Тот-кто-победил - Локи Сальери

Я не была стервятником, но я всегда любила украшать волосы черными перьями. Я вставляла их в высоко зачесанный хвост, схваченный грубой кожаной лентой, и позволяла орлам смотреть на себя как на равную.
Мой спутник тоже не был птицей, кружащей над трупами. Он был топором, рубящим головы. Он был бородой, омытой золотым пивом. Я называла его Херес, а он отказывался знать мое имя, и обращался ко мне просто – Та-Что-Рядом. Раньше я считала это унизительным, но со временем поняла – Херес оказал мне наивысшую честь, и имена тут были ни при чем.
Этим вечером мы пришли в Стылые Холмы, или, как их называли у нас дома – Рарзат-Нгашта. Серые пески покрывали камень, костяные скульптуры, к которым не прикасалась рука человека, рыдали и смеялись в алом, под лучами заходящего солнца. Широкое плато, зовущее тех, чье Время пришло, шелестело под дуновениями мягкого весеннего ветерка, но нигде не было видно никакого движения. Внизу, в долине, праздновала жизнь – зеленели травы, живность стекалась к водопою. Но здесь, в Стылых Холмах, царицей была Гаргнат, Несущая смерть. Ее белые одежды не редко мелькали на вершине, заунывно выли ее невеселые друзья – песочные волки. И простой народ не осквернял царства Гаргнат своим присутствием до тех пор, пока не приходило Время.
Херес обвел площадку взглядом и нахмурился. В его серых глазах отразилось недовольство, и мне не надо было говорить, чем именно. Та-Что-Рядом все поняла сама.
Я сбросила с плеч плащ и расстелила его на чистом от костей пятачке. Затем, поместила на плотную ткань алую простынь, а на нее – золотое покрывало, сплошь свитое из металлических колец. Изделие когда-то представляло собой шикарную церемониальную кольчугу, но Херес снял ее с холодеющего тела жреца, и с тех пор позвякивающая драгоценность принадлежала ему. Поверх золота я постелила сшитую из лисьего меха шубу, а на нее несколько небольших парчовых подушечек с жемчужной отделкой по краям и блестящими кистями в углах.
Одобрив мои приготовления, Херес опустился на импровизированное ложе и сложил ноги накрест. Я попыталась было снять с его плеч увесистую шкуру убитого его же руками степного тигра, но воин отмахнулся и вместо этого взял мои руки в свои. Он заглянул мне в глаза, и я не смогла сдержать улыбки. Нам двоим было известно так много…
Я притащила к лежанке плоский валун и накрыла его кусочком голубого шелка. Установила на нем маленькую лампадку с пахучим маслом, положила рядом связки четок – всех известных нам с Хересом божеств, а также несколько лепестков белого жасмина. Из бурдюка за спиной показалась пузатая бутыль вина и кусок копченого мяса. Последняя трапеза будет простой, как и полагалось доброму воину Харгаш-Нгараи.
Солнце уже наполовину умерло, а я еще только красила лицо своего спутника в белый цвет. С особой тщательностью я обвела его выдающиеся скулы, широкие ноздри и высокий лоб. Светлые, еще не затронутые сединой волосы мне пришлось заплести в особые раздвоенные косы, символизирующие змеиный язык Гаргнат. В уши Хереса я вдела серебряные серьги, а в ноздри – стальное кольцо, как у быка Тарнгаша, Того-Кто-Победил. Я расчесала бороду воина и вдела в нее драгоценные бусины, завязала на запястьях вышитые золотом поручи – их мне довелось добыть в бою совсем недавно, и я решила подарить их своему спутнику, когда придет Время. Но тогда никто из нас двоих не догадывался, как скоро оно настанет.
Херес вновь заглянул мне в глаза, и в этом взгляде впервые была нежность. Эти серые колодцы впитали в себя кровь и пот, они видели смерть и разорение. Несли боль и обрекали на погибель орды врагов. Но теперь, они источали сожаление и мягкость, о которых я и не предполагала. Он ничего не сказал и даже не улыбнулся, но в какой-то миг я оказалась под ним, прижатая к твердой лежанке. Под нами было золото и алый шелк, над нами – чистое сиреневое небо. Но между нами не осталось ничего, даже тонкой одежды. И еще никогда подчинение не было для меня столь приятным. Я увидела в Хересе Того-Кто-Победил, и даже сам Тарнгаша не смог бы этого оспорить. По моему животу текла его горячая кровь, его горячее дыхание жгло мне грудь. Но как бы хорошо нам ни было вместе, сегодня воин вкушал женщину в последний раз. Отчаянно, жадно, грубо.
Уже зажглись первые звезды, когда он упал, обессилив. Я не стала одеваться – мне не хотелось забывать его прикосновений, но это было необходимо, и я позволила холодному сумеречному ветру осушить взмокшее и обагрившееся тело. Меня не одолевала скорбь или горе, но я так же не могла радоваться, как требовала традиция. Мой голос был совсем хриплым, когда я пела для Хереса. А он слушал, будто это сама Нарша спустилась к нему с небес. Слушал и глядел ввысь. Молодое лицо под белой смертной маской было спокойным.
Я зажгла лампадку и раскачала повисшие четки, чтобы привлечь внимание богов. Затем, нарезав мясо и налив в тонко гравированный кубок вина, провела по плечу Хереса и встала. Мне было пора уходить. Но прежде, чем я сделала это, он протянул мне свой меч. Удивительный, длинный и с могучую ладонь шириной, этот клинок рубил и кромсал, рвал и колол так, как не мог даже сам Гром. Я не могла принять столь ценный дар, только не от воина, которому полагалось всегда держаться оружия. Но Херес не опускал руки, он глядел мне в лицо. Я не осмелилась перечить. Только не тогда, когда он высказывает последнюю волю – пусть его плоть перейдет в царство мертвых, свою душу он отдавал мне.
Уже у самого края плато я оглянулась. Херес пил вино и с аппетитом ел мясо. Неверный огонек лампадки освещал его, и я видела глубокую рану на груди воина. Смертельная отметина вражеского меча. Ее исцелит только сама Гаргнат. Я отдала своего спутника ей. Пусть она теперь будет для Хереса Той-Кто-Рядом. Надеюсь, она так же хорошо будет ему помогать в бою, и так же будет уметь молчать даже тогда, когда есть что сказать – Херес не терпел слов.
Стало совсем темно. Я оглянулась вновь только тогда, когда спустилась в долину и отошла на приличное расстояние. Там я оделась и закрепила тяжелый меч Грома за спиной.
На плато было так же темно, как и в небе, но в тусклом звездном свете мелькнул белый силуэт. Широкие одежды развевались в потустороннем ветре, длинные белые волосы вздымались, точно крылья. Я успела заметить лишь то, как Гаргнат склонилась над Хересом, и как он, опьяненный вином, подмял Владычицу Смерть под себя.
Я уходила, улыбаясь. В царство мертвых Херес не побежит рядом с колесницей Гаргнат, будто раб. Он будет восседать рядом с ней, покорившейся, а у его ног, как и полагается Тому-Кто-Победил, будут смирно лежать песочные волки.