Мемуары нудные, зато длинные! Парашют

Коллективчик в моей институтской группе подобрался добрый, веселый и очень дружный. В общаге жили секциями 3+2, я жила в трешке, и так сложилось, что с девочками. Чья идея была попрыгать с парашютом – уже не вспомню (подозреваю себя), но абсолютно решительно оная была поддержана. Если на данный момент моей жизни я не чувствую пополнения в извилинах, то в те благословенные времена мозг и вовсе не обременялся рассуждениями о вариабельности последствий необдуманных действий. То ли тремя членами секции, то ли пятью, далее просто буду называть «Мы», рванули в ДОСААФ, ибо альтернативы этой конторе не было, срочно записались (пока не передумали). Инструкторы очень понравились – в высоту и в ширину все как на подбор одинаковые, причем, это не жир, а квадратная конструкция организма. Юмор отличался обилием, остротой и чернотой: «Сегодня проходим самую простую тему: «Полное нераскрытие парашюта», «Берем лопаты, чтобы очистить взлетную полосу от бывших парашютистов» и т.д.

Ну, типа, научились мы упихивать парашюты, не обижаться на рев инструкторов и не путаться под ногами. Этого оказалось достаточно для отправки нас на аэродром. Но что-то не заладилось с доставкой суицидников к месту исполнения желаний. Потом-то нас как военных возили в кузове на бортовых машинах, но в первый день нас ждала проверка на самостоятельность. Куда ехать, никто не знал, половина народа знала название деревни близ аэродрома, навигаторов еще не придумали, и маршрутный транспорт еще не изобрели. Выход – попутки. Укутавшись как кульки, ибо зима и Сибирь в одном предложении явно указывает на повышение экстремальности в задуманном деле, выперлись на трассу, пнули меня голосовать. Задрала руку летящему ЗиЛку с голубой кабиной, он рьяно откликнулся на призыв, но немножко накосячил с траекторией полета… Напоминаю – зима! И этот черт в резком порыве не подрассчитал свой маневр. И в скользящем вираже по льду на скорости врубился в столб, и обнял его как родного… Пауза, потом осознание того, что доказывать свою невиновность озлобленному водителю, который наверняка, готов задушить любого подвернувшегося, мы рванули в противоположную сторону. Влетели в какой-то автобус, орали «спасите, дяденька», короче, как доехали, уже не помню. Намек мы не поняли, ибо не суеверные.

Название наше – «перворазники». Сидели на базе вместе со спортсменами, ждали, когда стихнет ветер, мерзли, топили печку, слушали рассказы бывалых. К обеду взлетели.

Вот как раз о различии мужчин и женщин. Прыгать мужчины боятся, потому что цифровым своим мозгом просчитали процентную вероятность возможных последствий. Женщины же, испытывают страх весь период подготовки, но когда доходит до дела, ЭБУ в башке подвисает. Куча забот в самолете не позволяет сконцентрироваться – влезть в самолет мешает запасной парашют, надо подтянуть сапоги, чтобы не слетели, проверить карманы, ремни, кольцо, надо еще раз повторить – как отсчитать 3 секунды, потом наваливается проблема удержаться на ногах – почему-то выбрасывают людей, когда самолет идет вверх, соответственно тело тянет вниз, ноги подгибаются, надо вцепиться в инструктора, который крепок, как камень (натренирован девок таскать), и сделать несколько шагов на выход.

Прыжок происходит на автомате, без страха. Потом опять бояться некогда – мозг занят определением «где я?», отсчетом секунд и дерганьем кольца, отыскиванием купола и решением задачи – «почему меня тянет вверх?». Зато награда – растягивание времени падения с парашютом – несколько минут длятся доооолго! Расслабление… И опять заботы – вспомнить, как приземляться, определить высоту – нас учили, что с расстояния 100 метров различаются листочки на деревьях, но! – зима. Руки у меня потом болели – разворачивать себя стропами по ходу полета. На взлетку приземляться нежелательно – копыта отобьешь, и самолетам мешаешь, и унести может, погасить купол не у всякой бабы сразу получается (потому что мозг не скоростной, и руки слабые).

Как же я страшенно мерзла все время – пока доехали, пока ждали погоды и своей очереди… А после приземления – жарко! И не только адреналин тому виной, просто я приземлилась по грудь в снег. Надо ползти к базе, еще и парашют в сумку собрать. А как? Долго я карабкалась через поле глубокого снега, пересиливая отчаяние – не доползу, а потом еще и взбучку получила от инструктора, что снег в парашют набился. Гад.

На третьем прыжке я забыла про кольцо, и запасной парашют вывалился, пришлось его собирать и запихивать между ног (опять волшебный пендель от инструктора). На четвертом или пятом сделала гадость какой-то девушке – мне инструктор орет «выходи», а эта краля расселась на пороге свесив ноги за борт, и думает о вечном. Я ее пнула. Сковырнула ногой из раздумий в свободный полет. Запоздало прошу прощения.

А после шестого меня выперли. Обидно-обидно… Только через несколько лет вспомнила разговор с врачом спортсменов – он рассказывал, что при увеличении количества прыжков у некоторых появляется бешеный блеск в глазах, который инструкторы отслеживают, и от бесперспективных (а мы уже по возрасту не проходили в свои 18-19 лет) быстро избавляются. Это блеск – адреналиновая зависимость, она не позволяет оценить степень риска и толкает все ближе и ближе к краю границы между жизнью и смертью. Я видела счастливую ободранную рожу спортсмена, которого инструкторы на скорой помощи, похватав топоры, поехали снимать с дерева в лесу. Он сверкал!

Понравилось ли мне? – Да, иначе выгонять бы не пришлось. Что это мне дало? – я поняла, что многое могу – без сил перла через снега, почувствовала второе дыхание, плевала на насмешки инструкторов (хотя они беззлобные), не сдохла от холода. А прыгать легко. И похвастаться есть чем!