В сумраке сцены 3 глава

Глава 3
Наши дни
     Народ толпился у клуба, со всех сторон слышался рев мотоциклов и лязг бряцающих казаков и цепей. Затертые кожаные куртки и длинные бороды местных байкеров, важно и грузно несущих свои пивные животы, мозолили Роуз глаза. День выдался довольно прохладным, а на девушке было легкое платье. Она проклинала всё: этот вечер, свою работу, этого Ричи Рока, который вот-вот должен был демонстративно приехать в этот чертов клуб, кишащий громадными монстрами в коже и придурковатыми желторотыми журналистами из мелких музыкальных изданий и интернет порталов. Рядом стояла Гвен. Она равнодушно пощелкивала жвачкой, окидывая тяжелым взглядом собравшихся у входа людей. В клуб не пускали. Организаторы готовили какой-то эксклюзивный приём рок-звезде.
— Может, он вообще не приедет, — нарочито громко произнесла Гвен, чтобы заронить в сердцах носатых папарацци сомнения и беспокойство.
— Тогда я пришлю компьютерный вирус Кловеру, — устало ответила Роуз и уставилась на девушку в кожаных штанах со шнуровкой на бедрах.
— Смотри-ка, по-моему, едут, — дернула ее Гвен. И тут же приготовила камеру.
   И действительно, на улочку, где стоял клуб, по очереди заворачивали «Харлеи». Процессию возглавлял бледный темноволосый бородач в серой футболке с принтом в виде огромного черепа, он подкатил к самому входу и, сделав вид, что толпы не существует, вальяжно слез с мотоцикла. За ним появился другой «Харлей». На нем сидел невысокий складный и загорелый мужчина. Его короткие высветленные волосы стояли торчком и отлично гармонировали с белой футболкой и серебряной цепью. Не успел он подъехать, как толпа ринулась на него. Со всех сторон к нему присосались фотографы и операторы, крича ему: «Риччи! Риччи!» Гвен тоже залезла в эту кучу мала. Держа камеру над головой, она пыталась хоть что-нибудь снять. Неожиданно Роуз, стоявшая в шаге от этого роя, почувствовала легкое прикосновение к темени. В один миг она перестала видеть и слышать происходящее. Глаза не могли поймать фокус, голова будто бы распускалась цветком, обнажая мозг и отпуская его в Космос. У нее было ясное ощущение, что где-то она уже видела эту картину. Эти жужжащие папарацци, эти ревущие мотоциклы, этот специфический запах, запах предстоящей ночи, полной отвязных людей и безумных поступков. Где-то она уже его слышала.
     Пока Роуз стояла как в полудреме, Гвен отсняла проход Риччи Рока и очень радовалась, что он помахал ей рукой.
— Отличные планы есть для тебя, детка, — резюмировала девушка-оператор. – Ну что, пошли внутрь? Вроде пускают.
— Пошли, — резко проснулась Роуз. – Давай сделаем всё по-быстрому? Я хочу поскорее отсюда уехать.
     Девушки прошли в клуб. На сцену запрыгнули какие-то местные музыканты, а длинноволосый дядька и еще пара здоровых мужчин проводили Рока к обособленному столику. Там их ждала выпивка и угощения. Все время, пока Рок угощался, его то и дело фотографировали, а он с удовольствием откладывал вилку в сторону и показывал камерам «козу» или фирменный кулак, улыбался во все зубы, и в общем, был вполне доволен приемом. Пока Гвен крутилась возле звезды, Роуз познакомилась с организаторами предстоящего концерта. Они подтвердили договоренность на интервью перед завтрашним выступлением. Насчет сегодня они ничего обещать не могли. Да Роуз не особенно и хотелось. Она всё равно не успела ознакомиться ни с биографией этого чуждого ей человека, ни с его творчеством. Чтобы хоть немного быть в курсе дела, Роуз подошла ближе к столику, за которым большие дядьки потчевали Риччи Рока, и, прислонившись к стене, со скучающим видом принялась рассматривать музыканта. Он был в меру мускулист, а на лице было написано: «В моей жизни было всё: секс, наркотики, рок-н-ролл, но всё это в прошлом. Теперь я занимаюсь спортом и в свои 55 лет отлично себя чувствую и, как видите, прекрасно выгляжу». Неожиданно мужчина поднял глаза и, поймав на себе взгляд Роуз, с интересом уставился на нее в ответ. Она увидела, как заблестели два карих зрачка, а голова инстинктивно дернулась, словно он кого-то узнал и хотел поздороваться. Она отвела взгляд в сторону и опустила голову, потом поманила рукой Гвен и сообщила ей, что пора ехать.
— Давай останемся хоть на чуть-чуть! – всхлипнула оператор. – Я больше никогда его не увижу в такой расслабленной обстановке!
— Если хочешь, оставайся, какие проблемы? – улыбнулась коллеге Роуз. – Повеселись за меня. Я домой. Дай кассету.
      Гвен вытащила из камеры кассету с отснятым материалом, и Роуз быстро сунула ее в сумку. Завтра из этого она напишет короткую новость-затравку перед объемным материалом с концертом и интервью, который они дадут на выходных. Выбежав вон из клуба, она поймала машину, потому что на метро уже не было сил. И знаете, как это обычно  бывает, не только в кино, но и в жизни, -  по радио заиграла та самая песня Риччи Рока, которую ей утром включала в офисе Гвен. В такие моменты понимаешь, что всё с нами происходит совсем не случайно. Ну, просто не могут такие совпадения быть лишены смысла, вы понимаете? Жаль, что Роуз не задумывалась о совпадениях. И действительно, что может связывать обычную журналистку с каким-то прожженным рокером, который к тому же в отцы ей годится? Песня закончилась, и девушка с облегчением откинулась на сиденье. Она смотрела в окно. Начинал накрапывать дождик, и капли танцевали на стекле автомобиля. Сквозь них пробегали пустынные улицы, оранжевые фонари и яркие вывески клубов и ночных магазинов. Роуз почувствовала, как начала улетать.
     У Роуз была странная манера записывать сны. Каждое утро она просыпалась и вспоминала то, что ей снилось. Иногда была пустота. В голове пустота: она ничего не помнила. Но чаще всего ей снились запоминающиеся истории. Она хотела когда-нибудь превратить их в коротенькие рассказы, поэтому старалась не упустить ни единой детали. Она могла встать посреди ночи и взять карандаш, потому что боялась забыть. Вот что она записала следующим утром.
«Я иду по жилкам желтого кленового листика. Но с каждым поворотом становлюсь всё больше и больше. Наконец, вырастаю из этого листика, и продолжаю идти, держа его в руке. Я играю им, кручу его большим и указательным пальцем и обмахиваюсь им, словно веером. Я иду под руку со светловолосым парнем. Он выше меня ростом, худощавый, волосы растрепаны, одет в черную кожаную косуху, из-под которой нагло болтается рубашка в красную клетку. Он что-то насвистывает, вопросительно смотрит на меня – я киваю, и продолжает свистеть. Так мы идем по мокрой аллее, устланной желтыми листьями. То справа, то слева встают черные силуэты сырых скамеек. Сбросившие листву деревья выстроились в шеренгу и похожи на стройное войско черных солдат. Вокруг никого нет. Мы одни идем под серым унылым небом, и только рыжий ковер под ногами и красные клетки на рубашке моего спутника вносят единственное цветовое разнообразие в этот мокрый осенний пейзаж. Через секунду мы оказываемся в какой-то комнате. Там сидит разрисованный с ног до головы парень и пара каких-то девчонок. Девушки курят, а парень сгорбился над моим светловолосым другом, набивая ему на груди татуировку. Я с интересом слежу за процессом. Еще секунда – работа окончена. Я вижу красное сердце, окаймленное розовыми шипами, а внутри – две черных буквы «Эй» и «Би». Парень поднимается, я улыбаюсь, он протягивает ко мне руки и обнимает меня. Еще не подсохшая смесь краски и крови отпечатывается у меня на груди. На этом месте мне делают такую же татуировку. Я просыпаюсь».