Глава 18

Обеспокоенные анахореты собрались у храма Антипасхи, растерянно смотря на лодку, вздымающуюся на волнах у самого берега. Суровый приговор, вынесенный на вчерашнем собрании, многим не позволил уснуть после молитвенной ночи. Кто-то продолжал высказывать свое несогласие, но делал это уже вяло, понимая, что ничего не изменить. Девушка должна покинуть остров без еды и одежды. Ни Семеон, ни гостья по-прежнему не появились из мрака грота Йерахмиэля, в котором Нати провела свою последнюю ночь. Только сгорбленная фигура Мордехая, нависающая над клюкой, застыла у входа. Монахи нетерпеливо вздыхали, удрученно охали, возносили молитвы о спасении девы с младенцем, не скрывая своих чувств. Но никто ничего не делал. Старец ожил, отойдя от кельи, он выпустил приора, осторожно выглянувшего из темноты. Семеон неспешно в одиночестве подошел к своей братии. Монахи застыли, мечтая услышать заветные слова о прощении гостьи. Но настоятель вместо этого развел руки, приказывая расступиться и пропустить его внутрь храма. Анахореты послушно разошлись. Семеон вошел в храм и неожиданно для всех затворил за собой ворота. Он не делал этого с того самого дня как в обитель пробрались чужаки. Что-то случилось. Монахи тревожно перешептывались, предполагая причины происходящего. Лишь Мордехай единственный свидетель последней встречи, смиренно стоял вдалеке от всех. Анахореты прильнули к дверям в храм, надеясь услышать хоть что-то, когда в туманной дымке за их спинами появилась девушка, держа на руках закутанного в грубую мешковину младенца. Она вышла из кельи, оглянулась на зияющую темноту позади себя и последовала за старцем, спускающимся к берегу. Анахореты встрепенулись и побежали к лодке. Но Мордехай остановил их своим укоризненным взглядом из-под густых седых бровей. Девушка нерешительно следовала за немощным стариком, ведущим её на смерть, а дюжина молодых мужчин не согласных с принятым решением безвольно наблюдала с пригорка. 
- Пропустите же,- послышался недовольный голос Семеона, обращенный к своим братьям.
Настоятель прижимал к себе кусок материи, в которую было завернуто что-то тяжелое и большое. Приор поспешил к лодке, по щиколотку зайдя в воду, и осторожно опустил свою поклажу на дно. Он дождался, когда гостья спуститься к нему и помог забраться в ветхий челн. Девушка покорно села на скамью, ни на мгновение, не отпуская ребенка от себя. Семеон склонился над гостьей, прошептав что-то на ухо, та лишь обреченно посмотрела на настоятеля и вновь опустила голову. Приор оттолкнул лодку, и та подхваченная волной поплыла от берега. Анахореты, молча наблюдавшие за всем, лишь отчаянно вскрикнули. Никто не бросился в воду. Туман над студеным океаном сгущался, проглатывая в свою бездонную утробу деву с младенцем. Настоятель пустыни Несвятой Троицы закрыл глаза и прошептал молитву, по его бородатой щеке пробежали слезы. Лицо Мордехая не выражало ничего, все чувства давно потеряли остроту и способность пробиваться сквозь окаменевшую морщинистую кожу. Семеон открыл глаза, но уже не увидел никого. Он повернулся к братии и обомлел, за спинами монахов стояла девушка в золотом платье и веселыми карими глазами. Откуда-то издалека ветер донес плач ребенка.