Встреча

Иногда он вставал на цыпочки, вытягивал шею, поднимался над краем стены. Касался лбом холодной проволоки осторожно, выбирая место между колючками и звал: Стрелок, Стрелок.
С той стороны пояалялась огромная черная собака, топталась по краю на изумрудной траве и тихо скулила.
- Друг мой верный, приходишь навестить меня, не забыл. Нечем угостить тебя, у нас тут угли одни. Сыт, наверно? Что делаешь? Трава мягкая? Да, не по снегу скрипеть, не мерзнуть ночами. Хоть за тебя спокоен!
Он говорил быстро, ласково, просительно: не уходи, постой еще со мной немножко, тоскую по тебе.
Собака легла, положила голову на лапы.
- Воняет от меня паленым? Да, ты такого не любишь, помню, сырое тебе надо, свежее... Чем кормят у вас?
Ему было трудно держаться, руки уставали, пытался зацепиться ногами за выступы стены. Стена внизу была горячая, обжигал ноги, терпел.
- Эх, как жили, ты у печки, я рядом, руку протянуть и за ушами почесать. А помнишь, я тебе письма читаю, ты ушами поводишь, как будто понимаешь.
Да, кто бы мог подумать, что это золотое наше время было.. И сыты, и согреты. И сейчас, и назавтра. Другие от собачьего пайка отнимали, а я тебе от своего давал. Масла и хлеба.
И уваженье было! Вот идем с тобой, и никто пикнуть не смел. Как рычал ты, помнишь? А даже и не рычал, так, оскалишься и страхом обдашь! Ровнялись быстро, смирно, дышать боялись! А ты им ватники рвал, помнишь? Идем перед строем. Я кивну, а ты понимаешь, и хвать зубами за рукав! Спокойные годы были, восемь лет мы с тобой отслужили.
И медали были, и орден, и паек широкий. А тут вот на тебе - я не герой! Скинули в очко, в самую жижу.
Кто ж знал, что так обернется?
Он устал, дышал неровно.
- Подожди, не уходи. Скажи мне, ты рычишь теперь там? Нет? Эх, незачем тебе рычать, у вас и так смирно. Молчите все, ходите бесшумно?
Несправедливо все-таки вышло, старались оба, а мне страдать. Разлучили нас, не поняли. Я один виноват оказался, неправедно это. Мне приказ дали, я тебе приказ дал... Я ведь тоже как пес - сторож подневольный. А тут осудили, совали мне их в нос: вот, брата бил-сторожил...Брату сторож? Да как же брату? Они не братья мне были, и тебе не братья. Враги, так и написано было ясно. И глаза у них вражьи, и руки вражьи...
- Ты их зубами рвал, ты кровь лизал, а мне гореть, тебе на полянах кататься, а мне гореть! Нет! И ты раздели мою долю! Должен! У нас общая доля была, я с тобой последним куском делился, шинелью укрывал, - гневно кричал он из последних сил, - предатель ты, улизнул, меня оставил...
Из последних сил вцеплялся окровавленными пальцами в колючую проволоку, тянул шею: возьми меня к себе, хоть на минуту!
Потом силы оставляли его, захлебывался слезами, сползал по стене под ударами хлыста и медленно проваливался вниз.
С другой стороны являлся серый ангел, тихо подзывал собаку, и они исчезали.