Вечернее размышление о Мастере и Маргарите

«Этим и кончилось, мой ученик. Все кончилось, и все кончается»,- сказала Маргарита, сочувственно глядя на Иванушку.

Да, на нашей планете кончается все. Абсолютно все. Боже, Боже, что вечно под этой неистовой луной? – восклицаю я, простирая руки к небу. И в этот же момент что-то отвечает мне, что-то чуждое, глухое, но отчетливое: Человек! Человек и его разум.

Сколько нас создано? Миллионы людей, дерзких и красивых, сильных и слабых, разных, как планеты и схожих, как капли воды… И всем нам хоть раз в жизни приходит в душу странное томление, навязчивая идея, выливающаяся в один наивный, но четко выраженный вопрос: «Кто мы? Зачем живем?» И тут большинство теряется, либо находит ширму, простую отговорку, дабы не вдаваться в тяжелую философию…

Я отошла от зеркала. Оно опять не показало мне ничего, кроме меня самой. Но в этом-то и весь вопрос: кто я? Что я? Что скрывается внутри сей странной оболочки? Ах, зеркало, зеркало! Как хочется разбить тебя и всю эту нелепую жизнь вместе с тобой! Свободы, свободы! Пусти меня к таким же, как я! Но нечто человеческое, все еще живущее внутри, невольно содрогается, и вспоминается всеми забытое: «Вот видишь, как мало хорошего в тебе осталось…»

Если человеческое есть благо, то что осталось от него? Душа рвется ввысь, неведомо куда,ей нужно новое, доселе незнакомое… Одно она знает точно: подальше, как можно дальше от этого опостылевшего тела. Ее переполняют странные чувства, неясные эмоции и волнения, терзающие зыбкую материю, из которой она состоит.

Чем вызвана ты, неистребимая тоска? Зачем ты мучаешь несчастную душу? Уж не хочется ли тебе покоя, подобно твоим любимым героям, которые вошли в твою жизнь и вряд ли выйдут из нее?

Нет! Нет! – кричишь ты, усиленно размахивая руками.
Тогда скажи, чего тебе надо? Неужели не желаешь простого человеческого покоя? Покоя, длиной в вечность? Молчишь? Молчишь…

Трудно признаться, да? Ну скажи, скажи самой себе, что в тебе слишком мало жизни! Боишься? Но чего? Людей, их непонимания? Да ведь ты привыкла к этому, давно… Важны ли тебе люди?
Нет, - отвечаешь ты.

Хочешь ли ты счастья с ними?
Ах, тебе ли не знать, что это невозможно для тебя! Родная, пора бы уже запомнить, что люди любят людей, а не людям подобных теней, вроде тебя...
Да, я знаю, - твердишь ты.

Да, знаешь ты, твой разум, твоя печальная душа. Но не хочет знать этого сердце, твое человеческое сердце.
Но ведь мы справимся с ним, правда? – робко шепчешь ты.

Кто эти «мы», которых ты зовешь? Кто эти причины непонятной тоски, сжимающей тебя? А ведь согласись, что тебе не нужны ни людские страсти, ни человеческое счастье… Ты ищешь таких, как ты сама, ведь так? Ищешь и не находишь. А вокруг только люди. Люди, не принимающие тебя. Для них ты зла, загадочна, пугающая, странна и непонятна. Они хотят искоренить твою нечеловеческую природу, пугая тебя шизофренией… Не бойся. Это нормальное явление для твоего мира, мира таких, как ты…
Милая, славная, верь, ты найдешь их!
А если нет? – терзаешься ты.

А если нет…
Увы, я не знаю, что тебе ответить. Ведь я – это ты.
И именно я их ищу, и мне сковывает душу непонятная, необъятная тоска, похожая на муку, неясную и мучительную. Я хочу сидеть и смотреть на луну, шепча путанные, одной мне понятные фразы…
Так же, как около двух тысяч лет сидел, грустно вперив глаза в небо, жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат.

2002 г.