В Марте Within Marta

1

С каждым вечером всё труднее и всё слаще была дорога на тот берег, и Марте приходилось прикладывать все свои усилия, чтобы добраться до заветной старой пристани через мост, а уж оттуда она ровным шагом, боясь дышать, дойдет до первых нескольких деревьев, растущих угрюмо и неприкаянно. Тени их страшны, силуэты на фоне темнеющего неба – грозны. Ничего хорошего не предвещают такие прогулки, где за каждым деревом может прятаться зверь, а зверь не пощадит. Но зато, если дорога пройдена, если деревья окружают мрачным своим величием, сердце стучит громче прибоя, гулко-гулко и быстро-быстро.
       Иногда Марте становилось плохо, кровь приливала к сердцу, но бледнели обескровленные щеки, и тогда, стремясь успокоить прерывистое дыхание, она цеплялась из последних сил руками за сухие и корявые руки-ветки молчаливых друзей, которые в любую минуту могли стать предателями. Зато потом каким прекрасным узором награждало ее воображение, когда из чащи леса выходил мрачный и торжественный лесник – или кем он был на самом деле? – шаги его всегда были неторопливы, ружье всегда было наготове. Он выходил всегда без лошади, хотя это было бы безопаснее, но скорее всего, он боялся вспугнуть лошадь в случае, если выстрел был необходим. Одет он был всегда в старые и поношенные вещи, но они были безукоризненно чистыми и выглядели аккуратно. Сапоги – предмет особого восторга Марты – сапоги-ботфорты были вычищены до блеска. Он шел всегда так чеканно и так аккуратно, что его можно было принять за бывшего служащего, и идеальна была его выправка.
       Марте никогда раньше не приходилось находиться в поле видимости зачаровавшего ее лесника, но это, скорее, от страха. Она ведь не знает, почему он здесь лесником. Вполне возможно, что еще в молодости он устал от людей и больше не хочет их знать. «Но если так, - запальчиво думала Марта, - если так, то и мне бы так противны стали люди!» Ей становилось горячо-горячо, когда он вдруг проходил мимо, и она уже мечтала, чтобы внезапно выбежал волк и напал на неё, а этот человек-полуиллюзия спас бы ее и отчитал за то, что она в такой поздний час гуляет одна по лесу… Обычно он осторожно освещал фонарем темные заросли, и тогда было отчетливо видно его лицо – твердое, спокойное и бесстрастное, будто высеченное из камня. Но как звало ее опасное приключение, как манила возможность быть увиденной!
       Решения иногда приходят очень странные, необдуманные, неожиданные, но именно в тот день почему-то шальная голова болезненно превознесла эту мысль над остальными: «Я хочу, чтобы сегодня он меня увидел!» Мысль  пульсировала в ней, как сердце, стала тесной и навязчивой. И в тот самый момент, когда лесник проходил мимо, Марта легкой пружиной выскочила из-за дерева и пустилась бежать обратно, не разбирая дороги и не помня саму себя. Она не знала, обернулся ли лесник, взглянул ли на убегающую незнакомку, но мысль о такой возможности торжествовала. Уже не боясь ни человека, ни зверя, в кромешной темноте, Марта проскочила через мост и побежала в город, где ее никто не ждет. В самом деле, кто в этот час может ее ждать, если только не Жанна, да и та, если еще не спит.
       На этот раз Марта едва заметила, как задержалась. Но можно ли было что-то заметить, если позади оставалась мечта, у которой еще даже не было имени! Жанна была дома. Она на кухне готовила ужин и совершенно не понимала, как можно где-то шататься в одиночку – это ведь страшно, это скучно, кроме того, в любую минуту может захотеться отдохнуть. Такие прогулки Жанна никогда не одобряла, но всегда оставалась довольной, когда всё заканчивалось хорошо. Заметив, что пришла Марта, Жанна сбавила огонь на плите, вытерла руки о фартук и вышла в гостиную. Брови обеспокоенно взметнулись вверх, атмосфера чудесного вечера с готовящимся ужином была испорчена.
       - Что там случилось? От кого ты убегала? На тебя напали? – взволнованно заговорила Жанна.
       Марта отмахнулась от нее и принялась кружить по комнате, что-то напевая, вроде: «Санта Мария, Санта Лючия». Но последняя «Санта Лючия» была прервана легким и настойчивым прикосновением. Марта вздрогнула, как от удара, – прикосновений она не любила.
       - Слушай, я тут строю догадки, что бы могло произойти с тобой, а ты пляшешь и поёшь! – возмутилась Жанна. Видимо, она поняла, что не случилось ничего серьезного, и поспешила назад к плите.
       - Если бы ты знала, что только что произошло! – восторженно закричала Марта на всю комнату.
       Жанна снова выглянула из кухни:
       - Или подожди, пока приготовлю, или иди сюда, - предложила она.
       Хочешь – не хочешь, а Марта пустилась на кухню, будто это была сцена, где она сейчас же выложит наружу полное вдохновения сердце.
       - Жанна, ты не знаешь, где я бываю каждый вечер, но тебя это интересует, - взволнованно начала Марта.
       - Так и есть, - отозвалась Жанна, не поворачивая разрумяненного лица от сотейника, в котором находилась утка.
       - Ну, вот я тебе всё и расскажу! Слушай. Месяца два назад, еще в мае, мне было невероятно грустно и скучно, и мне, в самом деле, хотелось прыгнуть с моста…
       - Как хорошо, что ты этого не сделала! – обеспокоенно заявила Жанна. – В следующий раз, когда тебя посетит такое желание, будь добра, извести меня. Я уж постараюсь тебя развлечь...
       - Да ведь не надо меня развлекать! – перебила Марта. – Неужели ты ничего не замечаешь?
       Наконец Жанна повернулась и критически оглядела собеседницу с головы до ног.
       - Ты сильно покраснела, и у тебя растрепались волосы. А ещё у тебя порвался рукав, прямо по шву. Но это не беда, это хорошо, что по шву, так легче зашить…
       - О нет, Жанна, нет! Но уж если ты заговорила об одежде, то сегодня после душа я тебе что-то покажу… Но, в общем, слушай! В тот майский вечер я пошла к мосту, я долго-долго стояла на нем и всё думала, думала, как мне быть. Я отражалась в воде, я видела себя в ней, как в зеркале и – веришь или нет – но я именно того и испугалась, что мне показалось, будто внизу зеркало, а не вода, и я упаду и разобью это зеркало, и меня разрежет, а это так страшно…
       - Утонуть тоже не очень красиво и не очень приятно. Тебе будет ужасно больно, когда ты нахлебаешься воды, - Жанну передернуло. – А когда всплывешь, на тебя невозможно будет смотреть.
       - Неважно! Слушай! Я побрела дальше и перешла на другой берег. Там очень пустынно в плане людей, и деревья такие страшные растут! Тем не менее, я пошла к деревьям, и вдруг я услышала выстрел. У меня душа в пятки ушла! Я спряталась за ближайшим деревом и уже думала дать деру, как увидела, что из лесу выходит мужчина с ружьем. Я его очень испугалась!
       - Я бы тоже испугалась! – вздрогнула Жанна, деревянная лопатка чуть не выпала из ее рук.
       - Вот, и поэтому я осталась сидеть за деревом ни жива ни мертва, - продолжала Марта. – А он подходил всё ближе. И я увидела, Жанна, такого измученного, такого уставшего человека… У него очень выразительное и твердое лицо, а глаза такие холодные…
       - Какой кошмар! А если это маньяк?
       - Никакой он не маньяк, а просто лесник. Но у него такие глаза, такой у него взгляд, что мне сразу захотелось купить вот это.
       Марта задрала кверху чуть измятую юбку, и Жанниным глазам предстали изумительной красоты чулки с черно-красным кружевом и на ажурных подтяжках. Жанна ахнула – то ли от удивления, то ли от того, что действительно прекрасно смотрелись чулки на Марте.
       - Боже мой, Марта! – Жанна удивленно засмеялась. – Я смотрю, ты сама маньяк! Может, у тебя и пистолет в сумочке?
       Марта улыбнулась и покачала головой.
       - Ты хочешь соблазнить этого лесника чулками? О, я думаю, он тебя не поймет. Это слишком изысканно для него, - сказала Жанна.
       - Они не единственные в моем гардеробе. У меня еще есть несколько пар, и все они прекрасны.
       К этому времени Жанна закончила готовить и стала сервировать стол – она любила в еде и вкус, и красоту.
       - И вот так я ходила почти два месяца, - всё еще продолжала Марта. – Я не могу не ходить, черт знает что такое с ним, но от его походки у меня ноги дрожат…
       - Тебе срочно кто-нибудь нужен.
       - Да! – с жаром сказала Марта.
       Жанна довольно усмехнулась.
       - Наконец-то ты со мной согласилась. Садись, - она придвинула стул к Марте, потом села сама напротив.
       - Но мне нужен именно он и только он, этот лесник. Ты бы видела его!
       Жанна не могла разделить ее восторга, но Марта никак не унималась. Она рассказала Жанне события сегодняшнего вечер, и та не могла не посмеяться.
       - Ну да, если бы он заметил твои чулки, он бы сам от тебя убежал, - сказала Жанна. – Нет, я не подшучиваю, ты его хочешь, и это нормально…
       - Да я его… - Марта оборвала собственную фразу, боясь произнести поспешные и роковые слова. – Ох, я не знаю, Жанна, но ведь он так часто мне снится! Иногда я просыпаюсь среди ночи…
       - Ну, всё. Сегодня будем пить чай с успокоительными травами и медом. Знаешь, как помогает! Будешь спать, как младенец, - пообещала Жанна.
       Но главным шоком для Жанны стала демонстрация недвусмысленных предметов одежды и самих предметов, которую устроила ей Марта. Жанна никак не предполагала, что Марта может посещать магазины с такими товарами, тем более покупать там что-то.
        Пока Марта полночи вертелась в своей кровати и мечтала, как она будет соблазнять лесника, а Жанне, вероятнее всего, снились приятные пустячки из детства, которые наутро она не вспомнит, но проснется с улыбкой, город молчал. Молчал и лес на другом берегу.
***         
       Снаружи было сыро и холодно, но Марта не хотела закрывать входную дверь. Пусть так, пусть. Пусть и дождь – пусть. Но туда, в ночь, в лес она не пойдет. А если подняться по лестнице, можно услышать стоны и всхлипы, доносящиеся справа. В своей комнате Жанна могла делать всё, что угодно. Да она никогда и не стеснялась девственницы Марты. Наверное, это было правильно. Такова была Жанна, и Марте приходилось с этим считаться. Потом, когда Марта увидит в мусорном пакете использованные противозачаточные изделия, на ее лбу покажется на мгновение морщинка – и кто поймет, что она обозначает? Даже не сама Марта.
       Наверху было некомфортно не только потому, что двое предавались утехам. Достаточно было закрыть уши, чтобы об этом забыть. Просто воздух из настежь раскрытой двери пробуждал в Марте всё новые и новые чувства, и если разразится гроза, она, вполне возможно, представит себя валькирией, которой пора вылетать из теплой Вальхаллы на грозное поле битвы, чтобы унести с собой души благородных воинов… Одного из них она возьмет себе. Она обхитрит Одина и навсегда покинет Вальхаллу с тем, кто ей предназначен. Она спрячет его в лесу и сотрет им обоим память, а сама бросится с моста и возродится через много лет, чтобы ее одинокий воин возмужал, окреп, научился понимать звуки леса и жалеть лошадь. Ведь так и было, разве нет? Марта уже когда-то знала его, она помнила, как она тащила его, почти мертвого, с бури-боя, она, хмурая валькирия, и она помнит, как тяжелы были его доспехи, как горяча была его кровь, но она не помнит его глаз и его улыбки, и теперь она заново его узнаёт. Наверное, у него жесткие и теплые руки. Наверное, в его домике лесника пахнет смесью трав и кофе. Почему кофе, Марта не знала, но ей нравилось так думать.
       - Боже, как холодно!
       Это по лестнице спускалась Жанна в свежем светло-кремовом халате, за ней шагал ее Данте (она любила его так называть), хотя на самом деле звали его Роберт, и был он совсем не поэтичен. Но Жанне нравилось такое сравнение – и это было единственным, что ее связывало с миром иллюзий. В остальном она была практичная, но добрая и ласковая девушка.
       Марта поспешила закрыть дверь, зная, что все равно эта дверь будет закрыта. Сегодня она еще не видела ни Жанны, ни Роберта, поэтому она рассеянно им кивнула и подошла к окну, чтобы открыть хотя бы форточку.
       - Марта, что ты делаешь! – вскрикнула Жанна. – Мы же тут все заболеем, и ты – в первую очередь!
       Здесь Жанна ошибалась – болела Марта редко.
       - Мне душно, - возразила Марта. – Вы можете закрыть дверь в кухню и остаться там.
       С полминуты Жанна беспомощно смотрела на Марту, потом засмеялась и взяла Роберта под руку.
       - Не думай о нас так плохо, - мягко сказала Жанна. – Мы хотели позвать тебя на чай.
       - Не думай обо мне так плохо, - парировала Марта. – Вообще обо мне не думай… - внезапно закончила она, голос ее сорвался, но она сдержалась, не заплакала.
       Жанна вздохнула, потом что-то шепнула Роберту. Он кивнул и ушел на кухню, закрыв за собой дверь.
       - Сегодня это Роберт, - вполголоса сказала Жанна, виновато пожимая плечами. – Он единственный, кто мне может стать хорошим мужем. Данте любит детей, а еще, ты знаешь, он поэт…
       Жанна плохо разбиралась в поэзии. Для нее любой стих, посвященный ей, превращался в шедевр. Марта поморщилась: говорила б лучше о супах, в кулинарии Жанне нет равных.
       - Только не говори, что ты собралась замуж, - пытаясь скрыть раздражение, Марта теребила край юбки.
       - Собралась, - радостно сообщила Жанна. Круглое симпатичное лицо, казалось, улыбалось и светилось каждой клеточкой. – Конечно, я уже давно собралась за Данте.
       - Но ведь у тебя их еще двое, - возразила Марта. – Кого из них ты любишь?
       Жанну озадачил такой вопрос. Светло-русая ее растрепанная головка чуть наклонилась в раздумье. В конце концов, она задорно рассмеялась.
       - Я люблю всех, - довольно громко заключила она, однако потом зажала себе рот и притворно-испуганно обернулась, чтобы не обнаружить за спиной своего Данте. – Мы решили пожениться через три месяца. Данте говорит, это середина октября.
       - Рада за тебя, - сухо сказала Марта. – Надеюсь, все твои дети будут учиться как минимум в Сорбонне.
       Жанна восприняла злой сарказм как доброе пожелание.
       - Надеюсь, - тепло сказала она. – А теперь я настаиваю, чтобы ты посидела с нами на кухне. Я наготовила столько всего, что можно устроить целый пир.
       - Спасибо. Я не голодна.
       - Ну, как знаешь, - Жанна разочарованно вздохнула и скрылась за дверью кухни.
       Дождь сквозь форточку был слышен приглушенно, и Марте снова пришлось открыть входную дверь. Снова свежий запах ударил в ноздри, и Марта целиком отдалась этому запаху, и этому холоду, и этому шуму. Ей смертельно хотелось не думать ни о чем, не вспоминать неспешного шага начищенных сапог по топкой грязи… Это ведь не первый дождь за два месяца, почему же она уже третий вечер дома, третий после того сумасшедшего?.. Она думала, тех эмоций ей будет достаточно, она думала: поиграла и хватит, но ее выкручивало и почти тошнило от невозможности видеть его. Кого - его? Жанна, шутя, называет своего Роберта Данте. Как же ей, Марте, называть того, чьего имени она не знает? Как угодно, только не лесник. Лесник – это для жалкого пропоицы-неудачника, который половиной доходов содержит огромную семью, а другую половину безбожно жертвует зеленому змию: именно так Марта и представляла себе типичного лесника. Раньше Марте не хотелось давать ему имен, но сегодня она решила, что отныне он будет Мефистофель. Он ведь забирает ее душу, не так ли?
       В конце концов, успокоившись и усмехнувшись собственной глупости, Марта осторожно открыла дверь кухни. Кухня была довольно большой, между дверью и столом был угол стены, и тут же рядом стоял холодильник. В надежде остаться незамеченной, Марта легко проскользнула к холодильнику и достала едва начатую пол-литровую бутылку фирменного коньяка. Что ж, ей теперь, пожалуй, можно будет спиваться, а потом настанет очередной семестр, и прилежная студентка Марта непременно закодируется.


2

Марта стояла на балконе собственной комнаты и курила. Она курила уже четыре дня, гортань понемногу стала привыкать к обжигающему едкому дыму, легкие вдыхали его уже не так судорожно и не так часто отзывались кашлем. Внезапно Марте понравилось курить, вдыхать гадкий дым и выдыхать его. Она знала, что она себя травит, и от этой мысли у нее как-то странно сводило живот. Ей нравилось себя травить.
       Марта курила на балконе и смотрела, как горит чей-то дом. Дом был деревянный, но не старый, Марта часто проходила мимо него. На фоне абсолютно черного безлунного июльского неба огонь был прекрасен. Со стороны дома валил дым, Марта не ощущала его запах за сигаретным. Глаза ее слезились. Что она чувствовала? Рационально ей было жаль лишившихся крова и страховки, но ей искренне нравился пожар. Ей нравился треск горящего дерева, ей нравились силуэты досок, объятых огнем. Это напоминало феерическое цирковое шоу.
       - Красиво! – не сдержалась и прошептала Марта, выдыхая сигаретный дым.
       Все что угодно – сигареты, пожар, коньяк, чулки и стринги, даже плетка, только не мысли о Мефистофеле, которые разжигали пожар в ней самой. Ей нравилось думать, что она независима, хотя на самом деле самой большой ее мечтой было оказаться в объятиях ее Мефистофеля.
        Как был прекрасен пожар – и как ужасны крики и вой сирен… Марта раскурила еще одну сигарету, чувствуя, что впадает в транс. Пожар соседнего дома еще сильнее разжег ее собственный.
       - Завтра же, прямо с утра, пойду в лес, - сказала она себе, и эти слова стали кислородом для разгорающейся головы.
       Наутро Марта проснулась от головной боли и обнаружила себя в совершенно непотребной одежде (если это можно было назвать одеждой), в углу комнаты валялась плетка, в другом углу – кое-что другое. Возле постели лежала пустая бутылка из-под коньяка, на полу было полно окурков. Что это было? Откуда гадость, мерзость, опустошение? К черту, всё к черту!
       - Всё к черту! – крикнула Марта и вскочив с постели, как ужаленная, принялась уничтожать остатки ночного позора. Всё полетело в мусорный пакет, даже предметы из специального магазина, которые стали ей противней всего. Вот чулки и белье она, пожалуй, оставит… Марта переломила пачку, в которой еще оставалось несколько сигарет, и швырнула ее в пакет вслед за окурками и склянкой из-под коньяка. Хватит, хватит! Если она так сходит с ума, сидя дома, лучше ей выйти в злосчастный лес к проклятому леснику. Ах да, к Мефистофелю.
       Ноги сами несли ее по знакомой дороге, Марта лишь удивлялась собственной легкости. Ну, кто ей сказал, что все вокруг – свет, а ее Мефистофель – тьма? Может, наоборот? Ни одной светлой Жанне не придет в голову темная мысль жить на содержании сразу троих любовников. Вперед, Марта, вперед! Ведь если свет, что в тебе, - тьма, то какова же тьма?
       Вперед, Марта! Сегодня ты снова будешь прятаться за деревьями, и не дай Бог тебе оттуда высунуться!
       - Стой! – раздался голос, который, казалось, заполнил собой всю тишину леса.
       Осторожно опустив ружье, к Марте приближался лесник. В дневном свете он казался совсем другим, как будто для света он и был создан.
       Марта молчала. Она никогда еще так не боялась, но никогда ее еще так не тянуло к этому человеку. Он грозный и с ружьем, а ей хочется кинуться к нему на шею…
       Увидев, что Марта совершенно беззащитна, лесник будто бы смягчился. Лицо его всё так же было насторожено, но уже более оживленно.
       - Зачем ты сюда приходишь? – сухо спросил лесник, пристально глядя на Марту.
       - Я…
       - Да. Вы. Зачем вы сюда приходите? – голос становился всё более холодным.
       Внезапно в Марте что-то взорвалось.
       - Боже мой! Боже мой! Это же лес! Лес! Кто сказал, что сюда нельзя приходить?
       Взгляд Марты скользил по его сапогам.
       - Каждый вечер? В одно и то же время? На протяжении двух месяцев?
       Судорожный комок стал в горле. Марта боялась, что заплачет. А раз заплачет – значит, виновата.
       - С тех пор, как вы убежали отсюда в последний раз, прошла неделя. А сегодня вы очень рано…
       Марта улыбнулась через силу.
       - Я думаю… - голос ее дрогнул.
       - Я думаю, вы причастны к браконьерству, - заключил лесник. – Вы следили за мной, ведь так? А вашим знакомым только нужен был знак. Это очень распространенная уловка. Да по-другому и быть не могло в данной ситуации.
       - Что? – ей слышалось, как сквозь вату. – О чем вы…
       Она пришла сюда, чтобы утолить душевную тоску, а ее сходу обвиняют в преступлении…
       - Вы следили за мной, - прошептала Марта.
       - Как и вы за мной, - последовал ответ.
       Щеки Марты порозовели. Но как сказать ему? И даже если сказать – он всё равно не поверит.
       - Вы очень ошибаетесь, - убитым голосом произнесла Марта.
       - Это выяснят на очной ставке с Мартином и его подельниками, которых задержали сегодня часом ранее.
       - Но я их не знаю! – вспылила Марта.
       Ответом ей был взгляд, ясно дававший понять, что ни одному ее слову он не поверит, пока не подтвердится ее невиновность.
       Дорогой они молчали. Но, наконец, жгучее любопытство взяло в Марте верх, вопрос об имени ее стражника стал для нее вопросом жизни и смерти.
       - Вы должны были представиться, - осторожно сказала Марта, поднимая лицо.
       - Аламонд В., - отчеканил он. – Полагаю, глупо спрашивать меня о звании, поскольку я лесник, который обязан принимать непосредственное участие в поимке браконьеров, угрожающих окружающей среде. Если бы вы не согласились пройти со мной добровольно, я был бы вынужден вызвать уполномоченных лиц, поскольку задерживать и конвоировать я не имею права.
       Только теперь Марта заметила, что идет за лесником действительно добровольно. Она была задержана, почти арестована, а на губах ее, как солнечный блик, играла улыбка.
       - Вас зовут Аламонд. Это очень светлое имя, - сказала она. – Я буду называть вас Алан.
       Лесник окинул ее изумленным взглядом. Казалось, он не мог найти, что на это ответить, но, наконец, он тихо сказал, почти прошипел:
       - Я не позволяю вам так называть меня, потому что вы для меня постороннее лицо.
       Побледнев, Марта кивнула и, опустив голову, смотрела дальше на дорогу.
***
       Куда-то везли Марту, мимо нее в окне пролетало темное, светлое, зеленое, черное, пятнистое, мрачное, нежное, но всё равнодушное и существующее вне. Каждому «вне», любому «вне» всё равно, что происходит в каждом «внутри». С наружной части бедра Марта чувствовала тесноту и тепло. Кажется, рядом с ней сидел мужчина. В машине не было ни одной женщины, это нравилось Марте. Ей хотелось устроить истерику, закричать, как они все неправы, но она не понимала, для чего ей это нужно и что ей это даст. Марта не понимала, что с ней происходит. Марта не знала, где Мефистофель, она хотела отвернуться от окна, но пятна хотели, чтобы она на них смотрела. Голосов не было. Марта не была в наручниках, она была беспечна. Ей ничего не казалось, она ничего не ждала. Ей хотелось выгнать из машины всех, кроме Мефистофеля – о, да, его зовут Аламонд! – и дико-дико обнять его. В ней стучали мысли, стучало сердце, у нее стучало в животе, она уже поняла, что теплая нога, прижимающаяся к ее – нога Аламонда, Алана, лесника, мучителя, хладнокровного, бесстыжего (иначе зачем он не уберет проклятую ногу в проклятом сапоге?) Алан-душка, Алан-сволочь, наставь на меня свое ружье, поставь палец на курок, и я буду изворачиваться, я станцую для тебя стриптиз, и ты не устоишь, никакая одежда не спрячет твоего желания, проклятый диктатор! Ты сделан не из железа, рано или поздно я с тобой поквитаюсь!
       Марта не знала, есть ли у проклятого Алана полномочия ехать с ней. Ей казалось, что он должен был сдать ее полиции и уйти по своим делам… Впрочем, ее ли это дело?
       Марту ввели в какое-то здание с обшарпанными стенами, никто и не думал толкать ее или кричать. Она шла сама, она шла быстрее всех, за ней поспевали мужчины, которых она не знала, кроме Алана, но да, ведь и Алана она тоже не знала. Кто-то наиболее любезный открыл перед Мартой дверь, и она вошла, хотя никто ее оттуда не звал, да и не могла она представить, чтобы она вошла, а ее выгнали…
       - Очная ставка…
       - Девушка следила за мной…
       - Она приходила…
       - Да, именно так, каждый вечер…
       - Странная гражданка…
       - Гражданка, представьтесь!
       Марта абсолютно ясно видела все, что происходило вокруг, она видела все эти лица, и через сто лет она вспомнит каждое это чертово лицо. Но она плохо различала звуки, как в тумане, осознавала смысл каждого слова. Наконец, кто-то понял ее состояние. Марте поставили стул, ей надавили на плечи, чтобы она села. Она села. Глаза ее, мутные и внимательные, пристально смотрели на следователя.
       - Назовите ваше имя, - четко и вкрадчиво произнес следователь, глядя ей в глаза.
       - Марта Л., - бессвязно ответила Марта, едва шевеля губами.
       - Год рождения?
       - Я не хочу… Нет… Возьмите паспорт, - на глаза выступили слезы, она даже не пыталась их скрывать. Они текли и текли, Марта смотрела сквозь них и даже не вытирала на щеках мокрые липкие дорожки.
       Вызвали двоих мужчин, потом еще троих, все они что-то говорили, Марта на них даже не смотрела. Она смотрела в пол, где-то возле двери стояли знакомые ботфорты, кто-то громко ей что-то говорил, кто-то хлопал ее по щекам. Наконец, взгляд Марты остановился на настенном календаре с горным пейзажем. «Я в горах», - подумала Марта, вдохнула воздух, и горы поплыли перед глазами, поплыли пол, стул, сапоги. Она плыла, плыла неведомо куда, пока не наступило блаженное молчание.
       Так резко и тошно пахнут горные цветы!
       Марта открыла глаза. Она лежала на столе следователя, над ней стояла женщина в медицинском халате.
       - Она пришла в себя! – сказала женщина кому-то через плечо.
       Марте не хотелось вставать. На столе было удобно.
       - Хорошо, что так, - следователь засуетился. Потом обратился к лежащей Марте. – Гражданка Л., к счастью для вас, мы ошиблись. Ни один из браконьеров на вас не указал. Если только они вас не покрывают, - прибавил он. – Вы можете идти.
       - Идти? – возмутилась Марта. – Я могу идти? Да вы смеетесь! Я не могу даже сесть!
       Марта отчаянно искала глазами Аламонда Бессердечного, но его уже не было.
       - В.! – крикнул кто-то. – Вы привезли сюда гражданку Л.. Я бы попросил вас сопроводить ее по причине ее недомогания.
       Неизвестно откуда появился лесник. Лицо его выражало массу чувств и почти муку, но все равно оставалось твердым. Железобетонный Алан!
       Куда вез ее Алан? Марте было всё равно. Уже смеркалось.
       - Где вы живете? – сухо спросил Аламонд.
       - Везде, где есть воздух.
       Алан скривился.
       - Назовите ваш адрес.
       - Назовите вы мне свой.
       Лесник резко затормозил.
       - Гражданка… Девушка, меня интересует место вашего проживания. Если вы не помните ваш адрес, позвоните знакомым.
       - Моя знакомая – проститутка Жанна, мы с ней живем в одном доме, - непонятно почему Марте захотелось унизить соседку. – Понимаете, я студентка, а она работает массажисткой. Мы раньше не были знакомы, но мы сейчас снимаем дом на двоих. Мы вместе снимаем дом, а мужчины снимают ее.
       Аламонд пожал плечами.
       - Мне очень жаль.
       - Она никуда не ездит, это они приезжают к ней, - продолжила Марта.
       - Я дождусь вашего точного адреса? – взгляд и голос Аламонда были ледяными. – Если нет, то вы можете выйти прямо здесь.
       Марта резко дернула ручку, дверь открылась. Она вышла на асфальт. Горечь поднялась в ее душе.
       - Вы запросто можете выставить слабую и одинокую девушку поздним вечером, которая, к тому же, не так давно отошла от обморока, - тихо и горько сказала Марта. Слова ее были обращены, скорее, к себе самой, она и не ждала понимания от лесника. Лучше бы она его не знала… Лучше бы она продолжала придумывать и мечтать.
       Аламонд медленно открыл дверь со своей стороны и вышел из машины. Брови его были сдвинуты, глаза были темны и сливались с сумерками. Некоторое время он смотрел вслед уходящей Марте, затем он бросился за ней бежать.
       - Стойте, - запыхавшись, он все равно говорил твердо. – Я не понимаю, почему вы не хотите сказать мне ваш адрес. Вы чего-то боитесь?
       Марта резко обернулась, глаза бешено сверкнули.
       - Нет, - гневно сказала она. – Я просто туда не хочу. Я приду домой и услышу стоны и охи, которые слышу почти каждый вечер. Потом она выпроводит гостя, приготовит ужин и начнет мило со мной беседовать. У нас будет прекрасный вечер с кучей вкусной еды, от которой меня тошнит.
       Марта говорила то, что и не думала говорить, но слова шли от сердца, и удивительно легко становилось на душе. Она больше не смотрела на Аламонда, но новое пронзительное чувство посетило ее душу, и оно было сильнее, чем желание с ним переспать. Она узнавала его, плохого и хорошего, сильного и слабого, и от этого кружилась голова.
       - Если вы не хотите жить в одном доме с этой девушкой, вы можете переехать на другое место, - довольно участливо сказал Аламонд. – Вам это не приходило в голову?
       - Не приходило, - созналась Марта. – В этом доме чудная гостиная, я люблю зажигать в ней свечи, когда Жанна спит, а еще, когда идет дождь, я настежь открываю входную дверь и впускаю его в дом.
       Они стояли под фонарем, тускло освещавшим их лица. Алан смотрел куда-то вдаль, Марта смотрела на Алана. Когда их глаза встретились, Марте показалось, что в глазах лесника промелькнуло что-то очень родное, такое, что бы она точно поняла. Но его губы были плотно сжаты. Марта сделала еще несколько шагов в сторону, Аламонд пошел рядом с ней.
       - Мне все равно, насколько вы горды и упрямы, но я отвезу вас, куда скажете, - категорично заявил Аламонд. Ему даже не пришлось хватать ее за руку, Марта и сама чувствовала его власть над ней.
       - Хорошо. Тогда я прошу вас: отвезите меня к вам домой, - неожиданно сказала Марта. – Только на сегодня.
       Удивление было в глазах Аламонда, как будто Марта только что озвучила его мысль. Марта знала, что во власти Аламонда ей нечего бояться. Она знала, что девственницей или нет, но она вернется в дом, где снимают Жанну.


3

Лесная маленькая хижинка. На мгновение Марте в голову пришла мысль, что их может встретить жена Аламонда или даже жена с детьми. Но никогда раньше Марта не задумывалась о том, что ее лесник может быть женат или жить с женщиной. Теперь эта возможность ее испугала, когда перед ней предстала эта хижинка. Немой вопрос в глазах Марты был понят Аламондом не так. Он посмотрел на нее почти сурово.
       - Предупреждаю, что у меня нет гостиной, где можно зажечь свечи, а если вы откроете двери, чтобы впустить дождь, я выгоню вас вместе с дождем.
       Марта расхохоталась. Эти слова стали для нее облегчением. Ну конечно, у него нет никакой жены!
       Внутри был порядок. Он даже не был, он там царил. Марта и представить себе не могла, чтобы на стуле не висело ни одной вещи. Все они, а их было немного, выстиранные и выглаженные, висели на вешалках в старом полураскрытом шкафу. Марта так и осталась стоять на пороге, боясь шагнуть не туда. Она лишь стянула сандалии и переминалась с одной босой ноги на другую.
       - Вы можете пройти, - пригласил Аламонд.
       - Сандалии…
       - Слева от вас полка для обуви.
       - Да, конечно…
       Марта осторожно поставила свою обувь на свободное место, даже выровняла носки сандалий. Так, пожалуй, правильно. Украдкой она разглядывала скромную комнату Аламонда, где было чисто и уютно, и пахло не травами и не кофе, а типографской краской. Сердце Марты забилось сильнее: тут должны быть газеты и книги! Она не видела еще ни одной книги, но уже знала, что они обитают здесь вместе с хозяином. Аламонд тем временем что-то делал во дворе. А Марта так и простояла полчаса на одном месте, успев облюбовать комнату и даже представить здесь ужин при свечах, откровенные взгляды, вздохи…
       Хозяин вошел и увидел стоящую истуканом Марту, желтую при свете электрической лампочки.
       - Что же, вы так и стояли? Садитесь, - Аламонд указал на маленькое старое креслице, стоящее в углу у стола. Сам он сел на крайне неудобный табурет, поставив прежде чайник на плиту.
       Марта блуждала глазами по комнате в поисках более удобного стула, но стул был только один, и на нем сидел Аламонд.
       - Как вы относитесь к пряникам? – сухо поинтересовался Аламонд.
       Лицо Марты внезапно расцвело.
       - Я их обожаю! – воскликнула она. И тут же случилось невозможное – на лице Аламонда Марта впервые увидела улыбку, живую и искреннюю. В ней не было и капли настороженности.
       Марта решила задать вопрос, который вертелся у нее в голове еще в машине.
       - Разве вы были обязаны ехать со мной?
       Аламонд пожал плечами.
       - Я ехал не столько с вами, сколько по своим делам, - отвечал он.
       - Мне казалось, у лесников больше обязанностей в лесу, - продолжала Марта, глядя на него в упор.
       Аламонд удивленно на нее посмотрел.
       - Я лучше вашего знаю свои обязанности.
       Марта испуганно замолчала и даже прикусила себе язык. Потому что незачем самой нарываться, потому что ее касается лишь то, что ее лесное божество привело ее в свое жилище. Аламонд, казалось, не придал ее вопросу особого значения. Он посмотрел на ее лицо и снова улыбнулся. Марте даже стало не по себе: она что, настолько смешна?
       - Но вы не думайте, что я забыл, - все так же улыбаясь, сказал вдруг лесник. – Меня по-прежнему интересует вопрос: зачем вы сюда приходили? Вы не имеете отношения к браконьерам – слава Богу. Но что вас сюда влекло?
       - Вы, - с улыбкой выдохнула Марта.
       - Я?! – Аламонд был искренне потрясен. Он с минуту беспомощно вглядывался в лицо Марты и не видел в нем ничего, кроме открытых сияющих глаз.
       Он резко опустил голову. Потом так же резко встал и подошел к закипевшему чайнику. «Всё ясно, - с нарастающей тоской подумала Марта. – Своей искренностью я напугала его».
       Аламонд не глядя наливал чай – сначала Марте, потом себе. Из ящика стола он достал пакет с пряниками – Марта даже по запаху поняла, что они свежие.
       - Алан…
       Он вздрогнул, но промолчал.
       - Не злитесь на меня, я, конечно, дура…
       - Боюсь, я вас неправильно понял, - напряженно сказал Аламонд.
       Марта кивнула.
       - Вы поняли меня правильно, Алан!
       Его лицо стало совершенно беспомощным.
       - Взрослые люди так не поступают, - тихо сказал Аламонд. – Сколько вам лет, девочка?
       - Не надо так, - шепнула Марта. Девочка! - Мне двадцать лет, - сказала Марта с горькой гордостью.
       Аламонд улыбнулся, на этот раз грустно.
       - Вы еще ребенок.
       - Мне все равно…
       - Я не могу понять вашего поступка! – сурово перебил Алан. Он и впрямь не знал, что делать, поэтому едва подбирал слова. – Хорошо, что вы так искренни. Но вы должны знать, что вам не следовало проявлять такую глупость и неосторожность!. И я попрошу вас после завтрашнего утра, когда вы покинете мой дом, больше так не рисковать, не тратить ваше время впустую и не беспокоить меня. Что касается ваших жилищных проблем, то я вам советую переехать на другую квартиру. Спать вы будете вон там, - Аламонд указал на небольшую кроватку.
       - Но вы?..
       - Успокойтесь, я найду для себя место.
       Марта смотрела, как он суетится, как раскладывает для нее постель. Смотрела и плакала.
***
       Что было в чае? Если бы это был просто чай, Марта бы ни за что не уснула, она бы смотрела на спящего мучителя, она бы прислушивалась к его дыханию и улыбалась, как ребенок.
       Марту никто не будил. Когда она открыла глаза, никого не было в комнате. Она поспешно их закрыла. Когда он придет, он увидит ее еще спящей, и, может, станет будить, и, может, они поговорят, и он поймет ее. Это он в запальчивости попросил не беспокоить его. На самом деле он разве ей не рад? Он же тут совсем один. И как прекрасно ему тут живется в этом домике с этим запахом… Марта лежала ничком и вдыхала запах подушки. Наверное, он на ней спит, здесь должен остаться его запах. А теперь еще останется ее, и когда ночью он ляжет, уставший, он почувствует запах ее волос, ее духов, ее тела…
       Дверь открылась, снаружи ворвался легкий поток воздуха. Конечно, это вошел Аламонд. Ну и каков будет ей окончательный приговор?
       Марта притворилась спящей. Она ждала, что Аламонд разбудит ее, но он лишь прошелся по комнате, остановился и вздохнул где-то совсем близко. Марте надоело ломать комедию. Она потянулась и раскрыла глаза, слегка щурясь от яркого света. Алан перевел взгляд на Марту, Марта уставилась на Алана.
       - Я думаю, вам пора, - тихо и твердо заметил Аламонд, отвернувшись.
       - И вы не напоите меня чаем? – искренне удивилась Марта.
       - Нет, - отозвался Аламонд. – Мне нужно на работу. Если бы вы проснулись раньше, вы бы выпили со мной чаю.
       Голубая мечта вышла ей боком.
       Час спустя Марта еле ковыляла по лесу. Она знала дорогу назад и знала дорогу домой, но она хотела заблудиться. Она хотела, чтобы вечером Аламонд нашел ее, изможденную, схватил в охапку и потащил в свой уютный дом. Но она уже достаточно хорошо его узнала, чтобы возразить себе самой: к себе домой он ее больше не позовет. Всё, что он сделает, - выведет ее к мосту, молча, деловито, бесстрастно.
       Но она же видела, видела, как он может улыбаться!
       Марта застонала и вцепилась себе в волосы.
       Марта знала, что ничего не изменится. Она так и будет ходить, и ходить, и ходить, поворачивая неизвестно куда, пока не упадет. А потом ее, слабую, сожрет волк.
       Мост! Мост! Не может этого быть! Мост! Она бродила по лесу, чтобы заблудиться, а вышла прямо к мосту. Вот он, железобетонный, по нему ездят машины и автобусы; вот и развилка, вот поворот на трассу, что проходит мимо леса, и Марта уже чувствует под ногами вибрацию от движения. Как она могла сюда выйти! Она опять вернется домой, дома будет безвыходная Жанна с едой и любовниками. С моста! Конечно же, только с моста!
       Но жар в груди – откуда он? Аламонд как будто снова улыбался ей, о, как он был тогда открыт и беззащитен! Марта ела и ела себя за то, что позволила себе не соврать. Можно было что-нибудь придумать, но она не могла. Потому что она – девочка. Взрослые так не поступают…
       Марта не заметила, как прошла мост и оказалась на знакомой дороге. Ей везло: не надо было брать такси, ловить автобусы и маршрутки. Она жила совсем близко.
       Жанна удивилась, столкнувшись в дверях с Мартой. Марта на нее даже не смотрела: слишком много грязи она сказала о Жанне, чтобы можно было на нее смотреть.
       - Здравствуй, - сказала Жанна, оглядев марту с головы до ног. Марта лишь кивнула. Теперь она не сможет оставаться в этом доме рядом с Жанной. Жанна была неплохой, доброй и не такой уж проституткой, чтобы Марта могла делить с ней дом. Просто Марте стало ясно, как она завидует Жанне, скрывая зависть за вечным поиском идеала. Нашла она такой идеал. И что? Он ее выгнал. Ему оказались не нужны порывы ее чувств. А у Жанны нет ни чувств, ни идеалов, зато в ее постели, как и в кармане, не бывает пусто.
       У Марты в комнате со вчерашнего дня творилось черти что. Внезапно ей пришло в голову рыться в мусорном пакете, который она так и не выбросила. Наткнувшись на одну из вещиц, Марта поняла, что оставит ее до лучших времен.
       - Боже, я хочу сдохнуть! – вырвалось из самого сердца.
       Марте меньше всего хотелось выходить сейчас к Жанне и что-то ей объяснять. Марта порылась в кошельке и обнаружила, что не потратила ни копейки из того, что прислали родители. Надо выпить. Даже не одной, но и не с Жанной, а в компании, где ее никто не знает. Наутро она проснется с прыщавым и худым парнем, которого в его компании считают самым крутым. Марте будет больно, потому что по-пьяни никто не позаботится о ее комфорте. Она с отвращением и досадой глянет на собственную кровь на простыни, переведет взгляд на спящего и пойдет искать ванную…
       Казалось, сам организм воспротивился.
       Если я потеряю девственность, то только с Аланом. Он будет очень заботлив, и я буду счастлива расстаться с ней так.
       Нет, конечно же, это не основное! Какие чувства надо испытывать к человеку, чтобы довериться ему полностью, не бояться, не страдать? Сколько лет Алану, если он посмел назвать ее девочкой? Марта тревожно закусила губу, размышляя. Сорок? Да, не меньше. Она никогда не задумывалась о его старости, но всегда – о его зрелости. Но даже ни один мужчина возраста Алана не сможет дать ей и капли тех эмоций, которые она испытала вчера.
       Марта подошла к настенному зеркалу и увидела себя во весь рост. Бледная. Неровный тон кожи. Худая, непривлекательная фигура. Волосы уже грязные. Подошла еще ближе, уткнулась в него лбом, ладонями, затем локтями. В районе ее губ зеркало запотело. Марта посмотрела в собственные глаза – и увидела там себя, отражающуюся в зеркале.
       - Я люблю его. Я люблю Алана. Я хочу, чтобы он забрал меня. Я хочу принадлежать ему. Я хочу ночью обнимать его, дышать им и слышать, как он дышит. Я хочу, чтобы он меня любил. Хочу, чтобы он меня любил… Хочу… чтобы он меня…
       Губы шептали сами собой, шепот срывался. На всю поверхность души поставили сапоги – начищенные сапоги-ботфорты. Теперь душа не сможет летать.
       Марта медленно отошла от зеркала, она пятилась назад, пока не наткнулась на кровать. Кровать! Кровать – это хорошо. Марта упала на нее спиной, широко раскинув руки. Глаза слипались. Мысли путались. «Алан заберет меня… Где его лошадь?.. В его комнате душно… У следователя голубые глаза… Надо сказать Жанне, чтобы не солила салаты…»


4

Плоские черно-белые глаза пожилого мужчины смотрели на Марту. Они ничего не могли ей сказать. Они были отражены художником. Марта скользнула глазами ниже. Когда-то его звали Николас Л.. Марта и не знала, что в этом городе у нее жил кто-то из родственников, а, может, и живет. Л. – редкая фамилия. Впрочем, на другие она не смотрела, а эта заинтересовала. В самом деле, сколько всяких фамилий выгравировано на надгробьях!.. За что Марта любила кладбища, так это за тишину и ощущение покоя и умиротворенности. Здесь редко бывают живые люди, а с неживыми гораздо легче. Они избавились от тел, и теперь с ними можно говорить о чем угодно. Это ничего, что Марта не услышит их голосов. Зато внезапно в голову придет множество мыслей и идей, таких, которые в какой-нибудь кофейне и не пришли бы. Кто знает, может, это мертвые разговаривают в ее голове? Может, они общаются с ней телепатически?
       Да, она съезжает из дома, как и советовал ей Алан. Съезжает через неделю. Она уже виделась с хозяйкой, уже договорилась и с другой. Тоже двухэтажный дом, но в другом районе. Окна гостиной выходят на проезжую часть – да и черт с ней! Вместе с Мартой заселяется девушка. Хозяйка называла ее имя, но Марта не запомнила. Скорее всего, ей будет все равно, кто эта девушка. В душе она мечтала только об одном доме, без террасы, без гостиной и без кучи спален.
       Марта вывозила вещи без особых разговоров. Она уже заплатила за место в новом доме. Что ж, по крайней мере, ее порадовало право выбора спальни. Марта выбрала ту, что смотрела окнами в сторону, в которой был лес. Чисто символически. Леса с этого района она видеть не могла.
       В последний вечер в старом доме Марте пришлось ужинать с Жанной, хотя ей кусок в горло не лез. Жанна выглядела расстроенной. Она даже не позвала к себе Данте в этот день.
       - Мне жаль, что ты съезжаешь, - сказала Жанна.
       Они сидели на кухне и отмечали Мартин отъезд.
       - Мне тоже, - неожиданно сказала Марта.
       У Жанны загорелись глаза.
       - Так давай позвоним хозяйке! Можно все уладить, и ты останешься…
       - Нет, - Марта покачала головой. – Я не останусь. Мне нужно съехать.
       - Зачем же нужно, если хочешь остаться? – не понимала Жанна. Она почти обиделась.
       Внутри у Марты заиграла гаденькая совесть.
       - Давай лучше выпьем… Дело не в тебе, Жанна.
       Она врала. Дело было в Жанне. Но сама она верила, что это не так.
       - Что же, давай, - Жанна пожала плечами. – надеюсь, ты не обижаешься, что я водила сюда парней…
       - Нет, что ты! Тут дело в другом…
       Дело было именно в этом. Марта завидовала, а потом оклеветала Жанну, которая приводила нескольких парней, но всегда одних и тех же. Но сейчас Марта верила, что все это глупости и ерунда, и что на самом деле есть серьезная причина, которую она и собиралась озвучить.
       - Мне нужно что-то изменить в жизни, - неопределенно сказала Марта. – Я решила сменить жилье. Новая жизнь…
       Жанна закивала.
       - Да, я тебя понимаю, - сказала она. – У меня тоже грядет новая жизнь. Ты ведь съезжаешь, и мы с Данте решили, что он переедет сюда. Все равно в середине октября мы поженимся. Я хочу, чтобы ты была на нашей свадьбе.
       - Да, я буду… - тихо пообещала Марта.
       - Эх… - Жанна выдохнула. – А помнишь, как все начиналось? Как ты сюда переезжала?
       Да, Марта помнила все это, как чужую жизнь. Все знала и помнила, но не чувствовала. А теперь ее захлестнули воспоминания последних месяцев, и она едва сдержала слезы.
       - Да, Жанна, ты в первый же день накормила меня. Мы долго говорили о каких-то фильмах…
       - … а потом я тебе сказала, что в детстве боялась лягушек, потому что однажды одна здоровая лягушка запрыгнула ко мне в комнату, - Жанна поежилась. – Я их до сих пор терпеть не могу.
       Они посмеялись и помолчали.
       - Если тебе что-нибудь будет нужно, да даже если и не будет, заезжай в гости, - искренне сказала Жанна. – Я всегда буду тебе рада и всегда буду тебя ждать.
       У Марты защипало в глазах и в горле.
       - Конечно… Конечно, я буду…      
       - Ты хорошая подруга, Марта, - улыбнулась Жанна.
       - Правда, с причудами, - заметила Марта. Ей не хотелось казаться грустной.
       - Ну, ничего, так ведь интереснее жить, с причудами…
       - Прости меня! – вырвалось у Марты. Она уронила лицо на руки. – Прости, прости меня, Жанна!
       Жанна удивленно смотрела на нее. Она подошла, она утешала и обнимала, а Марта знала, что так не просят прощения. Это крик в пустоту.
***
       Новый дом уже не был пуст. В нем кому-то было весело и задорно. На полу в гостиной кипел забытый электрический чайник – Марта подошла к нему как раз в тот момент, когда он щелкнул и выключился. Сверху доносилась жизнерадостная американская альтернатива, она звучала так громко, что у Марты заложило уши. Она стояла внизу лестницы, потерянная, удивленная. Мимо нее, как ураган, пронеслось существо, ничуть не смущенное чьим-то присутствием. Оно мелькало повсюду, что-то делало, переставляло, переносило… В конце концов, оно отбросило назад челку и обратило внимание на Марту. По лицу существа разлилась самая лучезарная из улыбок.
       - Привет, я Барбара! – представилось существо и протянуло руку с длинными костлявыми пальцами.
       Марта осторожно ее пожала. Она все равно плохо слышала ее слова за музыкой. Тогда Барбара схватила ее за руку, вытащила во двор и рассмеялась.
       - Говорю, я Барбара, - сказала она. – Только вчера переехала. Ужас, как тут было скучно! А тебя как зовут?
       - Марта, - вяло ответила Марта.
       - Отлично! Теперь нам будет нескучно вдвоем, - обрадовалась Барбара.
       С виду Барбара очень напоминала парня. У нее была очень короткая стрижка с длинной челкой. Она была очень худой, нескладной и высокой. Марта с первого взгляда на нее поняла, что уже страшно скучает по Жанне, с которой они расстались всего несколько часов назад. Впрочем, с Барбарой тоже не стоит портить отношений. Марта решила вечером позвать ее на чай.
       Марта поднялась к себе, стараясь не оглохнуть от звуков, отлетающих от огромных динамиков сабвуфера. К счастью, Барбара проявила некоторую тактичность и сбавила громкость до умеренной. Увидев Барбару, Марта улыбнулась.
       - Нам надо познакомиться, - приветливо сказала Марта. – Может, вечером выпьем чаю или чего покрепче?
       - Нет, извини! Мне очень жаль, но сегодня я еду на репетицию. У меня здесь друг живет, он барабанщик в группе… Слушай, а поехали со мной? – предложила Барбара.
       Марта широко раскрыла глаза. Нет, нет, нет… Просто невероятно, как она глупа. Зачем ее сюда занесло?
       - Прости, но я лучше посижу дома, - ответила Марта. – Если что – стучи.
       И понеслись сумасшедшие дни. Барбара уже не включала музыку наверху, она включала ее внизу и не так громко, но Марте было тошно и от этого. Ей было тошно от ее новой комнаты (которую она обязательно полюбит к моменту, когда надо будет съезжать), от хриплого голоса Барбары, которая курила и с которой стала курить и сама Марта. Но хуже всего было от того, что сапоги давили на душу, топтались по душе, а по ночам Марте снилось что-то душное, тяжкое, ноющее, и она никак не могла отдохнуть во сне. Весь ее скудный отдых заключался в перечитке Бальзака. В Интернет она даже не заглядывала. Ее домой звали родители, но она не могла к ним ехать в таком состоянии. Одногруппники разъехались на лето кто куда. Одна Жанна ее не забывала, и они созванивались через день. Постепенно, очень скользко и изворотливо, Марта давала понять Жанне, за что она просила у нее прощения, и Жанна, конечно, не могла злиться на «пустячки». Знала бы она, частью чего является каждый такой «пустячок»! Барбару Марта видела редко, чаще всего в курилке, и это ее даже радовало.
       Марте было тошно. Она вспоминала, как Алан улыбался ей, хотя улыбка эта все больше таяла во времени. Марта больше не ходила в лес, да и далеко ей теперь туда стало добираться. Но в один из вечеров ей стало нестерпимо. Зашвырнув «Блеск и нищету куртизанок», Марта взволнованно и нервно стала собираться на прогулку. Пусть все летит к чертям! Пусть! Она должна глянуть на Алана краешком глаза.
***
       - Меня зовут Сюзанна Рэйс, и я ничем не могу вам помочь, сожалею.
       - Я Кэти Ш., помните такую? Я бы помогла вам, но завтра у меня вторая выемка…
       - Я Хасан, и я уже умираю…
       - Я пал под Аустерлицем, простите меня.
       - Она искалечила его, проклятая «артистка»! Мы не поможем вам…
       У Марты был жар. Ее душили голоса всех книжных персонажей, которых она помнила и не помнила. Марта видела красную режущую глаза полоску света. Марта больше не слышала никаких звуков. Их стало настолько много, что все они обратились в тишину. Она уже не слышала голосов, видела красные блики, но все еще чувствовала прикосновения и верила им.
       Прикосновение спасло ее. У Марты дергались веки, она судорожно пыталась их разлепить, она уже хватала зрением картинки реального мира.
       - Сюзанна Рэйс, Сюзанна Рэйс, - бормотала Марта и едва слышала себя. – Откуда я вас помню…
       Блаженно-холодные руки коснулись век, и Марта открыла глаза. Все вокруг стало ясно и статично, словно не было никаких призраков. Кровать в ее новой комнате нового дома была не такой удобной. Рядом сидела Жанна. Это она отрыла Марте глаза. Откуда-то явилась Барбара с чаем и таблетками. Она не отводила взгляда от Жанны. Марте было легко и спокойно.
       - Как ты себя чувствуешь? – спросила Жанна, открывая пачки с таблетками.
       - Я не чувствую себя, - сказала Марта.
       Барбара мгновенно исчезла.
       - Она же ужасна! – шепотом сказала Жанна. – Как ты с ней живешь! Переехала бы просто на квартиру. Поближе к нам…
       - Она мне не мешает, - равнодушно ответила Марта. – У меня, наверное, высокая температура?
       - Вчера вечером поднималась до сорока! – обеспокоенно сказала Жанна. – Мы вызывали врача.
       Марта ничего не помнит.
       Наверное, Аламонд больше не выходит проверять лес. Или он уволился. Или что-нибудь еще – да мало ли причин!
       - Тебе нужно теплее одеваться, - заговорила Жанна после недолгого молчания. – И я тебе сто раз говорила насчет сквозняков! И прежняя твоя комната гораздо лучше, чем эта… Ты посмотри. Здесь же даже не доделан ремонт! И вообще, здесь неуютно и тоскливо.
       Марта больше не могла и не хотела говорить. И у нее почти не было сил на движения.
       - Ничего, ты скоро поправишься, - заботливо сказала Жанна, поглаживая Марту по руке. – Все будет хорошо. А еще у тебя скоро учеба.
       Учеба. Это слово было будто из другого мира. Это было хорошее, спасительное слово. Которое было фактически вычеркнуто и забыто с тех самых пор, когда Мартиным глазам впервые предстал лесник. Теперь нужно приложить массу усилий, чтобы вспомнить все, чему ее учили два последних года. На миг Марта закрыла глаза и увидела себя, гуляющую под дождем, поскользнувшуюся на грязи, падающую в лужу. Наверное, она вернулась в ужасном виде – мокрая и грязная. Впрочем, было все равно. Алана она так и не увидела.


5

Марта смотрела в зеркало. Она была недовольна. Пальто смотрелось на ней не так, как весной. Она не знала, что не так было с пальто, но оно ей больше не шло. Пальто надо менять. Надо купить новое, сегодня же.
       Марту удивляла одна вещь: раньше ей постоянно не хватало денег. Теперь она их почти не тратила. Она не знала, на что. Теперь ей нужно пальто – и она запросто его купит. Хоть один плюс. Марте не хотелось ехать одной. Она редко общалась с Барбарой, а та как раз была дома – редкий случай. Но, может, она что-то учит или чего-то ждет?
       Марта осторожно к ней постучала. Барбара мгновенно открыла ей.
       - Марта! Привет! – Барбара заулыбалась.
       - Здравствуй, Барбара, - мягко сказала Марта. – Я хотела тебе предложить, если ты не занята, съездить со мной в торговый центр.
       - В торговый центр? Круто! – Барбара уже загорелась этой идеей. – Я же забыла: мне тоже туда нужно! А тебе зачем?
       - Я хочу купить пальто, - сказала Марта. – Да и просто погулять.
       - Да, погулять нужно. Нужно же иногда отдыхать от учебы. Сейчас соберусь, и поедем, - решила Барбара.
       Лучшим советчиком для Марты стала бы Жанна. Но Жанна уже связала свою жизнь с Робертом-Данте и на пышной свадьбе поклялась ему в верности. На этой свадьбе Марта опрокидывала рюмку за рюмкой, но это не помогало напиться. Голова была как назло яснее обычного, в ней только немного звенело. И каждый миг врезался Марте в память.
       Ходить с Барбарой по магазинам оказалось адом. Она была везде, она смотрела все, по всему прошлись ее костлявые ручищи. В какой-то момент Марта оставила соседку в магазине подарков и сама отправилась на поиски пальто. Она не знала, какое она хочет, и решила, что ее пальто само бросится ей в глаза.
       Так оно и вышло. Обойдя несколько магазинов, Марта зашла в очередной, и он был с умеренными ценами. Ее пальто сразу обратило на себя внимание. Оно было торжественно-черное драповое двубортное и расширялось книзу. Его форма удивительно напоминала фигуру Марты. Примерив его и глянув в зеркало, Марта ахнула: это была действительно ее вещь, целиком и полностью. Она купила его, даже не задумываясь, а к нему – темно-красный шарф. Она попросила упаковать ее старое пальто, и как была в примерочной, так и вышла из магазина на поиски Барбары.
       Нашла она ее почти на выходе, там, где стояли лотереи-автоматы. Барбара все пыталась с помощью рычагов вытянуть мягкую игрушку, но игрушка, оказываясь у цели, всякий раз падала обратно. Марта с иронией наблюдала, как мучается соседка, затем не выдержала, подошла.
       - Барбара, идем, - Марта дернула ее за рукав.
       Барбара резко обернулась, вероятно, для того, чтобы попросить не мешать ей, но вид Марты совершенно отвлек ее от игрушки.
       - Шикарно! – сказала Барбара, глядя на Марту во все расширенные глаза.
       Марта довольно улыбалась.
       - Идем.
       Марта уже направилась к выходу, но Барбара потянула ее в гипермаркет.
       - За такое пальто надо выпить! – боевым голосом заявила Барбара.
       Марта была не против. Выпить – это даже хорошо. Выпить – это расслабиться и посмеяться, поболтать о пустяках, а потом легко уснуть и так же легко проснуться. Выпивка иногда лечит лучше врача.
       В тележке была уже бутылка мартини, но Марта его не любила. Она любила и пила только коньяк. Пол-литра ей хватит? На сегодня хватит. Но если захочется еще когда-нибудь потом? Укоряя себя за транжирство, Марта взяла с полки две литровые бутылки, про запас. Ведь не так часто она выпивает. Барбара хватала с полок что-то еще из еды, Марта не чувствовала голода. Она выпьет немного коньяка и ляжет спать.
       Уже смеркалось, когда Марта с Барбарой вышли из дверей торгового центра. Они устали и договорились, что возьмут такси.
       Марта накрывала на стол в гостиной, пытаясь вспомнить, как делала это Жанна. Барбара громко включила что-то из старого английского рока, Марта оценила ее выбор. Хотя сама она предпочитала исключительно готику.
       - Ну, вот мы, наконец, и познакомимся нормально, - весело заявили Барбара, открывая мартини.
       - Да, давно пора.
       С момента их реального знакомства прошло три с половиной месяца.
       - Ну, вот и выпьем, - Барбара, не задумываясь, налила себе и Марте по рюмке мартини.
       - Я пью только коньяк! – возразила Марта.
       - Ну, вот… Эх, надо было спросить…
       - Надо было, - ответила Марта. – Впрочем, один раз можно и мартини.
       Мартини. Коньяк. Мартини. Коньяк. У Марты уже кружилась голова. Ей хватит. Ей пора. Тем временем Барбара, веселая и пьяная, подсаживалась к ней все ближе.
       - Да, был случай, когда Леон потерял паспорт, - тараторила Барбара. Марта ее уже давно не слушала.
       Внезапное прикосновение Барбары заставило Марту вздрогнуть. Оно было слишком отчетливым, чтобы не обратить на него внимания. Барбара уже прижималась к Марте, обнимала ее и горячо дышала ей на шею.
       - Хватит!
       Марта грубо откинула Барбару. Та упала на пол, с минуту пыталась встать, но так и уснула.
       Марта протрезвела мгновенно.
       - Мерзость! Какая мерзость!
       Этого еще не хватало!
       В слезах Марта обулась, схватила сумку и пальто и выбежала из дома. Куда угодно, только не обратно! Внезапно ей вспомнились июль, ночь в доме Алана, его пряники, потом, позже, ее болезнь… Неужели всё зря?
       Смотрите, смотрите: я иду по городу совершенно беззащитная, замерзшая, и не гляжу себе под ноги. Я смотрю по сторонам, я ищу Вас, и не находя, забредаю на остановку, в магазин, на незнакомую улицу, где я спотыкаюсь на каждом шагу. Вы могли бы помочь, Вы могли бы спасти меня, удержать меня, схватить за руку, когда я буду падать. Послушайте, как я дышу: мне не хватает воздуха, мне не хватает Вашего взгляда, чтобы дышать, и я лихорадочно глотаю воздух полураскрытыми губами, словно в агонии. Посмотрите в мои глаза: они мутны, как осенняя дымка, их заволокло хмурым вечером, холодным ветром, долгим ожиданием… Мне не будет без Вас солнца. Но если бы Вы только показались, прошли мимо, рассеянно кивнули, уставший и нездешний, каким бы горячим мне показался ноябрьский вечер, как бы зажегся свет в моих глазах! Но Вас нет, и я устала без Вас…
       - Такси! Такси! – голосила Марта, перебегая улицу в неположенном месте. – Ну, пожалуйста, кто-нибудь, такси!
       Наконец, вышел какой-то мужчина.
       - Куда вам? – спросил он.
       Марта смотрела на него, как на спасение.
       - В лес. Пожалуйста, в лес.
       Таксист смотрел на нее, как на сумасшедшую.
       - В какой еще лес, девушка? Протрезвейте сначала.
       Марта не замечала, как от нее пахнет алкоголем.
       - Но я серьезно! Отвезите меня в лес, я заплачу вам, сколько скажете. Отвезите, мне нужно в дом лесника!
       Таксист хмыкнул.
       - Что же, он вас ждет?
       - Ждет! – с жаром крикнула Марта.
       Таксист оглядел ее с головы до ног.
       - Вы пальто-то в руках не держите, наденьте…
***
       Строгие растерянные убийственные желанные глаза смотрели на Марту. Если бы глаза умели стрелять, Марта была бы уже мертва.
       - Аламонд, мне некуда больше идти! – плакала Марта. В отчаянии ей хотелось рвать на себе волосы.
       - Мой дом не похож на гостиницу, - холодно заметил Аламонд.
       - Но вы же знаете, что если я сейчас уйду, завтра утром вы обнаружите мой труп! – кричала Марта из последних сил. -  Я ищу у вас помощи. Меня чуть не изнасиловали.
       Лицо Аламонда выражало муку.
       - Кто? – устало спросил он.
       - Соседка по дому.
       - Да ладно? У нее настолько тяжелые времена, что она не может найти клиента? – скептически поинтересовался Алан.
       - Да не Жанна, храни ее Бог! Барбара! Это Барбара… Я съехала, по вашему совету…
       - Значит, теперь я виноват в том, что вас чуть не изнасиловала ваша новая соседка, потому что я посоветовал вам переехать на новое место, и оно оказалось неудачным? Вы поэтому ко мне пришли? Я дал вам совет, но никто вас не заставлял сразу же все бросить и понестись сломя голову на новое место. Вам надо быть более осмотрительной.
       Марта стояла с виновато опущенной головой. Она надеялась, что выглядит достаточно убедительно, чтобы Аламонд впустил ее.
       Наконец, Алан открыл дверь.
       - Заходите, - вздохнул он. – Но я не имею понятия, где вы будете спать. Когда вы бешено постучали ко мне в окно, я уже лежал, но еще не спал, на ваше счастье.
       Алан закрыл дверь на ключ.
       Марта сидела на табурете, но встала, когда подошел Алан. Жгучее, счастливое, нереальное чувство – смотреть на него. Глаза Марты блестели от слез и благодарности.
       - Спасибо вам, Алан. Вы опять меня спасли. Я усну в кресле…
       Алан глядел на нее, словно пытался понять.
       - Если хотите чай, то он еще не совсем остыл, - сказал он, наконец.
       В голове Марты мелькнуло воспоминание. Сумка! Конечно же! На губах у Марты мгновенно расплылась улыбка.
       - Стойте, у меня что-то было в сумке… Я забыла выгрузить, когда проклятая Барбара… Вот! – Марта с торжествующим видом достала из сумки коньяк.
       Брови Алана поползли вверх.
       - Я совсем не думала… Но такой случай… Видите, я не девочка: у меня есть коньяк! – выпалила Марта на одном дыхании.
       Серьезный тон Марты о коньяке неожиданно сделал свое счастливое дело. Аламонд не улыбнулся, но посмотрел на нее почти с нежностью.
       - Я вынужден конфисковать у вас коньяк, - заявил Алан. – Взамен вы получите что-нибудь другое. – Аламонд убрал коньяк в ящик стола. Затем повернулся к Марте. – Вы еще слишком молоды для коньяка. Вам куда больше подойдет шампанское, - добавил он.
       Ничем не прикрытая любовь светилась в счастливых глазах Марты. Но она решила о ней до времени молчать. Опыт уже научил ее.
***
       Они сидели и пили. Аламонд просто коньяк, а Марта сильно разбавленный, потому что чистый коньяк Алан запретил ей пить. Солнце клонилось понемногу к закату, Алан недавно закончил обход.
       - Сегодня как вам спалось в кресле? – поинтересовался Аламонд. Казалось, он совершенно не пьянеет.
       Зато Марту начало понемногу уносить. Странно: раньше такого не было. Может, дело в Аламонде?
       - О, это был чудесный сон! – Марта и сейчас сидела в том же кресле с ногами, только оно было сложено. – Мне снились утки, - Марта тут же засмеялась. – Представьте себе: утки! Они летели над озером, а потом вдруг исчезли.
       Аламонд глядел на ее стакан.
       - Мне кажется, вам уже достаточно весело, - осторожно сказал он.
       Улыбка спала с лица Марты. Никто не любит пьяных женщин.
       - Вы правы.
       Стакан остался стоять больше нетронутым. К Марте вернулась осторожность. Ей стало даже стыдно. Всё это время Марта дурачилась, улыбалась и была веселой, но при этом боялась потерять контроль. Она стала привыкать к Аламонду: к его голосу, рукам, глазам, волосам, манере говорить.
       - Хочу поблагодарить вас за обед, - тихо сказал Аламонд. Он вообще редко говорил громко.
       Сегодня утром Марта вымолила у него разрешение что-нибудь приготовить, и Марта приготовила картофель с сыром, которые она нашла у лесника. Жил и питался он скромно, создавалось впечатление, что он мог позволить себе гораздо больше, чем позволял.
       У Марты снова стало щипать в глазах. Ей до безумия хотелось провести рукой по его волосам, дотронуться до его плеча… Она спросила:
       - Вам нравится здесь? Красиво, правда?
       - Да, пожалуй, красиво, - согласился Аламонд.
       - Мне бы тоже хотелось так жить, - мечтательно сказала Марта. – Никакого шума… Лес. Тишина.
       Аламонд не смотрел на нее.
       - Иногда жизнь в лесу создает некоторые неудобства, - заметил Алан.
       - Может, и так… Только могу ли я спросить? Вы не скучаете по людям?
       - По людям? Совершенно не скучаю. Более того, я их вижу здесь довольно часто.
       - Но ведь вы не общаетесь с ними?
       В глазах Алана появилась настороженность.
       - Иногда.
       Марта не могла оторваться от его глаз.
       - Могу и я у вас спросить? – неожиданно сказал Алан. – Почему вам не сидится на месте?
        Вопрос озадачил Марту. Неизвестно, что он понимал под этими словами, но Марта восприняла их почти буквально.
       - Я ищу… Я всё ищу что-то и никак не могу найти. В прошлом доме меня не устраивали недостатки Жанны, в этом… Я даже думать не хочу про Барбару. Теперь придется искать новый…
       - Вы правильно сказали, что не можете чего-то найти. А что вы ищете? Чего бы вы хотели? Чего вы ожидаете?
       Марта опустила глаза.
       Что говорить, она знала. Она не хотела это говорить, чтобы не быть выставленной за дверь. Аламонд умен, с ним нужно быть осторожной.
       - Нет, скажите, - настаивал Аламонд.
       Марту удивила эта настойчивость.
       - Вы не сможете мне помочь, - сказала она наконец.
       - Я вас понял. Извините.
       За весь день у них ни разу не заходил разговор о том, как быть Марте, куда ей возвращаться. Аламонд не предлагал ей остаться, но повесил ее пальто на собственную вешалку, убрал подальше ее сумку. Марта даже приняла сегодня душ в отсутствие Аламонда. Душ был в маленькой, плотно зашторенной комнатке, вход в которую сразу сложно было разглядеть. Сегодня была среда, у Марты в вузе вовсю шли занятия, она совершенно не хотела о них думать.
       Аламонд молчал, и Марту внезапно взорвало желание сказать ему все, что думает, и плевать, что будет дальше, но она скажет!
       - Вы не поняли, - с жаром начала Марта. – Но помочь вы действительно не сможете. А я бы хотела, чтобы кто-нибудь очень умный и сильный, холодный и мрачный, любил меня. Любил молча. Любил неистово. Любил бы мои истерики, любил бы мое легкомыслие, мою неприкаянность, мою смешливость и детскость, и вздорность. Любил бы мои глупые идеи, внезапные эмоциональные всплески, любование пейзажами за окном мчащегося поезда. Любил бы мои слезы о моей никчемности – и тут же смех от собственной глупости. .. Чтобы он любил, любил меня, просто любил, просто молчал и иногда улыбался мне так, чтобы мне от его улыбки хотелось кружиться и танцевать. Чтобы он никогда не позволил мне потерять себя и заплутать в вечных поисках истины и счастья, чтобы он сумел доказать мне, что мое счастье – он. Чтобы он крепко держал меня за руку, вел, а если надо, тащил, но точно знал, куда меня ведет.
       Этот бурный поток эмоций произвел впечатление на Алана. Он был растерян, но и восхищен, и Марта видела, видела это, как видела и то, что он смотрел на нее новым взглядом – такого она еще не видела – как будто ей удалось пробить в нем трещину. Марта знала это – и ликовала.
       - И вы думаете, вы все это получите? – спросил Алан. – Нельзя получить все и сразу. Но у вас интересное желание…
       - Мне нет счастья от того, что оно такое интересное! – воскликнула Марта. – Оно так и останется мечтой.
       - Такая мечта не может стать для вас несчастьем.
       Алан смотрел на Марту. Марта сидела в кресле раскрасневшаяся и с пылающими глазами. Он встал с табурета, на котором сидел, медленно прошелся до двери, потом обратно. Он подошел к креслу и так же медленно склонился над Мартой.
       - Но что бы вы сами дали взамен?
       Марта зачарованно смотрела ему в глаза.
       - Всё, что у меня есть, - почти прошептала она на одном дыхании.
       Алан понял. Он понял даже больше, и Марте стало душно и страшно.


6

У Барбары была счастливая память – она понятия не имела, за что Марта на нее дуется, почему не смотрит в ее сторону и вывозит вещи. Впрочем, никакого несчастья она из этого не делала – значит, скоро будет новая соседка.
       Марта переезжала не в половину дома, а в однокомнатную квартиру в том же районе, где жила Жанна с мужем. Оттуда было чуть дальше идти к мосту, чем от Жанниного дома, но разница не была существенной. В одной комнате, на четвертом этаже, Марта будет сама себе хозяйкой. В квартире есть ванная и кухня, коридор и даже маленький чуланчик. Марте сразу понравилась эта квартирка, к ее некоторому удивлению, она вовсе не стала скучать по комнате в том доме, где она жила с Барбарой.
       В этой квартире нужно будет создать максимальный уют, ведь сюда собирается приехать в гости Мартина мама, сюда будет приходить Жанна и, может быть, Алан. Марта надеялась, что он будет приходить сюда. О, как бы ей хотелось, чтобы однажды им с Аланом не нужно было ходить друг к другу, чтобы они жили вместе… У Марты шла кругом голова. Аламонд сказал, что не будет против, если Марта захочет его навестить, они обменялись номерами телефонов.  Марта же боялась теперь к нему ходить. Около десяти дней прошло с того «вечера откровений», как про себя назвала его Марта. Конечно, в это время она не сидела на месте: она нашла новое жилье, почти полностью переехала. Теперь оставалось создать уют и заново привыкнуть к жизни не в доме, а в квартире. Марта ведь с детства была квартирным жителем.
       Маму Марта ждала через два дня. За это время она хотела посетить домик Аламонда, но мама приехала раньше, без предупреждения.
       Ранним утром Марту разбудил телефонный звонок.
       - Марта, доченька, мы едем к тебе! – радостно сообщил из трубки мамин голос.
       - Вы? – Марта напряглась.
       - Да-да. Мы с папой и Роланом.
       Вот черт!
       Марта чуть не выронила телефон.
       - Но у меня же ничего не готово! – сказала она почти в отчаянии. – Я даже не смогу вас ничем накормить!
       - Не волнуйся, мы сами везем тебе продукты. Мы приедем через три часа, но мы понимаем, что у тебя сегодня сокращенный день и ты все же учишься… Мы подождем тебя на вокзале, мы подъедем туда.
       На часах было восемь утра. Утро не такое уж и раннее. На пары она уже безбожно опаздывает…
       Через два часа в дверь Мартиной квартиры влетела Жанна с продуктами, Марта же принялась доставать из запасов всё, что у нее было. Девушки почти не разговаривали в процессе готовки, зато когда почти всё было на столе, Марта смогла вздохнуть спокойно.
       - Я бы без тебя не справилась. Спасибо! – сказала Марта. Она была искренне рада Жанне. – Теперь я могу им звонить… Садись, Жанна, вон туда, - предложила Марта. – Я сяду рядом, а напротив сядут родители.
       Марте и в голову не могло прийти отпустить Жанну после такой помощи. Жанна не успела раскрыть рот, как Марта уже объясняла родителям по телефону, как проехать и как потом пройти. Разумеется, во дворе Марта их встретит.
       - С ними едет еще и Ролан, - сказала Марта.
       - Это твой младший брат, про которого ты говорила? – спросила Жанна.
       - Да, это он… Мы давно не виделись. Может, наконец, он поумнел.
       Жанна улыбалась.
       - Взрослея, все умнеют, - заметила Жанна. – Кстати, мне очень нравится эта квартира! Здесь хочется свернуться калачиком и заснуть, - Марта засмеялась, услышав это. – Как хорошо, что ты съехала от той ужасной девушки!
       Марта решила отложить до других времен рассказ о любвеобильной Барбаре.
       Но Жанна резко сменила тему:
       - А что твой лесник? Ты говорила, что ходила к нему?
       Марта порозовела.
       - Ходила. Мы прекрасно поговорили, и, возможно, я позову его как-нибудь в гости.
       - О, как это хорошо! Я бы хотела на него посмотреть, - заинтересовалась Жанна.
       - Да, конечно. Но только, прошу тебя, ничего не говори о нем при родителях!
       Марта оставила Жанну в квартире, а сама оделась и выбежала во двор встречать родных. Боже, до этого момента она даже не представляла себе, насколько их любит. Насколько дороги ей папа, и мама, и даже Ролан. А она хотела прыгнуть с моста, быть съеденной волками… Глупая! Аламонд был прав, когда назвал ее девочкой.
       Из-за соседнего дома показалась знакомая женская фигура, следом еще две, мужские.
       - Ма-а-ма! – с радостным криком бросилась Марта ей навстречу.
       Казалось, даже эхо улыбнулось ей вслед.
***
       Мама осмотрела, казалось, каждый закоулок в доме. Папа проверял мебель и технику на надежность. Ролан был разочарован, потому что в доме не было ни wi-fi, ни проводного интернета, а модем Марты не работал уже три дня. Ему ничего не показалось интересным или достойным внимания, он даже Марту не обнял. Зато Жанна показалась ему красивой. Он смотрел на нее все время.
       Марту бесило поведение шестнадцатилетнего брата. Марте нравилось, что маме понравилась Жанна. Марта с беспокойством поглядывала на папу, который всё время молчал. Он молчал всегда, всю жизнь, и его молчание порой раздражало, а порой успокаивало Марту. В семье у Марты ни с кем не было теплых отношений, она любила, скорее, всю семью, чем кого-то в отдельности.
       За столом было сытно и принужденно. Сегодня Марта радовалась только маме и Жанне. Мама меж тем с любопытством выслушивала рецепт запеканки, который рассказывала ей Жанна.
       - Это очень интересно! – живо сказала мама. – Я его запишу и как-нибудь приготовлю.
       Жанна и мама без труда нашли общий язык. Марта уже жалела папу и ненавидела Ролана. Впрочем, она заставила себя спросить у брата:
       - Что ты расскажешь нового?
       - Ничего, - пожал плечами Ролан.
       - Я думала, у тебя есть девушка, - беззастенчиво заявила Марта. Раньше ей бы и в голову не пришло заговорить об этом с братом.
       Ролан глянул почти боязливо и покраснел.
       - Я для них слишком хорош, - наконец, сказал он.
       Марте стало смешно. Ролан напоминал глупого индюка.
       - Или они для тебя, - ответила Марта, спокойно хлопнув его по затылку.
       О, Ролан был зол! Но это было не то место, где он бы мог показать себя. Поэтому он нахмурился и больше с Мартой не разговаривал. Марту это раззадорило. Она то и дело бросала в его сторону смешки, ее искренне забавляло, как смешно он дуется.
       Марта только надеялась, что не зайдет разговор о ее личной жизни, но он зашел. На удивление, начала его не мама и даже не Жанна. Папа вдруг неловко и не к месту спросил у Марты о молодом человеке. Марта взбесилась. Но присутствие Ролана заставило ее вести себя адекватно.
       - Полно женихов, - беспечно ответила Марта – Не знаю, кого и выбрать.
       Все, кроме Жанны, приняли ее слова за чистую монету.
       - Осторожней, дочка, - сказал папа. – Выбирай с умом…
       Он обычно был очень неразговорчив, но сегодня давал тысячи ненужных советов – беспокоился о Марте. Марта все пропускала мимо ушей, ей было откровенно смешно. Она знала, что бессовестна, но она не могла быть другой.
       - Слушай, слушай, что говорит тебе папа! – вторила мама.
       Ролан заливался смехом, и только внимательный Жаннин взгляд заставил его стать совершенно красным и уткнуться взглядом в пол.
       Марте уже хотелось выпроводить их всех. Духовно она не была близка ни с одним членом семьи. Она любил родителей и брата на уровне хромосом.
       Ей было стыдно. Ее бесило все, что они говорили. Каждый звук голоса отца и матери вызывал раздражение. Внезапно Марта поняла, что она совсем одна в этой комнате, и в этой квартире, и в городе этом. Четыре пары глаз, смотрящих на нее, любили ее, каждая по-своему. И всё же, она была от них дальше самой далекой звезды.
       Проклятый быт!
       Дурацкие узы!
       Только тарелка с недоеденным салатом помешала Марте с силой стукнуть по столу. Она знала, что прекратилась бы беседа, отец обеспокоенно бы глянул на нее, мать стала бы приставать с расспросами, что могло случиться, Ролан тихо и ядовито фыркнул бы: «Истеричка!», а Жанна засобиралась бы домой.
       Хорошо, когда такие гипотетические кадры сидят в голове наготове и предостерегают. А ведь так могло случиться. А могло и не случиться. А что-нибудь в этой схеме могло бы сломаться, как ломается во всех, и тогда кадры были бы неправильными, и от них следовало бы очистить голову.
       Никто не знал, насколько не нужны были Марте советы, и насколько она была самодостаточна.
       Только, может, всего один человек.
       - Марта, девочка моя, я ведь за тебя беспокоюсь! Ты ведь можешь забеременеть!
       Мама не знала, что это была последняя капля, которую она могла бы оставить и при себе.
       - Мама, я девственница, - громко и отчетливо сказала Марта, глядя ей в глаза и ни на кого больше не обращая внимания. – Я понятия не имею, от чего я могу забеременеть, если только это не передается воздушно-капельным путем.
       Марта чувствовала – всем было неловко. Только не ей. Ей было насмешливо, холодно и всё равно. Всё, что смогла, она сказала, казалось, это был весь запас ее яда на сегодняшний день.
       - Разве я знала… Ты же ничем не делишься со мной! – оправдывалась мама, но в голосе слышался упрек.
       - А мне нечем с тобой делиться, - хлестнула Марта. Подумать только, яд еще был в ней!
       Вот и вся любовь. Вот и весь восторг. Им бы надо было остаться там, на улице, на холоде, обняться, поспешно обменяться фразами – и расстаться. Это и пугало Марту. Вдруг так происходит всегда? Она не хотела думать сейчас об Алане, но именно он и пришел ей в голову. А она бы его всякого любила?
       - Ладно, ладно, - сказала Жанна, и Марта подумала, что она сейчас уйдет. – Тут действительно мало что происходит. .. В городе вообще скучно.
       Марта обрадовалась, что ошиблась.
       - И чем же вы занимаетесь в свободное время? – подхватила мама.
       - Конкретно я занимаюсь домашним хозяйством, иногда ко мне приходят клиенты на массаж… Но сейчас их стало меньше. К тому же, мне приходится о муже чаще заботиться…
       Разговор вернулся в обычное русло. Марта радовалась, что Жанна не ушла. Всё же Жанна была лучше каждого из них. Марта не понимала, что их связывает с Жанной, и это было, пожалуй, лучше всего. Никаких определений, а значит, никаких обязательств, а значит, всегда ровные отношения, которые могут быть, а могут и прекратиться, но без обид и страстей. Марта больше чувств испытывала даже к Барбаре, ведь это было отвращение. Жанна была ей просто приятна.
       Когда всё же засобиралась  Жанна, засобирались и родители. Как будто чувствовали, что не смогут находиться с дочерью наедине.
       - Спасибо вам, Жанна, - искренне сказала мама. – Было очень приятно с вами познакомиться!
       - Мне тоже, ведь я столько раньше о вас слышала от Марты!
       Марта обязательно отблагодарит Жанну за эту фразу. Эта была чистейшая ложь. Но ложь во свидетельство мучительной Мартиной любви к семье.
       Родители подвезли Жанну до ее дома, где с ней попрощались чуть ли не со слезами. Когда Жанна ушла, мама шепнула Марте:
       - Это очень хорошо, что ты еще девочка.
       Мой организм так не считает, подумалось Марте.
       Вслух она не сказала ничего.
       - И еще, Жанна очень хорошая девушка, - уже громко сказала мама. Папа кивком с ней согласился. – Тебе повезло с подругой. Держись ее!
       С подругой…
       Нет, вечером Марта не сможет сидеть дома, никак не сможет! Ей куда-нибудь нужно, она должна чувствовать жизнь и дышать ею. Жанна, Жанна! Плевать, что она может Жанне надоесть, но она позвонит ей и она придет к ней. По крайней мере, с ней тепло. По крайней мере, Жанна ее любит, уж непонятно, за что. Ей нужна Жанна, нужна, как глоток воздуха, пока жизнь не предложит ей Аламонда.


7

А вот, кстати, и Аламонд. Преодолев дрожь в ногах и во всём теле, Марта сейчас к нему подойдет. Она видела его уже так много раз, но до сих пор, когда он близко, сердце бьется где-то в горле.
       Аламонд заметил ее. Его лицо не было уже каменным и суровым.
       - Решили заглянуть в гости? – не здороваясь, спросил Алан. – Это хорошо. Но вы слишком легко одеты – это плохо.
       Он всё замечает. Всё! Это невозможно…
       Сам Алан был одет тепло и удобно.
       Марта улыбалась.
       - Здесь недалеко, - сказала она. – И я совсем не замерзла. Но у меня есть для вас гостинцы.
       - Спасибо. Я еще прежний не допил, - глаза Аламонда улыбались, уголки губ чуть поднялись вверх.
       Ах, коньяк!
       Марта расхохоталась. Ей уже было страшно весело и хорошо от того, что она теоретически может сделать несколько шагов к леснику и прижаться к нему изо всех сил. Как она скучала! Она скучает, когда он на шаг отходит от нее…
       Он подводил Марту ко двору. Марте вдруг вспомнилась ее давняя мысль о лошади, и она стала внимательно глядеть по сторонам. Алан это заметил.
       - Вам интересен мой двор? – спросил он.
       - Да… - Марта замялась. – Я хотела у вас спросить… Нет ли у вас лошади?
       Марта знала, что тысячу раз выглядит глупой, задавая этот вопрос, потому что никакой лошади во дворе и в помине нет.
       Алан справедливо удивился такому вопросу.
       - Нет. А почему вас это интересует?
       - Как бы сказать… Я почему-то считала, что у вас есть лошадь… - Марта краснела и краснела и всё больше чувствовала себя идиоткой.
       Аламонд был растерян.
       - У меня нет лошади, - повторил он. – Не понимаю, почему вам это пришло в голову.
       Марта принесла конфеты и зефир в большой коробке. Она хотела поделиться с Аламондом самым вкусным, что имела. Аламонд с интересом смотрел на ее гостинцы, только интерес его касался совсем не сладостей.
       - Прошу прощения за вопрос, но кем вы работаете? – деликатно, даже вкрадчиво спросил лесник.
       - Я не работаю, - сказала Марта с некоторым удивлением, открывая упаковки. – Я только учусь, я студентка.
       - Я помню, что вы студентка. Значит, деньги вам высылают родители?
       Она совсем растерялась.
       - Вы расточительны, Марта, - мягко улыбнулся Аламонд.
       Конфеты были явно не из дешевых.
       Щеки Марты вспыхнули. Он в первый раз, в первый раз в жизни назвал ее по-имени.
       - Ах, вы о сладостях… Но эти конфеты очень вкусные! – Марта горячо принялась защищать конфеты. – Я хочу, чтобы вы их попробовали, потому что я их люблю! И зефир я тоже люблю!
       Интуитивно или подсознательно, но Марта знала, что именно так она и должна поступать. И она поступала правильно. Если бы она не выразила свою любовь к этим сладостям, отношение к ней Алана изменилось бы не в лучшую сторону. Это означало бы: «Вам, бедному, чай не с чем пить, вот я и принесла…».
Но Марта имела именно такой характер, которым она никак не могла задеть Аламонда.
       - Если вы их любите, я просто не могу их не попробовать, - сказал Алан.
       Отношения стали теплее. Марта с удовольствием ела конфеты и зефир, запивая их чаем. Последний зефир оставался в тарелке. Марта намеренно оставила его Аламонду, но он отказался.
       - Это ваш! – твердо сказала Марта.
       - Нет, ваш, - улыбнулся Аламонд.
       - Да нет же!..
       Аламонд больше не спорил. Он взял зефир и осторожно поднес его к полураскрытым губам Марты.
       - Кусайте.
       Волна чувств захлестнула Марту, она закрыла лицо руками и покачала головой, не в силах с собой справиться.
       - Что с вами? – обеспокоился Аламонд.
       - Ничего, - прошептала Марта, чуть отнимая руки от пылающего лица. – Я вспомнила…
       - Что вы вспомнили?
       Пару секунд Марта колебалась, что сказать, но так и не смогла придумать.
       - Нет, нет, ничего…
       Аламонд нахмурил брови.
       - Никогда не врите. Никогда.
       Марта закивала.
       - Тогда я скажу вам правду. Да, лучше я скажу вам правду… - задыхаясь, сказала Марта. – Это… Это всё из-за вас… Из-за вашей заботы… - Марта не заметила, как слезы сами собой потекли по щекам, охлаждая их. – Из-за зефира в вашей руке… Да вы сами всё знаете, Алан! – отчаянно крикнула Марта и разрыдалась. – Вы не знаете… просто не знаете, что вы… для меня… Это только мечта.
       - Тогда не мечтай обо мне! – резко оборвал ее Аламонд. И сразу понял по реакции Марты, что совершил ошибку. – Не стоит, Марта…
       - Вы же сказали мне не врать… - лицо Марты снова было закрыто руками, голос ее звучал глухо.
       Лицо Аламонда исказилось.
       - Не врите! Никогда не врите.
       Значит, лучше так…
       Марта рыдала в голос, она не могла, не хотела остановиться. Ласковые руки обняли ее и стали вытирать ей слезы. Глаза Марты выражали невыносимое страдание. Они блуждали по лицу Аламонда, которое было совсем близко.
       - Я… я… никогда… не скрывала… от… от вас, Алан, - заикаясь сказала Марта, едва успокоившись. – Вы не… можете… обвинять… обвинять меня… во лжи…
       - Вы единственная, кто называет меня Алан, - в раздумье сказал Аламонд. – Кто научил вас? Мое имя встретишь нечасто.
       - Это само пришло…
       - Меня так называли только родители, - грустно усмехнулся Аламонд. – Все думают, что у моего имени нет других форм.
       - Есть…
       Сладко и больно было Марте.
       - Не пойму, зачем вам это.
       Она знала, что ничего не сможет ему ответить.
***
       Ярко светило солнце. Слишком ярко. Зачем оно светит? Как оно может всходить, не обрушиваться под тяжестью лет и времен, людских радостей и несчастий? Но оно светило, смотрело сквозь шторы маленьких окошек. В полуоткрытые глаза Марты смотрело солнце. Однажды оно ее сожжет. Раньше ей было уютно с солнцем, теперь оно издевается над ней.
       - Я сгорю, - тихо сказала Марта.
       - Я потушу тебя, - через время отозвался голос Аламонда.
       Марта вздрогнула. Марта забыла, что она опять ночевала у Алана. Она бы ни за что не узнала его комнату, потому что сквозь ее сонные веки просвечивало густое солнце.
       Марта повернула голову. Аламонд лежал от нее на безопасном расстоянии. Они были одеты. Конечно, Марта помнит, что было вечером. Ничего такого, о чем она мечтала. Может быть, такого никогда и не будет.
       Марта была закутана в одеяло. Ей раньше было больно. У нее раньше раздиралось сердце, тяжесть тенью ложилась на грудь. Раньше ей думалось о смерти. Раньше всё было так легко… А теперь была реальность. Куда ни глянь – всё слишком ощутимо и слишком живо. Она больше не может растворить в голове любой предмет. Раствор закончился в ней. В ней не было ни смерти, ни веры. Была только жизнь. Она была, и она заслоняла собой все бытие. Марте больше не хотелось плакать. Последней верой Марты была любовь Аламонда.
       - Вы не на работе? – бесцветно спросила Марта, пристально разглядывая узор на шторах. Он всё как-то шел кругами, но никогда не завершался в целый крут. «Как моя жизнь», - подумала Марта.
       - Я уже всё закончил, пока ты спала…
       Марта не знала, о чем говорить с Аланом. Она не знала, зачем ей здесь оставаться. Она всё равно скоро уйдет.
       Аламонд вздохнул и легко поднялся с кровати. Он посмотрела на Марту, и в его глазах мелькнул испуг. Марта всё замечала, но не осмысливала.
       - Если бы я был твоим отцом, я бы заставил тебя пойти на работу, - медленно, тихо и твердо сказал Аламонд. – Ты вполне можешь совмещать ее с учебой.
       - Я была бы, скорее, вашей бабушкой, - задумчиво отозвалась Марта. – Я бы жила в начале прошлого века и только предполагала ваше существование.
       Алан, казалось, был удивлен. Он сел в кресло и стал внимательно смотреть на Марту.
       - Теперь мне ясно, о чем вы думаете, - сказал Алан. – Но мне кажется, что вы выспались.
       - Вы хотите, чтоб я ушла? – спросила Марта. Наконец, ее голос приобрел выражение.
       - Я хочу, чтобы вы встали и застелили постель с вашей стороны, - ровно сказал Аламонд. – А я найду, чем нам позавтракать.
       Марте стало холодно от его резкого перехода на «вы». Она поднялась, быстро поправила одеяло, натянула на него плед. Она старалась, чтобы всё было аккуратно, чтобы Аламонду не пришлось указывать ей на беспорядок. У Марты было оскорбленное и совершенно новое лицо. Ей почему-то было стало тошно.
       Аламонд аккуратно разрезал сыр и так же аккуратно выкладывал его на уже подготовленные ломтики хлеба с маслом. Марта, раздраженная, стояла рядом всё с тем же выражением лица. Наконец, Алан повернулся к ней.
       - Что с вашим лицом? – поинтересовался он. – Вы как будто злитесь.
       О нет, он плохо знал лица! Он мог предположить ее злость, но не знал ни одного тончайшего оттенка злости.
       - Я не хочу, чтобы вы называли меня на «вы», - горько сказала Марта. – И ещё вы бы сослали меня на каторгу…
       Алан закончил делать бутерброды.
       - Значит, работа – это для вас каторга? – с интересом спросил Алан. Он почти усмехался.
       - Не любая, но многая.
       - На кого вы учитесь? – спросил Алан.
       - На лингвиста.
       - Будете переводчиком?
       - Да. Переводчиком текстов.
       Алан сел на табурет. Марта вспомнила, что надо умыться и вымыть руки. Алан проводил ее взглядом до маленькой душевой. Когда Марта вернулась, в ее тарелке уже были каша и котлета. Когда он успел приготовить? Марта села.
       - Значит, тексты. Почему не люди?
       - Не люблю их, - поморщилась Марта.
       - Переводчик экстра-класса получает не в пример больше, - заметил Аламонд. – Но к этому надо упорно идти.
       - Я не смогу работать за деньги.
       На миг повисла тишина.
       - За идею? – поднял брови Алан.
       Марте не хотелось говорить о деньгах и о работе.
       - Так вы сыты не будете. Но тексты еще оставляют надежду, - Аламонд принялся за еду.
       Марте очень хотелось спросить у Алана, почему же он с его рассуждениями работает лесником за крошечную зарплату. Очень хотелось. Вместо этого она надулась. К еде она не хотела прикасаться, потому что чувствовала, что зла на Аламонда. Она не могла ничего принимать из рук человека, на которого она зла. Это ей казалось низостью.
       - Вы не голодны? – спросил Аламонд.
       - Я голодна, - ответила Марта. – Но вы так меня отчитываете, что мне кусок в горло не лезет.
       - Я вас не отчитываю, - удивился Алан. – Воля ваша. Только ешьте, ради бога, потому что я не могу отпустить вас голодной.
       Слово «отпустить» неприятно кольнуло в груди. Да, ведь она не останется здесь.
       Марта молча ела. Аламонд уже съел свою порцию.
       - У меня к вам просьба, - начала Марта, внезапно прекратив есть.
       - Что же?
       - Не говорить мне «вы». Вы ведь могли быть моим отцом, учитывая мой возраст.
       Аламонд скорчил гримасу, как будто у него разболелся зуб.
       - У вас злой язык.
       - Да почему же… - Марта стукнула себя ладонью по лбу.
       - Потому что у меня есть на то причины, - категорично отрезал Алан. По его тону стало понятно, что эту тему можно не продолжать. – В следующий раз, когда соберетесь ко мне, можете так не тратиться, - сказал Аламонд. – Лучше захватите варенье или мёд.
       Марта вдруг улыбнулась.
       - Приходите вы ко мне, - предложила Марта.
       - Когда-нибудь приду, - задумчиво ответил Аламонд, не глядя на нее.
       Провожая, Аламонд осторожно коснулся Мартиной руки.
       - Одевайтесь теплее и ешьте лучше, - сказал он. – Вы похудели.



8.

Декабрь. Он мчал к другому году, он морозил и метелил. Свет был тускл и бледен, как будто он умирал, и он нравился Марте. Когда она выходила на балкон и выдыхала пар, этот пар казался ей опиумным дымом. Тогда она усмехалась, изредка выкуривала сигарету-другую и садилась за письменный стол. Который ломился от учебников и словарей. Марта старалась работать усерднее. Раз в полтора часа она позволяла себе выпить чаю, поваляться на кровати и, опять же, выйти на балкон. Сессия не пугала ее. Марта не хотела выходить на улицу, ее устраивал только балкон. Раньше Марте хотелось прогулок, теперь – вида изнутри. В самом деле, мир, который существует помимо нее, может быть вполне интересен.
       Алан. У Алана ведь был телефон, Марта только забыла спросить его номер. Если Марта снова к нему не нагрянет, он не придет к ней в гости. А ей этого хотелось.
       Что такое Аламонд? Он аккуратно застилает постель. Он аккуратно заряжает ружье. Он аккуратно закрывает шторы твердой и жесткой рукой. Его глаза внимательно смотрят из-под чуть нахмуренных бровей. Кажется, он всегда о чем-то думает и стремится уловить мысль в других. Его глаза чаще холодные и отстраненные, но иногда в них беспомощно вспыхивает чувство, почти страсть, тогда лицо его становится мягче, губы затрагивает слабая улыбка. Марта вздрагивает. Эти губы хочется поцеловать, они манят, как пчелиные соты, и они так же опасны. Его руки – Марта уже знает – жесткие, теплые, почти горячие, и ласковые. Они умеют обнимать, умеют утешить. Но только что в нем не так?
       Нет, Марте не хочется думать, какие и когда у него были женщины, почему он в лесу, что заставляет его каждый раз принимать ее, не выставлять вон вопреки здравому смыслу. Сколько ему лет? Неважно… Всё неважно. Она любит, и ей всё неважно.
       Звук телефонного звонка. Номер, оканчивающийся на семерку. Марта впервые видела этот номер, но на звонок ответила.
       - Да?
       - Печальная Валькирия, это вы? – спросил молодой мужской голос.
       Печальная Валькирия.
       Жизнь на форумах Марта не считала жизнью. Она знакомилась со случайными людьми и оставляла им случайные мысли. Она никогда не называла своего настоящего имени. В этом нет смысла. Иногда она давала кому-нибудь номер телефона, но ей никогда никто не звонил.
       - Это я, - ответила Марта.
       - А я Воин Нечетной Звезды.
       Марта рассмеялась. Выходило очень забавно.
       - Вы умираете и звоните, чтобы я прилетела к вам на Звезду и забрала вас в Вальхаллу?
       Голос на том конце тоже рассмеялся.
       - Нет, что вы. Я не достоин Вальхаллы. Но, может, вы согласитесь в столь прекрасный день составить компанию моему одиночеству?
       Марта глянула на стол с учебниками, потом за окно…
       - Почему бы нет? – сказала она.
       Девушка в черном зимнем пальто и с красным шарфом и молодой человек в темно-коричневой куртке и джинсах встретились через час у входа в маленький парк. Они оглядели друг друга. Парень показался Марте неплохим. У него было немного растерянное круглое лицо и светло-зеленые глаза, излучающие мягкий свет. На Воина он никак не был похож. Как не была похожа на Валькирию Марта.
       Первое время они молча бродили по парку. Парень был на голову выше. Словно сговорившись, они разом остановились и повернулись друг к другу. Первым заговорил молодой человек.
       - В реальной жизни меня зовут Карл, - сказал он несколько смущенно. Ему не шло его величественное имя. – Я подумал, может, вы тоже захотите представиться…
       - Захочу. Марта, - просто сказала она, протянув руку в перчатке.
       Карл осторожно ее пожал.
       - Вам не холодно? – озабоченно спросил парень.
       Марта улыбнулась, как улыбаются детям.
       - Мне нет. Но если вы…
       - О, в таком случае, не беспокойтесь! – засмеявшись, перебил Карл, и тут же ему стало неловко. – Простите, я не подумал… Мы можем зайти в кафе или прогуляться…
       - Давайте сначала прогуляемся, а когда замерзнем, зайдем в кафе. Идет?
       - Да… А куда вы хотите пройтись?
       Марта на мгновение задумалась.
       - А вас устроит любое предложение?
       - Ну, да… - замялся Карл.
       - Тогда давайте сходим на кладбище.
       Марта не смотрела в лицо нового знакомого, она ничего не хотела в нем увидеть. Но Карл ничего не говорил и шел рядом.
       - Мне нравится такой свет, - наконец, сказала Марта. – В нем все видится по-другому.
       - Вы, наверное, гот? – простодушно поинтересовался Карл, тут же сообразив, что опять сказал глупость.
       Марта рассмеялась. Ей нравилась непринужденность Карла – совсем, как ее. Или почти.
       - Да, - согласилась она.
       А разве нет? Да, она гот, просто это так естественно, что она об этом никогда не задумывалась. Небольшая поправка: готесса.
       - Я думал, все неформалы неприступны и держатся особняком…
       - Нет, не все, - пожала плечами Марта. – Просто я тру-гот, я сама не сообщаюсь с неформалами. Мне вполне достаточно моего мировоззрения.
       Кладбище было красиво. Кресты и надгробия были усыпаны инеем, по всей территории белели дорожки. Сегодня здесь еще никого не было, вполне вероятно, что и вчера.
       - У вас здесь кто-то похоронен?
       Марта сделала вид, что не расслышала. Она уверенным шагом шла к могиле Николаса Л.. Эта могила казалась ей родной. У могилы Марта остановилась. Остановился и Карл.
       - Это ваш родственник? – спросил он.
       - Нет, - сказала Марта. – Просто человек, который просто обрел покой. Мы породнимся, когда я тоже буду лежать в могиле.
       - Ну, что вы! – испуганно замотал головой парень.
       Бедный Карл!
       Ну, почти, как Бедный Йорик. Увы, до Йорика Карлу ещё разлагаться и разлагаться…
       Внезапно Марте стало стыдно. Смеха ради она так черно представила человека, который, по сути, был слабым и безобидным существом.
       Широкая улыбка, почти смех, компенсировала ее мысли.
       - Мы можем пройтись и дальше, - сказала Марта. – Вы местный?
       - Да… - Карл сразу понял, к чему клонит Марта. – У меня на этом кладбище похоронены родственники.
       Они подошли к какой-то могиле. На Карла было тяжело смотреть: он глядел на надгробие и чуть не плакал.
       - Здесь лежит моя бабушка, - сказал Карл. – Она умерла около года назад. Она очень любила меня…
       Агнесса Роул, прочитала Марта.
       Что ж, еще одной знакомой могилой больше.
       На обратной дороге, недалеко от выхода, Марта откинула голову назад и резко вдохнула воздух.
       - Как же я люблю это место! – сказала она. – Мне нигде не бывает легче и спокойнее, чем здесь.
       Карл испуганно молчал.
       - Эй! Да улыбнитесь! – почти крикнула Марта.
       - Вы что! На кладбище!
       - И что? Уверяю вас, покойникам без нас скучно!
       Внезапно глаза ее скользнули по надгробию. Марта остановилась, затем медленно подошла. Женщина, пожилая, с плоским грустным взглядом смотрела с надгробия. При жизни ее звали Бетта В..
       «Дорогая мама, мы любим тебя и скорбим о твоей утрате. Твои дети: Саймон, Сельма, Аламонд и Аманда».
       Могила была в безупречном порядке.
***
       Марта широким глазами изучала меню. Она никогда не была в этом кафе и уж точно больше никогда не будет. Ей было страшно жаль денег на еду, хотя она была голодна, и ее глаза остановились на чае с мятой. Карла, казалось, ничего не смущало, но и его заказ оказался скромным и более чем странным – тарелка супа. Марта проследила глазами за официантом, который уже отходил от них.
       - Очень дорого! – воскликнула Марта и поймала себя на мысли, что никогда бы этого не сказала при Алане.
       Лицо Карла пошло пятнами. Марту это веселило и даже бодрило.
       - Да, место не из дешевых…
       Марте было стыдно, потому что именно она выбрала это кафе. Но разве она может показать, что ей стыдно? Нет, поэтому мысленно она ругала всех на свете, кроме себя за то, что ей надо было просто встать и уйти в другое кафе с несчастным Карлом. Ничего не изменилось с прошлого раза. Карл был так же неразговорчив. Но и в этот раз он позвонил первым.
       Марте нравился Карл. Она смотрела на него сверху вниз – это было новое для нее ощущение. Предпочтение неуверенных в себе людей. Ну, как Алан ее заметит? Вдруг окажется в городе, пройдет мимо? Марта намеренно выбрала место у окна, но такое, чтобы в случае чего можно было быстро уйти в тень.
       - Вам нравится этот город? – неожиданно спросил Карл. Мартины глаза застыли на его лице.
       - Да, - наконец, сказала она. – Лучше, чем мой. Здесь легко.
       - А там?
       - Там? – Марта задумалась.
       Как было дома, в городе, где она родилась? Этого города как будто уже не существовало. Он остался где-то на карте и у нее в подсознании.
       - Там обычно.
       Карл чуть помолчал.
       - Вы знаете. Марта, у меня есть девушка, - краснея, признался Карл.
       Марта вскинула брови. Черт возьми! Как угодно, а ей нравится такой поворот событий. Это даже весело! Лицо ее загорелось.
       - Почему же вы звоните мне, а не ей? – спросила Марта.
       - Мы в ссоре…
       - И вы решили заставить ее ревновать? – горячо предположила Марта.
       Бедный, бедный Карл! С кем она играет? Лучше бы он так и молчал.
       - Что вы! Марта, я знаю, вы не такая! – почти громко сказал Карл. – Виктория больна…
       Новое чувство, как лавина, накрыло Марту.
       - И вы ее бросили?
       - Нет!
       Их запальчивый диалог прервал официант, принесший заказ. Марта окинула его благодарным взглядом и подумала, что оставит ему чаевые.
       - Она требует этого. Требует невозможного – бросить ее.
       - Понимаю… - уже спокойнее сказал Марта. И здесь печаль, непроходимая печаль… - Вам нужен был собеседник, который бы ничего о вас не знал.
       Карл рассказывал историю. Грустную и светлую. Они с Викторией познакомились в Интернете, в какой-то социальной сети. Виктория тогда рассталась с прежним парнем, и ей было очень плохо. Она наобум написала парню из ее города – Карлу, который не давал объявлений о знакомстве и даже не добавлял никого в друзья. Они познакомились. Потом встретились. Ну, и всё. Дальше Марта почти не слушала, ей было скучно, на нее накатило сонное и тупое состояние.
       - … У нее рак, - заключил Карл дрогнувшим голосом. – Виктория не вдается в подробности. Мы поссорились из-за ее диагноза.
       Какая глупая история! Какой глупый Карл, и Виктория тоже глупая. И все люди, какие они глупые… Всё это банально, грязно и даже тупо.
       Марта отпила глоток чая. Вкусно! Конечно, она никогда не пила такой дорогой чай, чему же она удивляется… Хотя бы не так обидно, и этот вкус она надолго запомнит.
       А она хотела рассказать ему свою историю. Кто бы знал, как иногда ужасно бывает молчание, как оно душит и вытягивает жизнь из живой души! Марте хотелось выть. Ее не тронуло чужое страдание. Ее не тронули пятна на лице Карла. Она совершенно бессовестна. Но кто сказал, что Карл стал бы ей сочувствовать? Ни одна душа не может найти полноценный отклик в другой душе. Все души одиноки, каждая по-своему.
       - Она не дает мне позаботиться о ней! Не дает никаких шансов!
       Марта слышала всю гамму чувств в этих негромких словах. Марта смотрела на Карла поверх салфетки, которой она от скуки прикрыла лицо. Она ее скомкала и бросила на стол рядом с блюдцем.
       - А вы представьте себя на ее месте, - равнодушно и вкрадчиво сказала Марта. Что ещё можно сказать ему в утешение? Пусть ощутит чувство вины за свой эгоизм. – Судя по вам, я могу сказать, что вы бы поступили так же. Вам ведь не нравится быть обузой?
       Марта не выбирала слов, а Карл не был идиотом, чтобы этого не понять. Он нехотя доел свой суп под убийственное молчание Марты, смотревшей в потолок.
       Встреча в теплом кафе оказалась холоднее прошлой, на кладбище. Позже, когда Марта сидела дома за учебниками, ей стало стыдно. Человек просил ее о помощи, а в ней настолько отсутствует человеческое, что сидя в кафе скуки ради она представляла, как будет рыдать Карл над гробом своей Виктории, когда она умрет. Интересно, после этого Карл будет так же бояться даже думать о кладбище?
       Просматривая новости на сайте, Марта зашла на страницу Карла – Воина Нечетной Звезды. А вот эта Вики Н. у него в друзьях случайно не его Виктория? Она. Марта увидела фотографию белокурой улыбающейся девушки. Невесело улыбнувшись, Марта подписалась на ее обновления.



9

Никогда еще так легко не давалась сессия. То ли был несложный материал, то ли Марту совершенно ничего не волновало, но сессионную неделю она провела спокойно, как никогда. Свободного времени становилось все больше, и всё меньше хотелось ни на что его не тратить. Еще и Новый год скоро…
       Действительно, чем бы заняться?
       В день, когда Марта сдала последний зачет и лениво подходила к дому, у двери подъезда ее ждала Жанна. Она как раз тянула руку к домофону, но увидев Марту, улыбнулась. От Жанниной улыбки в Марте поднялось страдание. Жанна улыбалась тепло-тепло, как будто радостнее, чем встреча с Мартой, она себе и представить ничего не могла. Из глаз Марты брызнули предательские слезы, она кинулась к Жанне и с силой прижала ее к себе.
       - Как я рада! – шептала Марта слова, что шли от самого сердца. – Хорошо, хорошо, что ты у меня есть…
       Марта и Жанна вместе доставали из холодильника всё, что в нем было. Непонятно, чем питалась Марта все эти дни, но многие продукты, привезенные еще родителями, так и остались нетронутыми. Конечно же, почти все они испортились. Мясо и яйца, а тем более молоко пора было уже давно выбросить. Марта краснела все больше с каждым найденным пропавшим продуктом.
       - Боже мой, Марта! – восклицала Жанна, однако не с укором, а сочувственно. – Как же ты так живешь! Так нельзя!
       - Да я… - оправдывалась Марта, тихо мямля. – Сессия… Я забыла...
       - Ты что, ничего не готовила?!
       - Нет…
       Ужас читался в глазах Жанны.
       - Чем же ты питалась?
       - Не знаю… - растерянно сказала Марта, искренне не понимая, чем.
       - Смотрю же: похудела! Ты почти скелет!
       Марта со вздохом схватила тяжелый пакет и потащила его к мусоропроводу. Когда она вернулась, холодильник был чист и необыкновенно пуст. Глаза Марты светились благодарностью.
       - Спасибо, Жанна! – с чувством сказала Марта. – Мне очень стыдно…
       Жанна начисто вымыла руки и вытерла их полотенцем.
       - Да не во мне дело, - мягко сказала она. – Я просто не понимаю, как можно так жить.
       - А я не знаю, как жить по-другому, - Марта ставила на стол чайные стаканы, пока грелся чайник.
       Жанна засмеялась.
       - Я ведь пришла с тортиком! – сказал она. – Данте работает, а я решила зайти к тебе… Прости, что без звонка. Я боялась, что ты откажешься…
       - Что ты! Я очень рада, что ты пришла!
       Жанна была права. По телефону Марта бы вряд ли согласилась на встречу. Она бы что-нибудь придумала, как-нибудь отказалась бы и лежала весь день, отмечая так сданные зачеты. Или наоборот, пошла бы куда глядят глаза, только не к Алану. Ее чувства стали настолько острыми, что казалось, если она его увидит, она сойдет с ума.
       - Значит, ты ходишь к нему? – слегка удивившись, спросила Жанна.
       - Да. Не часто, но хожу. Я даже хочу привести его в гости.
       Жанна чуть не подавилась чаем.
       - Сюда? Ого! Так ты хочешь овладеть им на своей территории?
       Внезапно Марте стало очень смешно. Ну и идею ей подкинула Жанна! Ведь в этом же что-то есть. Может, здесь он и правда будет вести себя по-другому, и Марта добьется от него близости. Боже! Марта чувствовала себя развращенной, и от этого ее мысли все больше теряли всякий стыд.
       - Почему бы нет? – вторила Жанне Марта. – Там у меня не было случая.
       - Да, а здесь появится! – весело сказала Жанна. – Я же помню, ты мне показывала твое белье. Скажу тебе честно, после этого я тоже обновила свой нижний гардероб.
       Марте было легко, как никогда, говорить об этом с Жанной. Между ними была пропасть, а казалось, будто они прекрасно понимают друг друга.
       Телефонный звонок. Марта едва расслышала его. Почему-то ей казалось, что это Карл. Внутри неприятно разрасталось раздражение. Если это Карл, Марта ему попросту не ответит.
       Но номер был не известен Марте. Удивительно! Что, еще кому-то из Сети захотелось погулять с ней?
       - Да, - вяло ответила Марта. В следующую секунду кровь ударила ей в голову, дыхание стало прерывистым.
       - Марта, это вы?
       - Я… - выдохнула Марта. Она забыла внести номер Алана в список контактов.
       - Не узнали меня? Это Аламонд.
       - Узнала, - взволнованно сказала Марта.
       - Помнится, вы однажды приглашали меня к себе. Не хочу показаться навязчивым, но когда бы вы могли меня принять? Мне нужно встретиться с вами.
       - Приходите завтра, - едва сдерживая эмоции, произнесла Марта. – Я думаю, ближе к вечеру…
       - Хорошо. Ждите меня завтра в шесть. Я знаю, где вы живете. До встречи.
       Лицо Марты так горело, что даже ледяная вода не смогла бы остудить его.
       Всё это время Жанна наблюдала за Мартой. Глаза Жанны радостно сияли.
       - Это лесник?
       Марта закивала. Она не в силах была говорить.
       - И он сам напросился в гости?
       - Да… - еле выдохнула Марта.
       - Ого! Вот это да! Надеюсь, завтра вы прекрасно проведете время, - улыбнулась Жанна.
       Хоть бы это случилось!
       - Жанна, я хотела бы… хотела бы познакомить тебя с ним, - тяжело дыша, сказала Марта. – Приходи и ты.
       - Ну что ты! – но увидев умоляющий взгляд Марты, Жанна согласилась. – Хорошо, я приду, но перед его приходом. А когда он придет, я уйду. И как раз ты успеешь нас познакомить.
       Идея показалась Марте отличной.
       - Да! Хорошо ты придумала!
       Марта не смогла сдержать чувств и крепко обняла Жанну. Кем бы она ни была, но она всегда рядом!
***
       Ночь далась Марте нелегко. Где-то за окном кто-то уже отмечал еще не наступивший Новый год, но Марта не хотела закрывать форточку. Пусть! Ей слишком жарко, душно, невыносимо. Что будет завтра происходить в этой кровати? Возможно, ей удастся оставить Алана на ночь. Разумеется, у Марты были далеко идущие планы. Марта фантазировала всю ночь. Как это будет? Не слишком ли будет больно? Ох, она спросит об этом у Жанны, обязательно, если не забудет от волнения.
       Ночь тянулась медленно, она была густой, ее можно было резать на куски. Она не хотела заканчиваться, она сводила Марту с ума видениями. Уже заснув, Марта стонала, потому что на нее во сне набрасывались тысячи чудовищ.
       Но утро настало.
       Настало где-то в полдень.
       Как ужаленная, Марта принялась кружить по квартире, везде наводя порядок. В конце уборки, когда всё блестело, Марта сменила постельное белье. Потом, глубоко вздохнув, Марта отправилась в ванну. К четырем должна прийти Жанна. Она успокоит Марту и поможет ей приготовить что-нибудь простое и вкусное. Как хорошо, что вчера они прибрались в холодильнике…
       Марта так и забыла спросить у Жанны, больно будет или нет. Ее трясло. Пока Жанна готовила что-то на кухне, Марта несколько раз успела переодеться, накраситься она решила как обычно.
       Когда ровно в шесть позвонили в домофон, Марта взволнованно что-то ответила, и через две минуты Аламонд уже стоял на пороге Мартиной квартиры. В правой руке он держал красивый и изящный подарочный пакет.
       - Проходите, - сказала Марта.
       - Где у вас можно оставить вещи? – спросил Аламонд.
       - Вешалка дальше…
       Недалеко от вешалки Аламонд столкнулся с Жанной, и Марта поспешила их представить друг другу.
       Жанна расплылась в улыбке.
       - Очень приятно, - сказала Жанна.
       Аламонд кивнул ей.
       - Я уже ухожу, - Жанна поспешила к вешалке, которая находилась у Марты совсем не там, где ей было место. – Спасибо, Марта, что приняла меня.
       Жанна ушла. Марта наблюдала, как Аламонд снимает теплую куртку, вешает ее. Пакет он поставил на высокую полку для обуви.
       - Заберите пакет, - сказал Аламонд. – Это вам.
       Марта провела его, наконец, в комнату, где письменный стол был выставлен на середину. За ним Марта и Жанна пили чай до прихода Аламонда. Аламонд сел за стол, где еще стояли чашки из-под чая. Марта поспешила схватить их и понести на кухню к мойке. Через время она вернулась с вымытыми чашками.
       - Прошу прощения, Жанна ненадолго зашла ко мне в гости, - как могла спокойно сказала Марта.
       - Это не та ли самая Жанна, о которой вы столь нелестно отзывались? – поинтересовался Алан.
       - Она…
       - Зачем же вы общаетесь с ней?
       - Она очень изменилась, - сказала Марта, даже не покраснев. – В октябре Жанна вышла замуж. С тех пор, как я съехала, мы с ней подружились.
       - Да, я это заметил.
       Марта, наконец, села напротив него.
       - Я поставила греться чайник.
       Аламонд хотел что-то сказать, но Марта его опередила.
       - Вы, вероятно, голодны. Я бы хотела вас накормить…
       - Не стоит, - перебил Аламонд. – Вы не угадали. Я не голоден. Но от чая действительно не откажусь.
        Марта оскорбленным взглядом сверлила Аламонда. Он ничуть не смущался, по крайней мере, в лице он совершенно не изменился. Вздохнув, Марта заглянула в пакет и увидела в нем конфеты в коробке и бутылку вина. Волнение разгорелось в душе еще больше. Значит, вино.
       У Марты были кое-какие алкогольные запасы, состоявшие почти целиком из коньяка, но она думала, что будет неудобно предложить Алану выпить. А теперь…
       - Вы принесли вино! – радостно сказала Марта. – Спасибо. Сейчас мы с вами выпьем!
       - Марта…
       - Да! Вы даже не пробуйте мне возражать! – Марта уже понеслась на кухню доставать бокалы. Через минуту она вернулась. – Как замечательно!
       Не говоря ни слова, Алан открыл бутылку. По его лицу было видно, как что-то терзает его изнутри. Он молчал, но очень красноречиво было его молчание. Марта поставила бокалы на стол, принесла из холодильника нарезанный сыр на тарелке.
       - Марта, вы слишком суетитесь, - сказал Алан. – Мой визит не такое большое событие.
       Марта злобно поставила на стол тарелку с сыром, и она громко стукнулась. Аламонд неотрывно смотрел на Марту. Внезапно он улыбнулся. Марта задержала дыхание и зачарованно смотрела на эту улыбку.
       Резко нахмурившись, Алан поставил рядом с пустой тарелкой Марты бокал вина. Марта села. Алан поднял свой бокал. Каждое его движение, каждый взгляд отзывались болью в душе Марты.
       - За снег зимой! – сказала Марта и, не чокаясь с Аланом, выпила залпом. – Пейте, Алан. Это хороший тост. Своевременный.
       Аламонд всё смотрел на нее. Он осторожно выпил свой бокал.
       - Я говорил вам вчера, что мне нужно с вами встретиться, - наконец, сказал Алан. – У меня к вам просьба. Покажите, пожалуйста, ваши ботинки.
       Марта растерялась.
       - Какие ботинки?
       - Которые вы носите.
       Что это? Он издевается? Он опять ее в чем-то подозревает? Раздраженная, она принесла ему две пары зимних сапог.
       - Что на этот раз? Браконьерство? Незаконная охота в вашем лесу? Смотрите внимательнее! Вдруг на них следы крови!
       - Это те самые следы, которые я видел на снегу на кладбище, у могилы моей матери, - спокойно сказал Алан, игнорируя ее слова. – Вы были там, и вы принесли туда цветы. Это было на прошлой неделе. А знаете, почему я подумал на вас? Потому что я однажды видел, как вы прогуливались по кладбищу с молодым человеком, который был совершенно напуган. А вы смеялись, и меня поразил ваш смех в таком месте.
       Марта испуганно слушала, а Алан продолжал.
       - Кладбище находится не слишком далеко от леса. В тот день я осматривал эту территорию, вышел чуть ближе к кладбищу и заметил там людей.
       Марта испугалась вопросов о Карле. Но Алан, казалось, не считал нужным о нем говорить. Возможно, он слышал их разговор, а, может, по их поведению понял, что это далеко не влюбленная пара.
       Марта почти проклинала тот день, когда она принесла букетик на могилу Бетты В..
       Марту душили слезы. Марте было страшно от того, что он вдруг захочет сейчас уйти. Да, она ходила на эту могилу! Она носила туда цветы! Зачем же делать из этого детектив? Что за бред? Почему вся ее жизнь – сплошные дурацкие случайности?
       Она уже видела, что Алан смотрит на нее, смотрит, и смотрит… Горькая радость – чувствовать на себе его взгляд.
       Марта села за стол. Она сама налила им вино, но опять выпила сама, уже молча.
       Алан, казалось, съедал ее глазами.
       - Марта, я вас не понимаю.
       - Я сделала так, потому что сделала.
       Алан вздохнул.
       - Если бы вы не были так слепы, вы бы многое заметили, - помолчав, выдавил Алан, словно сделал усилие над собой.
       - Почему вы просто не спросили? – почти в истерике крикнула Марта, всё не унимаясь. – Зачем надо было унижать меня?
       - Я вас не унижал. Но так было надежнее выяснить правду.
       Вот и все. Надежнее. Как это мерзко!
       Марта все пила и пила, пока Алан не вырвал у нее бутылку.
       - Вам это не поможет.
       - А что поможет? – сквозь слезы всхлипнула Марта.
       Глаза Алана разгорались, он уже старался на нее не смотреть. Марте это казалось невыносимым.
       - Что поможет? – пронзительно крикнула Марта.
       Аламонд перевел на нее взгляд, и Марта уже не могла отвести от него глаз. Она жадно смотрела ему в глаза, жадно и требовательно. Алан встал из-за стола и медленно подошел к Марте. Он стал позади нее, положил руки ей на плечи. Марта закрыла глаза. Ей хотелось вскочить, прижаться к нему, провести губами по его коже… Она осторожно взяла в руки его ладонь и прижала к губам. Алан не отнимал руки, казалось, он замер. Марта целовала его ладонь, его пальцы, слезы катились из ее глаз. Хоть так, хоть так!..
       - Вам лучше? – тихо поинтересовался Алан. Голос его звучал мягко.
       - Сядьте рядом, - так же тихо сказала Марта. – Посидите со мной. Не отпускайте меня.
       Алан поставил стул рядом с ней и послушно сел. Он обнял Марту, она почувствовала, как он прижался щекой к ее волосам. Марта тяжело дышала. Она чувствовала: это если и не победа, то ничья.



10

Что ты дало мне, утро? Как ты посмело сюда явиться? Закройте мне глаза, бросьте в яму, забросайте землей. Потому что я никто и у меня нет ничего. Какое тяжелое мрачное солнце, и как оно ослепительно смеется мне в глаза. Закопайте же и меня, и солнце!
       Марта смотрела в потолок. Невыносимый свет струился ей в душу прямо из морозного окна. Люди. Где-то, за этим окном, они ходят, целуются на ветру… Они ждут праздника. Все его ждут, только не Марта. Марта ждет, когда наступит мрак. Для Марты уже погасла жизнь. Ни одна клетка ее тела не хочет наружу. Марта будет лежать, пока душа ее не обретет свободу и не вылетит в новое жилище.
       Марта лежала до тех пор, пока не услышала звонок телефона. Как надоела эта песня на звонке, пора ее сменить! Ей пришлось встать, чтобы дотянуться до телефона, лежавшего на другом конце стола. Стол так и стоял, как вчера был поставлен.
       - Марта, сегодня уже двадцать девятое число! – послышался из динамика голос мамы. – Ты что, не собираешься домой?
       - Нет, - вяло сказала Марта. – Я приеду после праздников.
       - Но мы тебя ждем! Вспомни, сколько времени ты не была дома!
       - Помню! – Марта не помнила. – Я приеду, но не на праздники, а после сессии. Там будут выходные.
       Дома должен быть веселый праздник. Если приедет Марта, весело не будет никому.
       Говорите, морозный день? Отлично!
       Подальше, подальше от квартиры, от тесноты, духоты и тепла, от одиночества и тишины! Марте хотелось быть среди людей. Марта шла к ним. Ей было не весело, не тоскливо, но как-то пусто. Сейчас эта пустота пройдет.
       - С наступающим! – весело сказала Марта первой встречной женщине. Та не ответила. И черт с ней!
       Марта шла прямо по оживленной улице, попутно поздравляя кого попало с наступающими праздниками. Почти все отвечали ей, улыбались, а она шла, довольная, и чувствовала себя чем-то очень важным.
       Куда я иду? Что ждет меня за следующим поворотом?
       Куда угодно, только подальше, подальше. От чего, от чего подальше? Марта тряхнула головой, но мысль не улетучилась, а заняла свое место. Теперь она сидит там прочно. Вот так!
       Если Марта сегодня вернется домой, это будет чудом. Ей не хочется туда. Ей не хочется к Жанне. Ей хочется идти и идти сквозь толпу, бесконечно протискиваться, улыбаться, поздравлять, быть такой своеобразной готической снегурочкой, восхищать, удивлять. Сегодня она может пойти в кино. Сегодня она может пройтись по нескольким торговым центрам, поглазеть на распродажи, на толкучки, на списанные товары, на пестрых и нарядных жителей города. А еще сегодня она может купить гелиевые воздушные шарики и со смехом выпустить их по одному на Центральной площади на радость проходящим мимо детям. Она может бросить мелочь в протянутую руку – как будто просто руке, а даже не человеку, которому она принадлежит.
       - Не может быть! Марта!
       Вот и всё. И ничего она больше не сможет. Кто-то уже ее узнал, и это досадно. Кем бы ты ни был, человек, окликнувший меня, но какого черта ты здесь оказался?!
       Перед Мартой стоял Карл, кажется, лицо его повеселело за то время, что они не виделись. Марта внезапно смягчилась и даже обрадовалась.
       - Карл! Хорошо, что я тебя встретила! – Мартины зубы так и сверкали. Она забыла, что раньше говорила Карлу «вы».
       - Да, вот и я рад! – заговорил Карл.
       - Так с наступающим тебя, дорогой! – Марта расцветала всё больше с каждой секундой. Ей хотелось нравиться Карлу, хотелось отнять его мысли от больной Виктории, бессовестно отнять, поиграть, раззадориться. Карл же – сущий ребенок, а с детьми и нужно играть.
       Они шли по площади, Марта смеялась и много говорила, Карл от души ей улыбался и слушал.
       - Удивительно, как легко сегодня дышать, правда?
       - Правда, - согласился Карл.
       - Ну, так куда мы пойдем?
       - Давай в кино? – сходу предложил Карл.
      В кино!
       - Великолепно! Тогда фильм выбираешь ты!
       Что это был за фильм? Какой-то полудетский мультфильм в 3D. На экране весело скачут животные и что-то поют, а на заднем ряду, в темноте, сидят двое и смеются, просто умирают от смеха. Марта не понимала, что было смешного в животных, что было смешного в Карле, но она его сравнивала с маленьким доверчивым слоненком – с такими же глазами. Надо же, как похоже! Нет-нет, Карл симпатичен. Но взгляд точно такой! Марта бессовестно кинула попкорном в Карла и попала ему прямо в нос. Карл засмеялся. Они и не замечали, что они мусорят, как недовольно на них оглядываются люди. Им было слишком хорошо.
       - Представляешь, Виктория меня обманула, - подавив смех, сказал Карл. – У нее нет никакого рака, а она всё это время только пыталась найти предлог, чтобы избавиться от меня. Бессовестная!
       - Конечно, бессовестная! – подхватила Марта, лицо ее мгновенно обратилось в оскорбленное. – Это некрасиво. Могла бы сказать правду.
       - Я говорю о том же! Сказала, что возвращается к своему бывшему. Мне, конечно, было очень неприятно!
       Какой он добрый и открытый, хоть и немного застенчивый. Марта с интересом оглядывала его. Он такой хорошенький! Ей-богу, был бы Ролан хотя бы вполовину таким, Марта бы обожала его только за это. Вот только любовь у Карла, как видно, непродолжительная. Узнал об измене девушки – и тут же ее разлюбил. Прекрасное качество – уметь разлюбить, когда это нужно.
       На выходе из кинотеатра их обогнала смеющаяся компания студентов.
       - Эй, Марта! Л.! – крикнул кто-то.
       - Денис! – Марта приветливо помахала рукой, улыбаясь во весь рот. – Луиза! Стив! Как вам мультфильм?
       - Шикарный! – отозвался Денис.
       Компания уже подходила к ним.
       - А это кто с тобой? – хитро спросил Денис.
       - Знакомьтесь, это Карл, мой друг, - беспечно ответила Марта. Она чувствовала, что блестит вся – с головы до ног. – Карл, а это мои однокурсники – Луиза, Денис и Стив.
       - Очень приятно, - Карл пожал всем руки.
       - С нами еще Кристина и Эмилия, но им захотелось притащить попкорн домой, и мы оставили их стоять в огромной очереди, - сказал Стив.
       - Да, пусть теперь догоняют, - засмеялась Луиза. – Сегодня мы решили погулять!
       - Пойдемте с нами? – предложил Денис. – Будет весело!
       Марта выжидающе посмотрела на Карла. Согласится? Нет? Ну, а что? Почему бы им действительно не…
       Глаза.
       Марту будто внезапно толкнули. Она чудом сдержала улыбку и с виду совершенно не изменилась. Неизвестно, что ответил бы Карл на предложение Дениса, но Марта вдруг сказала довольно веселым тоном:
       - Нет, спасибо, конечно, но в другой раз. У нас на сегодня заказан столик, - Марта значительно посмотрела на Карла.
       Компания захихикала.
       - Ну да, друг, конечно, - недоверчиво вставила смешливая Луиза. – Да всё ясно, товарищи!
       - Конечно, я так и думал!
       Все дружно рассмеялись. Марта слышала, как сквозь вату, - так было всегда, когда что-то сильно волновало ее, - но видела всё отчетливей, чем обычно, почти до мельчайших подробностей. Видела она и то, что глаз больше нет. Они исчезли. Она больше не чувствует на себе их пристального взгляда.
       Ради бога, пусть бы Луиза стояла к ней ближе всех! Именно в ту минуту!
***
       В городе выключили солнце, но зато включили фонари, гирлянды, множество мыслимых и немыслимых лампочек и осветительных приборов. Город был обречен на свет даже ночью.
       В бокале Марты плескалось вино, темно-красное, как густая кровь. Марта держала его на весу и цедила из него по глотку. Ей нравилось думать, что это именно кровь и есть и что она ее пьет. Особенно ей это нравилось, когда свет падал так, что отражал на щеке Карла этот кровавый оттенок. Она чувствовала себя свободной, ей хотелось дразнить Карла, сделать из него игрушку – что не вышло у Виктории. И неважно, что будет потом.
       - Я думал, ты захочешь пойти с ними, - сказал Карл. Он сидел напротив и лишь иногда поднимал на Марту взгляд. Казалось, он до сих пор стесняется.
       - О, да, я хотела, но передумала, - ответила Марта. – Я вдруг глянула… на тебя, и мне подумалось, что мне будет лучше провести время только с тобой. Карл, - мягко сказала Марта, поставив бокал на стол. – Как ни странно, но всего за несколько встреч ты успел стать мне другом.
       Даже в ночном разноцветном освещении кафе было видно, что круглые щеки Карла покраснели.
       - Спасибо, - тихо сказал Карл. Он был крайне смущен. Интересно, как терпела его Виктория? Может, она не случайно решила бросить такого скромняжку? А может, дела обстоят совсем не так, как думает сам Карл. Были у Марты мысли и о жертвенности Виктории, но ей меньше всего хотелось думать о ней. Сейчас внимание Карла приковано к ней, Марте. И всё равно, что подумали о них однокурсники, и всё равно, влюбится в нее Карл или нет – неважно.
       Ночь. Прекрасная, таинственная, полная очарования и прелести. Неважно, какой она была вчера или будет завтра. Важно, что сегодня она заманила Марту сюда, чтобы она могла вдоволь насладиться ее темнотой. Марте хотелось, чтобы эта ночь не заканчивалась. Горькое упоение ей – эта ночь. Пусть она сделает Марту такой же, как она сама. Пусть Марта выйдет отсюда новой и окрыленной. Пусть она выйдет отсюда под руку с Карлом, а потом они дойдут до ближайшей остановки, попрощаются – и они поедут в разные стороны. Хотя, быть может, в одну и ту же. Марта не помнила, в каком районе жил Карл. Но и это неважно. Всё неважно, кроме этой ночи.



11

По окну растекаются капли. Одни, которые побольше, стекают быстро и резко, вбирая в себя те, что поменьше, и при столкновении с ними они мгновенно оказываются в самом низу, между рамой и стеклом. А некоторые маленькие капли так и остаются на своем месте, стекая медленно-медленно – они не попадаются на пути у больших капель, и труден их путь вниз. А, может, они так и не окажутся внизу. Они застынут на своем месте, высохнут, и станут белыми круглыми пятнышками.
       Но свежие, мокрые капли преломляют свет и искажают предметы. Марта по-новому видела проплывающие мимо нее деревья, дороги, дома, постройки, станции, столбы и провода, связующие их, видела людей, выходящих на станции и заходящих в электричку. В вагоне было не так много свободных мест, в том числе, и места рядом с ней, и напротив нее. Но никто туда не садился. Марта была этому рада. Ей сейчас не хотелось никого видеть рядом с собой. Ей хотелось смотреть наружу: слишком долго она смотрела вовнутрь. В наушниках играла музыка, совершенно такая, которая подходила ко всему, что вокруг и даже внутри нее. Готика. Готика – и ничего кроме. Мягкие, приглушенные звуки сливались с пейзажами, так быстро сменяющими друг друга. Хороший фотограф был бы счастлив находкой, если бы решил сделать снимки на нескольких станциях, которые видела Марта. Они были настолько живописны, что Марте было даже досадно, что она не может их запечатлеть. Марта вообще любила вокзалы и станции, любые. Вокзал – это символ перемен. Это ведь не просто дорога. Это железная дорога. Невозможно передать, насколько прекрасны путешествия по железной дороге, часто даже лучше, чем просто на автобусе по асфальту.
       Итак, если вокзал – символ перемен, то сколько же перемен ожидает Марту, проехавшую мимо стольких вокзалов? Марта смутно помнила вокзал родного города. Она только знала, что никогда не спутает его ни с каким другим. Покажи ей его среди ночи на фото – и сердце смутно сожмется.
       Оставалось две станции. Марта ехала уже больше пяти часов, тело ее затекло, и она то и дело меняла позы. Она страшно устала ехать. В самом деле, пассажирские кресла ослабляют преимущество электричек перед автобусами.
       В вагоне, где ехала Марта, играли дети. Марта не замечала их до тех пор, пока маленькая девочка в теплом розовом комбинезоне не подошла прямо к ней. Она подняла на Марту свои большие голубые глазенки и с интересом стала рассматривать ее красный шарф. Потом девочка протянула к ней ручку и указала пальцем на шарф. Марта вынула один наушник и как раз вовремя, потому что девочка довольно громко сказала:
       - Ам!
       Она улыбалась во весь рот, в котором выросло всего несколько молочных зубов.
       Щемящее, нежное нечто сжало сердце Марты. Ребенок был настолько милый и доверчивый, что это не могло не тронуть. Марта улыбалась девочке, больше она ничего не могла сделать. Она совершенно не умела общаться с детьми. Она не была из тех, кого могли облепить малыши и требовать внимания. Это, пожалуй, было по части Жанны. Марта не знала даже, как правильно брать ребенка на руки. Откровенно говоря, Марта попросту не любила детей. Ее никогда к ним не тянуло, ей никогда не хотелось, как другим девочкам, стать мамой. И повзрослев, она сохранила к ним то же отношение. Кто знает, возможно, кое-кто мог бы всё изменить…
       К ним уже спешила обеспокоенная и чуть растрепанная женщина.
       - Простите, - сказала женщина, но таким тоном, будто всю вину хотела свалить на девочку. – Она ходит и пристает ко всем подряд!
       - Она совершенно меня не побеспокоила, - холодно ответила Марта. Для нее, разумеется, эта женщина – как раз «все подряд».
       - Лилия, идем! – женщина схватила ребенка за руку и повела к своему месту.
       Ужасная женщина!
       Но эта девочка все никак не шла из головы. Всю оставшуюся дорогу Марта думала о ней, думала с нежностью, думала так, что в глазах щипало, и они становились влажными. Если бы ты умерла, мысленно обратилась Марта к женщине, я бы забрала этого ребенка и никогда бы не позволила себе на него закричать. Бедная Лилия! Что вырастет из тебя? Штамп и только. Гадкая у тебя мама, Лилия!
       Электричка подъезжала к городу. Вот и вокзал, на котором Марта выйдет, на котором Марту ждут родители. Папа заберет у нее чемодан и уложит его в багажник, мама расцелует и поможет донести сумку…
       Марта стояла в тамбуре и проплывала мимо с детства знакомых ей зданий. Их вокзал, конечно, не особенный. Он самый что ни на есть обычный. Но именно он всегда и был любимым местом Марты в городе. Вот и желтое двухэтажное здание, такое длинное и неуклюжее, что никогда нельзя было бы подумать, что именно здесь управляют всем вокзалом. Внутри этого здания всегда было сумрачно и холодно, даже в самую жаркую погоду. Марте не часто приходилось там бывать, и это было всегда летом. Однажды они с Роланом забежали в длинный и очень темный коридор, играя в какую-то игру, а родители ждали их на перроне. Наконец, они начали их искать. Они обежали всё вокруг, мама была уже в слезах, но кто-то сказал им, что видел двоих детей, забежавших в здание вокзала. Марте досталось тогда и за себя, и за Ролана.
       Тамбур перестало шатать – электричка остановилась. Медленно открылись двери. Как во сне, Марта спустила вниз чемодан и сумку, спустилась сама. Вдохнула воздух глубоко-глубоко. Она дома.
       Почти в ту же минуту к ней подбежала мама.
***
       Комната Марты. Просторная, но небольшая, и очень светлая. Письменный стол, стул, комод, книжный шкаф и кровать. Марта осторожно вошла в собственную комнату, осторожно вдохнула воздух. Знакомый, едва уловимый запах. Здесь она жила с самого рождения. Два с половиной года назад она уехала учиться – и с тех пор бывала дома очень редко. Поначалу она приезжала при первой же возможности. Потом все реже и реже. И в последний раз она здесь была в апреле прошлого года. Десять месяцев ее не было дома.
       - Пойдем за стол, - осторожно сказала мама. – Все уже готово, тебя только ждем.
       Марта очнулась от собственных воспоминаний. Повернула голову к маме, улыбнулась, показав свои чудесные зубы.
       - Да, да, мама, конечно! – Марта порывисто и сильно обняла маму, которая этого, конечно, не ожидала. – Я очень голодна!
       На стол поставили даже бутылку вина. Марта скривилась, увидев ее. Ей осточертело вино, но как скажешь об этом родителям? Они неправильно ее поймут.
       Ролан то и дело посматривал на бутылку. Марта это заметила и не смогла не съязвить:
       - Ты так смотришь на бутылку, что скоро она сама откроется и нальет тебе.
       - А ты не смотри на меня! – довольно грубо ответил Ролан.
       Марта усмехнулась. Конечно, Ролан не меняется и не изменится.
       - В гости приехала сестра, а ты так ужасно себя ведешь! – тут же вставила мама. – Стыдно!
       Не говоря ни слова, Ролан поднялся со стула, опрокинув его, и вышел из комнаты. Марта рассмеялась. Ей совершенно не хотелось ничего дурного, но ей было трудно не подшутить над братом. Кто же знал, что он обидится, причем, так смешно. Нет, действительно забавно смотреть на то, как надуваются его худые щеки, и тогда он становится похожим на Карла.
       - Не злись на него, мама, - мягко сказала Марта. – Это же я виновата. Скомпрометировала его.
       - Не надо его защищать! Думаешь, я без тебя не заметила, как он неравнодушен к алкоголю?
       Папа сидел за столом молча и ел. Не то чтобы ему было все равно, просто пока не возникало чего-то серьезного, он старался не встревать. За это мама его иногда упрекала, но она быстро отходила и вообще не могла долго злиться.
       Потянулись долгие шесть дней, которые Марта должна была провести под крышей родного дома. Ее тяготили стены, тяготил воздух, тяготила разлука. Впервые за месяц она позволила себе думать об Алане, не душить каждую мысль о том вечере. Впервые за месяц ей захотелось побыть одной.
       Марта шла по парку. В ее городе не было леса, зато прямо через город протекала река. Парк был рядом с набережной. Марта по-новому смотрела на места своего детства. Она и не замечала раньше, как красив ее город зимой, как в нем бывает тепло, не замечала, как чист здесь воздух, как тихо на улицах. Ее как будто окунули во что-то теплое. Но этот город больше не был ее городом. Она из него выросла, она больше никогда не сможет в нем жить. Вся ее жизнь там, в Д***, там, где Алан.
       Марта вышла на набережную. Сегодня было необыкновенно тепло – неужели приближается весна? Марте было жарко в новом пальто, ей пришлось надеть свое старое весеннее. Оно было не безвкусно, но оно принадлежало другой Марте и Марте нынешней не нравилось. Слишком детское. Слишком мягкий материал. И к нему совершенно не идет ее шарф, кроваво-красный, горящий, яркий даже в самую пасмурную погоду.
       Красивый вид. Когда Марта здесь жила, она и не замечала, как полноводна ее река, как прозрачна и темна. Пожалуй, она глубже и шире здесь, чем там, где она делает поворот между лесом и городом Д***, поворот, на котором стоит довольно значимый район города, а за поворотом – как раз кладбище, которое много метров отделяет от воды. И там тоже – владения Алана. И там он должен пройти и все осмотреть. Раз за разом. А еще он должен прийти на могилу матери, чтобы содержать ее в порядке. Алан! Где же твои сестры и брат? Почему ты никогда о них не говоришь? Но разве я говорю о Ролане? Никогда. Мы ничего не знаем друг о друге, лишь самую малость, и нас связывают отношения, странные для нас самих. Мы не знаем, кто мы друг для друга, но мы прекрасно сидим в твоей хижине и пьем чай и часто беседуем о том, что не имеет отношения к нашим реальностям. Ты читаешь мне нравоучения, ты говоришь мне то, что никогда не скажут родители. Алан! Поистине, ты мог бы быть моим отцом. Нет! Каким бы это было горем!
       Марта стояла у края моста и смотрела вниз, в реку. Слезы капали прямо в воду. Она больше не видела своего отражения. Оно терялось в глазах Алана – темных и прозрачных, как река. Глаза Алана – это ловушка, из которой Марте не выйти живой. Рано или поздно, но все это лицедейство должно будет закончиться. Рано или поздно, но кто-то из них будет повержен. И что-то Марте подсказывало, что она не сможет тягаться с Аламондом. Он уже крепко схватил ее за горло, все сильнее сжимаются его пальцы, все меньше воздуха проникает в легкие, и неминуемо удушье. Если бы он действительно ее задушил! Если бы он и впрямь был маньяком, каким изначально представляла его Жанна! Но все только хуже. Поздно, Марта, слишком поздно! Ты уже не вырвешься.
       - И хорошо, - подавляя рыдания, шептала Марта. – Хорошо. Убей меня, Алан…
       На мосту никого не было. Марта рыдала, опустившись на колени. 



12

Прошло только два дня. Марта уже устала от домашнего уюта. Все, чем она занималась днями, заключалось в перечитке старых, трехлетней давности, журналов. Она была глупой! Как можно было тратить столько денег на бесполезную глянцевую пеструю бумагу, которая кипами лежит в ее столе и которую можно сдать на макулатуру за бесценок! Какие-то уродливые напомаженные женщины в безвкусном белье – это то, что в самом деле было так интересно?
       Интересно. Что читает Ролан – вот, что интересно. И читает ли? Когда Ролан ушел к одному из своих приятелей, Марта набралась смелости и вошла в его комнату. Она знала, как бесит Ролана проникновение на его территорию – так же, как и ее саму, в этом они похожи – но она не могла побороть в себе это искушение. Кто же ее брат?
       Наверное, никто. В его комнате пусто, произнеси звук – откликнется эхо. Марта закрыла за собой дверь и стала посередине. В его комнате только кровать, стол и стул. Вещи свалены в углу на кресле. Он что, совершенно не нуждается в шкафу? Марта брезгливо поморщилась – наверное, все его вещи не выглажены и неопрятны. На столе пусто – только ноутбук и прочие приборы, к нему относящиеся. Какие там книги! Посмотреть в стол? Не надо? Марта немного колебалась. Это нехорошо. Совсем нехорошо. Но она слишком любопытна – и вот она уже рассматривает скудное содержимое единственного выдвижного ящика. Какой-то журнал с автомобилем на обложке. Марта усмехнулась – наверное, тот самый, о котором он бесконечно говорит по телефону со своим другом. Марта глянула дату: журналу уже два месяца. Что еще в этом журнале? Ну конечно, как Марта и ожидала, вырезанные откуда-то и аккуратно вложенные в журнал фото девушек в самых разных видах и позах. Это было настолько предсказуемо, что Марта расхохоталась. Она смеялась до слез, хотя не понимала, в чем, собственно, причина ее смеха. Что еще в столе? Несколько запыленных запчастей – непонятно от чего, две ручки с пожелтевшими шариками – так часто Ролан их использует, несколько тетрадей унылого вида – выбирала, наверное, мама. Марта внимательно осмотрела стены комнаты. Несколько постеров футболистов, один огромный календарь с какой-то командой, несколько неприятного вида групп – что он вообще слушает! Марта с омерзением отвела взгляд. Человек-призрак – вот кто ее брат. Ему ничего не нужно, его интересы скудны и глупы. Марта глянула еще раз на стол. В ноутбуке вся его жизнь. Вот уж что не пустует.
       - Лучше бы ты не родился! – со злобной досадой сказала Марта невидимому Ролану – пусть его комната все ему передаст. Пусть передаст, как Марта искала и не нашла в своем брате живой души. Отвращение поднялось в Марте, она больше не могла оставаться там, где обитает Ролан.
       Закрывая дверь, Марта наткнулась на внимательный мамин взгляд.
       - Лучше бы ты туда не заходила, - мама покачала головой.
       Марта вскинула голову.
       - Только не говори, что в мое отсутствие Ролан бывает паинькой и не заходит в мою комнату, - со смехом сказала она.
       - Заходит, - чуть помолчав, сказала мама.
       Марта удивилась, что мысль, так внезапно пришедшая ей в голову, оказалась правдивой.
       - Так я и думала, - ответила Марта.
       - Не хочешь чаю? – неожиданно предложила мама. Она редко предлагала Марте остаться с ней наедине – и этот случай был именно таким. Марта чувствовала, что мама хочет с ней поговорить.
       - Что же, можно и чаю.
       На столе в кухне уже стояли две чайные чашки и ваза с конфетами. Марта и мама сели друг напротив друга.
       - В комнате Ролана нет ничего особенного, - виноватым тоном сказала мама. – Мне страшно подумать, чем он живет.
       - Футболом, рэпом и картинками с голыми девушками, - невозмутимо ответила Марта. Она глотнула свежего чаю. – Правда, он еще мечтает об огромном красном автомобиле.
       На лице мамы был испуг. Марта на мгновение ее пожалела, но потом поняла, что сделала правильно – лучше, что мама узнала от нее. Что смутило маму? Голые девушки? Так это еще ничего. Вот если бы в столе у Ролана оказался пакетик с кокаином, тут было бы от чего забить тревогу. Впрочем, это бы Марту ничуть не удивило.
       - Мне не жаль Ролана, - помолчав, добавила Марта. – Он глуп, как пробка.
       Мама вздохнула. Ее чай был нетронутым, казалось, ей кусок в горло не лезет.
       - У тебя просто нет детей, - тихо сказала мама. – Если бы у тебя был такой же бестолковый сын, как у меня Ролан, тебе бы не было все равно.
       - Возможно.
       Они молчали минут пять. Обеим было неловко. Марта понятия не имела и не хотела иметь, о чем с ней заговорит мама. Наверное, захочет узнать о чем-то личном?
       - У тебя нет в Д*** парня? – наконец, спросила мама.
       Марта чуть не подавилась чаем. Третье пророчество за день – не много ли это? Она очень старалась не рассмеяться.
       - Нет, - сказала Марта.
       Маме было нелегко говорить с Мартой. Марта видела, как неуверенно мама смотрит.
       - И даже никто не нравится? – мамин голос становился все более робким.
       - Нравится, - поколебавшись, ответила Марта.
       Маме как будто стало легче, она даже оживилась.
       - Наверное, мальчик из вуза?
       - Нет. Мужчина из леса.
       Мама рассмеялась. Она успела привыкнуть к шуткам Марты, ей показалось, что и эта шутка очень смешная.
       - Очень смешно, - сказала мама, все еще улыбаясь. – Ну а если серьезно?
       - А кто шутит?
       Молчание.
       - Марта! Ну, прекрати! – в мамином голосе послышалась тревога.
       Один вдох. Всего один вдох. Нет, всего один!
       - Все хорошо, мама. Извини.
       - Ничего.
       После чая на кухне Марте никого не хотелось видеть. Она пыталась отвлечь себя Роланом, но мама подлила масла в огонь. Как ей сказать об Алане? Она поверит, конечно, поверит! Но кто сказал, что ее после такой новости не увезут в больницу с сердечным приступом? Сердце Марты ныло. Впервые в жизни она поняла, как дорога ей мама. Впервые за время знакомства с Аланом Марта поняла, почему он так часто указывает на их разницу в возрасте. Он пытался намекнуть, что стар для Марты. Нет, он не старый, возразила себе Марта. Он не старый, не старый! Но…
       - Я хочу гулять! – громко сказала себе Марта, заглушая ход собственных мыслей. – Хочу гулять! – тон ее голоса делался все веселее и беспечнее. – Где мое пальто? Я сейчас же позвоню Анжелике, конечно, она не откажет мне во встрече.
       Мама, казалось, была рада намерению Марты. Она стояла и смотрела, как Марта собирается.
       - Это хорошо, что вы созвонились, - сказала мама. – Я помню, как хорошо вы дружили. Анжелика мне всегда нравилась.
       Марте было давно уже плевать на Анжелику. Если бы понадобилось, она бы раздобыла номер любого из своих бывших одноклассников и пошла бы на встречу с тем, кто первым подвернулся ей под руку.
       - Да, она замечательная. Где моя расческа?
       - Да вот она, на краю стола!.. Передавай ей от меня привет. Пусть заходит к нам, мы с отцом примем ее.
       - Спасибо, точно!.. Да, мама, обязательно передам…
       Марта собралась суетливо, но быстро. Мама смотрела на нее и любовалась.
       - Какая ты красавица! – сказала она.
       Марта порывисто поцеловала маму в щеку.
***
       За окном выл ветер. Марте и смотреть не хотелось на улицу. Какая серость! В такую погоду только и можно читать книги. Или сидеть в уютной кухне – типа Жанниной – и болтать. Ничего. Еще день – и она увидит Жанну. Осталось только переждать долгий переезд – и она снова в Д***. В руках у Марты была кукла. Марта задумчиво оглядывала ее с головы до ног, словно заново изучала.
       - Кажется, тебя мне купили в тот день, когда меня выписали из больницы, - бесцветно сказала Марта. Ее слова ни к кому не относились. Кукла, понятное дело, не может ее слышать.
       Однажды Марту с сильной простудой положили в больницу. С ней была мама, а папа с маленьким Роланом ждали их дома.
       Марта осторожно положила куклу в ящик с игрушками.
       Больше никаких воспоминаний!
       Чемодан и сумка были уже собраны и дожидались лишь того часа, когда Марте нужно будет уезжать. Этот час настанет через три часа. Мама на кухне заканчивала готовить запеканку.
       - Марта!
       - Уже иду!
       Было смутно, неприятно и как-то даже грустно уезжать. Конечно, в родном городе ей больше не место. А там… Там ее ждет Жанна, ждет учеба и – кто знает! – может, кто-нибудь еще.
       Стол. Ожидание. Чемоданы. Лестница. Машина. Ролан так и не попрощался. Он не захотел выйти из своей онлайн-игры. Пока машина ехала к вокзалу, Марта ни разу не посмотрела в окно. Она молча уставилась на чемодан, внимательно изучая каждую его деталь.
       - Выходим, - смущенно сказал папа.
       Марта очнулась.
       Родители помогли ей занести вещи в электричку, но Марта отказалась выйти оттуда, чтобы еще немного постоять с родителями. Прощаться? Смысл? Марта не пролила и слезинки. В горле стоял тяжелый ком. Ничего. Ничего. И это успокоится. Все пройдет. Просто нужно чаще приезжать.
       Всю дорогу Марта спала. Проснулась она только тогда, когда электричка уже подъезжала к городу Д***. Марта внимательно смотрела в окно. Сердце ее тревожно забилось. Вот и лес, тот самый лес, где живет Алан. Еще мгновение – и она потеряет сознание. Но нет. Это всего лишь волнение, но такое сильное, что дрожат руки, сбивчиво дыхание, колотится сердце. Ждет ли он? Нет, конечно же, он ее не забыл! Но ждет ли? Хочет ли снова увидеть девочку с каштановыми кудрями, рассыпающимися по плечам? Хочет ли посмотреть в ее волшебные чувственные глаза цвета миндаля? Что она для него значит?
       Нет, я не смогу больше ждать, пока я совсем сойду с ума. Я приду к тебе, Алан! Я приду к тебе завтра же. Ты только встреть меня с улыбкой, проводи в свою теплую темную комнату, налей мне чаю – и просто помолчи. Дай мне налюбоваться на тебя. Я так давно тебя не видела!
       Марта судорожно вздохнула. Она уже волокла себя с сумкой и чемоданом по перрону к вокзалу, чтобы выйти в город. Она уже заказала такси. Совсем скоро она снова будет в своей маленькой съемной квартирке, где она отдохнет после долгой дороги.
       Но отдыхать ей не захотелось. Из ее головы не шли шесть дней, что она провела дома, а еще в ее памяти иногда всплывала девочка в розовом комбинезоне. Такая красивая малышка! Марте становилось теплее, когда она о ней вспоминала. Ролан, как всегда, не вызвал в ней никакого иного чувства, кроме бесконечного презрения. В детстве они еще были более или менее дружны, Марта, подумав, могла бы сказать, что она его любила. Сейчас она его почти ненавидит. Встреча с Анжеликой прошла так, как она обычно проходила во времена их учебы в школе – непринужденно, приветливо, равнодушно. Марта так и забыла передать Анжелике слова мамы.
       К вечеру Марте пришло в голову посетить Интернет. Ей было совершенно нечем заняться. Пустота – вот и все, что обитало в ее душе. Только один человек мог ее заполнить, и у Марты кружилась голова, когда она о нем думала.
       «Ты была хорошим другом! Мы никогда тебя не забудем!...»
       «Покойся с миром, милая подруга! Я не могу поверить, что тебя больше нет!...»
       «Это несправедливо! Почему умирают лучшие!...»
       Это умерла Вики Н.
       Марта медленно подняла голову. Из ее глаз катились слезы. Она плакала и плакала, будто эта улыбающаяся девушка на фото в черной рамке была ей лично знакома. Марта знала о Виктории лишь со слов Карла. Карл! Марта вскочила. Он, наверное, уже знает! Любил ли он Викторию в тот день, когда весело смеялся с Мартой в кино, а потом сидел с ней всю ночь в кафе? Любил ли он ее тогда, когда высказывал Марте, как жестоко он обманут? Наверное, Виктории в тот день было очень плохо. Наверное, ей было больно. Наверное, ей кололи обезболивающие препараты, ведь последняя стадия рака протекает в дикой боли…
       Марта медленно подошла к балконной двери, открыла ее. Свежий сырой ветер коснулся ее лица, мокрым щекам стало холодно. Марта смотрела на небо, в котором не было ни одной звезды.
       - Вики, ты там? – прошептала Марта, глядя в бездонное черное небо. – Если твоя душа жива и обрела покой, ты меня слышишь. Прости меня!
       Ответом ей была ослепительная молния, блеснувшая на горизонте. В диком ужасе Марта вскрикнула и захлопнула дверь. Через секунду раздался гром. 



13

На кладбище было уже много народу. Марта знала, кого хоронят. Марта стояла вдали от всех, куталась в осеннее пальто. Не холодно, но промозглый ветер, лучше бы она надела зимнее. Марта стояла у могилы Николаса Л.. Сегодня она принесла ему маленький букетик. Ему и Бетте В.. И пусть Алан думает, что хочет. В левой руке Марта держала венок. Глаза Марты были там, на другом конце кладбища, где толпились люди, в основном, молодые. Марта видела женщину, которая кричала, размахивала руками. Двое мужчин схватили ее под руки и поволокли к скамье. Кто она? Мать? Быть может, и мать. Марта разглядывала толпу и не находила ни одного знакомого лица. Она искала Карла. Не может быть, чтобы он не пришел!
       Марта подошла ближе. Голоса стали отчетливо слышны. Можно было различить некоторые слова.
       Карл. Мартины глаза застыли на его лице. Вот он, здесь. Конечно, она так и знала, что он не сможет не прийти. Виктория, может, и прогнала его, но это была жертва. Виктория не хотела мучить Карла. Сильная она была девушка! Марте уж куда до нее…
       Потухшие глаза Карла встретились с Мартиными. Что-то страдальческое исказило лицо Карла. Он кивнул Марте и нерешительно сделал к ней несколько шагов. Потом остановился, как будто идти дальше у него уже не было сил. Тогда Марта сама подошла к нему.
       Они стояли и молча смотрели друг другу в глаза. Марта не хотела тревожить Карла расспросами. Она однажды сказала, что он стал ей другом. Пусть так. Друзей не оставляют в горе.
       - Ты не знала ее, - почти прошептал Карл. Как бледны были его губы! Как впали щеки! Совсем не так, как в тот вечер…
       - Это не имеет значения, - Марта не узнала собственный хриплый голос.
       Марта не хотела говорить ничего лишнего. Она предпочла бы молчать, а потом, когда все уйдут, подойти к свежей могиле со своим скромным подношением – венком. Она подождет. Куда ей торопиться?
       - Может, ты присоединишься к ним? – предложил Карл.
       - Нет. Я останусь.
       Люди не расходились понемногу, а уходили всей толпой. Такая странная система! Пока один плачет, никто не посмеет уйти, и так до тех пор, пока не поплачет каждый. Марта слышала обрывки добрых слов в адрес Виктории. Ее саму бы хоронили, конечно, не так. Многим бы стало не по себе, но кто бы плакал о ней? Мама. Жанна.
       Карл долго стоял у могилы. Он единственный не ушел после того, как ушли все. Марта терпеливо ждала, когда уйдет и он. Ей хотелось подойти к могиле одной и побыть один на один с Викторией. Жаль, она не видела ее мертвого лица. Марта слышала, что у покойных лица совсем не безразличные, но величественные. Будет вполне достаточно взглянуть на фотографию, чтобы представить, с каким лицом могла умереть эта девушка.
       Уходя, Карл остановился рядом с Мартой. Он ждал от нее хоть какого-то слова, но Марта упрямо молчала, глядя на воротник его куртки. Уходи! Как будто Карл услышал этот внутренний призыв. Он медленно повернулся и пошел к выходу.
       У могилы Виктории было полно следов. Марта оставила и свои. Вот же она, свежая еще могила. Пахнет сыростью и теплом. Да, весна уже простирает свое дыхание на февраль. Марта осторожно наклонилась над могилой и положила венок. «От неизвестной» - было написано на черной ленте.
       Марте всё хотелось что-то сказать, пока она стояла поодаль. А теперь все слова утонули, растворились. Неясно, что надо было говорить. И Марта молчала. Всё самое банальное душа Виктории уже услышала. Теперь пускай же послушает молчание. Иногда оно говорит больше, чем нужно. Иногда оно бывает даже слишком болтливым. Марта чувствовала необъяснимую вину перед умершей, словно это она лишила счастья ее последние дни.
       Всю дорогу домой Марта места себе не находила. Два дня назад, въезжая в город, она мысленно пообещала Алану, что придет к нему. Вчера она проснулась слишком поздно, чтобы что-то успеть. Сегодня – похороны Виктории. Что будет завтра? Она обязательно придумает какой-нибудь еще предлог, чтобы не идти. Марта поймала себя на том, что всё время откладывает визит. Они уже не виделись больше месяца. Марта не поздравила его ни с каким праздником, не говоря уже о том, чтобы ему просто позвонить. Его номер она стерла еще в тот вечер, когда он ушел. Вот уже третий день ее телефон лежит где-то в сумке, беззвучный, и Марте даже смотреть не хочется, кто, когда и сколько раз ее вспомнил.
       - Я просто не могу принять… Не могу смириться… - сказала себе Марта. Она вошла в подъезд, ключи уже были наготове.
       Два поворота – и Марта в квартире. В душной и уютной квартире, откуда так не хочется выходить, потому что она уютна, но как же в ней одиноко!
       Марта достала из холодильника бутылку коньяка и шоколад. Надо же помянуть покойную! Села за письменный стол, который всё еще оставался там же, куда его переставили перед приходом Аламонда. Надо его вернуть на место. Мерзко вспоминать о том вечере! Взгляд Марты скользнул по учебнику французского. Еще четыре дня – и начнется новый семестр. С таким же облегчением Марта думала об учебе и в начале третьего курса. Она ей тогда помогла. Поможет и теперь. Иди к черту, Алан! Иди к черту! Я потратила на тебя слишком много времени!
       Марта залпом выпила полрюмки, что себе налила. Горло обожгло, Марта закусила шоколадом. Покойся с миром, прах Виктории!
***
       Первый день. Второй день. Третий. Четвертый. Пуск.
       Пуск начался в первый день нового семестра. Давно Марта не собиралась на учебу с таким настроем. Она нарядилась, как на праздник, накрасилась ярче обычного. В ее новой сумке уже находились чистые тетради, новые ручки, новый блокнот. Новый семестр – с нового листа. Марта никогда не использовала старые, не до конца исписанные тетради.
       В этот же день Марту ожидал сюрприз – внезапно ударил мороз. За окном почти не было снега, зато лужи замерзли напрочь. Марте пришлось достать шапку,  хотя она терпеть не могла шапки.
       Марта собиралась даже с музыкой, что вообще случалось с ней крайне редко. Она привыкла к музыке в наушниках, колонки же чаще всего просто пылились на ее столе. Но сегодня ей захотелось придать себе праздничного и бодрого настроения. Вперед, Марта, вперед! Что там играет? Какая разница, что это «The Breath of Life»! Эта музыка может подойти ко всему.
       День прошел совершенно так, как хотелось Марте. Она уже поздравляла себя с настроем, уже собиралась навести порядок в квартире и позвонить Жанне, чтобы позвать ее на чай, уже даже купила сладости… Во дворе Марта остановилась. Она осталась стоять, как вкопанная, она почти приросла к месту. Марта вскинула голову. Она не верила своим глазам. К ней подходил Аламонд, и она не могла не залюбоваться его походкой и выправкой. Но какого черта!
       - Здравствуй, - его голос, как всегда, тихий, твердый и проникновенный.
       Марта смотрела на него во все глаза. Ни одна черточка в нем не изменилась. Но больше она не будет восхищенно вздыхать от каждого его взгляда. Или…
       - Добрый день, Алан, - мягко сказала Марта. Она чувствовала, как дрожит, как волнение розовит ее щеки.
       - Мне очень жаль, что я не смог до вас дозвониться, - сказал Аламонд. – Но я подумал, что вы не будете против, если я вам предложу немного пройтись и составить мне компанию.
       Снова и снова в его присутствии она превращается в маленькую девочку, совсем как та, Лилия, в розовом комбинезоне. Это страшно злило. Марту взбесила собственная слабость. Что, если она откажет? Интересно тогда глянуть на Алана!
       - Вы, наверное, давно здесь? – предположила Марта.
       - Нет, я только что подошел и заметил вас. Надеюсь, вы не замерзли?
       - Замерзла, - призналась Марта. – Я долго была на улице, и мне так хочется теперь в тепло. К сожалению, я не пройдусь с вами, но я охотно зову вас в гости. Зайдете? – с надеждой спросила Марта.
       - Я бы зашел, но я с пустыми руками, - ответил Алан.
       Марта сунула ему в руки собственный пакет со сладостями.
       - Уже не с пустыми, - улыбнулась она.
       - Марта…
       Она уже открывала дверь подъезда.
       - Извините, у меня в квартире черт ногу сломит, - сказала Марта. В этот раз она принимала Алана намного спокойнее.
       Многие вещи лежали не на своих местах. Кое-что было свалено даже в проходах, Марта на ходу всё убирала. Ей было стыдно, но она не могла и закрыть глаза на беспорядок. Алан смотрел со странным выражением на весь это бардак, ему явно хотелось что-то сказать, но он сдерживался.
       - Вы ведь уже знаете, куда идти? Проходите в комнату и садитесь, - раздался голос Марты из кухни.
       Конечно, у Алана всегда порядок, хотя он никогда никого не ждет. У Марты порядок случается только перед приходом гостей. Или во время их визита.
       - Я звонил вам несколько раз, и вы были недоступны, - сказал Алан.
       - Мой телефон разряжен! – воскликнула Марта, достав его из сумки. – С тех пор, как я приехала, я ни разу его не доставала.
       - Вам некому звонить? – удивился Алан.
       - Может, и есть… Мне это безразлично. Мне хотелось хоть немного посидеть в одиночестве. Слава богу, сегодня начался новый семестр.
       Марта смотрела в стол. Она тысячу раз прокручивала в голове, как пройдет эта встреча, как она придет к нему, как они будут сидеть в его домике… Вместо этого они сидят в ее съемной квартире, у Марты страшно пылают щеки, она не может поднять на Алана глаз. И наверное, это заметно.
       - Значит, вы ездили домой. Надеюсь, всё хорошо?
       - Там всё, как всегда…
       Наверное, Алан ее понял, потому что Марта услышала, как он вздохнул. Марта робко глянула. Алан смотрел поверх Марты. Там, на стене, висел семейный портрет. За день до Мартиного отъезда соседка сделала фотографию всей семьи. Даже Ролану не удалось откосить. На этом фото он стоял хмурый и злой, зато Марта иронично и с вызовом улыбалась. На это фото Алан внимательно смотрел.
       - Вы очень похожи с братом, - сказал Алан.
       - Похожи, - согласилась Марта. Ей не очень хотелось признавать этот факт.
       Алан медленно перевел глаза на Марту.
       - Ролан – ужасное чудовище, - добавила Марта. – Он худшее существо во всём мире. Худшее и бесполезное.
       На это Алан промолчал.
       Марте всё больше не нравилась эта встреча. Наверное, лучше было бы и правда с ним пройтись. Эти стены им мешают. Они давят.
       - Я скучала, Алан, - внезапно сказала Марта.
       Лицо Алана всё так же было спокойно и бесстрастно. Но с его глазами что-то сделали. За время их разлуки у Алана поразительно изменились глаза. Марта теперь может их читать! Кто расколдовал его глаза? Кто этот волшебник? Я сейчас же пойду его и расцелую! Наверное, тот, кто это сделал, заставил Алана проделать путь по морозу к моему дому. И он же заставил его звонить мне.
       - Мне тоже вас не хватало, - ровно произнес Аламонд, задумчиво глядя то на фото, то на Марту.
       Глаза Марты широко раскрылись, они смотрели прямо на него.
       - Алан, вы пришли сами… Для меня это большая неожиданность, - призналась Марта. В ее глазах стояли слезы. – Я очень скучала… Я ждала того дня, когда приеду, чтобы…
       - Чтобы?
       - Чтобы с вами встретиться… - с трудом закончила Марта.
       - Зачем же вы сейчас плачете?
       Марта смотрела в его глаза и читала их. Читала, что он растерян, что он не понимает себя самого, не то, что ее. Читала, как ему тяжело далось это – просто прийти. Это была раскрытая книга, от которой Марте уже не оторваться. Это будет бездонная книга, без конца и начала.
       - Вы меня не понимаете, - прошептала Марта.
       - Нет, - ответил Аламонд.
       - А себя?
       Алан снова перевел взгляд на фото.
       - Дался вам я! Я пытаюсь понять, почему вы всё время плачете.
       - Потому что я не нужна вам. Даже сейчас…
       Тихо-тихо стало в квартире.
       Марте казалось, еще немного, и Алан, совсем как маленький мальчик, выскочит и убежит. Марте было страшно, что он опять ее бросит.
       Марта перевела разговор на тему дома. Рассказала, какой неблагодарный у нее брат, как непонятлива мама, как ко всему безразличен отец. Конечно, Ролану досталось больше всего. Марта рассказала даже про Лилию в розовом комбинезоне и про ее маму. Марта рассказала, как душно и тесно ей в родном городе, рассказала, как ей одиноко и дома, и здесь. Рассказала, что никогда родители не были и не смогут стать ей близкими людьми… Алан внимательно ее слушал и даже что-то вставлял в разговор. Возможно, он узнавал для себя новую Марту. Марта не имела об этом понятия. Ей просто хотелось, чтобы он знал о ней всё, но и взамен она хотела требовать того же. Однако о себе Алан молчал.
       - Мне пора, - сказал Алан, когда начало смеркаться.
       - Нет же! – что-то похолодело в душе. – Останьтесь еще. Я вам потом вызову такси…
       - К чему тратиться? Я могу добраться и сам.
       Марта знала, что она его не удержит. Она встала из-за стола одновременно с ним. Она подошла к нему.
       - Я рада, что вы пришли, - сказала Марта. – Очень рада.
       - Я тоже очень рад, - сдержано ответил Алан, но его глаза улыбались.
       - Я буду ждать вас.
       Марта почувствовала, как Алан осторожно ее обнимает. Марте стало душно, ей словно не хватало воздуха. Она потянулась на цыпочках вверх и прижалась губами к его шее…
       - Что ты…
       Алан оттолкнул ее. Марта, растерянная, сбитая с толку, столкнулась с его взглядом – жадным, пронизывающим, одержимым.
       - Алан…
       - Вы никогда не думаете! Никогда!
       - Потому что вы мешаете мне думать!
       Алан поспешно надевал куртку. Марта стояла в проходе и смотрела на него.
       - Алан!
       Он молча обулся. Перед тем, как выйти, он, не глядя, попрощался. Марта не ответила ему. Она был слишком подавлена. Она слышала, как хлопнула входная дверь, как исчезли звуки шагов, как тишина подавила ее.
       - Иди к черту! – орала Марта с балкона, когда мимо проходил Алан. – Убирайся к черту, Алан! Ты сломал… Ты всё разрушил…
       Крик превратился в шепот. Конечно, он всё слышал. Он не мог не слышать. Пусть… У Марты завтра опять учебный день…



14

Но катись всё ко всем чертям! Пусть убирается Алан! Пусть убирается в свой дурацкий лес! Пусть его загрызут волки! Пусть! Пусть!
       - Сволочь! Трус! – орала Марта, наспех надевая пальто, обувая сапоги. Сапоги оказались из разных пар, Марта плюнула и со злостью стянула левый сапог, нашла пару правого… - Иди к черту!
       Марта схватила сумку и выбежала.
       - Алан! – кричала она. – Стой, Алан!
       Она прекрасно видела его. Он обернулся и покачал головой.
       - Иди домой! – крикнул Алан.
       Марта и не думала возвращаться. Она бежала за ним, спотыкаясь, чертыхаясь и выкрикивая на ходу угрозы и ругательства. Она не видела, что Аламонд уже давно стоит на месте и с интересом наблюдает за ней. Она совершенно запыхалась, но злость всё еще играла в ней. Подбегая, она снова споткнулась о какой-то камень и упала бы, если бы не рука Алана, которая поддержала ее.
       - Вы даже не смотрите себе под ноги, - сказал Алан. – И ради бога, застегните пальто!
       Марта не слушала его.
       - Вы трусливы! Вы сбежали от меня! Со мной так нельзя! – она замахнулась на него сумкой, он удачно увернулся, и Марта попала ему лишь по руке. - Трус!
       - Вы должны немедленно вернуться домой!
       Марта подняла лицо, глянула на него.
       - Я не вернусь! – заявила она.
       Алан молча стал застегивать пуговицы на ее пальто. Удивление Марты сменилось смущением и даже какой-то робостью.
       - Возвращайтесь, - холодно сказал Алан.
       - Я никуда без вас не пойду!
       - Вы очень навязчивы, Марта.
       Она ничего не смогла сказать. Она отшатнулась от него, будто он ударил ее по щеке. В глазах у нее стало темно, она судорожно вцепилась в рукав его куртки, чтобы не упасть.
       Они молчали. Марта с ненавистью смотрела на Аламонда.
       - Меня никогда еще так не оскорбляли, - тихо процедила Марта, когда молчание стало ей невыносимым.
       - Я и не думал вас оскорблять.
       - Но оскорбили!
       - Это уж ваши проблемы, что вы себе придумываете то, чего не существует.
       Марта прожигала его глазами.
       - Какого же черта вы пришли?
       - Я пришел, потому что хотел с вами увидеться, - немного помолчав, ответил Алан.
       - А сбежали, потому что испугались меня! – заключила Марта.
       - Вы ведете себя совершенно неадекватно! Если бы я вас не знал, я бы подумал, что вы нездоровы.
       - Ненавижу вас! – Марта опять ударила его сумкой. – Бесчувственное чудовище!
       Одно неосторожное движение – и Марта почувствовала резкую боль в левом колене, в правом… Она пыталась подняться с колен, ей было больно, холодно и тошно. Она слишком неудачно поскользнулась и упала прямо в замерзшую лужу. Под ней только слегка треснул лед.
       И опять – руки Алана. Пока Марта стонала и охала, он поднял ее на руки и понес к ее дому, от которого они были относительно недалеко. Было совершенно ясно, что сама Марта дойти не сможет. Несколько раз она пыталась стать на ноги, но острая боль мешала ей двигаться, тогда Алан вздыхал и тащил ее.
       - Удивительно, что с вами постоянно происходят какие-нибудь несчастья, - всю дорогу они молчали, только в прихожей Марты Алан заговорил.
       - И вам не стыдно меня обвинять? Мне и без вас плохо! - простонала Марта, держась за левое колено, которое особенно сильно ушибла. Правую ногу она подвернула, и поэтому совсем не могла на нее наступить.
       - Ничего страшного с вашей ногой не случилось, - сказал Алан. – Если у вас есть бинт, я смогу ее забинтовать.
       - Нет у меня бинта, - отозвалась Марта.
       Она так и жила – ни бинта, ни аптечки у нее сроду не было. Если с ней что-нибудь случалось, о ней заботилась Жанна.
       - Уже поздно… Может быть, поблизости есть круглосуточная аптека? Или у вас есть что-нибудь, чем я бы мог зафиксировать вашу ногу?
       - Может, и есть… - Марта хныкала и всё время шевелила больной ногой, которая стала болеть еще больше. – Поройтесь в столе…
       - Как вы живете, Марта? – воскликнул Алан. Казалось, чаша его терпения была переполнена. – У вас нет даже бинта.
       Марта слышала, как Алан что-то говорит, и голос его звучал фоном. Ей было слишком больно, чтобы она могла слушать его, тем более ему отвечать. Она беспрерывно стонала, потом почувствовала: ее одевают, куда-то несут, куда-то сажают… В машине сознание ненадолго вернулось к ней. Она почувствовала, что голова ее лежит на плече Алана. Невыносимый свет фар ослеплял ей глаза.
       - Куда? – простонала Марта.
       - Ко мне, - тихо ответил Алан.
       Марта всхлипнула, и почти взвыла, когда ее нога случайно шевельнулась.
***
       Поздним вечером Марта очнулась и увидела, что лежит в комнате Алана на его кровати. Ее нога была забинтована, к ней было привязано что-то очень твердое, так что пошевелить ею было нельзя. Нога по-прежнему болела, но Марта уже могла быть в сознании. Она нашла глазами Алана, который сидел в кресле и что-то читал.
       - Ммммм, больно! – застонала Марта.
       Аламонд глянул на Марту поверх книги.
       - Завтра мы поедем в больницу, - сказал он.
       С детства Марта ненавидела больницы. Ей становилось плохо от одного слова «больница», и она всю жизнь старалась их избегать.
       - Может, это заживет к утру? – Марта надеялась, что можно избежать осмотра врачей. Ей было больно, но слишком хорошо у Алана, здесь, конечно, она выздоровеет легче!
       - Обычно это заживает не так быстро, как вы думаете.
       - Но вы не оставите меня?
       - Не оставлю, - устало ответил Алан. – Несмотря на то, что я бесчувственное чудовище.
       - Алан… - с нежностью прошептала Марта.
       - Лучше бы вам уснуть, - прервал Алан.
       - Но я не хочу спать! – Марта чуть приподнялась, но тут же едва сдержала крик и закусила губу. Она решила не сдаваться. – Алан, вы не чудовище, вы чудо! Вы меня спасли! Спасибо вам!
       Лицо Алана стало мягче. Марта поняла, что обезоружила его и продолжила:
       - Простите меня… Я часто, очень часто совершаю глупости…
       - Это заметно, - вздохнул Алан. – Хорошо, что вы это сами понимаете.
       - Значит, я не безнадежна? – оживилась Марта.
       - Это зависит только от вас.
       Но Марте и этого было мало.
       - Ну, а вы? Вы в меня верите? Верите, что я исправлюсь?
       - Верю. Только, пожалуйста, успокойтесь!
       Ночью у Марты поднялась температура, а вместе с нею паника. Алан дал ей выпить какое-то лекарство, очень горькое, такое, что Марту скривило. Она хватала Алана за руки, умоляла его открыть дверь, чтобы ей стало хоть чуть-чуть прохладнее. Алан сделал ей на лоб холодный компресс, как она попросила, поднес к ее губам стакан с холодной водой. Марта с наслаждением выпила всё до последней капли. Потом она взяла его ладонь и прижала к щеке.
       - Моя рука настолько холодная? – поинтересовался Алан. Он мягко смотрел на Марту, свободной рукой коснулся другой ее щеки.
       Боль исчезла. Марта смотрела в глаза Алана, она видела даже в приглушенном свете, как они блестят.
       - Никогда… Никогда меня не оставляйте, - шептала Марта. – Прошу вас.
       Он сжал губы и всё смотрел, смотрел, как в тот день, когда ушел.
       - Уже не оставлю, - сказал он очень грустно.
       - Никогда?
       - Боюсь, что никогда.
       Глаза Марты слипались под воздействием усталости, температуры и лекарства. Она боялась их закрыть, боялась, что ее Алан исчезнет, боялась, что он лишь ее иллюзия.
       - Алан… - звала она сквозь сон. – Вы здесь?..
       - Я здесь, Марта…
       - Алан… - бессвязно шептала Марта. – Сказать… Я хочу…
       - Что?
       - Я… тебя… - Марта не успела договорить, она провалилась в разноцветные яркие пятна, похожие на воздушные шарики. Марта дотрагивалась до них рукой, и они смешно отскакивали, а она всё подпрыгивала за ними. Их надо раздать детям на Центральной площади. Дети будут рады. Они любят воздушные шарики. – Алан… Шарики… - шептала Марта, приоткрывая глаза и затем их снова закрывая. – Шарики… Я люблю тебя…
       Но она уже не могла ни видеть его лица, ни слышать слов, которые он, может быть, произнес. Шарики подхватили ее и понесли куда-то высоко-высоко.



15

Балконная дверь была открыта настежь. Был свободный день. Марта сидела за письменным столом и читала Мольера в оригинале – таково было задание. Свежий весенний ветер обдувал ее лицо, она жадно вдыхала вкусный теплый воздух. Мольер не слишком лез в голову – Марта думала о том, куда пропал Аламонд. Вчера она ему звонила, но он не отвечал. Сегодня ей было страшно даже набирать его номер. На ее телефоне не было ни одного пропущенного, ей не пришло ни одно сообщение… С ним, конечно же, что-то случилось! Тревога в душе Марты всё нарастала и нарастала, и она пыталась ее заглушить Мольером, но французские слова путались в ее голове. Если с Аланом что-то случилось, в Мольере больше нет смысла. Как и во всем остальном.
       К обеду Марте стало нестерпимо. Она швырнула Мольера и решила отправиться к Алану, несмотря на то, что он ее предупреждал, как опасно сейчас в лесу. Волков стало намного больше. Марта вызвала такси – не только потому, что она боялась волков, скорее, ей было бы невыносимо идти и нервничать на каждом шагу. Тем более, что зимняя травма не позволяла ей теперь ходить слишком много.
       Марта оделась теплее – Алан будет доволен, если увидит, что она прислушивается к нему. Она стояла и ждала такси. Как ужасно ожидание, когда дорога каждая минута! Такси приехало быстро, Марта это понимала. Она лишь не могла совладать с собой и успокоиться.
       Вот мелькают уже знакомые и почти родные деревья, вот двор Алана, вот его дом… На воротах и калитке замки. Марта это заметила, еще сидя в машине. Такого никогда не бывало! Холод сжал ее сердце, ей стало страшно, так страшно, что страх вытеснил в ней все.
       - Отвезите меня в полицию… К следователю… - сказала удивленному водителю. – Отвезите, отвезите меня туда, где следователь!
       Водитель лишь пожал плечами и развернулся.
       Это была единственная Мартина надежда. Следователь его знает, полицейские тоже. В тот день, в день их знакомства, разве не он привел ее к ним? Никогда Алан не запирал калитку на замок, когда делал обходы! Где он? Где он?
       - Сейчас, сейчас я все узнаю, - шептала Марта и не замечала, как косо смотрит на нее водитель.
       Марта выбежала из машины, поднялась по ступеням. Полицейские смотрели на нее с удивлением.
       - Мне нужен следователь! Очень срочно!
       - Следователь сейчас занят, - ответил один из полицейских.
       В отчаянии Марта заплакала.
       - Я умру, если он меня сейчас же не примет!
       - Девушка, он занят, - выделяя каждое слово, повторил полицейский.
       Другой, кажется, оказался более сговорчив.
       - А вы по какому вопросу?
       Марта мгновенно повернула к нему мокрое от слез лицо.
       - Я ищу человека... – Марта запнулась. – Следователь знает этого человека, он может мне помочь найти его!
       - Может, его уже посадили? – съехидничал первый полицейский.
       Второй озадаченно сдвинул брови.
       В эту минуту следователь как раз вышел из своего кабинета. Марта узнала его. Она бы узнала его голубые глаза среди миллиона таких же – ведь эти глаза видели Алана. Следователь хотел было зайти в другой кабинет, но тут же Марта неизвестно как прорвалась к нему.
       - Товарищ следователь!
       Он остановился как вкопанный.
       - Девушка, я занят, я не могу вас принять! – он покачал головой.
       Марта разрыдалась.
       - Меня не надо принимать! Вы только скажите мне, где Алан!
       Следователь приподнял бровь.
       - Какой Алан? Он задержан?
       - Да нет же! – рыдала Марта. – Алан… Алан В.… Аламонд! Вы его знаете! Вы ведь должны знать, где он!
       На мгновение наступила тишина, потом, словно сговорившись, рассмеялись и следователь, и оба полицейских. Марта смотрела на них гневно и растеряно.
       - Значит, Алан? – с доброй усмешкой спросил следователь. Он внимательно оглядел Марту. – А я вас помню, девушка. Этот самый Алан приводил вас в мой кабинет. – Он опять засмеялся, но уже как-то смущенно.
       - Где он? – воскликнула Марта. Ей было важно только одно.
       Следователь вытер платочком лоб.
       - Ничего страшного с вашим Аланом не случилось, - он специально выделил слово «Алан», и Марту это страшно взбесило. – Насколько мне известно, он уехал – всего на три дня, - поспешил заверить следователь, увидев, что Марта опять собирается кричать. – Опять же, я не скажу вам точно, передо мной он не отчитывается. Однако мне об этом известно.
       - Спасибо, - прошептала Марта одними губами. – Спасибо вам! – Марта бросилась к следователю и принялась целовать ему руки, он отскочил.
       - Девушка, девушка, не стоит благодарности, - поспешно сказал следователь и скрылся в кабинете.
       Приблизившись к выходу, Марта заметила, с каким вниманием смотрят на нее полицейские. Когда она отошла дальше, она услышала обрывки фраз:
       - Ого!... Ну он и молодец! Такую молоденькую!.. Алан!
       Марта отчетливо слышала их смех. Теперь они так же будут смеяться и над ним. Как гадко! Как дурно и пошло! Марта шла по улице, туда, где ее ожидало такси, и сильнее куталась в шарф наперекор весне. Когда вернется ее Алан, он будет доволен.
       Всю дорогу Марта смотрела в окно. Ей было противно, как будто ее Алана с головы до ног облили помоями. Никогда еще ей не было так дурно от чужих слов, глупых слов. Марта никогда не была восприимчива к сплетням, всегда считала себя выше них. Но сейчас ей казалось, что она совсем-совсем маленькая и беспомощная.
***
       Звонил Карл. Он звонил третий раз за день, и в третий раз Марта не отвечала. Это были первые его звонки после смерти Виктории. Марта смотрела, как высвечивается на дисплее его номер и отчего-то плакала. Перед глазами стоял зимний день, похороны, свежая могила, венок и страшные вопли женщины. Пустые глаза Карла. Его мертвый голос. Марта ко всему этому тоже была причастна!
       - Слушаю, - ответила Марта. Голос ее ей же самой казался болезненным и пустым.
       Карл дышал прямо в динамик телефона – Марта прекрасно слышала его дыхание, сбивчивое и громкое.
       - Слушаю тебя, Карл.
       - Привет, - глухо сказал Карл пару секунд спустя. – Давай встретимся?
       - Тебе плохо?
       - Да.
       - А мне?
       Карл немного помолчал.
       - Гм… Тебе тоже, - Марту удивило, как уверенно прозвучал его голос. – Тогда тем более давай встретимся.
       Марте надоел Карл. Она жалела о каждой минуте, что провела рядом с ним. Ей было почти тошно. Она смотрела в глаза Карла так же, как смотрела в окно. Там не было ничего примечательного: всё так же ходили какие-то люди, темные ветви деревьев раскачивал ветер, ездили машины, шел дождь, или снег, или дождь со снегом.
       - Карл, - лениво произнесла Марта, отрывая взгляд от окна и устремив его на шторы. – Я ведь тебе не нравлюсь?
       Марта думала, что Карл уже не ответит, и хотела отключиться.
       - Ты чудовище! – сказал, наконец, Карл.
       - Я знаю, - медленно и лениво говорила Марта, глаза ее медленно блуждали по комнате, будто она пыталась ее узнать. – Но не я одна. Ты знаешь, Карл, и я знаю, какими чудовищами становятся те, кого мы любим.
       - Я не люблю тебя, - холодно ответил Карл. Было в его голосе что-то, что даже вызвало в Марте уважение к нему.
       - Тем лучше для тебя.
       - Я искал в тебе друга, - упрекнул Карл.
       - А я искала своего любимого, - голос Марты дрогнул.
       - Надеюсь, не меня?
       Это говорили глухие и чужие люди.
       - Боже мой! – Марта рассмеялась. – Что за чудеса!
       - Над чем ты там смеешься?
       - Над нами, - ответила Марта. – Мы очень нелепы и крайне смешны. Мы гуляли по кладбищу, по кафе, по улицам, и где еще нас только черти не носили…
       - Мне очень жаль.
       Марте не хотелось продолжать разговор – Карл отключился. Он всегда удивительно точно угадывает, что ей нужно. Может, он и впрямь бы стал ей другом? Может быть, он им и станет.
       Только не сейчас.
       Разговор длился всего минут пять, но Марту он страшно утомил. Он забрал из нее все последние силы. Опухшие от слез, сухие глаза слипались. Марта медленно опустила глаза на стол, глянула на пластинку, в которой оставалось еще три таблетки. Эти таблетки ужасно сушат, подумала Марта. Она отпила несколько глотков из стакана, стоявшего на столе, еще раз посмотрела за окно, еще раз на шторы, еще раз на стол.
       Марта медленно опустилась на кровать и почти сразу ощутила блаженство. Подушка теперь не отпустит ее.
       Спать не хотелось. Мысли путались в воспоминаниях, фантазиях и шторах, они сливались и рождали что-то невообразимое. Марте показалось, что рядом с ней сидит девочка в розовом комбинезоне – Лилия, только повзрослевшая и без мамы. Марта смотрела на нее с нежностью, ей так хотелось коснуться пальцем ее маленькой пухлой щечки…
       - Я не отдам тебя, - прошептала Марта, уставившись в шкаф.
       В ответ девочка рассмеялась звонко и совершенно беззаботно.
       - Ам!
       - Ам! – повторила Марта и сама же рассмеялась.
       Потом в голову ей пришла какая-то песня, потом строчка из стиха, потом она услышала, как Алан кричит на нее – не разобрать ни слова, но он явно чем-то недоволен. Пусть себе кричит. Когда он вернется, всё будет по-другому.
       Несколько долгих и настойчиво длинных звонков разбудили Марту. Она заметила, что за окном всё еще играет солнце, но уже клонится к закату. Марте всегда казалось странным и нестерпимым это время суток. Время, когда уже и еще нельзя спать.
       Марта вышла, заспанная, спокойная, непричесанная, во фланелевом халате, тапочках и гетрах. Открыла дверь.
       «Как это пошло», - подумалось Марте, когда она увидела Алана и приняла его за Карла.
       Алан мучительно сжимал Марту в своих холодных руках. Он еще не успел полностью согреться – и его грела Марта, горячая и мягкая, не произнесшая ни слова. 



16

Утром Марта с трудом разлепила глаза и с ужасом поняла, что уже не успеет на пары. Их всего две, а первая, скорее всего, уже подходит к концу.
       Во рту было сухо. Страшно хотелось пить. Голова была чугунная, но ясная. Марта даже не заставила себя посмотреться в зеркало, когда умывалась. Вода подействовала освежающе. Марта прижалась губами к крану и стала жадно пить. Ей казалось, она сейчас лопнет от воды, но ей всё было мало.
       Больше никогда Марта не будет пить столько успокоительных таблеток.
       Со вздохом Марта включила чайник. Поставила чашку на стол, сделала два бутерброда. Из холодильника доносился едва уловимый запах чего-то несвежего – Марта мгновенно обнаружила продукт. Для чего она купила себе салат? Чтобы он опять простоял неделю и пропал?
       Кушать хотелось, и даже очень. Марта мучительно высматривала в холодильнике хоть что-то, из чего просто и быстро можно приготовить вкусное блюдо. В ее холодильнике было почти пусто. К овощам она не притронется – с ними слишком много возни. Тогда остаются лишь бутерброды.
       Марта вернулась к столу. Чайник уже закипел, но Марта задумчиво жевала бутерброд. Из головы ее не выходила мысль: ей привиделся Алан, не так ли? И у него были холодные руки? Или он действительно к ней приходил, и она почти ничего не помнит? Если он приходил, он, конечно, видел, как она растрепана, как невменяема и больна. Лучше, если не приходил. Но тогда приехал ли он? Если да, то он бы пришел, почему-то казалось Марте.
       Мысли Марты всё еще были блуждающими и перехватывали одна другую, но это было уже значительно лучше. По крайней мере, она мыслила.
       Марта вдруг подумала, что она соскучилась по Жанне. Они виделись около недели назад. Жанну беспокоила Марта. Она советовала ей чаще отвлекаться от мыслей, заняться чем-нибудь увлекательным – макраме, например. Марте нравились красивые штучки, безделушки, поделки, но ее бросало в дрожь от возможности заняться чем-то таким. Если такое когда-нибудь случится, это будет обозначать, что у Марты совсем всё плохо.
       Вечером Марта, в который раз за все эти дни, позвонила Алану. К ее удивлению, на этот раз он ответил. Она даже вздрогнула, когда услышала его ровный и спокойный голос.
       - Алан, - взволнованно сказала Марта. – Я не могу поверить своим ушам!
       - Это не так сложно, - заметил Аламонд. – Почти так же легко, как устроить спектакль в полиции и хватать следователя за руки.
       Мартиным щекам стало горячо.
       - Поверьте мне, я еще не такое могу, - в голосе Марты дрожал смех.
       - Я в вас даже не сомневаюсь, - ответил Аламонд почти весело. – Я и сам собирался вам позвонить, но вы меня опередили.
       - Подумать только! Какая телепатия!
       Марта услышала, как он вздохнул.
       - Может, я не вправе знать, но всё же, где вы были? – спросила она. Не сказать, чтобы этот вопрос дался ей легко. Она не была уверена, что стоит об этом спрашивать.
       Но уже следующим вечером Марта выходила из такси. Волнение совершенно измучило ее, она чувствовала, что дрожит каждая клеточка ее тела. Было почти наслаждением видеть, что ни на калитке, ни на двери нет замка.
       Аламонд вышел ее встречать. Он пропустил ее вперед, и Марта шла, будто по минному полю. Раньше, чем Алан вошел и закрыл за собой дверь, Мартины глаза уставились на женщину лет тридцати, впрочем, выглядевшую очень молодо. Внимательные ее глаза смотрели прямо на Марту, а Мартины – на нее.
       - Это Марта, - представил Аламонд, глядя на женщину.
       Женщина задумчиво кивнула.
       Марта сгорала от нетерпения. Эта женщина ведь ему не жена? Не любовница? Ведь он бы не стал представлять ее любовнице! Это было бы абсурдом! Скорее всего, это сестра.
       - Марта, это Аманда, - сказал, наконец, Алан. – Моя сестра.
       Они, казалось, не слышали Аламонда. Обе смотрели друг на друга в недоумении, каждая в своем. Марта видела, что женщина совершенно сбита с толку ее появлением. Марта видела, с каким тщанием она ее рассматривает, как постепенно округляются ее глаза. Марта пыталась понять, что может значить это знакомство. Она не напрашивалась, Алан сам ее пригласил. Алан сам решил их познакомить. Марта уже понимала, что это что-то новое.
       Было так тихо, что Марта слышала собственное дыхание.
       Наконец, Марта широко улыбнулась.
       - Простите, всё очень неожиданно, - сказала она. – Я очень рада знакомству с вами!
       Лицо Аманды оживилось. Она смущенно улыбнулась, хотя глаза ее оставались настороженными.
       - Да, я тоже, конечно.
       Марта села в знакомое кресло. Аманда сидела в таком же, неизвестно откуда появившемся. Аламонд скромно стоял в стороне.
       - Вы, кажется, уже хорошо знаете комнату? – осторожно спросила женщина.
       - Да, я здесь бывала.
       Аманда не нашлась с ответом. Она беспомощно повернулась к брату.
       - Ради бога, Аламонд! Ты говорил, что кого-то пригласил к ужину, и я никак не могла подумать… Кто эта девушка?
       Марта напряглась. Для нее ответ Алана был куда важнее, чем для его сестры.
       - Марта – девушка, с которой я хотел тебя познакомить, - сказал Алан и заметил пытливый взгляд Марты.
       - Мы друзья, - поспешила добавить Марта.
       - Я бы так не сказал, - ответил Аламонд, не отрывая глаз от Марты.
       Марте стало неприятно, как будто ее неосторожно толкнули.
       - Да, а как же? – возмущение в Марте стало нарастать. – Вы ведь столько раз спасали меня! Вспомните, не к вам ли я обращалась за помощью, когда мне больше некуда было идти? И разве вы мне не радовались? Я знаю, что вы мне были рады, как бы вы этого не скрывали. И разве вы сами не приходили ко мне? Вы хотели меня видеть, и пришли, разве не так? Мне нужно было ваше общество, а вам – мое. Как это называется, Алан?
       - Алан?!
       Марта и Аламонд разом глянули на Аманду. Марта только сейчас заметила, что в своей речи сорвалась на крик, но негромкий возглас заставил ее умолкнуть. Перед ней было изумленное лицо, теплые темные глаза смотрели почти умоляюще.
       - Я же говорил, Марта, что так называли меня только родители, - сухо сказал Аламонд.
***
       Марта ни к чему не прикоснулась. Она не была голодна. Она чувствовала, что всех тяготит напряжение.  Каждый раз, когда она что-нибудь собиралась уже сказать, ее как будто что-то останавливало.
       - Значит, вы, Марта, настолько хорошо общаетесь с моим братом? – спросила Аманда.
       - Я думаю, что это так, - ответила Марта. – Или мне так казалось.
       - Как это интересно!
       Или неинтересно, думала Марта. Аманда ей уже не нравилась.
       Аламонд пытался затрагивать темы, не касающиеся их отношений с Мартой, но каждый раз всё возвращалось к этому. В конце концов, когда он вышел провожать Марту, она стала прямо перед ним и подняла к нему лицо, освещенное фонарем. Они могли прекрасно видеть лица друг друга.
       - Кто эта девушка? – спросила Марта, прекрасно имитируя интонацию Аманды.
       Она ждала. Она знала: Алан прекрасно понял, что это за вопрос.
       - Если вы пригласили меня познакомиться с вашей сестрой, значит… Не стали бы вы звать девицу с улицы, правда, Алан?
       - Ты не девица с улицы! – резко ответил Аламонд, и на лице его отразился испуг. – Ты значишь для меня гораздо больше…
       - Чем девица с улицы?!
       - Ты значишь для меня слишком много! – крикнул Алан с отчаянием. Марта никогда не видела, чтобы он так срывался. Ей стало страшно, что он ее ударит. – Не надо меня перебивать, - добавил он холодно.
       Марта ждала. Она ждала и будет ждать, и ей плевать, будет ожидать ее таксист или нет.
       - Если я значу для вас хотя бы немного, не надо на меня кричать, - тихо сказала Марта.
       Алан неуверенно шагнул к ней и тут же снова отступил.
       - Ваше такси приехало.
       - Вы не можете проститься со мной так!
       Алан подтолкнул ее к машине.
       - Идите.
       - Вы меня не слышите!
       - Замолчите! – прикрикнул Алан. – Вам пора. Я не хочу, чтобы вы замерзли, стоя здесь.
       - У вас нет сердца, - прошептала Марта.
       Но тут же внезапное чувство ее осенило. Она вздрогнула от собственного открытия.
       - Вы любите меня! – взволнованно сказала она, и ей стало душно. Странно было даже произносить эти слова, как будто они содержали в себе совершенную нелепость.
       Аламонд бросил на нее испытующий взгляд, но не ответил. Он пошел в сторону своего дома быстрым шагом. Марта смотрела вслед ему, у нее не было сил не смотреть. Когда он вошел в калитку, Марта пронзительно закричала, как будто ее резали:
       - Алан!
       Он обернулся, сделал ей жест, чтобы она уходила. И скрылся из вида.
       Таксист что-то пытался спрашивать. Марта озлобленно молчала и совершенно не хотела перед ним отчитываться. Таксист замолчал, и они доехали, слушая какую-то неясную музыку радио.
       Во дворе дома Марта остановилась. Ей хотелось лечь на землю и лежать на ней бесконечно, не вставая, не шевелясь.      
       Внезапно Марта всё поняла. Она повиновалась собственному чутью, почти звериному, - и ничему больше. Она сорвалась, она побежала по давно знакомой дороге до моста, потом, запыхавшись, дошла до леса. Было совершенно темно. Было далеко еще до дома Алана, но Марте туда и не хотелось. Она брела, не разбирая дороги, она едва различала в темноте деревья. Она вдыхала запахи весеннего леса – и ощущала их особенно остро, они как будто проникали в ее кожу, раздирая ее на части. Было больно от слабого ветерка. Глазам было невыносимо смотреть в темноту, но они не выдержали бы и света. Марта несколько раз спотыкалась и падала на землю, один раз она почувствовала острую резь в руке, впрочем, она почти не обратила на нее внимание. Она чувствовала, что пальцы ее правой руки слипаются от крови. Она шла. Она искала. Она не знала, что должна найти, но лес звал ее, он приглашал ее в свои цепкие коричневые лапы. Где-то совсем недалеко слышался волчий вой. Марта прошла после того, как его услышала, еще минут пять. После она упала на землю и больше не смогла встать. Она почувствовала, как ее нижнюю часть туловища слегка присыпало землей. Марта раскинула руки, как будто обнимала ночь. Она широко раскрыла глаза и глядела в пустоту. Боль в руке стала утихать. Всё в ней как-то странно утихло. Всё показалось бессмысленным и суетным. Больше ничего не имело значения. Она уже знала, что именно здесь ее место.