Все в памяти моей. Гл. 22. О самом...

      Долго  не  решалась  не  то  что  говорить  или  писать  об  этом,  но даже мысли  гнала   прочь.  Но   теперь  понимаю,  что это  нужно, в  первую  очередь,  для  меня  самой, чтобы разобраться...  Думала,  стоит   ли   читать   об   этом  детям,  внукам.  И  решила:  пусть,  может, задумаются  над  чем-то. Хотя, детям  уже  поздновато,  а  вот  внукам -  в  самый  раз…

      Любила  ли  я Виктора? Любила. Но  это  было  не совсем  похоже  на  любовь  женщины  к  мужчине,  как  это вообще  понимается. Здесь  было  намешано  многое:  забота, ответственность, жалость, постоянная тревога... Словом, чувство,  которое  испытывает  скорее  мать  к  ребенку. Это  чувство,  вероятно,  и   должно   быть  у  женщины,  жены,  по  отношению  к  мужу,  но не  у девушки – к  возлюбленному.  Как  получилось  у  меня.  И  поняла  я   все  это   гораздо   позже.  Да,  была  влюбленность,  влечение  к  нему,  первые   ласки,  первые   поцелуи… 
 
   Потом  появились  заботы: он должен  учиться,- надо помочь! Он без  стипендии, - тоже  надо  помочь!  Он  комплексует  из-за  своей  зависимости, -  и тут  надо  помочь (и не дай Бог -  обидеть!).

  Видимо,  те  первые  два  года,  что  мы  провели  с  ним  в  Одессе,  когда  он  был  оглушен  новизной  и  необычностью  своего  положения  и  оказался  в  роли   ведомого  (не  ведущего!,  как  ему  всегда  хотелось!), - сыграли  свою  роковую  роль…

  Я  «гарцевала»   впереди, - последний  курс, распределение,  дипломная  работа,  друзья,  компания!  Тут  закомплексуешь!  Я  все  это  понимала,  тащила  его  к  своим  друзьям,  на  вечера  в  нашу «кафэшку», а он психовал, злился,  обижался…  И  уже  появилась  жалость  к  нему,  я  почувствовала  какую-то  ответственность  за  него,  что-ли. (А  это  уже  совсем  другое!).
               
     Но  даже  в  мыслях  у  меня  не  было  тогда  расстаться  с  ним.  Мы  уже  были  одно  целое,  хотя  до  свадьбы  между  нами  ничего  еще  серьезного  не  было,  я  держалась,  как  говорится,  на  пионерском  расстоянии.
   
    И  пришлось  самой  предложить  пожениться, -  я  понимала,  что  он  никогда  не  решится  в  данной   ситуации.  Все  было  против   него:  моя   семья,  мое  институтское  окружение, его потерянность  и растерянность  в  новой  обстановке. Теперь  до меня доходит, как  он любил  меня  тогда, если (с его-то  характером!)  полностью  подчинился  мне.  «Доброжелатели»   еще  на  заре   наших   отношений  докладывали,  как  он  поступал  ранее,  (до  меня),  когда  покушались  на  его  независимость…
               
     А  я?  Я  шла  по уже  выбранному  пути:  жених,  обьявленный  перед  всеми, - вот  он!  Свадьба, -  состоится,  хоть  весь  мир  против!  Но,  если  честно,  что-то  все-таки   тревожило   меня,  какой-то   дискомфорт   был…  Но  анализом  заниматься  было  некогда:  впереди  распределение,  диплом. Да и друзья-подружки  подстегивали:

  -Что  вы  тянете?  Чтобы  потом  менять  фамилию  в дипломе? И   распределяться  будешь,  Светка,  так  учтут,  что  вы  уже  семья.
   
   И  сами  уже  почти  все  переженились…               
   
   И  вот!  Мы  уже  семья…

    «Главней  всего  погода  в  доме…».  Климат в  семье…  Чем  он  определяется?  Ответ  один -  любовью  двух,  мужчины  и  женщины. В  моем  представлении  это – духовная    близость,  то  есть  взаимопонимание, ("...Счастье, - это когда тебя понимают!") и  физиологическое  влечение  друг  к  другу,  доставляющее  обоюдную  радость  и  удовлетворение,  по-современному - секс (как известно, - в те времена
«секса  у  нас  не  было»!).   И  тут  еще   можно  поспорить:  что  важнее? - в  зависимости  от  характеров  и  темперамента  обоих.
               
     Кстати,  о  самом  понятии  и  слове  «секс»  в  те, не  такие  уж  далекие,  годы.

    На  самом  слове  «секс»   висело  строгое   «табу»,-  долгое  время  мы  его даже не знали!-(я говорю о себе и моем окружении, хотя все мои друзья и знакомые  были  образованными  и , как  теперь  говорят,  довольно "продвинутыми"  людьми). Его  можно  было  встретить  только   в  специальной    медицинской   литературе,   ( или   в   заключениях судмедэкспертизы, где я и прочла его  впервые,  когда   каким-то ветром  к  нам в   отдел  занесло  то  ли  пособие,  то  ли  учебник для юристов).   А   если   оно  произносилось  в   разговоре  или,  еще  более  того,  встречалось в  печатном  тексте, - это  уже  казалось  неприличным...
    
    Но   молодежь  всегда  "продвинутей"  родителей   и   вообще  представителей  старшего   поколения.  Я   вспоминаю  случай   у  нас   в    отделе,  по-моему,  начало  80-х.  Оля,   наш  молодой  специалист- элетрик,  встречалась  с  парнем,  и  тот  часто   захаживал  к  нам   в   комнату  и  подолгу  просиживал  за  ее  кульманом.  И  вот  однажды,  когда  он  вышел  за  дверь,  Оля  произнесла:
             
-  Коля  сказал, что у  нас в  отделе  самая  сексуальная  Светлана   Михайловна!

-  ?!!
    
   Все  наши  дамы  были  в  шоке.  А  я  готова   была  провалиться,  исчезнуть,  раствориться!  Я  восприняла  это,  как  оскорбление!
    
   Оле  стоило  немалых  нервов  успокоить  меня  и  разъяснить,  что  в  нашем  понимании   это  –  женственная!  Что  могло   повергнуть   наших   дам   уже  в   тихое  негодование…

   И  еще:  где-то   году  в  74-м  у  нас    в  отделе    появилась    книжка,  кажется,  под  названием  “Физиология  любви”, и,  помнится,  что  появилась  она  стараниями  Виктора,  который  уже  перешел  работать  в  Алтайвинобъединение,  а  там  публика  была  гораздо  "образованней"  нашей,  так   как   имела   больший  доступ  к  литературе  подобного  рода.  Читали  ее  все,  по- очереди,  смущенно  прятали  глаза  друг  от  друга,  стыдливо  обернув  книгу  ватманом,   и  кто-то  написал   на  ватмане:  “Физика”, - дабы  прикрыть  от  любопытных  и  начальства – в  случае  чего…  Я  уверена,  что  для   большинства  из  нас  эта  книга была  открытием (и  для  меня  тоже!  У  меня  в  то  время  уже  было  двое  детей!).
               
    И  из  всего, сказанного выше, можно понять,  какими "темными" и  зашоренными  мы  были, прожив  уже  по десять,  а  то  и  более,  лет  в  замужестве. И  легко  можно  себе  представить,  какими  “познаниями”  обладала  я, выходя  замуж, - в  двадцать  два  года!...  Да   сейчас   любая   двенадцатилетняя   девочка   знает  гораздо  больше,  если  не  все, или почти  все, из области   интимных  отношений     между  мужчиной  и  женщиной!
 
   Почему-то эта тема не вызывала у меня даже любопытства, вполне  естественного,  как  я  теперь  понимаю.  Опять  таки  сказывалось  пуританское  (бабушкино!)  воспитание.  И  говорить  об  ЭТОМ  с  подругами  мне  было  неловко  и  как-то  неприятно  (и   сейчас  тоже!).  Хотя   я  не   была  бесчувственным   «бревном»,  понимала, к  чему  ведут  поцелуи  и ласки. Но считала, что все должно  произойти  само  собой,  естественно,  как  все  в природе, -  и…  верила  Виктору…  И  все  же  очень  боялась…

     И  не  напрасно. Первая близость, первый «интим»  были,  откровенно  говоря,  ужасными…  Обоюдное волнение, страх, мое безобразное, даже – позорное!,  незнание  собственной  физиологии,  а  также  уроки   «ликбеза»,  полученные  Виктором  в  среде  своих  друзей-студентов, (хотя  он  был  далеко  уже  не  мальчик,   и  не  девственник!),  и, наконец, мое долготерпение! – привели к тому,  что  уже  через  две  недели  своего  замужества  я  сидела  (со  страшными  болями!)  у  кабинета  врача…

     Надо  представить  мое  состояние  в  этот  момент, (помимо болей): это  был  мой  первый  визит  к  врачу-гинекологу,  и  им,  ко   всему  прочему,  оказался  молодой  мужчина,  грузин!  Хотя   потом   я  полностью  доверялась  ему  и  он,  кроме  того,  что  лечил  меня  от  страшного  воспаления,   подолгу   беседовал  со  мной,  выводя  меня  из  шокового  состояния  запуганности  и  зашуганности…       
И  он  первый  предупредил  меня  о  беременности…
               
    Сейчас  смешно  вспоминать, как   мы  с Галкой, моей  институтской  подругой,  собирали  меня   на  первый   прием  к  нему:   паспорт – есть,  а  вот  кольца  обручального – нет!  Как  же  я  буду  записываться   и  пойду   на  прием,  что  обо  мне  подумают!  Ведь  не  станешь  сообщать  всем:  я  замужем,  поэтому  я  здесь!  (Вот  дурищи-то  были! И Галка ведь была  уже  замужней, правда,  столько  же,  сколько  и  я).
 
    Перед  свадьбой  у  нас  с  Виктором  были  деньги  только  на  одно  кольцо.  Решили  купить  мне.  Но  так  как  моего  размера  не  оказалось,  а  купить-то  уж  очень  хотелось,  я  уговорила  Виктора  купить  кольцо  ему,  очень  модное  тогда,  узенькое,  изящное.

    А  тут – ну,  надо  кольцо!  Мне! Попробовали  Галкино, -  большое,  потеряю.   
Быстренько  сообразили, - купили  в  галантерее  за  углом  простенькое   колечко  “под  золото”  и  вот  с    ним   я  и  сидела,  ожидая  приема  у  доктора.

    …Забавно, -  потом  мне  не  хотелось снимать это  колечко,  оно  так  хорошо  смотрелось  на  руке!   Но  когда  я  появилась  в  институте,  в  дипломантской,  в  своей  компании,  Вадик  Рабинович, одессит,  вдруг  взял  мою  руку,  близко  поднес  к  своим  глазам и  произнес:
 
-  Светик!  Сними!  Тебе  не  пристало  это  носить.  Кольцо-то  ложовенькое!…

   И  я  тут  же  сняла  его  и  выбросила  в  урну. 
   
      И  уже  настоящее,  золотое  обручальное  кольцо,  широкое,  "дутое",  муж                подарил  мне  к  тридцатилетию!  Я  его  не  снимала  долго  и  после  того,  как  осталась  одна.  Сняла  совсем  недавно,  может  год  назад.  Лежит   оно  теперь  вместе  с  моими  цепочками-кулончиками,  которые  я  не  очень-то  люблю  вешать на  себя…
   
  …Возвращаясь к  уже сказанному… Первый  мой  сексуальный опыт оставил,  конечно  же,  по  себе  память.  И  если  память  тела,  не  быстро, но  все  же   гаснет,  то  в  подсознании, даже  против  воли, она остается,  и  даже  очень  надолго...
               
    Понятно,  что  это  вносило  некую,  и  довольно  ощутимую,  дисгармонию  в  наши  отношения:  он  не  хотел  понять,  почему  я  так  зажата,  считал,  что  я  непременно  должна  чувствовать  то  же,  что  и  он,  обижался, даже  злился, а  я  не  могла  пересилить  себя,  не  знала,  как объяснить, чтобы  еще  больше  не  обидеть   его  своими  объяснениями.
 
   Не  скажу,  что  так  было  всегда. Порой  и  я  испытывала  то,  что  зовется  вершиной  любви… И только в  такие  минуты, ощущая  себя  действительно женщиной,  я   понимала,  чего  лишена  в  полной  мере.  А  чаще  всего  чувствовала  себя  виноватой, -  что  я  не   такая,  как   все,   что  со  мной  вообще  что-то  не  так….

   Что  все  это  надуманная  мной   ерунда,  я  поняла  гораздо  позже…
               
   А  пока…  делала  вид,  что  и  мне  так  же  хорошо,  что   и  я   испытываю  то  же, что  и  он! - так  было спокойнее. Словом, чаще  всего попросту  терпела.  Для   меня  это  не  было  главным, - была  семья,  муж,  дети,  им  нужна  была  моя  забота.  И  любила  я  его  уже,  в  большей  мере,  как  отца  моих  детей.  Хотя,  если  быть  до  конца  честной,  какое-то  время  я  вновь  была  влюблена  в  него.
               
    Помню, он тогда перешел  работать  из  института  к  нам  в  отдел,  (к  тому  времени  уже  была  заброшена  работа  над  диссертацией, -  после   конфликта  с  Василием  К.,  партнером,-  и  похоронены   мысли  об  аспирантуре), -  мне  все  время  хотелось  быть  рядом  с  ним,  видеть  его.  И  моя  подруга,  сотрудница  и  соседка  по  дому,  Надя  Л.,  смеясь,  говорила:

   -  Свет! Что  ты  с  него  глаз  не  спускаешь?  Нет, вы  посмотрите  на  нее!  Он  ходит  по  отделу,  а  она  так  и  вертит  за  ним  головой!

    Эти  четыре  года,   что  мы  работали  вместе,  в  одном  отделе   (главного  энергетика), –  он   инженером   по   вентиляционным   установкам,   а   я   по  тепло-холодо-водо-газо (и  т.  д.)-снабжению, - как    говорится:  от  скуки  на  все   руки, - были,   как   мне   кажется,  счастливыми   в  нашей   жизни: дети    подросли, мы еще совсем молоды...  Нам  не  надоедало  быть  вместе  и  дома,  и  на  работе. 

    А  дальше...  Дальше все шло вкривь и вкось... Но пока было рано еще говорить об  этом.