Don t Worry, Be Happy

В искусственном свете больничного коридора неуклюже перемещались фигуры пациентов ЛОР-отделения. У каждого была своя боль и потому никто чужой боли не замечал, как обычно не замечаются невыразительные, болотного оттенка, цветы на фоне яркой зелёной травы.

Венера и Ксюша попали в одну палату – большую и совершенно непродуманно заставленную кроватями и тумбочками. Жизнь палаты была выстроена как по расписанию. Ежедневные утренние обходы врачей, обязательные процедуры делали скучный больничный день похожим на расчерченный старательным школьником лист в клеточку. Когда в палату приходила санитарочка, чтобы помыть пол, все, как по команде, ложились на свои кровати, брали тапочки в руки и украдкой следили, как немолодая женщина, умело лавируя вокруг мебели, старается достать тряпкой до самых отдалённых мест. Не следил за работой санитарочки только Максимка, мальчишка лет десяти, которого родители, явно по блату, поместили в женскую палату, чтобы за ним был хоть какой-то пригляд со стороны добросердечных соседок; он неотрывно смотрел на экран телевизора, доставленного специально для него заботливыми родичами.

На завтрак, обед и ужин обитатели отделения отправлялись организованно, чуть ли не строем. Исключение делалось для лежачих больных. В их палате такой была очень пожилая женщина, ей приносили еду в постель. Венера и Ксюша тоже ходили в столовую, захватив свои чашки и ложки, но оттого, что они садились за столик вдвоем, им казалось, что у них есть какой-то свой, отличный от больничного, мир. Неаппетитная больничная еда как будто меняла место для приёма пищи и позволяла им отвлечься на что-то более существенное – на себя.

Именно здесь Венера рассказала Ксюше, что по национальности она татарка, потому и имя у неё такое необычное. И означает «дочь Луны». Ещё Венера рассказала, что живёт в деревне, что у неё из-за переохлаждения на ферме случился отит, который она запустила, надеясь, как обычно, на авось и занимаясь самолечением, отчего началось нагноение, им была затронута барабанная перепонка, она оглохла на одно ухо и попала в областную больницу с высокой температурой и угрозой дальнейшего заражения. Потом её прооперировали. Ксюша тоже не скрывала правду. После окончания лингвистического университета её оставили работать на кафедре лингводидактики и методики преподавания иностранных языков. Ей сделали операцию, только пластическую: она решилась на изменение формы носа. И вот теперь они с огромными повязками – у Венеры закрывавшей ухо, а у Ксюши – нос, были на равных. Больно было обеим.

В скучной тягучести больничных будней случались «праздники». Это мог быть поход в аптеку с их третьего на первый этаж, сложным путём, через несколько отделений. Путешествие и возбуждало, и даже веселило обеих: они открывали двери, считали ступеньки и заглядывали в лица новых больных, искали короткий путь назад, но, как нарочно, шли длинным и запутанным, как будто попадали в лабиринт, выхода из которого, сколько не ищи – не найдёшь.
Или это был приезд родных, после чего начинались бесконечные рассказы о самых-самых любимых людях: родителях, мужьях и детях. Отсюда, из палаты, они виделись необыкновенно идеальными, а потому говорилось о них с придыханием, со слезами на глазах и такими тёплыми словами, о существовании которых в своём лексиконе иной рассказчик даже не подозревал.

У Ксюши выздоровление шло быстро. Может, благодаря молодости а, может, из-за её весёлого нрава и умения владеть собой. Это умение она продолжала развивать прямо в палате, занимаясь аутотренингом и пытаясь обучить Венеру. Та, послушав некоторое время рекомендации, кидалась к холодильнику и доставала баночки, свёртки и контейнеры со съестным. Подруги, в который раз за день, садились пить чай с деревенскими вкусностями.

Утренний обход принёс плохие новости для Венеры: операция не дала результатов, на который рассчитывали врачи, ей предстоял новый курс анализов и обследований. Она сидела, понуро опустив голову, не зная, что делать дальше. И от того, что делать ей было по-настоящему нечего, она томилась и страдала.
Ксюше этим же утром сняли повязку, и она стала собирать вещи, готовясь к выписке.

Подруги простились очень тепло. Выходя из палаты, Ксюша сказала на прощание Венере: «Don’t Worry, Be Happy!»* В спешке она не расслышала, как та тихонько произнесла: «Ага, ещё бы знать, что это значит...»

* «Не беспокойся, будь счастлив!»