Реб Зуся

               
Доченька позвонила  из Израиля в Питер нам домой и сказала, что Бомочка (мой отец) в больнице, в реанимации. А у меня, как назло, кончилась израильская трехлетняя виза. Пулей в Москву, там в посольство Израиля, сумасшедшая очередь, вечером этого же дня я в Израиле. Случилась беда: папе стало плохо, не сработал кардиостимулятор, он потерял сознание, упал. Что надо было делать – это мы сейчас знаем: сразу приступить к непрямому массажу сердца с искусственным дыханием и вызвать скорую. Но про это никто не знал, скорая примчалась через 15 минут и с помощью электрошока восстановила деятельность сердца. Но дыхания уже не было и  Бомочку подключили на искусственную вентиляцию легких, госпитализировали. Доченька привезла меня из аэропорта прямо в больницу, я зашел в палату, лежит Бомочка с трубкой во рту для дыхания, подключены датчики, все работает, а он лежит и как будто спит. Папе сделали в 1994 году операцию, когда ему был уже 71 год, аорто-коронарного шунтирования с заменой трех сосудов, замену митрального клапана и, через год, установили кардиостимулятор со сроком  службы 12 лет. Через 11 лет, за месяц до беды, Бомочка проверялся и все со стимулятором было в порядке. Мы с мамой каждый день утром, часов в 11 приезжали в больницу, сидели рядом с Бомочкой, я разговаривал с ним, брал его руку в свою и мне казалось, что он слышит меня, так как я видел показания приборов: частота пульса увеличивалась, ритмы сердца становились четче, амплитуда больше. Нам с мамой велели приезжать на полчаса позже, т.к. мы мешали: всех лежачих больных каждое утро мыли, меняли белье и все, что надо для таких тяжелых больных. Бомочку, как очень тяжелого, поместили в отдельную палату, метров 16 площадью, рядом с сестринской. В палате все чистенькое, аккуратное, приборы новые, все, что надо менять: фильтры, трубки, канюли и прочее – все делается четко, без напряга. Я решил с коробкой питерских конфет подойти к заведующей отделением, поговорить, может чего еще надо? Я был с Даней – племянником, он переводил и я видел, что он смущается: в Израиле не принято дарить докторам, стимулировать их работу. Заведующая отделением сказала, что не беспокойтесь, ничего не надо, все у нас есть, все делается, как надо. Еле уговорил её  взять коробку конфет. Бомочка потихоньку таял, импульсы на приборах слабели и было видно, что тело угасает. Через 28 дней Бомочки не стало. В этот день, мама, как обычно в 7 утра, позвонила в больницу и ей сказали, что все…. В 8 утра мы были в больнице, там же оформили погребение и в десять утра уже были дома. Погребение еврея должно быть бесплатно, т.е. за счет общины – это религиозный закон. Все было очень четко: в 13 часов на кладбище молитва, в  13,30 погребение, на могиле кантор пропел молитву еще раз и в 16 часов, уже по российскому обычаю, мы помянули нашего Бомочку. Я пробыл с мамой еще семь дней траура, как положено, и уехал в Питер. Через какое-то время я пришел в синагогу заказать молитву в память ушедшего отца. Я зашел в малую синагогу, где почти 40 лет отмолился мой дед-Хаим. Папа показывал мне место, где Хаим сидел все годы, у кафедры кантора. Я обратился к пожилому еврею при входе за столом, может Ребе или просто служке с вопросом по поводу заказать заупокойную молитву. Он сказал, что его зовут Зуся и он готов все решить, как и положено по традиции. Я назвал имя и фамилию отца и вдруг реб-Зуся спрашивает: «А Хаим М-ский не ваш родственник?» Конечно, говорю, это мой дед. И старенький Зуся(он 36-го года) рассказал историю. Дело было в конце зимы 1941-42 года, голод был жуткий, народ к войне был не готов и умирал без счета. Хаим, после молитвы в синагоге, пошел навестить семью своего приятеля, который был на службе в армии и жил недалеко от синагоги. В это время Хаиму было уже 60 лет и армию его не брали, да при этом, у него зрение было минус 15. Он пришел к ним, дома была мать  Зуси, он и его младший братишка, т.е. дети 6 и 4-х лет. В этот момент мать Зуси падает в голодный обморок и, обычно, это приводило к гибели всей семьи, т.к. малые дети оставались без присмотра и умирали очень быстро. Тут наш старенький Хаим, а ему тогда было, почти, как мне сейчас – 59 лет, растопил печь, вскипятил воду, согрел руки бедной женщине (это очень правильный способ вывести из обморока), напоил чаем/кипятком Зусину мать, сварил из чего-то, вытащенного из карманов, похлебку и ушел. И все это Зуся помнил всю жизнь, т.е. больше 70-ти лет и вот смог рассказать мне, внуку Хаима, да будет благословенна его память! Сказать, что я поразился – ничего не сказать! Ведь я хорошо помню своего деда: старенького, слепого и глухого, совсем беспомощного. Правда, при этом он умудрялся еще ездить в синагогу. А тут он сработал просто как молодец, как надо! Была гордость за моего деда, и огорчение, что я ничего не знал о нем толком, он никогда не рассказывал о трудностях жизни. Лет через 5 после этой истории, когда мой сын женился, уже была внучка – Сонечка, в семье сына возникли трудности и Оксана – невестка, решила посоветоваться со священнослужителем, как быть, что делать. Она, как настоящая христианка, пошла в церковь, но понимания, да даже внимания там не нашла. Обратилась ко мне с просьбой, мол, можно ли мне сходить с ней в синагогу к Равину? Я позвонил Зусе, он назначил время и мы с Оксаной пришли в синагогу. Зуся вспомнил меня, принял любезно, Оксана осталась поговорить с  Ребе, а я отошел в сторонку, чтобы не мешать. Через час она вышла от Зуси, как же довольна была невестка, как хвалила Зуcю  за такт, понимание, умение выслушать, понять проблему! Она получила рекомендации, совет и, сравнивая служителей культа, большего уважения заслужил мой Зуся, чему я был весьма рад. В семье сегодня лад и счастье и есть в этом  заслуга реба-Зуси.
P.S.
Реб - Зуся ушел в лучший мир в 2022 году. Да будет благословенна его Память!
Ришон-ле-Цион 2010 год.