Карусель. ч. 1

                Все расхищено, предано, продано,
                Черной смерти мелькало крыло,
                Все голодной тоскою изглодано,
                Отчего же нам стало светло?
                ( Анна Ахматова )

               


       Медленно, с легким поскрипыванием вертится и никак не может остановиться старая, простенькая, с отшлифованными детскими ручками поверху металлических трубок, карусель... Ребятня унеслась шумной веселой стайкой в заросший старыми тополями и кустами сибирской акации,  дальний край необъятного двора институтских корпусов. Замысловатая и, на первый взгляд, странная планировка старинных зданий давала простор детскому воображению, хитроумно разъединяя довольно обширную внутреннюю площадь, обильно засаженную разнообразной растительностью, на совершенно самостоятельные, как бы специально созданные для любителей казаков-разбойников, зоны.
          В это время дня, когда многие обитатели двора, еще пока привязанные к своим школьным партам, не принимали участия в каждодневных забавах, самая мелкая составляющая дружной дворовой компании, немало увлеченная очередным приключением "пиратов" и "покорителей" неизведанных уголков Земли, врассыпную спешила в укрытия плотно прижимавшихся друг к другу кустов. В этих  заповедниках хватало места, чтобы надежно спрятаться и не быть обнаруженными "врагами" ровно столько времени, сколько требуется для передислокации в те самые моменты, когда подает клич один из вожаков противоборствующих группировок.
           Постепенно детские голоса смолкают и в знойном летнем воздухе повисает долгожданная тишина, время-от-времени нарушаемая далекими кратковременными гудками машин, скользящих вдоль улиц, окружающих здания, да нечастыми выкриками выглядывающих из окон мамаш, обеспокоенных долгим отсутствием своих чад.
        Надо сказать, что хитроумность постройки  корпусов была изначально задумана старой закваски архитекторами, строившими  здания высших учебных заведений почти в одно и то же время и в обеих столицах, лишь с одной целью. И это была не очень понятная теперь цель. А заключалась она в следущей совершенно естественной по смыслу идее - соединить в единое целое с помощью постройки две функции. Первая  - обучение студентов, а вторая  - комфортное проживание профессорского состава преподавателей.   
         При этом, как ни удивительно, нашлось и решение весьма важной задачи,  заключающейся в максимальном проникновении солнечного света как в учебные аудитории, так и в жилые комнаты квартир. Задача весьма сложная, если учесть географическое местонахождение данного учебного заведения. Сибирь! Суровый край, где большую часть года зимнее солнце не балует жителей, а летнее время почти белых ночей приходится, как ни крути, только на каникулярное время. Решение всех этих трудных задач и было найдено в замысловатых поворотах и изгибах зданий, что повлекло за собой всю необычность архитектурных решений, так удачно позволившим многим поколениям профессорских детишек жить в сказочно прекрасном мире фантазий, не удаляясь далеко от собственных квартир.
          Невозможно теперь узнать, думали ли те строители о детях непосредственно, но для преподавателей вуза они создали в самом деле полный комфорт! В аудитории к студентам можно было попасть непосредственно из квартиры. То есть, никакие морозы и прочие капризы погоды не отнимали у профессора и академика времени и усилий на надевание верхней одежды и движение по улице.  Достаточно просто открыть заветную дверь и попасть прямо в коридор  той части здания, где располагаются лекционные аудитории, кафедры и все остальные помещения, присущие  высшему учебному заведению.
         Современному читателю может быть интересен и тот факт, что жилые комнаты, предназначенные для проживания больших семей преподавателей, изначально были оснащены встроенными книжными шкафами, темными кладовыми при кухнях, каминами и изразцовыми печами, достойными украшать дворцовые покои. Все эти винтажные достопримечательности, практически во всех квартирах верно служат своим хозяевам и по сей день, а паровое отопление демонстрирует свое преимущество перед водяным, без проблем наполняя теплом огромные помещения с пятиметровыми потолками даже в самые лютые морозы.
         В каждой комнате - уникальные произведения прикладного искусства - люстры, что год за годом неизбежно наращивают свою антикварную ценность. Более всего удивляло то, что во всех квартирах всех жилых частей старых институтских корпусов не было двух одинаковых люстр.  Точно как и не было одинаковых печей и каминов.  До сегодняшнего дня гостей, впервые попадающих в эти квартиры, поражает сходство сохранивших свой первоначальный облик  комнат с камерными залами Питерских дворцов.
      Между тем, уникальное учебное оборудование старых лабораторий физического, химического и геолого-разведывательного факультетских корпусов так же сохранено до сей поры в рабочем состоянии. 
      Конечно же, революционное прошлое не смогло не задеть быт известных на весь мир ученых, отдавших многие годы жизни освоению Сибири и приумножению славы отечественной науки.  Огромные квартиры разделили на две или три. Многие парадные закрыли, принудив новых жителей пользоваться "черными" подъездами для прислуги ( не баре, нече тут нос задирать!). Но далеко не все удалось сломать и исковеркать! Что-то основное, какой-то дух старой интеллигенции оставался витать в этих стенах... Зарплату, к примеру, вплоть до Второй мировой профессора и академики продолжали получать золотыми монетами.  Представьте себе! Библиотеки и по сей день бережно хранят старинные фолианты, а музеи - уникальные свидетельства гениальности преподавателей и выпускников.


      "Урряя!!! Мы победили! Кто быстрей, тот и первый!"- нарушается вдруг тишина большого двора и малышня вновь на всех парах несется в центр, к карусели! Расталкивая друг друга и отчаянно борясь за главное место в сердцевине нехитрого устройства, - малюсенький, сверкающий в лучах полуденного солнца, металлический пятачок; дети захватывают карусель словно пираты корабль с набитым золотом трюмом.  Уже в третий, наверное, раз в этот день на самом верху оказывается Надюшка - белокурая хорошенькая девчушка с ободранными коленками худеньких стройных ножек.
     - Не честно так! Слезай! - во весь голос орет смешной упитанный мальчуган, одетый как обычно в добротный аккуратный костюмчик и на удивление чистенькую белую рубашку, что со свеже-оторванной пуговкой сбилась набок и открыла на всеобщее обозрение шею мальчишки с ярко-красным свежим укусом маленьких острых зубов.
     - Никогда! Не лапай меня за ногу! А то получишь! - огрызается маленькая сорванчиха, пытаясь встать двумя ногами на пятачок середины карусели. При этом никак не решаясь оторвать руки, мертвой хваткой вцепившиеся в край металлической пластинки, что немилосердно режет её маленькие ручки.
    - Женька! Ты уронишь её!  Пусть встанет. Всё равно она сейчас быстро закружится! - пытаясь помешать мальчишке, коему неминуемо грозит еще один Надькин укус, запыхавшись от тщетных усилий скинуть его с основной площадки карусели, гневно хрипит верная подружка  - Леночка.
       Некоторое время спустя в уже более спокойной обстановке происходит заметное перемещение пассажиров раскрученной во всю мощь круглой бандуры вследствие появления в непосредственной близости от зоны военных действий Максима. Парень этот одним своим видом резко сменил характер взаимоотношений в неугомонной группе по двум веским причинам: во-первых, он был на пару лет старше собравшейся милюзги первоклашек, а, во-вторых, считался Надюшкиным поклонником и защитником. Третью причину хотелось бы упустить из виду, но трудно данную изъять из детских бесхитростных головок. Максим относился к очень опасной, но тем самым и очень привлекательной категории дворовых обитателей - к так называемым "подвальным"! Это была особая каста.
          Родители и дедушки -академики- профессора не поощряли дружбы своих ненаглядных и часто единственных маленьких отпрысков с детьми сантехников, уборщиков и вахтеров, обитавших в полуподвальных предельно скромных и убого-крошечных комнатках институтских корпусов. А уж спускаться к ним по особым лестничкам с продавленными временем каменными ступеньками запрещалось категорически! Не приведи Господи, там легко можно было напороться на пьяного и ругающегося матом мужика или, что еще хуже, - увидеть во всей своей полу-раздетой красе женщину легкого поведения, что частенько забредали в весело орущие и странно пахнущие комнатки в период празднования очередных достижений рабочих и крестьян или годовщин побед труда над капиталом. Среди интеллигентных, воспитанных и хорошо одетых деток резко выделялись серенькие и частенько не стесняющиеся козырнуть непонятными запретными словечками, немногочисленные девчонки и мальчишки, которые прекрасно осознавали, хоть и не вполне принимали, недоступность радостей жизни "прослоечного" сословия, которое громко кричало на всех массовых мероприятиях и майско-ноябрьских демонстрациях правильные кричалки:"Слава рабочему классу! Слава строителям коммунизма!".
Среди детей этого самого рабочего класса всегда находились экземпляры, типа Максима, что заводили дружбу с отдельными представителями "научных".
          Надюшка никогда не отказывалась от его сомнительных приглашений в обиталище "подвальных", на экскурсии по огромным и заманчивым пыльной  таинственностью чердакам, и даже походов в самую жуткую часть химического корпуса - в закрытые от посторонних подвалы лабораторий, дивно пропахшие разнообразными химикатами. Во всех этих секретных вылазках девочку неизменно сопровождал Максим, настоящее имя которого было простое и совсем неинтересное - Юрка. Максимов - это была его фамилия, давшая на долгие годы ему очень подходящую кличку- второе дворовое имя. Иногда к ним в их запретных приключениях присоединилась Надина  подруга Людочка, что часто приглашала ребят к себе домой, где в большущей жестяной банке из-под сгущенного молока, какую не увидишь на магазинных полках, хранились шоколадные конфеты.
        Сладости Людмилины родители прятали от дочки, считая весьма опасным для здоровья подобное лакомство, но выдавали по одной штуке после обеда, вполне уверенные, что шоколадные припасы надежно спрятаны от детских глаз. Наивность взрослых всегда граничит с абсурдом! О тайнике этом знали почти все дети двора и потому Людочка частенько меняла своих закадычных подружек, что приводила в родительский дом, чтобы воспользовавшись удобным моментом втихаря залезть в заветную банку и выудить  некоторое количество конфет.  Взять сразу много в один заход было опасно! Если мама поймет, что тайник уже вовсе и не тайник, то наказание последует неминуемо. Этого допустить ни в коем случае нельзя было! Максим тоже очень любил шоколадные конфеты и потому никогда не отказывался от третьего члена тайного общества, призванного нарушать установленные строгими "научными" взрослыми правила поведения.

         Появление рядом с каруселью Максима могло значить либо скорое неизбежное отступление и сдачу карусели более могущественной кучке подростков, состоящих из представителей "подвальных", либо новое невероятно захватывающее приключение, спровоцированное неуемной Максимовой изобретательностью. На этот раз стратегически выгодная позиция благодаря понятному взаимному интересу к приключениям с молниеносной быстротой была оставлена после удивительно-завораживающего признания Максима, выдавшего невероятную новость:" В большом сарае наверху я вчера нашел клад!"
          Секундное замешательство обернулось диким "А-а-а-а!!!" и шквальным пролетом всей честной компании от карусели к древнему, сложенному из совершенно почерневшего бруса сараю, что скорее был похож на добротный крестьянский дом с большими воротообразными распашными дверями и единственным маленьким окошком под самой крышей.  Особые лазейки, давно освоенные искателями приключений, привели внутрь закрытого на большой навесной замок сарая, где по старой шаткой лестнице без особых препирательств все поднялись на сеновал. Там в самом дальнем углу за кучей разнообразного мусора и отыскалась большая металлическая коробка из-под царского мармелада, которая была набита до отказа огромными денежными купюрами с изображением царицы в роскошной короне.
   - Это Катеринки! Ничего на них не купишь в магазине.. - со знанием российской истории и уверенностью опытного бухгалтера спокойно произнес Максим, вынимая одну за другой дензнаки и раздавая каждому по одной для детального изучения.
   - Ой! Что можно взять насовсем? - кто-то из ребят произнес с придыханием.

     Народец притих в ожидании позволения, глядя на обладателя несусветного богатства.
    - Нет! Нельзя! Мне еще надо поговорить с Пашкой и решить что дальше с этим делать! - сказал как отрезал Максим.
       Никаких возражений не последовало. Все хоть и нехотя, но дружно вернули бумажки с Екатериной владельцу клада. Главенство Пашки среди всех детей было общепризнанным! Он среди "подвальных" пользовался непререкаемым авторитетом, что уж говорить об остальных! Этот обитатель нижних помещений был сыном самого старшего и самого сильно-пьющего водопроводчика, которого все без исключения дети старались обходить стороной ввиду всегда мрачного и нахмуренного его вида. Сынок отличался невероятной способностью, вызывавшей всеобщее восхищение и даже своего рода поклонение со стороны младшеклассников. Пашка был непобедимым чемпионом в плевкометании!
         Конечно, он уже закончил седьмой класс и мог теперь вовсе не ходить в школу, а пойти, к примеру, работать на завод или еще куда. Он почти взрослый парень. Он легко и без особой стеснительности сыпал матерки, рассказывая дружкам о своих подвигах, мог иной раз выйти во двор и сесть на лавочку с початой бутылкой пива, лихо сдвинув фуражку на самый затылок. Но главный его козырь, что и приводил в трепет окружение, - чемпионство! Еще никому никогда не удавалось даже близко подобраться к его рекорду. Он запускал свой плевок на целых десять  настоящих шагов!!! Во как! Он вставал, внимательно прицеливался ... и как-то вроде даже небрежно, с удивительной легкостью и одновременно мощью сквозь большую дыру в передних зубах выхаркивал огромный густой плевок. На десять шагов! Иногда... Просто класс!
        Малышня его страшно боялась. Взрослые предпочитали не связываться и редко делали ему замечания. Но Надюшка отваживалась иной раз сесть с ним на одну лавочку, уверенная в силе защиты своего друга Максима, хоть тот и вряд ли смог бы одолеть Пашку в чем-либо. Ведь они принадлежали одной касте! И все во дворе знали, что Максимка и Надюшка большие друзья. Девчонку эту обижать нельзя даже пришлым, нередко заглядывающим во двор на предмет погутарить с Пашкой о каких-то своих секретах.

        А между тем время двигалось к обеду. Постепенно друзья разбредались по своим квартирам, подгоняемые все более частыми криками мамаш и нянек, зависающих до победного конца на высоких подоконниках. Иной раз кто-то из них самолично спускался за ненаглядным чадом и уводил за руку, но это было чревато наказанием. Возвращались из школы старшие друзья. В течении часа-двух двор пустел, чтобы уже ближе к вечеру заполниться всей довольно многочисленной разновозрастной молодой оравой, готовой к очередному веселому времяпрепровождению наступившего жаркого лета. Скоро к-а-н-и-к-у-л -ы!!!
           Двор опустел. Время обеда для детей и взрослых. Из открытых настежь окон доносится неспешно-суетливое позвякивание тарелок с вилками-ложками, редкие призывы к аккуратности, обращенные к неуспевшим остыть от впечатлений найденного клада, неохотные оправдания  по поводу полученных не отличных оценок за контрольные... Полный жизни, детского смеха и непонятных взрослых дискуссий обычный теплый день накануне отпусков и школьных каникул.
           Дивно пахнет липовым цветом и настурциями с многочисленных клумб, чудным образом разбитых между темно-плотных кустов и укутанных по периметрам  раскидистыми лопухами. Тихо среди островков-полянок и детских песочниц с неизменными лавочками. Воздух тепл и свеж, тогда еще не наполненный выхлопными газами и асфальтовыми испарениями; чистая зеленая трава, в нескольких открытых местах одаривающая к великому детскому восторгу шампиньонными грибницами... Загадочное шуршание в цветочных зарослях; насекомые, издающие нежные хрустящие звуки; порхающие разноцветные  бабочки и редкие деловитые пчелы, заставляющие опасливо выбирать уютное местечко, чтобы присесть на шелковую травку.  Сомсем безмолвлен за высоким забором большой, не слишком ухоженный сад, обильно заросший смородиновыми и малиновыми кустами, черемухой и  ранетками. Никого у заветной садовой калитки,  постоянно закрытой на ключ. Уже ставшее жарким на целых два месяца солнце. Начиналось лето последнего года правления Никиты Сергеевича Хрущева.

 
Продолжение следует... http://www.proza.ru/2015/01/20/2133