Ты поэт. Тебе много простится. Книга-6

ТЫ ПОЭТ. ТЕБЕ МНОГО ПРОСТИТСЯ

2012-2014 годы

Год 2012-й

(Продолжение)


ФАРИСЕЯМ НЫНЕШНЕГО ВЕКА

С преступного согласия Кремля
Вам разрешили грабить те богатства,
Которые Спаситель сотворил
Не для тщеславной чьей-нибудь забавы,
А для того, чтоб сотни поколений
Могли разумно жить до окончанья
Земного испытания на веру.
Но эти всенародные права
Вы с дьявольской усмешкой зачеркнули.
Что вам законы Божьи? Вы и Бога
Из совести своей изгнали вон,
Как раньше фарисеи изгоняли
Его из поселений иудейских.

Зачем вам Бог? Он только лишь обуза,
Он только лишь запрет для вас ненужный
Свои дела позорные вершить.
И без молитвы, без креста, без веры
Вы алчно в недра бросились вгрызаться,
Чтоб нефть и газ, и редкие металлы,
И камни драгоценные, а с ними
Шедевры Божьей мудрости – алмазы
Из гибнущей земли распотрошённой
Повыкачать, повыдрать половчее
И за рубеж повыгодней продать.

Вам наплевать на то, что миллионы
Уже едва концы с концами сводят,
На то, что сонмища пенсионеров,
Всё без остатка родине(?!) отдавших,
Приходят в магазины, как в музеи,
Чтоб посмотреть на глыбы буженины,
Понюхать, как копчёной колбасой
Всесильно пахнет даже сквозь витрины.

Вам наплевать, что множатся бомжи,
Как комары дождливым, тёплым летом,
И что у них за каждую помойку
Идут кровопролитные бои.

Вам наплевать, что русские мальчишки,
Ещё не зная, как прекрасна жизнь,
Её руками собственными губят,
Шприцы с наркотиком в свои вонзая
Исколотые вены.

Вам плевать,
Что гибнет Русь и внутренне и внешне.
Духовно – внутренне, материально –
По внешним признакам: теряя недра,
Сгорая, истлевая и взрываясь.
Но что для вас российская погибель?
Что превращение Руси в пустыню,
И даже больше – в лунную поверхность,
Безжизненную, пыльную, пустую?

Что Русь для вас? Когда в карманы ваши,
В награду за народные богатства,
Которые вы бросили в распыл,
Текут не то что Волги – Ниагары
Врываются неудержным потоком
Всё в долларах, всё в евро – не в рублях.

Что Русь для вас? Когда по миру виллы,
Огромней старых рыцарских дворцов,
Разбросаны, и виллы эти ваши.
Не хочешь жить в швейцарской, самолётом,
Понятно, тоже личным, сверхмодерным,
Лети на острова, которых лучше
И днём с огнём не сыщешь.

Что вам наши
Курорты у отравленной воды?
Вы жизнь себе отладили такую,
Какая президентам и не снилась,
Тем более премьерам и министрам,
И управленцам всех мастей и рангов.
Хотя и президенты, и премьеры,
И прочая подножная мура
Давно вам не чета, а только слуги,
Готовые любое ваше слово,
Любой каприз, любое пожеланье,
Разбив в поклонах лоб, осуществить.

Мне кажется, что эта сила власти,
Что возрастающая сила денег
Внушает вам, что правит всем не Бог
И не Его всесильный вечный разум,
А это вы, как боги на Олимпе,
Мир поделив на области влиянья,
Осуществляете свои причуды.

Но что вы скажете, когда взаправду
Всё человечество трубой гремящей
Господь на суд последний призовёт?
Когда, кивая на людское море,
Он каждого из вас сурово спросит:
– А что же сделал ты для малых сих?
И вот тогда, когда нутром поймёте,
Что Страшный Суд не сказка, не обман,
Когда закоренелый атеизм
Рассеется, как горькое похмелье,
И Бога вы увидите воочью,
И резко прозвучит вопрос Его, –
Что вы ответите, земные боги?


ЗАСУДИЛИ УДАЛЬЦОВА...

Засудили Удальцова,
Так на это ведь ума
И не надо никакого.
Суд, побои да тюрьма –
Жизни нынешней основа.
Но её отец-Дюма
Воплотил когда-то в слово.
Эх ты, тьма ты, наша тьма!


ИЗ ЖИЗНИ СТАРИЦЫ НИКОЛАИ

«От веры отрекись!» – ей на допросах
В лицо бросали нагло и упрямо.
«Не отрекусь», – она им отвечала
Негромко, со смиреньем постоянным.
И, видно, это более всего
Огэпэушников и жгло, и злило.

«Да знаешь, мы ведь цацкаться не любим,
Осудим и пошлём подальше в ссылку,
А надо – и на каторгу отправим!»
Она смиренно говорила им:
«И там ведь люди, приживусь, привыкну».

 «Но мы тебя сошлём, – в ответ кричали, –
Туда, где даже птицы не летают!»
Она опять смиренно говорила:
«А птицы мне как раз и не нужны.
Но где найдёте вы такое место,
Пусть каторгу, тюрьму, – где Бога нет?»


ИЗ ДАНИИЛА СЫСОЕВА

«Взломаем небо! – Так решил Нимрод. –
Прорвёмся в рай своей земною силой!»
И башня Вавилонская растёт,
Губя из года в год за родом род,
Но становясь и царскою могилой.

НА СМЕРТНОМ КРЕСТЕ

России

Мы браним тебя чуть ли не матом,
Что ты в рабской живёшь нищете.
Ну а ты не живёшь – ты распята,
Как разбойник на смертном кресте.

В удивительных водах крещенья,
Что и вправду сама чистота,
Ты святое избрала служенье
Незапятнанной правде Христа.

Долго к жизни в Христе привыкала,
Груз языческих пут волоча.
И уж камнем незыблемым стала,
Но в вольтеровский век потеряла
Остроту неземного меча.

И, сам меч потеряв напоследок,
Ты тропинкой Иуды пошла.
Тот за тридцать еврейских монеток,
Ты бесплатно Христа предала.

И однако не все россияне
Покорились ударам хлыста!
Звёзды тысяч имён воссияли
За великую правду Христа.

Конвоиры кричали: «А ну-ка
Сбросьте крестики! Будет наука
Остальным с вашей легкой руки».
Вы в ответ им: «Да нет, большаки,
Ни к чему нам иудова мука.
Лучше сразу стреляйте, братки».

Но другие, не ведая сраму,
Принимали как должный удел,
Что взрывали часовни и храмы
И вели христиан на расстрел.

Широко шла Россия, да тесно
Вышла к подлости и нищете.
Дал Господь ей последнее место –
На кровавом
голгофском
кресте.

На кресте векового безверья,
На кресте векового вранья,
На столетнем кресте лицемерья –
Под нависшею тьмой воронья.

И летят сквозь потёмки и стылость
Пустобрёхов кремлёвских слова,
Что Россия уже возродилась,
А Россия – почти что мертва.

Гей, Россия! За прошлые бденья,
За остаток растраченных сил
Испроси у Владыки прощенья,
Воскресенья нам всем испроси!

Может, ради нездешнего света
На последней туманной черте
За раскаянье честное это
Он простит нас на смертном кресте.


БЕРЕМЕННУЮ ЖЕНЩИНУ БОТИНКОМ...

Беременную женщину ботинком
Омоновец с размаха бьёт в живот.
Разгневанная жутким поединком
Толпа от возмущения ревёт.

Ревёт уже почти звериным криком,
Упрямо рвётся пленницу отбить,
Но перед мёртвым полчищем великим
Толпа невольно вытянулась в нить.

Сквозь море роботов ей не прорваться,
И свист дубинок ей не побороть.
Где нету совести, не состояться
Добру, к которому зовёт Господь.

Где нету совести, там зло у власти,
Закостенелой наглости закон,
Там рвёт беспомощный народ на части
И бьёт его ботинками ОМОН.

И бьёт с особенной, двойною силой
Беременных – одним ударом двух.
Неколебимым этаким Аттилой,
В ком никогда не просыпался дух.

Зачем машине дух? В цене железо.
Что толку в теле из костей и жил?
Вон как беременной ботинком врезал,
Всю силу бездуховную вложив!

Ведь знал злодей, что если искалечит
Жизнь двух, и трех, и даже десяти,
Режим ему возможность обеспечит
От гнева всенародного уйти.

Да что народ! Плюют на всю планету,
Когда дают дурдомовский ответ,
Мол, всю Москву проверили, и нету
Омоновца-садиста, нет как нет.

Вот почему злодейство стало модой.
Как высшим орденом, бесчестьем горд,
Беременную правдой и свободой
Омоновец Россию бьёт в живот.


ГОВОРЯТ, ОЛИРИЧИВАТЬ НАДО...

Евгению Евтушенко

Говорят, олиричивать надо
Гнев рассерженной лиры моей.
Я и сам бы охотней рулады
Сочинял для услады людей.

Да рулады тогда лишь охотно
С беззаботных срываются струн,
Если в мире светло и свободно,
А душою беспечен и юн.

Но душе не легко оставаться
Молодой и беспечной, когда
Над страною ненастья клубятся
И гремит за бедою беда.

Разве вспомнит душа о лиризме,
Если новый обман у ворот,
Если в нашей истерзанной жизни
Так забыт и унижен народ.

Но без правды и песни не выйдет.
Широко и свободно дыша,
Зло и правду душа лишь увидит
И услышит их – только душа.

И, лиризма цветы отметая,
Пусть их горы уже нанесло,
Скажет людям, где правда большая,
Где смертельно опасное зло.

Так, в награду за пулю в нагане,
Что сразила его наповал,
Маяковский в бичующей «Бане»
О партийном начпупсе писал.

Так Есенин, на карту поставив
Жизнь и честь перед стаей лжецов,
Гнев пророка «Страной негодяев»
В лица главных швырял подлецов.

Потому как душе лишь привычней,
Не уму, а душе лишь одной,
Где лиричней, а где сатиричней –
Выбрать лиры сердечный настрой.


ТРОПИНКА ЛЕЖИТ НА ИСТЁРТЫХ КОРНЯХ...

Тропинка лежит на истёртых корнях,
Не путь – испытанье Господне.
Ещё говорят: нету правды в ногах,
В ногах-то и правда сегодня.

По саду иду и под ноги гляжу,
Глаза лишь на миг поднимая.
А в кронах такая цветущая жуть,
Такая свобода шальная!

Вокруг сногсшибающий запах такой,
Что чувствуешь духом и телом,
Как кружится, кружится шар наш земной
В просторе сиренево-белом.

И я уже знаю коварный исход
По майскому саду круженья –
Уж если не корень подножкой собьёт,
Так пьяный настой от цветенья.


Я, КОНЕЧНО ЖЕ, И ГРЕШНИКОВ ЛЮБЛЮ...

Он сказал: «Страшитесь Божьего огня.
Я, конечно же, и грешников люблю,
Но прославлю прославляющих Меня,
А бесславящих Меня – посрамлю».


ВОРОБЬИ ДЕРУТСЯ В СВЕЖЕЙ КРОНЕ...

Воробьи дерутся в свежей кроне,
До небес подняв шумливый писк.
Словно бы в закусочной «У Лёни»,
Напились и всклень, и взвень, и вдрызг.

Видно, в кроне мало им простора,
Вон какая битва разожглась!
Миг, и вот уже пернатых свора
С веток встрепенувшихся снялась.

Носятся, крикливой стаей вьются,
И с натугой отмечает взор,
Что летят, летят, а всё дерутся,
Всё не стихнет вспыхнувший раздор.


КАК ЗАСОХШИЙ ТЕРНОВНИК...

Путину

За былые года
Срок терпения вышел.
Умных слов никогда
От тебя я не слышал.

Твоё слово звучит,
Как засохший терновник,
Словно цифры твердит
Канцелярский чиновник.