Мудрология

ТЕЛЕФИЛОСОФИЯ 
Без головы или Тунец подкрался незаметно

Фраза про «тунца» запомнилась с рекламного плаката одного суши-бара в Нижнем Новгороде, Это второе сильное впечатление от той поездки. Первое – пребывание среди участников российского философского конгресса летом 2012 года.  Оно оказалось ужасным: такого количества самоуверенного неадеквата и откровенной глупости редко где еще можно было встретить. Собственно вопреки известной фразе от такой «философии» польза для нашего Отечества не просто сомнительна, но и невозможна, а вред не только возможен, но и неизбежен. Фактически, нынешние россиянские «мудрологи», имитируя мыслительную деятельность или упорно «думая не о том»,  оставляют наш социум без интеллектуальной защиты, без понимания прошлого, адекватной рефлексии о настоящем и видения перспектив достойного будущего. Мы вынуждены жить без своей Головы, пережевывать чужие идеи, вряд ли нам полезные. Неудивительно, что при таком положении «тунцы» и «песцы» незаметно подкрадываются со всех сторон. При российском «безголовье» - кто их заметит! Как так получилось?
Приводимая здесь статья явилась более ранней реакцией на такое положение вещей и представляет собой ответ на документальный сериал А.Архангельского «Отдел», который демонстрировался по каналу «Культура» в сентябре 2010 года. Фильм рассказывал якобы о «зарождении отечественной философии» в послевоенный период и вызвал столь сильное отторжение, что мной тут же была написана статья, опубликованная двумя выпусками на сайте Агентства политических новостей. Здесь этот текст приводится с незначительными редакционными изменениями.
 
Без головы -1
«Иной, среди нас Иной… Девяносто процентов жителей Цитадели –
репликанты с имплантированным, но не расшифрованным, спящим, или,
может быть, дремлющим сознанием Иных»
(Андрей Ливадный. «Ксеноб-19» (коммерческая фантастика).
В поисках эпиграфа к данному эссе не возникло никаких затруднений. Протянул руку и наугад пролистал книжку в глянцевой обложке, которую ребенок читал во время каникулярного безделья. Эпиграф мог быть иным, но на ту же тему. Огромное количество книг, фильмов – и не только фантастического плана – строятся вокруг заезженного сюжета о внедрении в чей-то мозг чужого сознания и взятии под контроль твоих действий «иными». Сначала это даже незаметно, а потом начинается борьба, попытка освободиться от внутреннего порабощения; в итоге – освобождение или гибель. Разумеется, произведения такого рода могут быть самыми разными: от дешевеньких боевиков, где главное – это занимательность и «экшен», до глубоких философски-психологических драм. Но, вне зависимости от намерений и таланта авторов, есть в такого рода художественной продукции общие черты. Это мучительность и разрушительные последствия для героя и окружающих от пребывания в нём не его, а чужого сознания, а также попытка вспомнить, что же эта глупая фантастика напоминает в реальности.
Такие ассоциации и воспоминания появились у меня, когда я начал смотреть документальный сериала «Отдел» по «Культуре». Он посвящен «самозарождению» философии в СССР, а также судьбам «философов» в годы сталинского тоталитаризма, хрущевских метаний, пресловутого «застоя» и так называемой «перестройки». Было весьма любопытно – даже для тех, кто всё это в принципе знает. Но «цепляли» не только неизвестные детали и комбинация обстоятельств. Сильнейшее раздражение вызывало именно неумеренное прославление главных персонажей фильма – советских «философов», диссидентов или полудиссидентов. Конечно, в свое время приходилось их читать и некоторыми даже увлекаться, но – потом пришло сильнейшее разочарование и осознание того, что интеллектуальные достижения этой группы были довольно скромны. По-разному, конечно, среди упомянутых и неупомянутых доцентов советских философских факультетов или сотрудников академически-идеологических институтов были и профессионально работавшие, и довольно неглупые, порой оригинально мыслящие люди. Но выдавать их за каких-то великих мыслителей? Увольте! Их идеи часто не выдерживают конкуренции на свободном интеллектуальном рынке (даже не сложившемся нормальным образом) или не прошли проверку временем (хотя бы нескольких десятилетий). Поэтому попытки остающихся обитателей «Желтого дома» (так назывался памфлет Александра Зиновьева об Институте философии) продолжать командовать интеллектуальным «парадом» попросту смешны и нелепы, не подкреплены соответствующей интеллектуальной силой. Порой думаешь, что от распространения на те площади экспозиции музея изобразительных искусств имени А.С.Пушкина было бы больше пользы для культуры. Но это так – замечание по поводу.
От воспоминаний, правда, никуда не деться. Было дело, стояли  вместе со студентами своей группы в очереди за «Диалектической логикой» Эвальда Ильенкова, которую «выбросили» в факультетской книжной лавке. Потом  читаешь потом об «абстрактном», которое «восходит» к «конкретному» и пр. Вот в переполненной аудитории внимаешь потоку сознания, изливаемому заехавшим Мамардашвили, и, вопреки первоначальной восторженной установке, неприятно поражаешься русофобским ноткам, периодически проскальзывающим в речах «грузинского Сократа»; а вот читаешь в спецхране работы Александра Зиновьева о советском коммунизме и дивишься «логике» знаменитого специалиста по логике, объявившего себя единственным «научным социологом», согласно которой коммунизм, который так мучил Россию и чуть не погубил самого философа, оказывается, для России и русских всё же есть благо.
Не будем здесь больше говорить о конкретных именах и тезисах, но как-то жалко времени собственной жизни, потраченного на знакомство и обдумывание всякой ерунды, от которой потом приходилось долго и мучительно избавляться. Но что было делать в советской реальности юношам, с философским складом ума, требовавшего духовной пищи, когда вокруг предлагался только идеологический суррогат из трудов четырех классиков (один – дежурный) и очень-очень ограниченный набор других интеллектуальных блюд? Правильно: оставалось читать, что есть и портить себе мозги, так же питание в дешевой советской столовке с «несунами», портит желудок.  Многие герои фильма  «самозарождение» философии в СССР и халтурили в подобной интеллектуальной «столовке.
Конечно, нынешний скептицизм и ирония в отношении интеллектуалов тех времен выглядят чем-то очень несправедливым и циничным. У нас есть Интернет, а у них тогда были цензура, запрещенные книги, стукачи вокруг и угроза потерять работу (правда, и сегодня все это тоже есть, но информационные возможности все же несравненно богаче). Если людей в СССР десятилетиями били по голове (фигурально – в ходе идеологических кампаний, и буквально – на допросах), то, как же можно требовать от людей посреди всего этого не только хорошей «философии», но даже и просто здравого смысла? Однако же, если взялся за гуж, то не говори, что не дюж. По отношению к героям «Отдела» можно умиляться тем, что осмелились, но и жалеть, что по большому счету не сдюжили. Почему? Наверно, обстоятельства оказались сильнее.
Обстоятельства эти состояли в том, что девяносто с лишним лет назад национальная, отечественная интеллектуальная традиция, которая касалась главных проблем нашего общества, политики, национальных интересов, судеб России и т.д. – была грубо и решительно пресечена. Именно так, без всяких оговорок! Захватившие страну коммунистические бандиты знать ничего не желали о русской судьбе, а всякая «русская идея» была для них, безусловно, контрреволюционной. Написав такое, отдаешь себе отчет в том, что для академического обществоведения или для серьезных историков подобные тезисы есть лишь публицистический перехлест. Мол, Россия не выдержала внутренних противоречий, мировой войны и, возможно, возобладала психопатология. Сама русская мысль была с серьезными изъянами, чрезвычайно некритически относилась к новомодным западным поветриям, интеллигенция болела революционным нигилизмом и т.д., и т.п. В результате всего этого случилась Смута, в ходе которой народ стал уничтожать сам себя. Был красный террор, но и белые не ангелы, были садисты в ЧК, но и психопат барон Унгерн не лучше, и вообще – сами себя высекли. (На эту тему я мог бы всем интересующимся с чистой интеллектуальной совестью и без всякой фиги в кармане рекомендовать второе издание фундаментального труда В.Булдакова «Красная Смута»). Так?
Да не так! «Монблан фактов» о взаимном озверении гражданской войны не отменяет того простого следствия, что по ее итогам Россия оказалась в руках «Иных». И речь не о «крови» и пресловутом еврейском проценте в ЦК и ЧК и дикой жестокости инородцев. Действительно, шла война всех против всех. Но в результате Россия оказалась плацдармом для спешно образованного Коминтерна, а народ России – заложником безумного проекта мировой революции. Хочется напомнить, что многие герои «Отдела» трудились в институте международного рабочего движения и редакции международного коммунистического издания, то есть, по работе должны были обслуживать интересы продолжения мировой революции. Над этим они цинично смеялись в период «оттепели», однако парням из «ограниченного контингента», выполнявшим в Афганистане «интернациональный долг» еще и десятилетия спустя, было не до смеха. Бесовское безумие изживалось Россией мучительно долго, именно по причине того, что контролировало ее разум.
Картина здесь была страшной, но по своей общей схеме довольно простой. Колоссальный потенциал России использовался и используется во многом ей же во вред. Русское «тело», несмотря на огромный ущерб, сохранилось и интенсивно работало – на стройках коммунизма, на фронтах мировой войны и в тылу, на создании ракетно-ядерного паритета с Америкой, на целине, на возведении электростанций, космических объектах и в направлении повышения уровня развития «братских» союзных и социалистических республик. На той работе и надорвали себе пуп… «Душа» народа, хоть и была унижена, но тоже смогла сохраниться. Конечно, в первые полтора десятилетия банда интернационалистов беспощадно корчевала все русское, но потом эта группа была побеждена конкурирующей группировкой в «партии» и пошла в распыл по воле пахана-победителя. Великий вождь и учитель, несмотря на всю свою паранойю, мыслил более здраво, и, руководствуясь главным образом целями политического выживания, позволил русской душе жить, хотя и с серьезными ограничениями. Разрешили больше русской музыки, классиков русской литературы, празднование нового года, даже молиться во время страшной войны разрешили. Конечно, этот процесс сопровождался и репрессиями, и попятными движениями, но власть хотела укрепиться. А без русской основы в России, пусть и под видом «СССР», это было невозможно. Порой власть считала, что для своего укрепления будут полезны репрессии против других групп, и тогда она отстреливала как бешеных собак особо рьяных «интернационалистов» и «космополитов». Русским реального облегчения это не приносило, но вызывало чувства, схожие с теми, что появились у многих недавно от известия о посадке самого богатого «олигарха». Однако надо понимать, что не наша власть всегда заботилась не о нас, а о себе и не строить по этому поводу «державнических», «патриотических» и прочих «имперских» иллюзий.
Потом Россия начала с огромными жертвами преодолевать коммунизм. Мы не смогли бы выжить без научно-технического развития, делания ракет, «а также в области балета»… Еще на русском языке открыто писалась неплохая литература и звучала молитва. Но была сфера, где почти до самого конца, до издыхания «красного проекта» русскому духу места практически не было. Речь о том, что очень неточно можно обозначить как «философию», то есть область работы сознания, где задаются общие цели и смыслы существования. Эти цели и смыслы были реквизированы у русских революционерами-интернационалистами, и позже даже при случайном появлении жестоко подвергались «продразверстке» и репрессиям. Ну, о чем говорить, если с детства всем рассказывали сказки о «добром дедушке Ленине», а потом, каждый юноша и каждая девушка, желающие получить высшее образование, были обязаны учить близко к тексту избранные работы бородатого Карлы? Об отношении к России и русскому народу классиков марксизма хорошо говорят хотя бы зверская русофобия их писаний времен Крымской войны и т.п. Разумеется, такие тексты советской молодежи не рекомендовали. Но они ведь были, и они фактически определяли существо марксистского учения и действий его последователей в России. Совсем как в фантастическом ужастике: из головы подопытной жертвы удаляется нежелательный для экспериментатора модуль памяти и вживляется нечто иное, заставляющее испытуемого отринуть не только свои интересы, но и инстинкт самосохранения. Национальные интересы приносились в жертву планам «интернационалистов». «Великий социалистический эксперимент» над страной и народом страшен был, прежде всего, этой трансплантацией в наш мозг. Люди в нашей стране десятилетиями делали не то, что хотели на самом деле, гибли и спивались, жертвовали ради фантомов и химер; губили себя, сокращали срок своей жизни, не находя в ней подлинного смысла.
***
Вернемся, однако, к «нашим баранам», то есть к тем, в чьем мозгу якобы «самозародилась» философия – к героям фильма А.Архангельского. Авторская гипотеза, насколько можно понять, состоит в том, что это самозарождение философской жизни произошло в марксистском питательном бульоне. И применительно к показанному объекту (мы еще увидим, что объект этот рассматривается очень в очень ограниченном и обрезанном виде) это похоже на правду. Пара-тройка поколений советские философские кружковцы, то есть те, кто не удовлетворялся союзом с официальной идеологической догмой, интенсивно предавались интеллектуальной мастурбации, ёрзая по «Экономически-философским рукописям 1844 года» (набросок К.Маркса) или отыскивая скрытый смысл в эзотерике «Капитала». Клянусь, не выдумал: парень с философского факультета отправился в ЗАГС, на собственную свадьбу, с томом Маркса под мышкой – почитаю, мол, пока ждем очереди, чтобы расписаться…
Иного вроде бы и не было дано; другого почти не существовало долгое время. И это драма, трагедия тех, кто хотел не только «любить по-русски», но и по-русски думать. Марксистский бульон оказался не питанием, а отравой, однако даже и сегодня он рекомендуется некоторыми в качестве полезной пищи (доморощенными альтерглобалистами, к примеру), что уж говорить о временах Суслова. (При этом, разумеется, нельзя отказаться от изучения Маркса на специализированных факультетах, в контексте его эпохи и конкурирующих течений). Это философское самоотравление без альтернатив – лучшее свидетельство в пользу тезиса о пресечении традиции отечественной мысли. Грузинский мудрец Мамардашвили однажды примерно так высказался о своем русском коллеге: «Что Зиновьев, из Бердяева, что ли, вышел? Нет, он вышел из полупьяного офицера советской армии». Вот так: Маркс и водка («Ильенков очень сильно пил» – вспоминает в фильме героиня, известная по памфлету Зиновьева как «Тормошилкина»). Имя Бердяева, как и имя Лосева, мимоходом упоминается в передаче, но в основном – Маркс, Сартр, опять Маркс. Примечательно, что фильм, вроде бы посвященный возрождению отечественной философии, русскую философию совершенно игнорирует. Среди персонажей только либеральные западники, коммунисты-интернационалисты – и всё. Право же, мы не сторонники «русской идеи» в том виде, как она сложилась до революции и в русском Зарубежье, не молимся на «русскую религиозную философию» – там немало нелепостей – русская мысль не успели пройти путь от мифа к логосу... Но почему все же в рассказе об отечественной философии для собственно русской мыслительной традиции не находится места? Не потому ли, что такого места действительно не могло найтись после уничтожения большевиками исторической России и власти их наследников? Конечно, какие-то искорки этой мысли теплились; они передавались непосредственному окружению даже среди зэков (см. например: «Записки Сологдина»), они чудом выживали и прорывались в литературе и журналистике, доставлялись контрабандой из «тамиздата», ходили в «самиздате». Например, если посмотреть неполную, но очень интересную «Антологию самиздата», вышедшую под редакцией В.Игрунова, то представленные там материалы отчетливо распадаются на три основных русла: 1) «сторонников истинного социализма», якобы извращенного Сталиным; 2) либерально-западническое направление и 3) рыхлое национальное, патриотическое, православное крыло. Последнее течение имело какие-то позиции в литературе, искусстве, публицистике, но находилось в наиболее неблагоприятном положении в обществоведении, с точки зрения распространения своих интеллектуальных и социально-политических взглядов, выражения русских национальных интересов. Первые два течения, несмотря на то, что их тоже «прессовали», могли иметь несравненно большие возможности, хоть и ограничиваемые органами и официальной идеологией. И не надо долго гадать, почему было так: сторонники «очищения социализма» могли мимикрировать под официальный курс и цитировать основоположников; либералы – опереться на Запад. Националистам же не на кого было рассчитывать, кроме самих себя, разве что вступать в сомнительный союз с сочувствующими представителями номенклатуры. Но последние были скорее защитниками государства, чем русского народа, то есть «патриотами» и «державниками». Постсоветское распределение идеологических возможностей и их политической (не)реализации во многом было определено еще в советскую эпоху, в том числе и идейно-философскими спорами того периода.

Эта история далека от счастливого завершения. Советские традиции распределения интеллектуальных полей сохранились во многих чертах и сегодня. Что такое, скажем, в нынешней России политология или социология (мы говорим именно о науке, а не обслуживании интересов чиновничества или прикладном сборе информации)? Главным образом это переводы с английского. (Ну, еще немного с французского и немецкого). Никто из ученых, конечно, не против культурных заимствований и интеллектуального ученичества; и, наверно, правы те, кто утверждает, что если вычесть полученное из других культур, то от своей собственной мало что останется. Всё так, но если не научишься жить своим умом и не сумеешь думать своей головой, то эти интеллектуальные займы принесут массу неприятностей. Особенно это касается социогуманитарной сферы, где некритическое «обезьянничание» приводило ко многим курьезам и бедам. Ну и еще. И в СССР и в РФ, несмотря на все проблемы с указанным типом знания, все-таки были и есть ученые, профессионально занимающиеся своим делом, хотя они и задавлены массой имитаторов и непрофессионалов. Но написать статью, защитить диссертацию, грамотно провести исследование – недостаточно для того, чтобы войти в интеллектуальную элиту, мозг которой задает смыслы и цели существования общества. Фактически такая интеллектуальная элита в России отсутствует; ей так и не удалось появиться.
Кроме того, придется не поверить песням либеральных журналистов и воспоминаниям героев тех времен об их якобы героической борьбе с режимом. Да, конечно, и среди либералов были те, кто заплатил за свои убеждения сроком, высылкой или даже гибелью. (Вообще, мы с огромным уважением относимся к искренне убежденным людям). Беда не в том, что есть разные взгляды, даже кажущиеся нам неверными, а в том, что чаще всего разные идеологии – это маски, надетые по выгодному случаю, роли, которые не принято играть до конца, защищать всеми своими силами. И среди советских интеллигентов доля искренне убежденных либералов, социалистов или патриотов было не больше, чем среди постсоветской бюрократии. Вот уж где теоретики «деидеологизации» были правы. Героев «Отдела» авторы фильма пытаются представить как идейных борцов, но тут же оговариваются, что многие не хотели расковать и выступать против режима, предпочитая научные и философские занятия. То есть была обычная интеллигентская «фига в кармане». Да еще негодование, когда за эту «фигу» не гладили по головке. Вообще, нравы тогда были удивительные и непонятные даже с близкой временной дистанции. Вот, рассказывается в фильме, как создается Институт международного рабочего и коммунистического движения (в постсоветский период некоторое время пытался быть Институтом сравнительной политологии РАН, но его «слили»). сотрудники НИИ вроде бы должны это рабочее движение и изучать (согласно марксистскому учению, пролетариат – это передовой класс, осуществляющий социалистическую революцию и переход к коммунизму). Но товарищи-ученые занимаются черт знает чем, а один из них, будущий «прораб перестройки», прославившийся воплем в прямом эфире «Россия, ты одурела!» – на работу вообще не ходит: я-де на рекорд Гиннеса иду по срокам прогула. Интересно, где-нибудь еще, кроме как в НИИ тоталитарной империи зла, возможна такая вольница? И как сейчас не плакать, не ностальгировать по такому? Говорят, что платили «маленькие деньги», но ведь за них другим приходилось шоферить-бурить на тридцатиградусном морозе или стоять днями у станка и прилавка. Но наши герои ведь на особом счету – они ведь «мозг страны», а не какое-то там быдло. Право, неловко даже как-то морализировать, среди шестидесятников морализаторство было не в чести, но некоторые эпизоды из фильма все же поражают. Вот, например, группа избранных советских идеологов отправляется в Прагу, выпускать журнал «Проблемы мира и социализма», то есть интеллектуально обеспечивать мировую революцию. Пива залейся, в ЧССР накануне «пражской весны» веют вольные ветры «социализма с человеческим лицом», атмосфера творческая и веселая. В ответ на попытки начальства немного укрепить трудовую дисциплину к нему в кабинет вместо стульев затаскиваются … унитазы. И это делают люди, которые считаются интеллигентами, учеными, взрослыми мужчинами, наконец. Они ведут себя как расшалившиеся бурсаки-недоросли, которым в голову ударяет то моча, то сперма: «А в глазах у них Тольятти и Торез,/ И здоровый сексуальный интерес».
Потом вольница немного уменьшилась, власть закрутила гайки и со своей позиции была совершенно права. Зачем она снабжала пайками и делала «выездными» избранных советских обществоведов, позволяла им больше чем другим: погулять по заграницам, прибарахлиться, попить виски, посмотреть порнушку, почитать запрещенные книги – не для того же, чтобы эти баловни действовали против власти, которая их балует. Но наши инфантильные недоросли были настроены именно на баловство. И, когда их чуть-чуть наказали: выгнали из одного института в другой, понизили из «Правды» и партийного аппарата на менее престижную работу, что-то там запретили (действительно неприятно, когда не дают издать написанную книгу или запрещают читать интересные тебе курсы!),  то наши «властители дум» крепко обиделись, Но вставать в прямую оппозицию режиму большинство из них не спешило. Так и продолжали они играть с властью, пока та не закончилась. Коммунистический манифест продолжали цитировать, но держали в голове положение манифеста некоммунистического – стадию общества всеобщего потребления.
Поступали просто: мы-де пишем книги с цитатами из Маркса и Ленина, но добавляем туда немного «буржуазной» философии; травим в курилках антисоветские анекдоты, но в на партсобраниях рот на замке; как бы критикуем существующий порядок, но не желаем думать о том, как бы изменить его так, чтобы было хорошо не только нам, болтунам-шестидесятникам, но и большинству населения страны. Во всем присутствовала эта половинчатость, инфантильность: вроде взрослые, а вроде и нет, вроде коммунисты, а вроде антикоммунисты, вроде за власть, а вроде против: вроде философия, а вроде официальная мифология, вроде объективная наука, а вроде идеология, властью заказанная. И так везде и во всем, сплошное «вроде». Эти кажимости и мнимости успешно перетекли в постсоветский период и по-прежнему мешают развитию российского обществознания. Моральные претензии здесь вроде ни при чем, сплетни про то, кто, сколько пил и с кем спал, представители того советского поколения обществоведов рассказывать очень любят, но это дело житейское, отношения к нашей проблеме не имеющее. Главное претензия к обществоведам и тем же «философам» советского периода состоит в том, что они так и не выполнили свое профессиональную задачу, не оправдали своего профессионального призвания. «Мы так и не знаем общества, в котором живем», – сказал пред-предпослединй генсек. Несмотря на всё хвастовство и самолюбование советских «философов» и прочих прото-социологов и контрабандных политологов, они так и не смогли построить сколько-нибудь адекватной модели советского социума и не смогли определить безопасные пути выхода России из коммунистического тупика. Так и не стало ясно, что значит ХОРОШЕЕ ОБЩЕСТВО по-русски, да такой вопрос, кажется, и не ставился. А какие русские вопросы вообще ставились серьезно? Сделать так, как на Западе считалось большинством этих интеллектуалов вполне достаточным; по сути, теоретическое воображение не пошло дальше обывательской мечты о полных прилавках.
Сначала считалось, что «ничего нельзя», но потом стало «можно». Грянула перестройка, и вот макулатура времен «гласности» уже наполнена всякого рода благоглупостями и полуправдой, на смену одним мифам спешно выписывались другие. Трудно сказать, какие были хуже. Результат для страны и народа оказался катастрофическим. Россия выходила из социализма с гораздо большими потерями и с совершенно неясными перспективами по сравнению с большинством стран Восточного блока. Не в последнюю очередь это произошло потому, что восточно-европейские интеллектуалы оказались гораздо умнее, прагматичнее и националистичнее (с точки зрения интересов «коренной нации»), нежели советские кухонные болтуны, институтские прогульщики и прочие «выдающиеся философы».
***
Разумеется, персонажи эти интересны сегодня не сами по себе, а в связи с предполагаемыми, реальными или фантомными перспективами перемен в нынешней РФ. Опять впереди маячит политическая распутица, опять нас ждут тяжелые времена, опять пахнет вторым изданием «катастройки», да так сильно, что просто воняет.
Многие кумиры советской образованщины прославлялись в постсоветский период и опять рекламируются именно в качестве духовных предтеч и участников неудавшейся хрущевской «оттепели» и удавшейся (?!) горбачевской перестройки. Они-де работали на эмансипацию и готовили советское общество к освобождению. Раздвигая мифологическую тину, так и хочется спросить, ну, и где это освобождение? В постсоветском обществе повысился уровень культуры, осуществилась политическая демократия, расширились возможности «низов достучаться до верхов», усилилась правовая защищенность граждан или прекратились произвол и беззаконие со стороны «правоохранительных органов»? Нет, по сравнению с застойными временами стало только хуже. В чем же прогресс коррупционно-олигархического беспредела по сравнению с номенклатурно-застойным маразмом? Стало не лучше, стало по-другому.
И положение «мозга нации» (слова и их сочетание неверные) также не могло не измениться. Советское общество было обществом повсеместного дефицита, где не хватало не только колбасы, но и интересных книг. И, как бы это не было обидно поклонникам персонажей «Отдела», популярность и широкая известность в узких кругах этих героев была основана в первую очередь на доступе к дефициту, пусть лежащему не под прилавком или подсобке, а на полках спецхрана. К примеру, интересующаяся социально-философскими проблемами советская публика хотела изучить их поглубже, но где она могла это сделать? Ведь каждую сессию студентов спрашивали о решениях последнего Пленума ЦК КПСС, материалами этих партийных сборищ и были забиты библиотеки и отделы политической книги. В закрытые хранилища пускали только избранных, а те уже кое-что выносили оттуда и распространяли среди ближних; дальним тоже доставались иногда какие-то крохи запрещенного знания. Распространяли этот интеллектуальный дефицит понемногу, чтобы самим канал не перекрыли. Конечно, знать взгляды «буржуазных идеологов» в ограниченном пересказе Гайденко и Замошкина было гораздо лучше, чем не знать этого вообще. Конечно, пространство такого знания было очень ограниченным по сравнению с полем официальной пропаганды. Но последняя на глазах теряла привлекательность, и, соответственно, ценность полузапрещенной полукритики росла как на дрожжах. А поскольку тех, кто что-то предлагал на этой толкучке, было мало, то и широкого и достойного ассортимента тоже быть не могло. Так, чем более пустели полки в советских магазинах, тем больше ценились «нужные люди». Вообще, официоз при своей безмерности в критические моменты мало полезен. Им невозможно всерьез и надолго заинтересоваться. Можно на короткое время и за вознаграждение, так как нашисты-молодогвардейцы защищают «суверенную демократию» в обмен на халявные футболки и поездки на озеро Селигер. В советские времена тоже от вознаграждения не отказывались, но над догмой смеялись. Серый и черный рынок идей приобрел критическое значение для критического момента. А.Кустарев, кажется, однажды высказал предположение, что перестройка могла пойти иначе, будь у советской интеллигенции другой философский и культурный бекграунд. Но если бы да кабы, то выросли бы другие грибы, а в условиях дефицита радуешься любой вещи, которую берешь с рук у фарцовщика; это совсем не та ситуация, когда тебя заманивают в магазин и предлагают широкий ассортимент, скидки и льготный кредит. Стадия общества потребления все-таки наступила. Но счастья отчего-то нет.
Получилось так, что в застойные годы мы интересовались те тем дефицитом, и при чудом открывшейся возможности обустроить Россию мы не смогли этого сделать, получилось совсем не то, что нам нужно. Опять же по аналогии: неужели кто-то всерьез мог поверить, что советские фарцовщики, цеховики и барыги, ставшие российскими олигархами, создадут для нас цивилизованный капитализм и социальное государство западноевропейского образца? Не для того они старались. В этом плане крайне наивными кажутся возмущения бывших ведущих советских интеллектуалов. К примеру, покойный Ю.Н.Давыдов (тоже герой «Отдела»), прекрасный знаток западной философии и социологии, исследователь Макса Вебера, напечатал пронзительные статьи, где возмущался, что в постсоветский период капитализм стал диким, а не протестански-рациональным, веберианским. В эту же строку и упомянутый крик про «одуревшую Россию». Но как тут не одуреть, если предлагают демократический выбор между Тимуровичем и Вольфовичем, и первый представлен гораздо худшей альтернативой рыночного каннибализма.
Но эти бывшие советские интеллигенты хоть кричали от возмущения. А другим и тогда было хорошо, и сейчас неплохо. К примеру, можно писать речи для коммунистического мумбы-юмбы, а можно заседать в парламенте или официально омбутсменствовать в «новой России». Нет, это не глупость и не наивность. И в том, и в другом случае есть понимание, что ни «парторги племени», ни «правозащитники» роли своей не выполнят и цели не добьются. Но мы им немного поможем, гуманизируем общий людоедский фон, а главное – ни за что не расстанемся с жирным пайком, заграничными вояжами и позированием в «телеящике», которые обеспечивается удобным креслом под задницей.

Трудно ответить на вопрос: все и всё понимали про советский режим и понимают про россиянский или все же такого понимания нет. И что хуже – умный, беспринципный цинизм или наивная интеллектуальная недостаточность? По-моему, для отечественной интеллигенции характерно и то, и другое. Практические следствия такого «отказа знать» со стороны интеллектуалов являются разрушение экономики и сокращение популяции вместо развития страны и повышения благосостояния населения. Об этом просто НЕКОМУ думать и/или национально ориентированные интеллектуальные усилия не находят поддержки и путей воплощения в силу своей маргинальности.
История с перестройкой и характером ее интеллектуального наполнения готова повториться вновь. Не обязательно по схожей схеме, но и не обязательно как фарс – возможны даже более драматичные последствия, нежели в конце ХХ столетия.
В России начала века 21-го социально-философская мысль, патриотически ориентированная и направленная на выражение русских национальных интересов, по-прежнему занимает маргинальное положение. Да, да, есть цензура и борьба с экстремизмом, да, растет индекс запрещенных книг, да, есть телеобман и миражи потемкинских деревень. Но официозный, так сказать, «дискурс», повторим, в период кризиса можно «вынести за скобки» – не практически в настоящем, а теоретически в будущем. Что останется от нынешней официальной пропаганды, когда кризис усилится, а наворовавшиеся крысы побегут с тонущего корабля?
Нет, тогда в игру вступят другие силы, те самые, которые уже сейчас в РФ не стесняются этническое большинство страны стигматизировать как «фашистов» и уже кричат об угрозе фашистского переворота, как в свое время (в канун приХватизации) орали об угрозе «погромов», которых, как известно, не произошло и не могло произойти.
Сможем ли мы тогда выстоять среди этого нового политического бардака и идейной похабщины? Хватит ли у русских воли, чтобы сохранить в условиях кризиса ясный ум и не расстаться со здравым смыслом? Есть очень серьезные сомнения и беспокойства на этот счет. Интеллектуально мы по-прежнему плохо вооружены. Не хочу быть неправильно понятым и не хочу заниматься самобичеванием. Мы не глупее, мы не хуже, мы вполне можем сравниться по пресловутой работоспособности с теми, кто пишет зарифмованные пасквили о пустоте и скуке русской жизни или снимает передачи, прославляющие ситуацию, когда русское тело не имеет русской головы. В ситуации, когда национальным сознанием манипулируют: для большинства приготовлена телепошлость в виде дебильных шоу и бесконечных сериалов, для меньшинства – интеллектуальные провокации и подмены, утверждающие, что черное – это белое и наоборот. Могут призывать и к прямой расправе – посмотрите на теперешнюю историю с обычным вузовским учебником истории. Понятно, что многим типам в РФ, которые нынче при деньгах и власти, это ситуация очень выгодна; и для того, чтобы сохранить власть и деньги в случае новых потрясений, они найдут средства для своих медийных холуев, создадут для них достаточное количество информационных площадок и плацдармов, чтобы ситуация развивалась в нужном им направлении. Напротив, у тех, кого можно условно назвать «патриотами-националистами» и кто никак не может примириться с воровской постсоветской «политэкономией» и наглой «культурной» русофобией, таких информационных площадок и медийных пятачков, где можно обороняться и с которых можно потом наступать, катастрофически не хватает. Собственно, многое из того, что в изобилии имеется у наших недругов, у нас отсутствует, а без этого при вступлении в серьезную идейную схватку нас сомнут. Мало иметь понимание и делиться им с друзьями за рюмкой чая, мало интернет-переписки на сайтах и в блогах, ничтожно мало соответствующих изданий и клубов. Нужны СМИ национального масштаба, электронные и печатные. Нужны гранты для умной русской молодежи, обучение круглый год через включение в систему образования и летние школы. Нужны ОТДЕЛЫ в имеющихся мозговых центрах и свои независимые «фабрики мысли». Нужны …
Но кто же нам это всё даст? Ни Бог, ни царь и не герой. Русские могут надеяться только на самих себя. Иначе снова проиграют, когда, несмотря на подавляющий численный перевес, вновь допустят чужой контроль над собственным сознанием, и будут скакать, как всадник без головы, повинуясь враждебной воле или положившись на власть случая.

Без головы - 2
 А на горизонте Истории Ибанска уже маячила колоритная фигура Хряка.
В одной руке фигура держала маленький кукурузный початок, не достигший молочно-восковой степени зрелости, а другой делала большой кукиш.
Одна нога у фигуры была босая, фигура громко икала и бормотала лозунги:
НОНИШНОЕ ПАКАЛЕНИЕ, ТВОЮ МАТЬ,
БУДИТ ЖИТЬ ПРИ ПОЛНОМ ИЗМЕ.
(Александр Зиновьев. «Зияющие высоты»)
Пост-ибанцы, очутившиеся в нашем времени, растерянно и без особой радости озираются по сторонам: где это мы? К ним принадлежат и остатки того поколения, которому был обещан «полный изм», и закономерное, хотя и недостаточное по численности, прибавление их младших потомков, которым коммунизма не обещали, но манили либерализмом, правовым государством, рынком, демократией etc. Есть и совсем младшенькие, которым вообще ничего не обещали, кроме вставания с колен, стабильности и нашизма, хотя впереди и зияет высота сколковской наномодернизации. Многие хотели бы, очень хотели бы куда-нибудь, пусть и не в социальный рай, но просто в нормальную жизнь. Вместо этого вокруг – условия настоящего социального ада.
Некоторые пост-ибанцы хотят понять, отчего это так случилось, и в чем природа «изма», пост-изма» и «пост-пост-изма». Вторые хотят, чтобы первые ничего не поняли и придумывают новые мифы о будущем и прошлом. Из этого разнообразия толкований возникают противоречия, скандалы, произведения, доносы и т.д., то есть какая-никакая культурная жизнь. Многие считают, что главным хитом этой жизни в эрефии стала в московскую осень 2010 года история с беспрецедентно наглым «наездом» на учебник истории, выпущенный профессорами Московского университета ещё несколько лет назад. А я вот думаю иначе: не смотря на высоту рейтингов и количества комментов, мне приглянулся документальный телесериал «Отдел» (про ибанскую «философию»), который демонстрировался на канале «Культура» 6 – 9 и 13 – 16 сентября сего года. Первые свои впечатления от него я уже описал. Несмотря на то, что вышло длинно, статья оказалась фактически не законченной, многие сюжеты телепроекта А.Архангельского остались без внимания, а тут еще история с «историей». Поэтому и «история», и «философия» вновь в центре нашего внимания. Подозреваю, что они как-то связаны. Оперативность комментария, разумеется, потеряна, но что значит несколько недель, когда речь идет о «вечных» проблемах философии и длительных исторических периодах, преодолеть которые никак не удается. 
Проблем в этом, по-своему замечательном, теле-проекте поднято так много, что даже теряешься, с чего начать (или даже продолжить, как в случае с данным эссе). Начну, пожалуй, с субъективных впечатлений, правильность/ошибочность которых доказывать не надо – они просто у меня были. С большим недоумением я смотрел, как некий герой «Отдела», доктор философских наук, декламировал свои корявые вирши, про то, как он занимался сексом с марксистской доктриной. Философского стихотворчества я не оценил и заподозрил, грешным делом, что этому головному вместилищу творчеству не достает ума – не в каком-то ваковско-диссертационном, монографичесом, метафизическом и т.д. смысле, а в самом обычном. Та же история, кстати, произошла со мной и в отношении однофамильца философа, другого популярного мыслителя, принадлежащего к позапрошлому веку. Разочарование во всеединственном софиологе и проч., и проч., началось у меня после прочтения воспоминаний, как он шутил и говорил не на специальные темы. Но – это – дело вкуса, конечно.
Другой герой сериала, уже покойный Щедровицкий, показался просто недоступным уже моему слабому уму. И здесь я не нашелся ничего сказать, кроме как вспомнить переделанную пословицу: «не так страшен черт, как его малютки», то бишь нынешние «игротехники», «методологи» и прочие специалисты по пи-ар манипуляциям и другим приемам взрезания сознания консервным ножом.
Многие другие персонажи фильма останутся и вовсе без внимания. Я же не официальный критик, чтобы соблюдать политкорректность и раздавать всем сестрам по серьгам, а пишу крайне субъективные зрительские заметки.
Центральными персонажами фильма, на мой взгляд, явились фигуры А.Зиновьева и Э.Ильенкова. Их шинели висели рядом, их работа, по утверждению создателей фильма, привела к созданию философии в СССР, которая, оказавшись в тупике, привела их к трагическому концу. Фигура Зиновьева кажется наиболее противоречивой (здесь мы можем вспомнить еще один документальный фильм «Культуры «Александр Зиновьев: зияющие высоты»). Противоречия начинаются со стиля: в зиновьевских книгах масса замечательных мест, которые раздерганы на цитаты, но читать это все подряд очень утомительно, создается впечатление какой-то монотонности, «стеб» быстро приедается. Но не в стиле только дело, а ещё в «логике» и истории. После возвращения в Россию (очень достойный поступок!) Александр Александрович Зиновьев оказался непримиримым критиком «катастройки» (его словечко!), в отличие от многих, кто стал служить новой либерально-воровской власти. Однако идеи этого очень оригинального мыслителя использовались агитпропом зюгановской КПРФ (еще та «оппозиция»), журналом «Наш современник» и т.п. Самым грустным было узнать из фильма, что, оказывается, А.А.Зиновьев стал поклонником «новой хронологии» академика Фоменко (в этом месте, сначала у меня было: «академика Лысенко» - опечатка по Фрейду). Но роднят этих авторов не только тексты, где историческая реальность никак не хочет согласовываться с их логикой и математическими расчетами, но и картины-рисунки, сделанные рукой Зиновьева и Фоменко, в чем-то до боли похожие. Специально еще раз посмотрел их в Интернете. Даже сквозь пиксели монитора проступает метафизический ужас, какая-то тоска и ощущение безысходного тупика (что хорошо подмечено создателями фильма). И что первично здесь: наше бытие или его отражение в трагическом сознании?
Вопросом о природе «идеального» годами мучился Эвальд Ильенков – сумеречный советско-марксистский диалектик – фигура, быть может, еще более трагическая. Сознание сильного, неординарно мыслителя попало в некий капкан, из которого не нашлось выхода. Кроме самоубийства (о страшном его способе рассказано в фильме). Пусть коллеги Ильенкова из «желтого дома» (И-та философии) продолжают обсуждать природу идеального, «диалектическую логику» и т.п. Мы же обратили внимание, как даже одна из коллег в фильме ужасалась тому, что такой философ как Ильенков прославлял погромный труд Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», который бедных советских студентов также заставляли учить в обязательном порядке, выдавая сиё за образец философствования. Вот она – еще одна операция над сознанием нации на протяжении нескольких поколений!
Кажется, я знаю, о чем идет речь. Уже после гибели философа вышла его небольшая книга. (Ильенков Э.Ф. Ленинская диалектика и метафизика позитивизма. Размышления над книгой В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». М. 1980). Поскольку автор этих строк неравнодушен к истории и теории фантастики, то сей труд перечитывал в связи с ильенковским разносом романа «Красная звезда». В начале века, его автор, А.Богданов, был одной из главных мишеней Ленина в его эмпирио – а- кри- – ме… Тьфу, язык сломаешь! Кто читал Богданова, знает, что этот социалист, позднее отошедший от большевиков и занявшийся опытами с кровью, являлся также автором оригинальных фантастических романов. Он на примере «Марса» предлагал более спокойный и эволюционный путь к социализму, нежели тот, что задумали и осуществили в России представители «воинствующего материализма» и «революционной диалектики», с их политикой массовых расстрелов и концлагерей. И вот эту «воинствующую» позицию Ильенков, по сути, и защищает. Есть от чего помутиться сознанию!
Но ведь философ мог быть и другим. Когда-то он работал со слепоглухонемыми детьми в загорском интернате, в результате чего некоторые из них смогли даже получить диплом МГУ, то это было действительно выдающееся достижение советской науки – заголовок посвященной этому эксперименту статьи в «Вопросах философии» не был преувеличением. А увлечение «сумеречного марксиста» Рихардом Вагнером – ильенковские заметки о его музыке были напечатаны еще в советское время: редкий случай такого глубокого понимания композитора, проникновения в философско-музыкальную ткань его произведений. И наряду с этим – прославление большевистского «материализма»! Диалектические противоречия носили антагонистический характер – сапожный нож нашел горло философа. И это не было только персональной трагедией носителя разорванного ума.
И другие, казалось менее драматические примеры, говорят о том, что целая генерация далеко не слабых умов оказалась в тупике, в сумеречной интеллектуальной зоне. Хотя, казалось бы, никто персонально никого не заставляя мыслить и жить именно так. Когда социолог Борис Грушин по-цыгански превзошел подвиг солдата Швейка и описал более восьмиста пражских пивных, а потом заметил, что «жизнь была прекрасной, но бесполезной» – это тоже невесело. Казалось, что избранные, интеллектуальная элита, думали не о том, занимались не тем, в итоге и они, и масса жили не так, и не знали, как жить дальше. Приключения ума в СССР дают множество материала для иронии и сарказма по поводу его носителей. Мы смеемся, порой очень зло, но это не означает злорадства. В конце концов, те, кто думает, даже самым неприятным нам образом, для нас гораздо ближе тех, кто думать не хочет и/или не может. Увлечение компартией, новой хронологией, диалектикой революционного насилия или пивной социологией – это, конечно, выглядит диковато. Но сможем ли мы сегодня, в еще более сложной и драматичной ситуации найти ответы на свои вопросы. Над героями «Отдела» можно насмехаться, но можно и завидовать им. Они жили в условиях жестких идеологических ограничений, но субъективно были часто счастливы, ибо имели иллюзии, которых нет уже у нас. В «Совке» интеллектуалы были окружены идеологически красными флажками, а двери спецхранов можно было украшать табличками «Не влезай! Убьет!». Некоторые все равно лезли, но многим ведь казалось, что и не нужно – все как-нибудь рассосется. Жизнь в 70-е годы, которая со слов «отдельцев» предстает каким-то кошмаром, для большинства наших сограждан, наоборот, была эпохой невиданного ранее спокойствия и благополучия. Философские тревоги смутно предсказывали грядущую Смуту, и она пришла, начавшись с надежд «перестройки». После всего этого жить с иллюзиями будет для нас уже как-то нечестно, да и «отделов», где можно отсидеться вроде не осталось. О чем бы, не начать думать по-настоящему – везде опасно. Если не зарываешь голову в песок, то детскому инфантилизму «шестидесятников» и им подобных места больше нет.
Одной из самых опасных тем в пост-«отдельскую» эпоху стал национальный вопрос. Впрочем, если даже брать его не в полицейско-политическом, бытовом или идеологическом плане, но и чисто в интеллектуальном плане, проблема эта надежного укрытия не обещала. Исходя из содержания фильма, рассмотрим всего один, но очень показательный пример.
  Посмотрев сериал, создается впечатление, что главным советским философом был Мамардашвили. Как раз в этом сентябре отмечалось 80-летие со дня его рождения. Как написала «Новая газета»: «Мераб Мамардашвили стал философом в стране, в которой уже в течение энного количества десятилетий не было философии». (Новая, №102, 15 сентября 2010). От подобных заявлений можно просто окупеть, извините за грубость. Конечно, для «либерализированных» журналистов в РФ характерно, что в своих передачах, статьях и т.д. они неумеренно привыкли хвалить тех, кого считают своими. (А кого им стесняться?) Но неужели такие журналисты и их редакторы-кураторы считают всех остальных полными идиотами и невеждами. Просто напомним, что «в течение энного количества десятилетий», когда, кстати, земляки «великого философа» стояли во главе партии и НКВД, в стране жили и творили, например, Алексей Лосев и Владимир Вернадский. Они мыслили, философствовали действительно на «мировом уровне», хотя ежедневно подвергались смертельной опасности (Лосев побывал в лагере). Подобной же оптикой часто отличается и фильм Архангельского, в нем Мерабу М. посвящена целая отдельная серия.
Вот смотрю я на экран и вижу там одного из самых отвратительных персонажей эпохи «катастройки», видного политического герострата – Э.А.Шеварнадзе. Великий грузинский (советский) политик что-то рассказывает о великом грузинском (советском) философе. В кадре также книга соплеменника.
Присмотрелся я, и полез в свои книжные шкафы. Чертыхаясь от долгих поисков, извлек из третьего ряда М.Мамардашвили «Как я понимаю философию» (М. 1992) в мягкой обложке. Что там можно прочитать? Наряду со многими интересными статьями и интервью с замечательными идеями, например, такое: «Политически активная часть абхазского этноса участвовала в создании грузинской государственности и грузинской культуры. И это необратимо. Поэтому сказать грузину, что Абхазия может выйти из Грузии (…) – значит сказать примерно то же самое, что Грузия может выйти из самой себя». (С.318). Но немногим ранее тот же мудрец утверждает, имея в виду культурно политическую традицию русского народа и русской интеллигенции: «Литва права … Но ведь мы прожили столько лет вместе, с этим надо считаться. Имеется в виду: считаться» не просто прагматически, в политическом смысле слова, а то, что мы жили вместе, мы вас любим и понимаем. И эта претензия на любовь и понимание просвечивает нередко в самых демократических натурах. Как будто есть право, которое вытекает из любви и понимания. Между тем «подобное право» является, в сущности, проявлением того же нигилизма. Ведь нам ясно, что мы любим, и поэтому имеем право, как герой известной повести «Москва – Петушки» обсуждать вопрос «По какую сторону Пиренеев больше уважают русского человека – по ту или по эту?» (С.316 – 317). Первоначально данное интервью с Мамардашвили под названием «Нигилизм и национальный вопрос» было опубликовано 6 марта 1991 года в «Литературной газете», бывшей в то время одним из «прожекторов перестройки».
Итак, вы что-нибудь поняли из фрагментов посмертного интервью, кроме того, что дававший его философ может мыслить сложно и неординарно. И какая литературная эрудиция, сколько сарказма в адрес русских и осторожности в адрес своих. Русские не имеют права бороться за целостность империи (здесь по некоторым моментам критикуется даже академик Сахаров!), но зато для грузин Абхазия – это Грузия и все попытки отделения это происки коммунистов и советское наследие. Конечно, Мерабу не нравился Гамсахурдиа и тому подобная публика, но вот даже в «Отделе» приводится высказывание одного знакомого философа, который вспоминает, что при упоминании Абхазии и Осетии с рафинированного эстета и эрудита слетал весь его философский лоск и он превращался в зверя! Удивительно, как это подобные воспоминания сохранились в фильме неотцензурированными, возможно, это дальнее последствие российско-грузинской «пятидневной войны».
Вот так! И речь идет не каком-то полуграмотном пастухе или люмпене, а об интеллектуале, прекрасно знающем мировою литературную и философскую классику. И куда только подевались воспоминания о Данте и Прусте, а также всякие там «картезианские размышления». По сути, Шеварнадзе делал в политике то, что Мамардашвили совершал мысленно. Страну русских можно развалить и сдать не за понюх табаку, зато своих сепаратистов будем давить нещадно. Отсюда и операция в Абхазии (1993) и рейды в Цхинвал (пойманным осетинам грузины любили поджигать усы). Кстати, разве сама война между Россией и Грузией в августе 2008 года и реакция на нее, не характеризовала определенный «философский» настрой в обеих странах?
Да,  это всего лишь пример. Однако пример показательный и очень интересный с точки зрения отдельного национального характера. В нем ведь многое заключено. С одной стороны, всяческий «культур-мультур», оригинальные достижения и почетное место в медиа (Тенгиз Абуладзе и Акунин-Чхартишвили, Мераб Мамардашвили и Тина Канделаки), с другой, проявления разбойного поведения (Иосиф и Лаврентий, Джаба и Мишико) в сочетании с полнейшим имморализмом по отношению к русским («Ларису Ивановну ХАЧУ!»). По отдельным представителям о народе не судят? Ну, конечно. Однако, кто из этого народа «покаялся» перед русскими за преступления «кремлевского горца» или «иностранные дела» Шеварнадзе. Да, бог с ними, не одни они такие (поляки кричат о Катыни, но молчат о красноармейцах, погибших в концлагерях Пилсудского; латыши не могут забыть пакт Риббентропа-Молотова, но как-то не очень вспоминают подвиги своих «красных стрелков» после революции, ну и т.д.). Я пишу сейчас не обо всем этом «интернационале», а о сознании своих денационализированных интеллигентов, которые как «попки» бездумно повторяли всякую ерунду про себя. Наша интеллигенция считалась мозгом, головой нации, но роль эту не выполняла. Взять, к примеру, отношение к мифологеме «покаяния», раскрученного после известного грузинского фильма. Покаяние – это дело, конечно, хорошее, и прощать друг друга – это по-христиански. Для того чтобы расчистить завалы в межнациональных отношениях, надо бы искренне покаяться и простить друг друга. Однако нельзя же требовать абсолютной святости от одного народа и ничего не предъявлять другим. Подобные «предъявы» - это ни что иное, как способ манипулирования сознанием, хорошо известный специалистам по информационным войнам. Подобные штампы не только замусоривают национальное сознание, но и ведут к жестоким потерям. Наши попугаи твердили про покаяние, часто забывая уточнить, перед кем? кому? за что? Или из той же картины: «какая дорога ведет к храму?» Но к какому храму – вдруг к ваххабистской мечети? Нашли, где «ночевала тучка золотая»? (Кто не в курсе, так назывался перестроечная повесть Приставкина о выселении чеченцев в войну). Нашли или не нашли, но до сих пор ищут. Насколько можно понять претензии к учебнику Барсенкова-Вдовина, одно из «преступлений» русских историков связано именно с этим сюжетом.
Бог ты мой, что нам только не приписывали и кого только не объявляли «мыслителем дум». Вот фрагмент из того же «отдела» (часто повторялся в рекламе фильма): буддист, востоковед и «философ одного переулка» А.Пятигорский с характерными истеричными интонациями, открывает истину о том, что те люди, которых в ХХ веке убивали в России, сами вроде к этому стремились. (Буквально не помню, но мысль такая). И – какая интересная  у этого переулочного философа мысль! Оказывается, русские офицеры, оставшиеся в Крыму, просто жаждали быть расстрелянными бандами палачей под руководством Белы Куна и Розалии Землячки; а русские и украинские и другие крестьяне заваливали челобитными коммунистических вождей с просьбой устроить им коллективизацию и голодомор; в ГУЛАГ ехали по комсомольской путевке, получаемой в социалистическом соревновании… ну, и так далее.
Собственно, какая-то доля правды в этом есть, особенно если учитывать психологию самих революционеров, а также отношение массы к вождям. Но оригинальной эта идея была не у Пятигорского, а еще у дядюшки Зигмунда Ф., который трактовал вождя как коллективную проекцию отца-патриарха, от которого масса желает испытать силу неограниченной власти.  Да, какое направление философии у нас не возьми, любое можно вывернуть и истолковать в русофобском духе. Была бы соответствующая установка.
***
Что ж, возможно, мы зря столь скептически относимся к фрейдизму и т.п. В фильме “Отдел» есть моменты, в трактовке которых без консилиума светил психоанализа не обойтись. Не будем обращать внимание на такую мелочь как отдельные вирши про «секс и философию». Как в одноименном азиатском кино там нет ни того, ни другого. Но вот анализ сновидений – это же конек психоаналитиков. И в нашем фильме есть такой сон.
Без всякого стеснения рассказывается о фрагменте из дневника товарища Черняева, которому однажды приснилось, будто к нему подошел сам Брежнев, достал из штанов свое хозяйство и начал на него, Черняева, мочиться. Бедный Анатолий же не знал, что делать: уклониться от струи Леонида Ильича или стоять на месте, соблюдая партийную дисциплину. В фильме, который по времени показывался немногим позже передачи «Спокойной ночи, малыши», об этом клиническом для психоанализа случае рассказывалось в более грубых выражениях. Вообще, «Отдел» получился удивительным по откровенности.
Возможно, накануне, Черняев просто злоупотребил коньяком из своего номенклатурного пайка или перепил в кремлевском буфете, да мало ли что происходило, о чем мы не знаем. Вот и приснилось. Однако, вспомним, а кто такой этот сновидец. Не тот ли, что прикрывал по партийной линии «идеологические шалости и анти-партийные выходки» своих друзей из «отделов», будущих «прорабов перестройки». Не тот ли, кто в период «катастройки» дослужился до должности помощника самого генсека Горбачева и написал обо всем этом интереснейшие мемуары?
Да, это именно тот человек. (См.: Черняев А.С. «Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972—1991 годы». М., 2008. Ранее, уже в постсоветский период, горбачевский помощник успел тиснуть еще три книги воспоминаний).  Черняевский дневник стоит читать всем интересующимся вопросом, как трансформировалась «духовная ситуация времени» за десятилетия до перестройки и во время нее, как готовились номенклатурные запалы и собиралась идеологические бомбы, разнесшие к чертям советский социализм и советскую страну вместе с ним.
Воспоминая этого и ряда других номенклатурщиков (их книги после краха КПСС и СССР пошли косяком) дают нам удивительную картину отечественной истории, пусть часто и лживую, но детальную, пошлую, если угодно, антифилософскую. У нас как-то привыкли представлять великие исторические события как нечто трагическое, героическое, когда задействованы великие герои и чуть ли не хтонические силы. Русские, советские и частично даже постсоветские мыслители терзали свои незаурядные умы в расчете именно на такой масштаб. А что, если он не таков? Что если «крот истории» роет не миллионопалой клешней Партии, а грешками и смешками миллионов ее мельчайших винтиков-функционеров? Что если История стучит по столу жизни не «громящим кулаком», а оборачивается какой-то очередной глупостью, «загогулиной» и нестыковочкой – «хотели как лучше», короче. Что же тогда, надо читать поменьше умных книг и больше глупых мемуаров, чтобы понять каков в действительности наш социум в отношении с хроносом.
Не знаю, не берусь отвечать на такие сложные вопросы. В историческом процессе есть и низкое и высокое, и великое и мелкое, и грандиозное и пошлое – и история многострадальной России – не исключение. Но впечатления имеются и не дают покоя. Прочитано немало работ про Русскую Систему, Русскую Власть, Русскую Идею, не говоря уже про затертую в цитатах пресловутую Соборность – все с заглавных букв и во всемирно историческом масштабе. Но как перейти от этого масштаба к мелочам жизни и сделать это хотя бы мысленно при оценке нашей исторической практики и ее перспектив. Здесь размахивание философией и оперирование абстракциями, которые пишутся с заглавных букв, может стать контрпродуктивным.
Что до русской власти в ее отношении с обществом, то народ часто безмолвствует, давая ненавистной власти уничтожать саму себя. Последний самодержец роняет Самодержавие,;последний генсек курочит механизм Партии. Всемогущество оборачивается бессилием. Так называемая оппозиция оказывается сильной только задним числом; на деле при царе большевики были разогнаны по подпольям и эмиграциям и сами мало на что надеялись, а советскую диссидентуру почти повывели лагерями, психушками и высылкой за рубеж. И вдруг – все рушится, и оказывается, что мыслящие о будущих перспективах страны в очередной раз думали не ту думу и дули не в ту дуду.
Есть большая опасность, что все опять будет так же. Собственно, я пишу в других выражениях о том же, о чем и в первой статье «Без головы». Сама по себе история советской философии или ее отдельные представители, как и воспоминания о них, меня не сильно волнуют. Но какова роль нашей собственно «безголовости» в оценке ситуации видно на примере истории с предыдущей «перестройкой».
Поиграем чуть-чуть в «альтернативную историю». Знаю, что историки-профессионалы это не очень любят, но ведь оценка исторических событий начинается с вопроса «что было бы, если бы…». Что было бы, если бы перестройка началась иначе и проводилась бы другими людьми? (Допустим, что крах советского социализма был неизбежен, и он разваливался под грузом собственных противоречий). Даже не perestroika бы произошла, а какая-нибудь альтернативная «переделка»? Легко из этой переделки мы бы все равно не выбрались, неизбежны были бы и потери, и ошибки, и преступления. Не обошлось бы и без традиционного ответа на традиционный вопрос, который звучит так: «Воруют!». Конечно, воровали бы, конечно ошибались бы. Но – может быть, не так много. Но – может быть, обогащались бы, но не курочили бы нажитое в СССР с таким садистским остервенением. Но – может быть, заботясь о себе любимых и родне, не продавали бы военную технику на металлолом за копейки и не теряли бы контроль над стратегическими отраслями и предприятиями. Но – может быть, не сдавали бы за просто так внешнеполитические позиции, завоеванные ранее русской кровью. «Может быть» зависела от степени осознания российский интересов новой (пусть и с традиционными чертами) российской власти. А в текущей реальности, в произошедшей истории «перестройки» она была почти предельно антироссийской и антирусской. Можно, конечно, видеть в этом некую мистику традиционной Русской Системы или клясть по привычке русскую судьбу. Но можно к анализу «катастройки» подойти и более приземлено. Многое зависело от того, какая группировка оказалась ближе к рычагам реальной власти – раз; и – как само общество осмысливало и реагировало на ход стремительных изменений в СССР, что оно думало накануне его распада и т.д. – два. Есть и другие факторы, конечно, но при осмыслении этих двух мы можем сильно продвинуться в понимании прошлого и предвидении будущего.
Те, кого интересует история (в широком смысле) сильно бы помогли ответу на первый вопрос, если бы воздержались, хотя бы временно, от выдумывания историософских схем о «русской системе», «судьбе», «идее» и т.д. Занялись бы они анализом политических раскладов, положения в позднесоветском социуме, короче, ответом на вопрос: «почему победили эти, а не те?
Ну, а любителям «философии» небесполезно поинтересоваться осмыслением духовной ситуацией и тем, каком «пост-изме» будут жить нынешние и последующие поколения россиян. Это небесполезно уже для того, чтобы в канун следующей «перестройки» не дать одурачить себя русофобскими «философемами» и «идеологемами», изучая прошлый опыт о том, как страну и народ оставляли БЕЗ СВОЕЙ ГОЛОВЫ, разбираться в приемах манипулирования, которым снова интенсивно подвергается сознание отечественных элит и масс.
И – попытаться противодействовать этому по мере наших слабых сил, которые, однако укрепятся, если мы подойдем к этому вопросу серьезно.



Заметки по поводу
*
Только через призму Национального интереса нужно изучать и можно понимать общество. Нет науки «общей», она всегда – «чья-то». Причем теории могут опасно мутировать, если в их «программный код» вносятся незначительные, казалось бы, но решающие изменения. Так произошло (чтобы не ходить далеко за примерами) с либерализмом. Либеральная идея – это, без преувеличения,  одно из вершинных достижений человеческой мысли. Но «либерализм» в эпоху «перестройки», и сейчас в РФ служил и служит целям распада, деградации и порабощения страны. Либеральные идеи искажаются, выворачиваются наизнанку. Вот что значит не владеть исходным кодом и пренебрегать социо-гуманитарной сферой. Суверенное социогуманитарное знание – это основа национальной безопасности.
*
Собственно, печально знаменитый выкрик «Россия, ты одурела!» во время «встречи нового политического года» (парламентских выборов декабря 1993 года, когда побеждал Жириновский), надо было переадресовать самому крикуну. Из каких же извращенных представлений о стране нужно было исходить, чтобы так неадекватно оценивать ее положение и так издеваться над населением.
*
Горы  постсоветских публикаций-диссертаций по общественным наукам… Ощущение как от незаконченных ученических прописей.
*
Осваивали достижение импортного обществоведения… В британских колониях разноцветные детишки тоже учили про день рождения английской королевы и кто до нее сидел на престоле.
 *
У всё-знаек и ничего-непонимаек всё так – сплошная Касталия. Не мешайте им не получать результата в бесконечной игре в бисер.
*
Слушать сумасшедших – это даже хуже, чем идти за слепыми. Кто только не набивается к «дорогим россиянам» в поводыри.
*
По сути, обществовед, особенно изучающий реальную политику и политиков, является алиенистом – он должен разбираться в психопатологиях.
*
Человек – существо биосоциальное. А «научная» социология его «разрубила», очистила свой «предмет». Ну и осталась с «теорией фреймов» и феминизмом.
*
Мы продолжаем думать НЕ своим умом.
*
«Вехи» - некоторый проблеск здравомыслия,  уже более ста лет, выдаваемый за величайшее интеллектуальное достижение.
*
Нынешняя социология (и обществоведение в целом) выдаёт пародию на современное общество.
 *
Наука, конечно, имеет дело не с «реальностью», а моделями, но принятые в современном обществознании  «идеальные типы» больше напоминают картины сюрреалистов.
 *
В старорусских и новых российских штудиях об обществе слишком большая  роль отводится цитатам.
*
Сохранившиеся, как вредные сорняки, представители «шестидесятников» и т.п. слишком носятся со своим «диссидентством»,  «самиздатом», «можешь-выйти-на-площадь» и т.д. Они не замечают что ли, что сейчас все намного хуже. Они приспособились и не хотят знать о страданиях новых поколений. Многие былые борцы с режимом сегодня  успешно приспособились. Ну, попробуйте «выйти на площадь»… Вместо «самиздата», правда, есть интернет, но сам по себе он немного значит.
*
Да, интеллектуалы в нынешней России никому не нужны: ни коррумпированной власти, которая занимается только пропагандой, пи-аром и схемами обогащения, ни «народу», который не хочет поднимать голову от миски и не выходит за очерченные «хлеба и зрелищ»
 *
Есть всёзнайки-ничегонепонимайки. Для некоторых их игра в бисер важнее всего остального мира. Мы влачимся к уже видимой гибели, а они классифицируют канареек.

Повышенное внимание наших «социофилософов» к вопросам «методологии» - один из признаков карго-культа.
*
Отечественные социально-политические исследователи, аналитики и комментаторы как бы разделились на два лагеря: «попугаев» и «домотканых».  Линия размежевания почти отчетливо прошла через факт допуска на Запад. Одним, попавшим и допущенным, надо было доказать свою лояльность западным фондам и прочим спонсорам, а поэтому они всячески насаждали здесь западную «мудрость» и транслировали основы западного обществоведения не первой свежести. Другие оказались «квасными патриотами» и начали демагогически проклинать «бездуховность», «масонов» и «атлантизм». В этой бесплодной борьбе проходят годы и десятилетия, а своего адекватного идейного ответа – Русского ответа на мировой вызов – нет, как нет.
Были еще и третьи. Есть еще и игроки в бисер, Йозефы наши Кнехты. Они выступают за чистую науку и объективное знание, изъясняются очень наукообразно и чрезвычайно сложно, строят из себя … а кого. Вот маски сбрасываются, и оказывается, что очередной сноб-эрудит – это всего лишь «пятая колонна».
*
Как не заметить нынешнее российское отставание не только в области производства автомобилей и электроники, но и производстве Смыслов.
 *
“2 процента людей — думает, 3 процента — думает, что они думают, а 95 процентов людей лучше умрут, чем будут думать.” (с) Б.Шоу.
*
Если идеи не востребованы, то тем хуже для идей. Или – для людей, которые их вовремя не поняли.
*
Наша «философия» никак не может освободить разум «философствующих», и застревает на пути от Мифа к Логосу, оставаясь какой-то дурной, инфантильной мифологией.
 Оригинальная русская мысль  не успела сложиться и освободиться от мифологической шелухи. И вот вся это белибердяевщина, всеединая софиология, ноосферный космизм и прочая х…ня были сохранены в качестве ядовитых ростков, приобрели притягательность запретного плода. После окончания «ледникового периода» сорняки и  полезли, удушая возможности адекватного анализа ситуации.
*
«Ветер перемен» поднявшийся во времена «катастройки» довольно быстро разметал те скудные смыслы, что привлекали внимание в позапрошлом и даже еще в прошлом десятилетии. Остались лишь голые эгоистичные камни, жуткая и бесприютная пустыня духовного оскудения.
*
У некоторых «много мыслей» бывает оттого, что мало знаний.