Следствие ведет НКВД. Ч-9. Допрос Лобакина

ЧАСТЬ 9. ДОПРОС ЛОБАКИНА

Лобакина Николая Яковлевича сотрудники Управления НКВД по Орджоникидзевскому краю арестовали ночью 25 сентября 1937 года. Основанием для его ареста послужили показания секретаря краевого комитета ВКП(б) Рябоконя.

Рябоконь Владимир Иванович 13 сентября 1937 года на допросе дал показания на Н. Я. Лобакина, как на участника контрреволюционной, правотроцкистской организации, действующей в Орджоникидзевском крае. Причем, Рябоконь сказал, что о принадлежности Лобакина к правотроцкистской организации первоначально узнал от заведующего сельхозотделом В. Ф. Дятлова. А уже позднее, будучи в октябре 1936 года в служебной командировке в Благодарненском районе установил личную связь с Лобакиным. Но ничего конкретного о практической, антисоветской деятельности Лобакина секретарь крайкома партии Рябоконь не показал, так как конкретными сведениями не располагал.

18 сентября 1937 года заведующий сельхозотделом Орджоникидзевского крайкома партии ВКП(б) Василий Федорович Дятлов на допросе заявил об участии Лобакина в антисоветской организации, созданной им в Благодарненском районе:
- Николай Лобакин, первый секретарь Благодарненского райкома партии, руководит подпольной организацией. Он и его организация состоят на учете у Рябоконя.

Сотрудник госбезопасности задал ему вопрос:
- Когда, как и при каких обстоятельствах Лобакин был вовлечен в антисоветскую организацию?
Дятлов ничего по этому вопросу ответить не смог. Противоречия в показаниях Рябоконя и Дятлова не спасли Н. Я. Лобакина от репрессий. Его арестовали. Анкету арестованного составлял помощник оперуполномоченного УГБ Бельский.
27 сентября 1937 года его допросил оперуполномоченный УГБ Волобуев. Первый вопрос был прямолинейным, не позволял давать противоречивых ответов:
- Гражданин Лобакин! Вы являлись членом контрреволюционной повстанческой организации правых. Признаете себя в этом виновным?
Всего сутки Лобакин находился под стражей, но этого времени хватило, чтобы он без колебаний ответил:
- Да! Признаю полностью.

После такого ответа допрос пошел спокойно, без нервного напряжения с обеих сторон, оперуполномоченного и подследственного. Но возникали и некоторые сложности.
Волобуев:
- С какого времени вы состоите членом контрреволюционной повстанческой организации правых?
- Точно не помню, - заколебался Лобакин, - с июля или августа 1936 года…
- Нет уж, вы определитесь точно, кем, когда и при каких обстоятельствах вы были завербованы в организацию правых?

Лобакин задумался, помолчал, затем начал отвечать на конкретные вопросы оперуполномоченного:
- Пожалуй, это случилось в феврале 1936 года, во время обмена партийных документов. Вы член ВКП(б) и помните, что в связи с недостатками в учете коммунистов 13 мая 1935 года ЦК партии направил в партийные организации письмо о проверке партийных документов. Имели место факты хищения партийных билетов, их подделка или исправления в них. Планировалось провести эту техническую работу за два месяца. Но сроки проверки были нарушены…

- Да, да! – Волобуев прервал воспоминая Лобакина. – Нас в общих чертах знакомили с письмом товарища Ежова И. В. Сталину о ходе проверки партийных документов. Многие партийные организации к проверке документов отнеслись недостаточно серьезно, поэтому по большинству краев и областей сроки проверки отодвинули до 15 октября, а по крупным городам – Москве и Ленинграду – до 1 ноября. Так что, вместо намеченных в письме от 13 мая сроков проверки в 2 месяца, ее окончание отодвинулось еще на три месяца. Продолжайте…

Лобакин:
- После проверки партийных документов, а с этой работой мы все же справились успешно, почти сразу начался обмен партийных билетов. На это райкомам и горкомам партии отводилось совсем мало времени, с 1 февраля по 1 мая 1936 года. Наши работники выписывали не только новые партийные билеты, но и новые учетные карточки. Для нас, штатных работников аппарата райкома партии и секретарей первичных партийных организаций, обмен партийных билетов явился серьезнейшим делом, направленным на укрепление рядов ВКП(б), усиление роли партии на местах.

- Николай Яковлевич! Мы знаем вас как опытного партийного работника, с семнадцатилетним стажем, но давайте ближе к теме, - Волобуев устало встал из-за стола, потянулся, зевнул, прошелся по кабинету, стал у окна. Во двор управления въехала закрытая машина – «воронок». Из нее вывели двоих арестованных, повели в здание управления.

Волобуев:
- Я с вами не закончил, а мне заместитель начальника управления еще «работу» подбросил. Так что произошло при обмене партийных билетов?
- Нам, секретарям районных комитетов партии, новые билеты вручали в городе Пятигорске секретари Северо-Кавказского крайкома партии. Меня вызвали в крайком партии в марте 1936 года. Группе первых секретарей билеты вручал секретарь и член бюро крайкома партии Владимир Иванович Рябоконь. После вручения билетов и поздравления, Рябоконь пригласил меня в свой служебный кабинет. Я зашел. Мы остались вдвоем. Рябоконь стал меня отчитывать за недостатки в работе.

Он сказал:
- Своего соседа, первого секретаря Петровского райкома партии Пчелинцева ты хорошо знаешь! У него, хотя и дела нет, но он создает видимость работы, кричит на подчиненных. Нерадивым председателям колхозов объявляет выговоры, снимает с работы и некоторых отдает под суд. Старые коммунисты на него жалуются, а мы – ценим! А почему? Пчелинцев сюда дает сводки, говорящие о благополучии в районе, поэтому он впереди, на высоте и в почете!

- Из беседы с Рябоконем я понял, что в край нужно давать «благополучные» сводки о состоянии дел в районе. С той поры я стал проверять всю информацию, идущую в крайком партии, заставлял работников аппарата райкома партии, райисполкома и районного земельного отдела поправлять цифры в лучшую сторону. Мы стали заниматься очковтирательством. Сводки о весеннем или осеннем севе всегда давали дутые: сделаем меньше, а показываем больше. Без моей подписи ни одна информация, справка или отчет в крайком не уходили. В моем очковтирательстве Рябоконь знал, но молчал. Хорошие показатели в районах ему были нужны для отчетов в Москву. С этого времени Рябоконь и завербовал меня в контрреволюционную повстанческую организацию правых, – сделал заключение Лобакин.

- Не очень убедительно, но если это ваши личные выводы и твердое убеждение, то я возражать не буду. Скажите, а еще личные встречи с Рябоконем у вас были?
Лобакин:
- Об этой встрече я вам говорил. В июле или августе 1936 года Рябоконь приезжал в Благодарненский район. Мы посетили некоторые колхозы. Имели беседы с глаза на глаз. В этот раз Рябоконь завербовал меня в свою организацию правых окончательно.

Волобуев больше вопросов не задавал. Он минут двадцать писал протокол допроса на бланке установленного образца, затем предложил Лобакину подписаться под каждым ответом. Лобакин подписался не читая текста.

- Сержант, - крикнул Волобуев, - уведите обвиняемого. Через десять минут заводи следующего…

Н. Я. Лобакина не «закрыли» в Благодарненскую тюрьму № 4, а как высокого номенклатурного работника на следующий день после первого допроса из села Благодарного доставили в краевой центр – город Ворошиловск и поместили в КПЗ УНКВД. Сержант госбезопасности Волобуев больше его не допрашивал, этим занялись другие сотрудники НКВД.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...