Это стоит того, чтобы перечитать

(Вставить после письма тёти Тани из Усть-Боровой)
Как-то мы с отцом году в пятьдесят третьем заночевали в Боровой. Побыли у тёти Кати Негодяевой, пошли к тёте Тане... Перед Троицей. Я ещё в школу не ходил. Отец предпоследний в семье, после него только младшая Тоня идёт, тётя Тоня. Старшие сёстры по привычке посмеиваются над братом. Пока сидели за столом, вспомнили как он в юности на балалайке играл, песни перед девушками распевал,частушки какие-то придумывал, хороший был паренёк, слушался старших. На фронте отец научился водку пить, материться, получил звание лейтенанта, в сорок третьем году вступил в партию, был ранен, осколки под лопаткой носит, немного посеръёзнел, а отношение сестёр к нему осталось прежним, будто вообще ничего не произошло за прошедшее время. С вечера договорились, что рано утром пойдут в Городище на службу. В Боровой церковь  разломали, верующие ходили по праздникам за двенадцать километров в село Городище - из Боровой через Боровск в город Соликамск, из Соликамска - в Городище. Утром на свежую голову отец сообразил, что такое паломничество коммуниста не красит, тем более совершать его придётся с несовершеннолетним сыном, что является отягчающим обстоятельством, мне было 5-6 лет.Сообразил, поморщился, осколки, видимо, пошевелились, но промолчал. Тётя Катя и тетя Таня, обе Негодяевы, за братьев Негодяевых замуж вышли, как только мы сошли с крыльца и вышли за ворота на зелёную травку (конотоп), запели... Отец посмотрел по сторонам, взял меня за руку, напрягся.
Мы шли по улице Ульянова, единственная улица в Боровой, со множеством проулков...  До пристани, где была автобусная остановка, проложен деревянный тротуар, идти там минут десять. За эти десять минут сестры, исполнив начатое у тётитаниного палисадника лирическое молитвенное песнопение , приступили к устной религиозной публицистике:
- Поза!.. - Вскрикнула вдруг тётя Катя. Я вздрогнул.
- Поза-поза-вчера, в четверг, апостол Павел Христа отверг! - громко, на всю улицу возгласила тётя Катя.
- Оюшки-оюшки! - откликнулась тётя Таня, звонко шлёпнув себя по ляжкам. Я шёл уже спиной вперёд и от удивления открыл рот; тётя Таня, не меняя выражения лица, мне подмигнула.
- Пятница-распятица! - Опять в полный голос воскликнула тётя Катя.
- Ойё-ёшеньки, матушки-и-и!» - Запричитала тётя Таня, притопывая по деревянному тротуару.  Звякнуло кольцо калитки, к нашему шествию присоединились  несколько бодрых боровских старушек.
- Вчера была суббота, охранникам зевота, - на манер частушки пропела тётя Катя. Тётя Таня мгновенно добавила в рифму: «Прозевали ангелов, то-то!»
- Воскресенье, проси прощенья! - в спину идущему впереди  отцу крикнула тётя Катя.
- Прошу, сестрица, прошу... - отозвалась, кивая головой, идущая следом за ней тётя Таня.
- Христос воскрес, народ из земли полез. - Закончила своё выступление тётя Катя. Мы подошли к автобусной остановке.
- Воистину полез,- подытожила тётя Таня.- Никто не остался...
 
Мы с отцом остались ждать автобуса, старушки, не останавливаясь,  потопали дальше. Примерно через час подошёл автобус, мы сели, на подъезде к городу перед мостом обогнали паломниц, обдав их едкой солёной дорожной пылью, за мостом свернули направо, на соликамскую автостанцию. Старушки повернули налево на Городище.