Таран. Часть 1

                История реально происшедшая на Чёрном море в       
                феврале 1988 года или то, чего не следует забывать
                американскому флоту.




               




ТИШИНА  БАЛАКЛАВСКОЙ  БУХТЫ.


               

         Слегка покачиваясь, ошвартованный у плавпирса корабль сверкал под лучами февральского солнца надраенными поручнями трапов и блестящей медью колокола. На верхней палубе тут и там сновали матросы – большая приборка близилась к концу. Стояла крымская и по-хорошему зимняя погода: лёгкий ветерок трепал зелёный пограничный флаг, накручивая его на ось флагштока, а небольшой морозец чуть пощипывал мочки ушей. Достав сигарету и прогулочным шагом медленно двигаясь в сторону  юта, я щёлкнул зажигалкой и блаженно затянулся – день, под стать настроению, выдался чудесным – вчера вечером мы только вернулись с границы и, несмотря на служебную суету, на корабле чувствовалась атмосфера покоя и расслабления. Ровно месяц свежая зыбь била наш сторожевик по бортам, тащила на якоре и не давала ему покоя и ровно месяц мы гонялись за турецкими шхунами в четвёртом морском районе.

          А сейчас красота: тихое поскрипывание швартовых и совсем небольшое покачивание кораблей у пирса – словно убаюкивание, запах берега, от которого всё ещё кружится голова, и лёгкий дурман в ней от проходящих мимо тебя по улице женщин. Берег. Здесь вовсю кипела жизнь: люди работали и отдыхали, любили и ненавидели, женились и растили детей. И вся эта многогранная жизнь была полна такой яркой драматургией что, порой, перехватывало дух.

          Прищурившись, я посмотрел на горы – их резкие очертания резали глаз. Это означало, что в открытом море за скалами была прекрасная визуальная видимость. Я бросил взгляд на нашу тихую гавань. Балаклавская бухта всегда нравилась мне своей уникальностью – расположенная в котловине высоких гор, на вершине которых красовались остатки крепостных стен, построенных ещё в средневековье генуэзцами, она практически была не видна с моря. В своё время этим успешно пользовались пираты, появляющиеся, словно неоткуда, для нападения на торговые суда. Здесь было очень красиво, и именно отсюда начинался знаменитый скалистый ЮБК – Южный Берег Крыма.

           Задумавшись, я любовался горами, пока не услышал какие-то резкие шуршащие звуки у надстройки. Повернувшись, я увидел матроса Мартынюка, сидящего на корточках, и отчаянно драившего металлической щёткой небольшую пайолину. От усиленного трения о металл щётка издавала неприятный характерный звук. Лицо матроса было красным от напряжения. Заподозрив неладное, я подошёл ближе.
- Что случилось, Фёдор? – я остановился напротив него. Так вышло, что с этим моряком у меня давно сложились приятельские и доверительные отношения.
- Ничего – он прекратил работать и поднялся на ноги.
В этот момент в его взгляде я увидел какую-то тяжесть и, вероятнее всего, мои опасения были не напрасны. «Ситуация стандартная» - мелькнула у меня мысль.
- Не очень хорошее письмо из дома? – я попытался заглянуть в его глаза.
- От девушки – он смотрел куда-то поверх меня.
- Дай угадаю. Она решила тебя больше не ждать? – всё более убеждаясь в правильности своей версии, задал я свой вопрос.
Он коротко глянул на меня, и я увидел в его глазах столько боли, что внутренне невольно содрогнулся. Мне было искренне жаль этого открытого, большого и добрейшего парня.
- Фёдор, ты собирался на ней жениться сразу после службы? – прямо спросил я.
- Нет.
- Интересно, ты считаешь, что она должна ждать тебя три года, чтобы ты с ней потом просто развлекался?
- Я не думал об этом – он посмотрел на меня, и в его глазах неуловимо мелькнула какая-то мысль.
Я дружески потрепал его по плечу.
- А ты думай, Фёдор, думай. Ей замуж надо, а тебе просто погулять. Свою девушку ты ещё встретишь – жизнь только начинается.
Отойдя в сторону, я неожиданно понял, что этот матрос сам справится со своей проблемой в отличие от иных суицидников, которые, впав в отчаяние, вешаются в машинных отделениях.

           С озабоченным видом я пошёл в свою каюту. Это каюта на двоих, и моим соседом был штурман. Он куда-то вышел и, усевшись в кресло, я вновь задумался о Фёдоре: одну из первых любовных трагедий парень испытывал в свои неполные 20 лет. Однако, лучше так, чем проблемы вылезут, скажем, лет через пять после свадьбы, когда уже есть дети.
В каюту вошёл Игорь – наш высокий и спортивный красавец-штурман.
Вот и штурман судовой – хоть ху…кий, но свой! – пошутил я, приветственно подняв руку.
- Чего там тобой Кормич недоволен? – Игорь уселся на стуле напротив.
- Сегодня утром он узнал о себе много нового! – парировал я.
- А что случилось?
- Он купил мне в Симферополе магнитофон за 250 рублей. Я ему давал 300, а он полтинник не возвращает – говорит, что прокатал на такси – развёл я руками.
- Он, что в Москву ездил? – засмеялся Игорь.
- Да нет – ты не прав – наш командир БЧ-2 простой и бесхитростный человек – ответил я ухмыльнувшись.
- Ну будь здоров! Я – домой!
- Жму плавник!

          Этот день для недавно пришедшего с моря корабля прошёл спокойно: после обеда матросам организовали баню с парилкой, а офицеры разошлись по домам. Остался только дежурный по кораблю, который мирно затих в кресле своей каюты, от души наслаждаясь долгожданным и усыпляющим береговым покоем.




Примечания автора.

На фото Балаклавская бухта.

Ют  -  кормовая часть палубы.
Зыбь – волнение моря при отсутствии ветра.
Надстройка – закрытое помещение на верхней палубе корабля.
Пайолина  -  элемент палубного настила в машинном отделении.
Командир БЧ-2  -  командир артиллерийской боевой части.

Сюжет с покупкой магнитофона. В 1988 году моя зарплата, как командира боевой части, составляла 315 рублей. Для сравнения – мой отец, будучи директором деревообрабатывающего комбината, получал 270 рублей.