидановой (в девичестве – Родно), жены  героя рассказов «Станционный смотритель», «Жизнь – почтовый тракт». Записан в 1999 году. Оба с мужем долгожители, прожили более 90 лет, может, и сейчас живы.

             - Родилась я в 1913 году, в селе Медвежка, Булаевского района Северо-Казахстанской области. В семье было десять детей, с родителями – двенадцать. Мать моя, Пелагея Терентьевна Колесникова, красивой была! А детство у неё было очень тяжёлым. Жили они на Украине. Сиротами с братом остались, когда ей было три года, а ему – шесть. Кто-то их пожалел, вырастил, но с братом разлучили. Снова встретились с ним, когда им было по шестьдесят лет, стариками. Брат  так всю жизнь и прожил на Украине.
         А мать, когда подросла, работала у немцев в экономии - так зажиточные хозяйства в тех местах называются. Там и встретилась с моим будущим отцом, тоже батраком – Сидором Тимофеевичем Родно. Поженились, и подались с ним в Казахстан, на вольные земли. Тогда государство туда приглашало.
         Получили они надел земли, рады без памяти, здесь и ОКОПИРОВАЛИСЬ. Своими руками построили дом из самана, как все, длинный такой дом. В одной горнице пол деревянный, в другой – земляной. Гладко так руками вымажем землёй, края выведем, уголки - красота! И прочный…
          Помню, в горнице круглая печь. Мы, дети, встанем вокруг, греемся, и семечки лузгаем. Много кожуры на пол нащёлкаем! Потом подметаем. Мать всё время на кухне – готовила, и на пашне работать успевала. А ещё женщины и дети пряли, ткали ткани,  полотенца, ковры, дорожки, шали вязали, сита плели из конского волоса – всё самим делать приходилось, денег на покупное нет. Сестра Валя особенная рукодельница была, всё у неё получалось. Не училась, а шила всей семье шубы, пальто, костюмы, платья…
         Отец,  Сидор Тимофеевич,  тоже на все руки мастер – и столяр, и плотник, и кузнец, и печник,  ну и,  конечно, земледелец. В праздник если одну рюмку водки выпьет, и всё. Мать совсем не пила. Отца мы боялись и уважали, даже став взрослыми. Строгий был! Перед едой, помню, приказывает:
           - Молитесь!- все падаем на колени, и молимся. А если кто ослушается – за ухо его, или на соль коленками. Минут двадцать-тридцать стоим - больно! Плачем!
          - А ну, вставайте!- долго такой урок помнится, в другой раз приказы повторять не надо – по струнке ходим! Работали все с детства. Сначала гусят пасли, потом начинали за животными ухаживать. Сеяли кроме пшеницы лён, КОНОПЛЁ. Коноплё после уборки недели по две в озере вымачивали. Потом вытаскивали, сушили, мяли руками, ногами, деревянными колотушками. Человек по пять стоим, топчемся. Потом отец сделал механическую мялку. Ткацкий станок – тоже его работа.
            Мой брат Егор  молодым погиб. Ездил на заработки в Карталы, как-то вёз домой тридцать пять рублей. Кто-то позавидовал, убили, деньги забрали. Другой брат, Анастас, войну прошёл, жил в Донбассе. Жил лет до шестидесяти. Детей у него не было. Гриша с Медвежки переехал жить в Алма-Ату. Тимофей, лет тридцати, погиб в аварии. Жил Тимоша  в другой деревне, по соседству. Заехал он как-то, до гибели ещё,  ненадолго, с товарищем домой, познакомил. Мы и понравились с Михаилом друг другу.  Было мне лет двадцать, в 1933 году. Сватать меня приехала его мать, гречанка. Красивая, черноглазая, но неграмотная. И стали мы жить в Возвышенском совхозе, в бараке, в одной комнате с его матерью. Прожила она 72 года. Голода у нас не было – ячмень, пшено мололи, и ели.
          Через год после свадьбы поехала я, беременная, навестить своих родителей, там и родила, прямо у них дома, сына. Приспичило ему… Назвали его Альберт. Почему? Начальника мужа так звали, вот и назвали. Имя это мне понравилось, по-домашнему – Алик.
           В 1936 году переехали в город Петропавловск. На углу улиц Куйбышева – Моторная  (сейчас Рузаева), где нынче детсад стоит, построили домик, опять из самана. Сами топтали глину с соломой… Много работы, тяжёло. Алик, сын, к тому времени семь классов закончил. У баптиста Тагильцева выучился на фотографа, тот в городском парке держал фотомастерскую. Затем сын закончил  водительские курсы, и в армии служил уже шофёром, на Дальнем Востоке, в Советской Гавани.
             После армии приехал к тётке в Москву, встретил в Люберцах хорошую девушку, женился. Невестка – красивая, кудрявая, высокая, но вспыльчивая, как я. И внучка Ольга вспыльчивая. Жили они здесь, в Петропавловске. Сын кроме работы любил на рыбалку съездить, на охоту.  А тут приходит известие из Чистовского совхоза, где мать мужа, свекровь жила. Пошла она к сестре Марфе в соседнее село – участок №2 того же совхоза, и не дошла, пропала. Убили, верно, так и не нашли… А сыну нашему в тридцать четыре года почки внезапно отказали, тоже умер. Остались мы без единственного сына…
            Работала я в Петропавловской  городской поликлинике, которая  на Красноармейской была, в старинном здании, санитаркой. Здание и сейчас стоит, а людей сколько сгинуло за время его существования…  И нам с дедом уже по девяносто лет. 
           Как меня муж зовёт? Мотя. А я его, если в добром здравии (в хорошем настроении) – Мишенька.  Только это редко бывает. Нехороший у меня характер! Доктор в прошлом году пришёл, ругает, что в больницу не ходим. Спрашивает:
            – Сколько лет вы вместе живёте?
            -  Семьдесят,  - говорим.
            - И не надоели вы друг другу?
            - Нет, - говорим, - не надоели. Да, Мишенька?..

                2005 г.