Без характера не проживешь!

             БЕЗ   ХАРАКТЕРА  НЕ ПРОЖИВЁШЬ.
 Потом я стала ходить в садик.  А  мои родители получили квартиру на улице  Первомайской, возле речки. Дружила я в основном с папой.  Особенно я любила ходить с ним за водой. Папа разрешал мне держаться за ручку ведра, когда мы шли от колонки, и говорил, что ему намного легче от моей помощи. Мне это так нравилось, что я считала своим долгом ходить с папой за водой. Мама  не понимала этой игры, сердилась, если я бралась за дужку ведра, и говорила, что  совсем не помогаю, а только расстраиваю её. Вообще мама была слишком строгой, и не умела играть в интересные папины игры, а всё время сердилась. В садик папа носил меня на плечах, чтобы я не запачкала ножки, потому что на улице не было асфальта, и часто после дождя так развозило наш чернозём, что даже летом приходилось надевать резиновые сапоги.
 На улице было много детей. Но дружба у меня как-то ни с кем не получалась. Напротив нас жила многодетная семья, пятеро ребятишек. Они  всё время хотели есть и выпрашивали у меня бутерброды. Я делилась с ними, чем могла, а они вместо благодарности частенько толкали меня, били и дразнили. Были две девочки Надя Травина и  Таня. Они меня не любили, не брали играть с собой и не приходили, если я их звала к себе в гости. Я ждала их подолгу, а потом плакала от обиды.  Они толкали меня в лужу, потому что зимой и ранней весной я ходила в зелёных драповых ботинках с меховой опушкой, а они – в  валенках. И им доставляло удовольствие видеть, как я плачу и говорю, что мама меня будет ругать за испачканные ботинки.
Две соседские девочки Люба и  Рая тоже меня недолюбливали и били частенько. Я всё время жаловалась маме. И маме наконец-то надоело из-за меня ругаться с их родителями. Она сказала мне: 
- Сожми кулак, вот так. Теперь если кто тебя обидит, бей кулаком в нос. Поняла? Не надо быть такой плаксой, надо уметь за себя постоять, тогда будут бояться и уважать.
 И всего-то? Помнится, я стукнула в нос мальчишку из многодетной семьи. У него потекла кровь из носа. Вышел его старший брат Славик, и начал разбираться. Я честно рассказала, что он отнял у меня хлеб с шоколадным маслом и дразнился: « Наша Галя городская, говорит на букву « г»: « Гришка, гад, подай гребёнку, гниды голову грызут». Старший брат Славик сказал, что он получил за дело. И меня никто не тронул. С тех пор меня начали уважать.
 Однажды с  сёстрами Любой и  Раей мы задумали стирать куклам платья. Они вынесли во двор свои куклы и тряпки. А у меня кукол не было. Недавно я их где-то потеряла.
- А у нас вот ещё есть, мы и тебе можем дать,- маленькая Люба открыла дверь в сарай, несмотря на сопротивление своей старшей сестры. Из сарая она вынесла целый ящик моих игрушек, которые несколько дней назад я забыла занести  в дом, а утром они пропали.
- Это же мои, нашлись, -обрадовалась я.
- Это наши куклы, - заявила  Рая.
- Нет, мои,- настаивала я,- вот даже платья куклам мама шила.
- Это мы шили,- врали девчонки.
 От такой наглости у меня потемнело в глазах. Я выждала момент, когда старшая отойдёт вешать кукольное бельё, вырвала у Любки из рук свой ящик,  а ей на нос прицепила большую прищепку. И под истошный вопль девочки убежала домой. Мне было страшно, я колотила в дверь, боясь погони. Мама  открыла мне, и я тут же ей всё рассказала.   
- Вот это да! - засмеялась мама. - Вот воровки бессовестные, не выходи сегодня на улицу.
 И я сидела дома. К  нам стучалась  мама сестёр, тётя Римма, но мама ей не открыла, только через дверь крикнула, чтобы она лучше воспитывала своих детей. Вечером, когда мама стирала, в открытую дверь ввалился пьяный дядя Петя. Я замерла от ужаса. Но не тут-то было, не на ту напали. Мама его так отчебучила и даже грозилась  в милицию сдать за пьянку, что дядя Петя ретировался. Я была в восторге от маминой смелости и даже ещё больше начала её любить, потому что почувствовала сильную защиту. Но больше драться мне не хотелось, уж очень это нервное дело.
 Скоро  мама помирилась с соседями, и они нас пригласили в гости. И тут я снова отличилась. Дело в том, что я не была похожа  ни на маму, ни на папу. Мама тёмненькая, кареглазая, папа- тёмно-русый, синеглазый. А я голубоглазая и очень светловолосая. Даже на фотографиях мои волосы сливались с  фоном так, что я казалась лысой.  Когда нас с мамой или с папой встречали знакомые в городе, они спрашивали:
- И на кого это ваша светленькая девочка похожа?
И мама, и папа всегда отвечали:
- На соседа,- и все почему-то смеялись.
 Вот пришли мы в гости, и соседка тётя Римма опять спрашивает:
- И на кого это ваша Леночка похожа?
Не успели мои родители рты раскрыть, как я  удивленно заявляю:
- Тётя Римма, вся Бутурлиновка знает, а вы одна, наверное, не знаете, что на вашего дядю Петю
. Мама покраснела и говорит:
- Почему  именно на дядю Петю?
- Ты же сама  всем говоришь, что я на соседа похожа. А кто у нас ещё сосед?
Не успели взрослые успокоиться от смеха, как я снова  их рассмешила.
- Во что бы нам поиграть,- заканючила Любка.
- Как будто не знаешь. Давай, как дядя Петя пьяный приходит   и  тётю Римму бьёт,- предложила я.- Я, чур, дядя Петя. Ты- тётя Римма, а  Райка будет милиционер.
               Я с каким- то утробным рычанием, как медведь, наваливаюсь на Любку и кричу то, что слышала не раз из-за стенки: 
- Ах ты,  дура… и другие запретные слова… -
- Опять, гад, пьяный, где деньги? - наступает, руки в боки,  Любка.
 Папа, мама и тётя Римма смеются до слёз. Один дядя Петя  сидит, наклонившись к столу, красный, как кумач. А нас смеющиеся мамы выталкивают на улицу. Говорят, после этого сосед  бросил пить.
 Продолжение http://www.proza.ru/2016/02/26/990