Конец странствий 7

7.

…Дверь открыл Таар, погружённый в мир какой-то книги, которую держал в руке заложенной пальцем. Его взгляд был развеян в подпространстве нездешнего мира и концентрировался на Ромесе очень долго. Зато когда сконцентрировался!..
Ромес издал придушенный звук, когда его рёбра хрустнули в бешеных объятиях приятеля.

- Ромчик-братчик!!! – в самое ухо заорали ему так, что ему показалось, будто барабанная перепонка из этого несчастного уха высунулась из другого.

- Я – он самый, - сдавленно признался Ромес. – Осторожно. Вот тебе коробочка, поставь её в холодильник; откроем, когда все соберутся.

Таар на цыпочках побежал на кухню, спрятал там «коробочку», не заглядывая в неё, и вернулся к Ромесу; Ромес успел поставить меч в угол.

Видно, Таар очень соскучился. Ромес решил потом подсчитать синяки от объятий друга. Таар ничего на первых порах не мог сказать от переполнявших его чувств. Он даже расцеловал Ромеса в обе щеки, из чего Ромес сделал вывод: если тебя поцеловали в правую щёку – подставь левую, всё равно не отвертеться! Таар вокруг него только что на ушах не ходил. Ромеса начала грызть совесть: слишком уж редко он навещает своих друзей – пусть даже только по времени их мира. Впредь он решил давать знать о себе почаще, хотя и сильно сомневался, что в следующий раз сможет явиться собственной персоной скоро.

Таар немножко утихомирился минут через двадцать, не раньше. Он организовал чаёк, пока Ромес наслаждался душем, а когда Ромес вышел из ванной, чистый и красивый, заставил его долго-долго рассказывать всё. И Ромес рассказывал – конечно, непоследовательно и сбивчиво, но последовательности событий он просто не мог запомнить. Не рассказал он только про гал-1 – не потому, что не помнил, а потому, что не хотел огорчать Таара. Он понял, что если у него будет гал-1, он непременно попробует его ещё раз, чтоб посмотреть на миры, в которых его не удерживает какая-либо миссия. Плохо. Ну да ладно.

Потом рассказывал Таар, но его рассказ был коротким: Кэтрин работает, Стан работает, Джек учится, а сейчас на каникулах, да и сам Таар работает, но пока у него отпуск; Гай растёт умной и воспитанной собакой. Вот разве что у Джека, кроме Гая, нет друзей, что беспокоит Таара. Да и Стан стал каким-то слишком уж грустным и раздражительным.

Ромес отставил чашку:

- Его надо женить!

Таар выронил ложечку, сделал страшные глаза и хрипло прошептал:

- Точно!

Потом подумал и возразил:

- Но он же холостяк…

- Убеждённый? – спросил Ромес.

Таар пожал плечами:

- Во всяком случае, он никогда не был женат. И я что-то не слышал, чтоб у него когда-то были любовные романы. Он всё время работает, всё время занят. У него своя охранная фирма. А когда не работает – думает о работе.

- Его надо спасать. Работать надо для разнообразия, а всё остальное время – жить и видеть радости жизни, - решил Ромес.

- К чему это ты клонишь? – подозрительно спросил Таар. – На ком мы будем женить Стана? Или у тебя кто-то есть на примете?

Ромес загадочно посмотрел в потолок.

- Не знаю, - сказал он. – Интуиция у меня проснулась. Ничего не могу с ней поделать.

- А Стан согласится? – с сомнением спросил Таар.

- Интуиция, - ответил Ромес.

- А избранница?

- Всё та же интуиция. Стоит попробовать.

- У тебя есть план?

- Некоторые пункты.

- А чего это ты вдруг стал заботиться о личной жизни других?

- Не знаю. Когда мне плохо, я хочу, чтоб всем было плохо. Но в пределах неосуществления пожеланий. И наоборот, когда мне хорошо…

- У тебя порядок на личном фронте?

- Надеюсь. Очень надеюсь. И будет препаршиво, если это не так. Но надежда есть надежда. И что-то мне подсказывает, что это не просто надежда, - Ромес вернулся к своему чаю.

- Да, - Таар надолго о чём-то задумался.

- Таар? – произнёс Ромес.

- Что?

Ромес замялся. Его мучили воспоминания о снах.

- Я слушаю, - сказал Таар, глядя на него.

- Ты когда-нибудь изменял Кэтрин? – Ромес и сам знал, что вопросы подобного рода лучше не задавать. Но что он мог с собой поделать?

Таар выпрямился.

 - Изменял ли я Кэтрин? – переспросил он. – Да. Это было один раз. Я просто не выдержал. Я не буду объяснять, почему. Ты хочешь знать, что я чувствовал? Это отвратительно, Ром. Кэтрин до сих пор ничего не знает, но мне по прошествии нескольких лет стыдно. Это ощущение, как будто вывалялся в нечистотах… Оно ужасно. Тогда-то, конечно, всё было хорошо, но после… Понимаешь… Если бы там было хоть чувство какое-то замешано – всё воспринялось бы совсем по-другому. А тут – просто животный инстинкт, который возобладал над разумом ненадолго. А изменить-то всё равно ничего нельзя! Это как татуировка на совести: как ни старайся вывести, след остаётся. Нет, конечно, не все люди такие, как я, но ты, по-моему, такой. Поэтому вот тебе мой совет: или не заводи серьёзных отношений, или имей то, что у тебя есть, и не смотри по сторонам. Я-то уж такого больше не повторю.

- А Кэтрин? – спросил Ромес.

- Кэтрин? – Таар сделал большой глоток и осторожно отставил чашку. – Ты знаешь, мне кажется, что она всегда предчувствовала это ощущение запачканности и потому не пускалась в романтические авантюры на стороне. Хотя предложения, несомненно, были. Она ведь у меня красивая, моя Кэтрин. Правда?

- Правда, - согласился Ромес.

- И преданная, - продолжал Таар. – Я сам иногда удивляюсь её верности – я ведь бываю таким невыносимым! И тем не менее ссоримся мы очень редко. Наверное, она предпочитает быть скорее обиженной, чем обидевшей. Поэтому она легко сдаётся. И очень легко прощает. Вот это, пожалуй, самое плохое: когда она меня прощает, я острее начинаю чувствовать свою вину.

Таар ещё много говорил о себе и о Кэтрин, и о том, как он любит её, и как она любит его. Ромес ему завидовал. Он ещё не знал, как всё сложится у него с Рианой, но если бы хотя бы наполовину так, как у Таара с Кэтрин – он бы не отказался.

Потом они ударились в воспоминания: припомнили обстоятельства знакомства и всё, что было позже. Как странно оказалось осознавать, что Таар оттуда, где были Дворцы Зеркал и Подземелья Зазеркалий, которые он прошёл. И, в общем-то, он ведь тоже мог ходить по Мирам. Но он вовремя остановился. Он нашёл свой мир, пусть совсем не такой, какой казался ему нужным, но зато в нём жила та, ради которой стоило забыть о существовании других миров.

Послышался звук поворачиваемого в замке ключа, и в квартиру вошла Кэтрин. Таар быстренько загнал Ромеса за дверь и как ни в чём не бывало вышел к Кэтрин, поцеловал её и спокойно сообщил:

- А у меня для тебя сюрприз!

- Ну-ка – ну-ка… - Кэтрин положила сумочку на столик в прихожей и рванулась на кухню.

- У! – Ромес выскочил из-за двери.

Кэтрин взвизгнула, отшатнувшись, а потом бросилась Ромесу на шею. Таар почему-то покраснел и отвёл глаза. Ромес поразился пылкости и страстности, с какой его целовала Кэтрин, но его это нисколько не смутило, и он отвечал тем же. Оказывается, ему очень не хватало её, но понял он это только сейчас, когда её увидел.

Наконец Кэтрин немного устала и выпустила Ромеса из объятий.

- Где Джек? – вопрос адресован Таару.

- Гуляет во дворе, - ответил Таар.

- Я его не видела.

- Убежал куда-нибудь.

Кэтрин махнула рукой и повернулась к Ромесу:

- Рассказывай!

- Что?

- Всё! По глазам вижу – есть у тебя какая-то сногсшибательная весть! Угадала?

- Угадала, - Ромес улыбнулся. – Кэтрин, ты мне нужна на некоторое время как женщина. Таар, можно, я её уведу?

- Пойду искать Джека, - сказал Таар и на цыпочках вышел.

- Что ты имел в виду? – уточнила Кэтрин.

- Мне нужно с тобой поговорить. Ты же журналист, с людьми много общаешься… И прежде всего – ты женщина! Ты хорошо должна знать женщин. Расскажи мне!

- Так, - Кэтрин потащила Ромеса в комнату и усадила на диван. – По порядку. Задавай вопросы. Но прежде всего – рассказывай!

И Ромес рассказал. Он рассказал о Риане, и о Рэли, и о себе. И о том, как он любит Риану. Когда он закончил, Кэтрин ещё долго молчала, размышляя.

- Говоришь, вы уже признались друг другу? – спросила она.

- Да. Правда, начала Риана…

- И ты ей ответил тем же? Но хоть не потому, чтоб случайно не обидеть её?

- Наверное, нет… - Ромес пожал плечами.

- Ты на самом деле любишь её? – допытывалась Кэтрин.

- Скорее всего, да.

- Чёрт! – Кэтрин вскочила. Ромесу ещё не приходилось видеть её такой. – Меня убивает этот процент неопределённости! «Наверное, нет», «Скорее всего, да»! Ужасно! Его спрашивают, любит ли он девушку, а он отвечает, начиная со слов «скорее всего»! Возмутительно!

- Хорошо, что ты не слышала, как мы друг другу признавались, - вздохнул Ромес.

- О!.. – Кэтрин упала в кресло в притворном обмороке. – Ромес, ты хоть и Ромес во всей своей красе, но иногда в тебе бывает слишком много тебя! Не все же понимают, что ты… Ну, это… В общем, хороший. Неужели ты со своей любимой девушкой объясняешься намёками? Нельзя так, Ром! Не знаю, может, это моё субъективное мнение, но когда мы с Тааром только познакомились, он мне стал делать намёки – не то что прозрачные, а прямо-таки призрачные. Это же был сплошной кошмар! В таких вещах не должно быть условностей, запомни, Ром! Всё должно быть чётко и ясно с самого начала! Я треснула Таара сумочкой для определённости, и всё тут же прояснилось!

- Да, но… - Ромес выглядел несчастным. – У неё не было при себе сумочки. К тому же – неопределённость вопроса «Любят ли?» всегда лучше, чем определённость ответа: «Да, но не тебя».

- Это не из той сферы, - возразила Кэтрин. – Это вообще. А у нас – конкретный случай. Если твоя любовь начинается со слов «скорее всего», лучше подождать с признаниями. Так будет лучше и для тебя, и для твоей избранницы. Если, конечно, это действительно похоже на любовь. Не давай ей забыть о себе. Ненадоедливо напоминай о себе если не собственными визитами, то хотя бы маленькими приятными вещичками: милыми безделушками, букетиком цветов, да хотя бы просто запиской. Не устраивай ей испытания ожиданием. Она должна быть уверена, что ты придёшь именно тогда, когда обещал. Можешь раньше, но постарайся никогда не опаздывать. Ром, эти замечания проистекают из личного опыта. Из всех людей, с которыми я когда-либо общалась, только Таар в какой-то мере вёл себя так, как меня устраивало. Но тут всё очень индивидуально, Ром. Думаешь, у нас с Тааром всё гладко и идеально? Мы столько лет вместе, но до сих пор, наверно, есть то, чего он не знает обо мне, и то, чего я не знаю о нём. Понимаешь?

О да, Ромес понимал!

- У каждого из нас есть своё собственное прошлое, в котором не то что кому-то – нам самим далеко не всё нравится. Но с ним уже совершенно ничего нельзя сделать. Надо просто оставить его в покое и понапрасну не выдёргивать. Это также касается каких-то былых обид и прошлых ссор. Бывало, и мы ссорились – да-да! Нужно учиться перешагивать через ссоры. Поначалу это было очень трудно. А потом мы с Тааром как-то сели рядышком, когда были в хорошем настроении, разобрали всё по винтикам, разложили по полочкам… И решили, что впредь, если поссоримся, не будем стремиться победить противника в лице любимого человека, а постараемся в этот момент взглянуть на себя его глазами. Неприятное зрелище, скажу я тебе! Методика себя оправдала. Совместная жизнь намного улучшилась! Мы не стремились начать жить жизнью друг друга. Мы совместили наши отдельные жизни с максимальным комфортом и удобствами. Мы ведь как шестерёнки – со своими выемками и зубчиками. Мы попытались не вытеснять своими зубчиками зубчики партнёра, и при совпадении выемок нам не пришлось заполнять получившуюся пустоту чем-то извне. Мы просто подкорректировали отношения, чуть сместили зубчики, и они идеально попали в выемки! И наш семейный механизм заработал самым чудесным образом! Мы перестали искать совершенство друг в друге. Нет, не так! Мы перестали подгонять друг друга под свои понятия о совершенстве, и тогда оказалось, что мы сами по себе – идеальны со всеми своими особенностями и недостатками. Никто из нас не должен другому соответствовать его представлениям и ожиданиям. Мы это тоже обдумали.

- Как хорошо, что вы с Тааром умеете собираться, разбираться и обдумывать все жизненные моменты вместе! – одобрил Ромес.

- Подозреваешь, что с твоей дамой сердца такое невозможно? – прищурилась Кэтрин.

- Чувствую, что с ней возможно и такое! Спасибо за идею! – обрадовался Ромес. – Мне бы в голову не пришло смотреть на отношения через такую призму!

- Мне тоже не приходило, - призналась Кэтрин. – И Таару не приходило. Пришло позже, когда мы с ним немного повзрослели. Можно постареть, не повзрослев, конечно. Но нам повезло: мы вовремя спохватились! И решили расширить границы своих двух личных миров, а не вытеснять своим одним мирком мирок партнёра, полагаясь на свою силу.

- Я это всё учту! – заверил Ромес.

- Ну, букеты-конфеты там всякие – это и так понятно, - продолжала «курс молодого бойца» Кэтрин. – Никогда не спрашивай её, любит ли она тебя. Не загоняй её в угол требованиями признаний, не заставляй её врать по этому поводу. Но ты сам говори ей всегда и везде, как ты её любишь и что вообще любишь. Разумеется, если это так. Говори ей комплименты, но не приручай её зря, иначе, как известно, придётся за неё отвечать. Если хочешь быть за неё в ответе – тогда пожалуйста. Не указывай ей на её недостатки, если такие есть…

- Если они есть, я их просто не замечу и буду всем восхищаться. Это же так трогательно! И это – часть её, а если я её люблю, то обязательно буду любить всё в ней, полностью, какой бы она ни была, - тихо вставил Ромес. – И я же понимаю, что не бывает сразу всё. Оно ведь раскрывается постепенно, правда?

- Прекрасно! – Кэтрин изобразила аплодисменты. – Завидую твоей избраннице. В чём-то ей определённо повезло. Так, о чём это я? Не обижайся на неё, если когда-нибудь она захочет остаться одна.

- Да, это мне знакомо – когда человеку необходимо остаться наедине с собой, только не всегда получается. Главное – вовремя заметить, что человеку нужно одиночество, и вовремя уйти. Ну, и вовремя вернуться, заметил Ромес. – И не заставлять человека оставаться одного, если ему это не нужно.