Как восходит Солнце

  Я иду по лесу, принюхиваясь к морозному воздуху, он такой холодный, что в нём замерзают даже звуки и мысли, отпущенные на волю. Ну что ж, пускай, может их подберет и положит в корзину с хворостом кто-то другой. Волчьи глаза мелькнули между деревьев, потонув в предрассветных сумерках. Волки меня не боятся, а теперь, когда я выгляжу как они, им еще любопытней. Но утро сгущается, и серые волки уходят по следам серого тумана. Шерсть седеет от инея, лапы проваливаются в снег, ломая тонкую корку наста, я могу идти вообще не оставляя следов, но сейчас не хочу. У меня сегодня хорошее настроение.
  Впереди слышу еле различимый скрип легких шагов, ставлю уши торчком - забавная волчья привычка, и ветер доносит тепло дыхания, стук сердца, окоченевшие обрывки мыслей. Иду дальше, не слышно скользя между деревьев.   Теперь я вижу её, уже не в первый раз вижу именно здесь, правда, раньше я никогда не задумывался, что ей здесь нужно. Она стоит посреди поляны, задрав голову и глядя на светлеющее небо. Стоит долго, пока через паучьи покрытые изморозью ветки, когтистые еловые лапы не начинают пробиваться первые тусклые лучи. Она делает пару шагов и протягивает руки, все так же, не опуская головы, и не отпуская небо. Она никогда не видела солнца, как и все они, засыпающие весной под землей, не знающие, что здесь когда-то сутками царит свет. Для неё день - это этот час, когда становится видно дальше, чем на десять шагов. И она отчаянно не понимает, откуда он берется.
  Она вдруг резко опускает голову и поворачивается ко мне - почувствовала мой взгляд. Сначала не видит, а потом с ужасом понимает, что смотрит в упор и на несколько секунд застывает, как будто примерзнув к месту, и смотрит своими пронзительно голубыми глазами в мои, я не знаю какие сейчас, наверное, желтые или зеленые, как у волков. Ей страшно, но любопытно. Она, конечно, узнала меня, её, конечно, предупреждали и просили, но она не убегает, а всё смотрит, наклонив голову на бок. А потом делает и вовсе невозможное: один легкий шажок вперед и как будто протягивает руку. Люди, кажется, правы: я действительно терпеть не могу жадных, и ещё люблю смелых. А настроение сегодня хорошеё, поэтому я отхожу назад, оглядываясь на неё, а она идет за мной, и я слышу, как рвется сквозь ребра её сердце.
  Я могу провести её куда угодно по этому лесу, туда, куда без меня она шла бы несколько месяцев. И она идет, осторожно ступая по моим следам, раздвигая тонкими руками еловые лапы. Деревья постепенно редеют, за ними только кольцо торосов, а дальше белое безмолвие моря. Она выходит из леса, зачарованно глядя на белую гладь - никогда не видела столько пустоты. Переводит глаза на далекий лес, почему то окрашенный розовым. Я оказываюсь вплотную, легонько толкаю её в бок, заставляя повернуть голову, она уже открывает рот, что бы вскрикнуть от испуга, но крик обрывается. Видела ли ты когда-нибудь такие цвета?
  Так стой же, замирая от холода по колено в снегу, вмерзая ногами в лед, до хрипа в легких захлебывайся, когтями дерущим, горло воздухом. Стой и смотри, как льется по горам розовый свет, как перьями разлетаются по низкому небу облака, как лоскутком из-за золотого края льется оранжевый свет. И медленно выкатывается из белой пропасти в небе багрово горящее колесо. Смотри до рези в глазах, не привыкших к такому свету, смотри не в силах отвернуться или даже моргнуть, до боли в душе, выжженной дотла этим солнцем.
  А она, следящая за безумным небом, уже никогда не была такой, как была прежде. Она еще не знала этого тогда, просто смотрела и вдруг начала смеяться, так приятно и естественно, как перезвон капели весенним утром. А я уже принявший свой привычный облик стоял рядом, а ей было плевать, что с ней уже совсем не волк.
  И мы стояли и смотрели, как над морем встает солнце. Она смеялась, а я молчал и вплетал новый мотив в мелодию Севера.