Как начинался Чик

    Всё началось с вертолётов. Или с пчёл? А cкорее, родителям просто захотелось перемен…Внуков то уже четыре штуки! Того гляди на хорошую жизнь ещё полезут... Так мать семейства рассуждала - а домик маловат и не рассчитан участок на такую ораву. Где же детям бегать и орать, если могут наступить на грядку, поломать кустик, потревожить пчёл. Ведь у родителей, на садовом участке, под Толмачами, существовали-жили пчёлы.
   Отцу, после выхода на пенсию, захотелось медку, и он, отучившись зиму на курсах пчеловодов, купил пару уликов, а потом понял, что может и хочет большего… И стал поговаривать о расширении пасеки. А куда тут расширять? Участок шесть соток! Тут и огород, и кусты, а яблони? Яблони то в Сибири растут не как принято – вверх, а совсем наоборот – вширь! Яблок-то тоже хочется, как и мёду. Под яблоней улик не поставишь, она по земле почти стелется. Вырубить — рука не поднимется ни у кого — двадцать ведер каждая приносит!
   Пока думали, налетели вертолёты. Не сами налетели, и не воздушный налёт это был, но близко к этому. При Толмачёвском аэропорту базировалась небольшая авиационная, и военная, частишка, а при ней, по слухам, организовали школу вертолётную. На нашу голову! И стали курсанты этой школы учиться летать. И ладно бы, где нибудь в стороне, ан нет! Непосредственно над нашим садовым кооперативом начали кружить. Так мало, летали с грохотом, ещё и вонять керосином начало в садах.
Сели мы с родителями в «Москвич» и поехали по окрестным сёлам Новосибирска искать домик в деревне.       Всю весну ездили! Болотнинский, Коченёвский, Искитимский районы обследовали. Ни на чём не остановились. То далеко, то дорого! Чаще – дорого.
   Долго ли, коротко искали, а надоело. Сделали перерыв. И я взял свою охотничью надувашку, Антошку – сына малолетнего, и сел в электричку. Поехал осуществлять свою мечту! Захотелось сплавиться по реке. А потом по другой. И в результате покорить все окрестные реки. 
   Первой рекой наметил Чик. И недалеко, и не страшно – из окна электрички совсем ручеёк. Меньше часа в поезде и вот мы уже на станции одноимённой - Чик. Рюкзак и лодку пришлось тащить до берега ещё пару километров, потом спускать с предмостной насыпи в пойму. Шли то мы по шпалам – другие дороги показались ещё длиннее.
Пойма ещё не просохла после весеннего разлива и засасывала нас чуть не по колена в ил. Но мы всё преодолели и надули благополучно наше судно, стоя на осоковых кочках. Уселись, вымыли ноги, и поплыли.            Грести не хотелось. Течение влечёт нас и крутит, временами только, если хочется взглянуть вдаль, подгребаем под яр. Тогда противоположный берег открывает нам вид на окрестности - деревушку, лес, пасущееся стадо… Хорошо! Тёплый, солнечный денёк, безделье и безлюдье. И тишина. Временами река втекает как в туннель – только яр справа, и слева. И небо над нами. Мух нет. Весенний рай. Потом река идёт вкривь, и появляются тальники и много мать-и-мачехи. Так Чик себя украшает. 
   Подплываем к разрушенной дамбе с торчащими во все стороны остатками бетонных и железных труб. У брода повыше моет машину крестьянин в полосатых брюках и с голым торсом. Узнаём у него, что это сельцо на берегу – Буньково, а дамба смыта рекой и неизвестно будут ли её восстанавливать. Она в народном хозяйстве не нужна вроде бы – есть хороший грейдер до станции, но на противоположном Бунькову берегу - кладбище. Оно нужно селянам. Наверное, догадываюсь, после смерти очередного Буньковца пригонят бульдозер и восстановят проход через реку. Не волочь же гроб бродом. А кладбище и в самом деле стоит красиво. На бугре и в рощице. Бывая проездом и проходом мимо, в последующие годы, неоднократно ловил себя на мысли, что здесь бы лежать лучше, чем на Клещихинском болоте, среди ржавых железных заборов. И завидовал Буньковцам – из окна любого дома имеют они прекрасный вид на рощу с погостом, где лежат их предки. А на троицу накрывают столы на столиках родных могил и на виду у них родные дома и пашни, и пажити.
   Но вот уже Чик опять завивается ужом и стремится мимо деревенек Малый Чик и Катково, а потом будет Грязнуха, стоящая на высоком яру, под которым Чикушка, как ласково зовут местные рыбаки свою речку, разливается в огромное озеро. Но нам туда не доплыть. У нас только один день и для ночлега ничего нет.
На яру, мимо которого мы проезжаем, видны продукты жизнедеятельности человека, а именно – куча скотского навоза да куски тына. Домов не видно. Выхожу на разведку и оказываюсь на задворках сельпо. Знакомлюсь с ассортиментом «сельпа», и с местной достопримечательностью – кирпичной пирамидой - памятником, погибшим в Великую Отечественную односельчанам. Много на пирамиде имён. А домов в деревне мало. И народу на улице тоже не видно. Мелюзга и бабки. Видимо весенняя страда увлекла крестьян в поля. И пажити.
   Местность мне начинает нравиться, и я читаю на столбе объявления, чтобы понять, чем живут жители. Так меня учит отец. И даже просит из командировок привозить не только газеты, но и сорванные объявления – так он составляет мнение об аборигенах тех мест, где я бываю, и их обычаях.
   Я вычитываю призывы купить тёлку, картошку, и два дома. О! Это-то мне и надо. Списываю координаты. Пристальные жительницы интересуются - что мне нужно, и дают ещё пару адресов. Вызываются проводить, и мы идём к недалёкому дому. Мне он сразу нравится – на яру, в центре посёлка, а под яром Чик! Отцу на рыбалку ходить недалеко – в конец собственного огорода будет.
Мы плывём дальше. По курсу ещё одна дамба – Катковская. Она уже восстановлена. Видимо у неё приоритет перед Буньковской. Потом оказалось - и в самом деле. Это оттого, что когда заканчивается водка в Катковском сельпо, купить её можно только на противоположном берегу. Тут без дамбы никак. Это покойника можно вокруг обвезти, а если дрожит весь организм с похмела, тут каждая сотня метров лишней покажется. Поэтому дамбу чинят сразу после того как вода в Чикушке упадёт. На нормальные мосты деньжат не хватает. Народ не ропщет – понимает – кругом враги и нужно кормить братьев за рубежами. Не до мостов в Сибири! Так убеждает меня отец.
   Мы сворачиваем наше судёнышко и бредём непросохшей луговой дорогой в Катково, и там тоже срисовываем объявления о продажах и пропажах, а о домах продающихся – срываем. По понятным соображениям – нам конкуренты не нужны. Тут же узнаём, что автобус со станции уже прошёл в Грязнуху и скоро будет обратно, и в силу загруженности заходить в Катково уже не будет. Проедет мимо по шоссе. До него с километр. А следующий автобус - завтра. Шлёпать пешим двадцать километров нам не улыбается, поэтому берем ноги в руки и летим к грейдеру. Когда остаётся метров двести показывается наш «ПАЗик». Он переваливается с боку на бок и плетётся едва-едва. По асфальту он бы уже давно мимо просвистел – спасибо русскому бездорожью - успеваем к закрытию дверей. Но там одни спины.    Нежелание остаться на дороге придаёт силы и решительность. Двери смыкаются уже за нами. А, казалось, не впихнуть и весла. Такое бывало со мной почти после каждого похода. Народ порожний оставался на остановке, а я уезжал даже с байдаркой. А она состоит из двух немаленьких свертков, да плюс еще и рюкзак размером с мужика. И ничего! Кураж нужен!

   Приехал я домой и доложил о результатах разведки родителям. Тут же поехали и купили домик в Малом Чике. Домик был саманный, ещё такие называют литухами. Это по методу строительства – заполняют опалубку смесью глины и соломы. Домик получается маленьким, но тёплым. А в жару в нём прохладно. Стены-то толстенные – почти полметра! Ещё там был огромный двор и немеряно огорода. Огораживай хоть весь бугор. Усадьба оказалась на господствующей над всей округой высоте. Это открывало перед нами перспективу на все три стороны, а с четвертой был березняк с грибами и ягодами. Жаль только что эти перспективы на три стороны лишили нас главного – виды на урожай оказались никудышные - на бугре не было воды!
   Колодец был, но под бугром. Сто метров до огорода носить воду в вёдрах на коромысле оказалось тяжеловато. А в середине сухого лета мы вычерпали весь колодец. Приходилось ждать пока он наполнится и опять всей оравой приступать к поливу. Потом в питьевом ведре нашли дохлую мышь… Женщинам не показали, но решили ускорить добычу воды. Околонаучный метод лозоходства показал, что вода будет прямо посреди огорода. Именно там она, лоза, кивнула три раза – у отца, у Володи, и у меня. Решили перепроверить научным методом и разложили на ночь, по огороду, несколько яиц. Укрыли их шапками. Учёные говорят: если яйцо отпотеет, значит под ним вода. Утром, на рассвете, отец проревизировал шапки. Всё совпало. Самое потное яйцо оказалось там же, где и лоза кивала.
   Срочно доставили необходимое оборудование в виде конуса и штанг. «Бабу» тоже не забыли. А как без бабы? И начался стук и беготня. Набежали деревенские консультанты и ветераны, убедившие нас в точности начала работ. Все утверждали – да, тут до войны был у хозяев колодец. И добавляли – кажется…
   Мы подняли леса и, забравшись на них, начали засовывать в землю первую штангу, подталкивая её «бабой». Штанга лезла хорошо пока проходили вскопанный под грядку слой земли, потом тоже шла неплохо. И мы уже загнали метров двенадцать, когда уперлись в недра. Били до ночи, но недра оказались непрошибаемы. Разъехались по домам мы с Володей, а отец остался горевать возле буровой.
   За неделю я наслушался советов и рассказов моих коллег, об их трудностях на поприще добычи вод из-под земли. Запомнился рассказ жителя Карьера. Карьером называется окраина Ленинского района, состоящая из домиков частного сектора, а за этими домиками лежит Ленинская свалка, которая и заполнила собственно карьер, выкопанный неведомыми силами в незапамятные времена. И вот у них там, в этом Карьере, на берегу всегородской помойки, из благ цивилизации, кроме мусора естественно, только электричество и автобус номер 24. Воду каждый добывает себе сам. Берут «бабу» и ею забивают трубу в землю одним концом, а из другого отсасывают воду. Вот и этот житель тоже решил себе воды добыть, но не во дворе, а в доме, чтоб была.
   Пригласил друзей опытных, и начали они колотить трубу. А чтобы жена не мешалась под ногами, выгнали её с детьми в сарай типа летней кухни. И вот колотили, колотили и все удивлялись – наличные трубы кончаются, пора бежать по дворам, занимать. Как вдруг вваливается баба, не та, для труб которая, а другая, которая с хайлом, и блажит что у неё в сарае «кака-то елда под столом лезет». Пошли, проверили, и огорчились – оказалось, что труба их, наткнувшись, видимо, в глубине на что-то твердое, извернулась и пошла  вверх. Где и вылезла под столом, напугав бабу шишкой на конце.
После недели работы на предприятиях города, как любит выражаться наш папуля, мы с зятем Володей прибыли на родительскую плантацию с новыми идеями, но не обнаружили в огороде буровой установки. Отец, после долгих попыток выдернуть завязшую трубу, отвинтил, сколько смог, труб и уже даже начал в новом месте новую скважину сооружать. Впряглись и мы.
   Два дня упражнений с тренажером в виде двух кусков рельсов метровой длины, свинченных вместе и называемых в народе «бабой», увенчались! Вода пошла! И шла трудно и мутно. Запечатлели этот момент даже в кадрах кинохроники. Семейной. И пошли обмыть и пообедать. А пришли обратно и не нашли воды. И опять выдёргивали трубы и опять поехали в народное хозяйство мы с Володей, а отец, в горестных раздумьях, остался…
И только третья попытка нам удалась, и мы добыли необходимую нашим организмам и огороду, влагу. Но пришлось отодвинуться метров на полста от усадьбы.
   Значит, нужны трубы на водовод и провод для подачи электричества к насосу. Пришлось, в свободное от работы время, прямо во время вахты, воровать латунные бойлерные трубы. ТЭЦ-3, где я трудился день-ночь-сорок восемь, то есть двенадцать часов в день, сутки дома, двенадцать часов в ночь, и уже двое суток дома, богата на трубы. Я их брал из огромных, в рост человека, пучков, и пилил на отрезки в два метра. Чтобы перевозить незаметно на «Москвичонке». Рядом со мной пилили эти трубы жители Затона, Карьера, улицы Большой… Всем хватало. Я-то пилил каждую четвертую ночь, а народ еженощно! Вот как жили мы богато в СССР. Всем труб хватало. Жаль, в магазинах не было ничего кроме штыковых лопат. Да и те не покупали. На заводах «брали».
   С проводом дело обстояло проще – он был заготовлен мной ещё на моей прошлой работе – в ЖКО. Мотор для насоса я снимал полночи на подстанции моей же любимой ТЭЦ. С третьего этажа распределительного устройства мы с напарником спускали его на верёвках через вентиляционную шахту, долго сбивали вентилятор и наконец, я уволок его сквозь дыру в заборе в зазоборные лопухи. Моё теперь! Прошло всё благополучно, если не считать загубленной робы – охрана вЫвозила забор вокруг дыры такой адской смесью из отработанного солидола и чего-то вонючего, что сдавать робу в прачечную было бы себе дороже. Пришлось выкинуть спецуру.
   И вот мы поливаем огород и не опасаемся дохлых мышей в питьевом ведре. Какое счастье!