Глава 16. Следующая глава

Три вещи описывают здешний пейзаж.
1. Я стал привыкать к мусору. Его опухи производят прямо по жизни. Где живут, там и мусорят. Поэтому мусор сливается с пейзажем и не убивает. Морги мусорят не так. Они живут подчёрткнуто чисто. Можно подумать: они чёкнулись на чистоте. Но мусора производят немыслимо много и мусора особенного, который убивает. Этот мусор они тщательно прячут от глаз, выбрасывая как можно дальше от своих поселений. Соответственно, всё живое вокруг Моргогроба погибает.
Мусор Юга составляют, как правило объедки, бесконечное количество объедков, которое опухи долгое время считают едой, и вторая часть мусора - это их какашки, которые хранятся вместе с объедками прямо вокруг. Самое интересное для меня в этом пейзаже то, что загребая какашки местные жители загребают и объедки, а откапывая объедки туземцы откапывают и какашки. Это не убивает, это забавляет.
2. Я увидел открытую воду. На Севере нет открытой воды. Это результат совершенства. Обмен воды настолько тонко был отрегулирован нашими предками, что даже сильные дожди очень большая редкость. Слово "лужа" означает у Адьютантов редчайший курьёз, который только может случиться. А на Юге текут ручьи. Увидев таковой впервые я потянул в себя воздух так, как никогда. И выдохнул также. От моего Духа родилась ВОда. Она красивее даже ТрАвы, но одежда не помогает - она чиста и абсолютно прозрачна. Смотреть на неё - прохлада для глаз, весьма, кстати, небходимая в этих слишком светлых краях. Верховный Свет здесь угрожает.
3. В южном пейзаже Верховный Свет очень заметно усиливается даже при небольшом движении дальше на Юг в сторону Света. На Севере это изменение было весьма плавным. Здесь резким. Поэтому Южные края, в сравнении с Северными, невелики. Север бескрайний, а Юг ограничен Севером, с одной стороны, и выжженой Светом каменной пустыней, с другой.

Вряд ли пустыня меня остановит. Данное Птице обещание "Пусть горит", и опрокинуть светильник Верховного Света, я должен исполнить, но меня смутило сомнение. Жизнь опухов, лучше бы они называли себя собаками, настолько другая, что я не могу отделаться от мысли: можно ли переносить обещание через границы разнообразия? Не безобразие ли это?
Пока нет ясного решения, я решил просто пожить.