Звезда первой величины

                Этюды  о значимых
          Иван  Михайлович Губкин
 
         9 сентября 1871г. – 21 апреля 1939г.


 

Писать о великих людях трудно, даже – дерзость, тем более, что знаешь о них только по книгам или,  в  лучшем случае, по воспоминаниям современников.
Каким он был этот русский гений, вице-президент академии наук СССР, всемирный нефтяной авторитет, равных которому не было никогда и, увы, нет пока  и по сей день в многострадальной России? Как он стал им? Да, это был человек, обладающий многими достоинствами: острым умом, находчивостью, терпением, редкой трудоспособностью, необычайной любознательностью…
Удивительна его судьба, необычайна его жизнь. Жизнь? Нет, прожил он не одну, а скорее несколько жизней. Биографы, даже утверждают, говорят, что  даже –   две…?
 Одну: спокойную на лоне природы, полную невысказанных устремлений, непонятных  неудовлетворений,  и осознания накапливающихся сил; а  другую: яркую, деятельную, и,   несмотря, на невзгоды (связанные  главным образом  с его характером)    в общем-то  -  счастливую.
Так он стал, например,  выдающимся оратором (тем более, что перед многолюдной аудиторией ему не приходилось выступать), -  темпераментным и остроумным полемистом, доброжелательным редактором а, главное, талантливым организатором, руководителем больших коллективов (а до этого больше, чем двумя подчиненными не руководивший) .
Добро бы только увидел, а то – стал студентом Горного института в 32 года, когда у других уже многолетний стаж работы. А до этого был просто учителем в сельской школе; сначала в глухом селе Жайском, а затем в знаменитом селе Карачарова, где когда-то сидел на печи тридцать лет и три года… легендарный богатырь Илья Муромец.
И вот Иван прерывает  свои занятия, и  как былинный богатырь пробуждается,       и бежит  … бежит… на встречу к своему смутно осознаваемому призванию.
Можно было бы понять,   если бы был  просто средним учителем, заурядным педагогом, тяготившийся   своей профессии. А нет, скорее,  наоборот – перед нами высокообразованный учитель!!! любящий своих ребятишек. Он уважен и обласкан всеобщим вниманием, авторитет и способности которого  признаны начальством. Все видят в нем настоящего деятеля народного образования, а какие серьезные статьи он писал в журнал «Образование»….!!!
Можно почувствовать педагогике – может она потеряла еще одного Ушинского или Сухомлинского? Зато геологии повезло – она приобрела… Губкина!!!
Как увидел он свою путеводную звезду? Случаи, когда люди солидного возраста круто изменяли свою жизнь, да еще добивались выдающихся успехов в новой профессии. просто уникальны. Психологии есть над чем подумать, есть, если хотите - изучать.
Чем и как можно объяснить факт, что простой химик превращается в микробиолога Пастера,  и как из историка, гуманитария Луи да Брайля вырастает великий физик, а маклер Поль Гоген  -  становиться «бессмертным» живописцем?
Пожалуй, это объяснить труднее, чем факт, когда обыкновенный  переплетчик           ( М.Фарадей) становится выдающимся физиком, каковых мало знала История науки.
По всей вероятности у него в жизни не было настоящего Учителя, такого,  который мог БЫ  поразить мальчишку или юношу, мог оставить в душе неизгладимый след на всю жизнь, как это было у других великих мира сего.
Наверно,  мы беседуя говорим не совсем справедливо, если не укажем на человека, который все же оказал влияние на способного мальчугана, память о котором он сохранил на всю жизнь и, будучи уже стариком вспоминал его с любовью – это была его… бабушка! Это она была его первым и самым лучшим учителем, спокойно отвечающим на его бесконечные  -  «почему», отвечала не так, как об этом сказано в ученых книгах, а так, как рассказывала ей, в  свое время,  ее бабка, как представляла она сама, в общем-то,  незаурядная бабка – бабка великого человека.
Говоря  о родителях, то и тут   у Губкина все в порядке: отец был молчалив, несуетлив, росту невысокого, но  обладал большой     физической силой,  а главное редкой понятливостью – без записи держал в уме суммы денег  и всего прочего…
        Многое заимствовал Иван у отца – спокойствие характера, любовь к путешествиям, трезвость. Вина не употреблял – разве что пригубит в компании с друзьями, к табачному дыму не мог привыкнуть до конца дней, хотя в тоскливую минуту мял губами папиросу.
Трудно жилось семье, но бабка Федосья настояла, чтобы  определить Ванюшку в школу,  постоянно говорила: «…умненький он у нас…».
О,  бабушки! Низкий поклон вам, сколько гениев для науки Вы спасли, сколько для поэзии воспитали!!! Матерям и отцам как-то некогда – они за работой, издерганы заботой о хлебе несущем.
Школы маленький Ванюшка боялся, молился всем святым: «Да минует меня чаша сея…». Но чаша не миновала – и  поэтому  начал учиться. Способности у него проявились рано – без особых усилий занял место первого ученика в классе.
Учась в последствии в Киржагской учительской семинарии, но многим предметам не питал особого пристрастия, но не мог из-за (возможно, по экономическим соображениям ) иметь нелюбимые предметы. Вероятно,  это помогло ему в 32-ти  летнем студенчестве, вечно усталому, обремененному уже  семьей, выдержать вступительные экзамены в горный институт в Петербурге (и на всякий случай в электротехнический). И это при конкурсе 700-500 человек на 50 мест!!!
И  все это …   сделало его одиноким. Одноклассники не любили за то, что учеба давалась ему легко. А он же думал, что чем лучше будет работать и учиться, тем больше будут его уважать. «Школяр», «Ваше превосходство» - вот злобные клички, даваемые ему сверстниками. Серость никогда не может простить гению его ум и способности, и мстит ему за это, мстит всегда и везде, мстит жестоко и дерзко, со знанием дела; мстит так, как может это только тупость, ничтожество, бездарность…
Гений и злодейство. Две вещи несовместимы. Неправда  ли ?  Это уже о нем. Приходилось и  ему очень много бороться,  но бороться честно, можно сказать,  с «чистыми руками»…. О своих противниках говорил то, что они заслуживали.
К своему главному научному противнику проф. К.П. Калицкому - крупяному специалисту, почти забытому сейчас  (в этом большая «вина» Губкина), отнесся снисходительно, высоко оценил его теорию о первичном залегании нефти.
К чести обоих сражались они честно, но нефть «Второго  Баку» стала    для одного  триумфом   и     забвением   -   для другого.
Уже в юности  он имел те качества, которыми будут восхищаться современники: «алчная»   любознательность, трудолюбие и, конечно, огромная сила воли.
Вполне вероятно, что  на юного тогда  Губкина оказал огромное влияние герой романа Лео Гутман, говоривший, что в человеке все должно быть направлено к достижению своей цели, на пути к которой должны быть сметены все препятствия.
Еще в Муромском уездном училище засиживался у керосиновой лампы до серых мурашек в глазах,  да так,  что вскоре даже перестал различать нарисованное на доске.
Когда встает выбор после училища – решил учиться, несмотря на недовольство отца. Нет, он не может уступить, он очень хочет учиться, больше всего на свете. Не от предков ли перешла к нему уверенность, что в жизни надо много терпеть, терпеть труд от зари до зари, разлуки, боль, вьюги…
О себе пишет: «Рос нервным и впечатлительным…». Эти слова звучат более чем странно,  ибо внешней стороной поведения он не давал такого повода, видно он хорошо скрывал всякое выражение духовной боли.
«Гений – это труд…»,  - воскликнул Эдисон.
Работать Губкин умел, работать вдохновенно,  полностью уходя в работу, работал не смотря ни на что. И ничто – ни усталость, ни дорожные невзгоды, ни болезни, не мешали ему наблюдать, сопоставлять, производить громадную внутреннюю работу.
Только домой писал: «За день устаю до последней степени, приезжаю «совершенно усталый» , не способный ни к чему, кроме сна. Встаю рано в 5-6 часов утра и снова за работу».
В других письмах: «Все свободное время занимаюсь геологией». Приезжая домой, к родителям, работал как заправский крестьянин – пахал, подмазывал колеса у телеги, налаживал соху, отбивал косы.
Программа полевого сезона у него – академика была чрезвычайно напряженной – попав в какой-нибудь  неизвестный район,  стремился посмотреть все скважины, все разведочные площади… В эти годы работает по 15 часов в сутки и 15 лет подряд не берет отпуска…
Вот он такой Иван Михайлович Губкин, наша национальная гордость! Был скромен, не кичащимся своим высоким положением.
Однажды по  произволу пьяных блюстителей порядка оказался в милиции, из свидетеля попал в обвиняемые. Доказывал свое право словами – книжки действительного члена АН СССР не показал, чтобы угомонить их сразу,  если хотите, - устроить им бледный вид.
В дороге находился часто, испытывал трудности обыкновенного командированного:  зеленый ужас столовых, страдает изжогой от столовых, испытывал все прелести общения с клопами…и прочая, прочая…прочая.
Так путешествовал всемирно знаменитый ученый. Как  он выгодно отличается от какой-нибудь «спортивной или лучше сказать, эстрадной  звезды» или работников районного или меньшего масштаба, требующих удовлетворения их «элитарных требований», разражающихся жалобами и скулящими по любому поводу. Но цену себе знал, когда говорил: «..не только умею говорить, но и умею работать…».
Разумеется,  не пижонством звучат его такие  слова: «В науку я вошел хозяином…». Вошел ли он в нее? Скорее вбежал – еще недавно студент переросток, «пришибленный и угнетенный», задерганный невзгодами жизни и губительно долгим ожиданием встречи со своим талантом – через шесть лет после окончания института был признан крупнейшим специалистом по нефти, а потом это маститый ученый, первый авторитет Геолкома, Президент Международного геологического конгресса.   Вот они такие -  превратности судьбы!
Почти через год после окончания института делает свое первое, но большое открытие,  так  в Майкопском районе открывает новый тип нефтеносных структур – рукавообразные залежи (нигде в мире не было аналогичных, только после  этого нашли и  их … в Америке). Это открытие он отобразил в первой своей работе.
К нему приходит известность: скважины, задаваемые им, везде встречают нефть. Сразу же получает деловое предложение из Лондона от «заинтересованных кругов». Известные и богатейшие топливные дельцы Чукасов и Кинджукцев стараются заполучить его, резко повышают зарплату, предоставляют автомобиль, роскошь, которую в то время не могли позволить и государственные деятели. Предлагают уйти из Геолкома. Он вежливо отклоняет предложения, объясняя свободой работы в Геолкоме. Соглашается сотрудничать в фирмах параллельно, только чтобы что бы поправить материальное положение семьи. А затем ищет нефть в Баку, на Кавказе.
Как большого авторитета командируют в 1917 г. В США, для изучения тамошних нефтяных месторождений. Был командирован одним правительством, когда вернулся, отчитывался  уже перед другим.
В революции не участвовал, но лепту свою всё  же  - внес, так во время учебы в учительском институте, занимался революционной деятельностью, печатал статьи в рабочей газете.
Вернувшись на Родину,  сразу  вовсю окунулся в работу. «Нефтяной комиссар» много сделал для расширения топливной базы, окруженной со всех сторон «Республикой Советов. 
Тесно связано его имя с Курской магнитной аномалией,-  много сил и энергии он вложил в нее и как символ его заслуг стоит постоянный памятник – город Губкин.
  Он был председателем ОК КМА (Особой  комиссии   по изучению Курской магнитной аномалии)…её  вдохновителем   и мотором. Ему  противостояли маловеры  и капитулянты, добро   бы обыкновенные, недальновидные противники, а то их поддержал сам В.М. Свердлов, да и Красин, и Кржановский после неудач как-то охладели к КМА. Это после всего он скажет: «Вся история КМА – это история борьбы с косностью и консерватизмом…».  А тогда пришлось    идти к Ленину… просить, убеждать не прекращать работ, не отдавать КМА в концессию капиталистам, отстаивать свою методику работ.
Не привык сдаваться  -   всегда и везде шел  до небедного конца. После роспуска  ОК КМА он  не отступился от Курской магнитной аномалии. Через несколько лет добился возобновления разведки месторождения,     да и с  каким   размахом он её повел! Ни какие-нибудь отдельные  скважины – целые шахты, а в 1936 приступил к строительству первого рудника! Победил он, а не узкопрактичные экономисты и скептики.
При исследовании КМА было трудно всем, и рабочим, и ученым, были жертвы, но труднее всех было Губкину – он руководитель. И вот победа – первая курская руда, вскрытая скважинами, заданными Архангельским и Губкиным с использованием геофизических данных.
  Геофизики могут считать его своим, именно с КМА началась История отечественной , да и мировой,  разведочной геофизики. Впервые именно на Курской магнитной аномалии был проведен большой объем комплексных геофизических исследований: магниторазведочных и гравиразведочных. Своим развитием геофизическая разведка многим обязана Губкину – разные геофизические исследования (зачастую экспериментальные) с его поощрения проводились до самого закрытия ОК КМА. Там же впервые   пытались  ставить сейсмометрические работы – метод совершенно новый.
Привлек к работам на КМА крупнейших представителей физико-математических наук В.А Стеклова и О.Ю. Шмидта, много сделавших для развития физических методов   решения геологических задач.
А преподаватель он был отменный,  так проф. Архангельский А.Д., приглашенный на его лекцию, так был охвачен рассказом, что в следующий раз привел всех своих ассистентов и лаборантов. И вся эта компания появлялась на каждой лекции, почтительно конспектировала и прослушала весь годичный курс.
Говорили, перед каждой лекцией, готовился, обложившись книгами, и ни с кем не разговаривал. Так готовился человек, лучше которого никто в мире не знал науку о нефти!
Тема каждого выступления перед студентами была поводом углубленно подумать, поразмыслить над новыми фактами, еще не объясненными мировой научной мыслью.
На основе своих лекций, обработав и осмыслив обширный материал, издал свое «Учение о нефти», книгу, признанную классической сразу при выходе из типографии.
Как великий ученый нуждался в учениках, понимающих его, могущих продолжить его дело. Для этого нужно учить, а не только преподавать. Учитель он был великий – учил своим примером, часто прихватывал с собой, вез на дальний участок, заставлял работать, придирчиво наблюдал. Следил за ними, и после окончания, давал специальные задания. Ученики его любили и боготворили. Еще бы!!! – рассказывают (в это трудно поверить), что покажут ему в шутку обломок керна, и он безошибочно угадывал, откуда, с какого месторождения, какой скважины. Скорее это легенда, но имеющая под собой почву.
Он исписал блокноты подробнейшими описаниями разрезов скважин, канав (хотя мог поручить это дело  корректорам). Возможно,  это как-то влияло на процесс творчества.
Подстраиваться и угождать другим не любил, всегда был честным, ценил это качество в других и сыне.
Сына любил безумно. В письмах писал: «…Пусть щадит свое здоровье и не добивается первенства в классе. Прошу его не горевать, если он вместо 4 или 5 получит тройку. Пусть он поймет, что дело не в балле, а в знании. Пусть лучше он что-либо почитает постороннее вместо зубрежки…». Очень переживал за сына, судьба которого была также удивительно сложна и трудна. 1917 год, гражданская война, Сергей Губкин – эмигрант. Был в лагере под Константинополем, завербовался в Бразилию на кофейные плантации, но по дороге бежал. В Греции было опасно, перебрался в Болгарию, затем Югославию – бродяжничал по хорватским селам. В конце концов, устроился в мастерской по ремонту телефонной аппаратуры.После всего пережитого вернулся в Россию. Делом о восстановлении в гражданстве занимался лично Дзержинский, знавший и любивший отца, поддержавший в трудное время существования ОК КМА.
Не успел Сергей вернуться – заговорили об  учебе. Пошел по совету  близких на геологический, но вскоре понял, что с отцом здесь состязаться невозможно. Не хотел греться в лучах славы отца (все они такие Губкины!!!) – стал металлургом, хотя доменной печки не видел никогда в жизни. В 30 лет окончил институт, но за 27 лет, которые   были  ему опущены жизнью, сделал очень много – ну хотя бы стал действительным членом академии наук БССР. Умер внезапно… и был похоронен на Новодевичьем кладбище,  рядом с могилой отца. Так они и лежат сейчас  вместе, сын и отец, два крупных ученых, два Академика!
Действительно видел далеко и сквозь землю этот простой и скуластый человек в круглых очках... Много угадал, а может быть предвидел. Говорил: «Аэрофотосъемка и геофизические методы разведки – вот важнейшие средства к ускорению поисков нефти». Популяризирует геофизические методы разведки, предсказывает глубинное бурение (бурение на 3-4 тыс. м. станет необходимостью).
Очутившись в Узбекистане,  наметил несколько объектов исследования. Везде получены фонтаны нефти, предсказал перспективность территории, куда входит и месторождение Газли.
Уже в тридцатые годы обосновал и предсказал перспективность территории Средней Азии, Западной Сибири, призывал искать нефть между Волгой и Уралом (там, где открыто «второе Баку»). Предсказания его сбылись – нефть там найдена. Остались только не открытыми из предсказанных им  месторождения  в пределах  Русской равнины, но и здесь он указал, что надо искать её  в девонских и каменноугольных отложениях. 
При поисках, разумеется, не обойтись без риска. «Риск в нашем деле неизбежен, - говорил И. Губкин, - Риск должен быть совершенно сознательный, не слепой риск, не игра, а риск обдуманный, взвешенный, здоровый, основанный на детальных геологических исследованиях».
В жизни он рисковал много, и когда в солидном возрасте сел за студенческую скамью, и когда задавал свои скважины на нефтяных месторождениях и первые скважины на КМА.
Время показало – риск его везде был оправдан. И как пример умного и обдуманного риска может служить его удивительная и столь необычайная судьба.

2008…2009 гг.