Иллюзия 2

Знаете, как бывает: сидишь себе утром на кухне, ждешь, пока чайный пакетик окрасит кипяток в твоей кружке в красно-коричневый цвет и думаешь о том, как все могло бы быть. Проблема лишь в том, что в жизни не существует кнопки «Отменить ход», и все наши действия рано или поздно к чему-то да приводят.

Мой жених покинул этот мир ровно три недели тому назад. И сейчас, в пять часов утра, я сижу здесь, на кухне, одна, в полной тишине, и раз за разом переписываю сценарий последних трех месяцев своей жизни. Будь я умнее, может сейчас он сидел бы рядом со мной? Или дело не в наших желаниях, а в том, кому что уготовано судьбой?

Звонит телефон. Я вздрагиваю и локтем случайно задеваю белую с красными сердечками кружку. Она переворачивается на стол, и чай медленно разливается по деревянной поверхности. Возможно, стоит предотвратить наводнение, хотя бы накрыв лужу полотенцем, но я продолжаю сидеть и смотреть, как маленькие капельки по очереди падают на пол и разбиваются. Мне хочется последовать за ними.

Снова звонит телефон. Я встряхиваю головой, разгоняя такую привычную пелену тоски, и заставляю себя подняться. Хватаю сотовый и нажимаю «Ответить».
 — Да?
 — Ты как? Я через два часа заеду за тобой.

Это моя лучшая подруга, Алиса. Все эти дни она почти ни на минуту не оставляла меня одну. Я начинаю подозревать, что она тоже может читать мои мысли.
 — Я почти готова, — голос будто вовсе не мой.
 — Милана, — снова этот ее тон, полный жалости и сожаления. — Мы должны это сделать. Ты должна. Ради себя и ради него.

Я отключаюсь и отбрасываю телефон на диван. Ноги больше не держат меня, и я падаю на пол. По всему телу растекается боль, с которой я больше не хочу бороться. У меня больше нет сил. Я держалась ровно семнадцать дней и четыреста восемь часов. И больше не могу.
Нет, не так.
Больше не хочу.

Мой жених, Денис, умер не от сердечного приступа и не при несчастных обстоятельствах. Его никто не застрелил и никто не избивал его до смерти. Все куда ироничнее. И сейчас, лежа на холодном полу и вглядываясь в утренний сумрак, я наконец-таки готова признать: я — наркоманка. И Денис тоже был наркоманом. И три недели назад он умер от передозировки.

«Ничего удивительного», - закатив глаза, сказал бы какой-нибудь прохожий. Но не для нас. Мы считали, что будем жить вечно, но даже у вечности есть свой конец.

[За три месяца]
Мы сидим на белом-белом ковре и смотрим друг другу прямо в глаза. Первое, что я в нем заметила, это родинку над его левой бровью. Она всегда напоминала мне звезду, но Денис в шутку говорил, что у меня слишком бурная фантазия.

Он гладит меня по щеке, и мне хочется навсегда врасти в этот ковер, чтобы никогда не расставаться с ним. Мы целуемся, долго и нежно. Это один из тех поцелуев, который обещает так много и требует так мало. Мне хочется еще, но нас прерывают. И на щеках моего любимого вспыхивает легкий румянец. Странно, мы вместе уже семь месяцев, а Денис по-прежнему неловко чувствует себя, когда наши друзья застают нас «врасплох». Но мне это в нем нравится, и я невольно улыбаюсь.
 — Милана, тебе сегодня сколько?

Ко мне подсаживается Сережа, в нашем кругу все его зовут просто Серый. Они с Денисом вместе с самой школы, и оба бросили университет еще на первом курсе. Частенько мечтают о чем-то большем, о чем-то грандиозном и великом. Однажды, оба признались, что, будь у них такая возможность, не задумываясь, стали бы супергероями.

Я машинально смотрю на Дениса: жду его одобрения. Он всегда знает, о чем я думаю, поэтому я всецело ему доверяю. Он кивает, и я отвечаю:
— Четыре.

Парень кладет небольшой кусок пластмассы к себе на колени, достает откуда-то из-за спины заветный пакетик и высыпает из него содержимое. Он аккуратно делит порошок на четыре ровные дорожки, а потом передает мне в руки нашу «трубку мира». Денис протягивает мне скрученный в трубочку новый доллар, и я вдыхаю носом мой сегодняшний «ужин». Откидываюсь назад, слегка прижимая пальцами ноздри, вдыхая остатки. Нос немножечко пощипывает: кокаин обжог мою и без того восполненную слизистую оболочку; но я не жалуюсь. Я жду, когда ребята последуют за мной.

Мы втроем ложимся на белый-белый ковер. Он такой мягкий, такой теплый. Я утопаю в нем. Он обволакивает меня, поглощает, утаскивает вниз, в пучину удовольствий и счастья.
Денис обнимает меня, и мы лежим на боку, переплетя наши ноги и утопая в глазах друг друга. Я счастлива. Сейчас я счастлива так, как никогда в жизни. Мой разум порхает где-то в лазурных небесах. Границы стерты, и мне кажется, что я вижу все, абсолютно все. Я ощущаю, как пылинки касаются моей кожи. И мы свободны. Клянусь, сейчас мы свободны.
И я не хочу, чтобы это когда-нибудь заканчивалось.

[За два месяца]
Мы выходим с Денисом из подъезда. Он злится. Мы только что ужинали с его родителями, и он снова поругался с отцом. Мой любимый достает сигарету; его руки нервно трясутся. Он закуривает и протягивает пачку мне. Я не отказываюсь, не хочу расстраивать его.

Мы стоим молча минут пять, выпуская вместе с дымом свои тревожные мысли. На улице зима, февраль. Я застегиваю куртку на все пуговицы, беру его за руку и крепко сжимаю ее. Он смотрит на меня, я — на него.
 — Мы справимся, — говорю я. Но он и так это знает: ведь я для него — открытая книга.

Легкий намек на улыбку кривит его сухие губы, и он целует меня.
 — Я люблю тебя, — томным голосом шепчет он. А потом встает на одно колено и достает из кармана что-то блестящее.
Мои глаза округляются, когда я начинаю понимать, что именно он хочет сделать.
 
Денис берет мою руку, нежно целует каждый пальчик, и я уже перестаю чувствовать холод. Мне становится жарко. Так невыносимо жарко, что я начинаю забывать, как нужно дышать. Морозный ветерок совсем не помогает, и я никак не могу расстаться с волнением, которое внезапно набросилось на меня, словно стая голодных псов.
 — Ты выйдешь за меня? — спрашивает он. Я смеюсь, потому что он и так знает ответ на свой вопрос. И всё равно считает нужным спросить меня. Это забавляет и одновременно ошеломляет.

Слезы сверкающими кристалликами счастья скатываются с моих щек, и я киваю.
 — Конечно, да! — улыбаюсь я и бросаюсь к нему в объятия.

После чего мы, держась за руки, идем к его машине, садимся, заглатываем по несколько таблеток экстази и едем отмечать нашу помолвку.
Всю ночь я не перестаю размышлять о том, чем именно я заслужила такого мужчину, как он. Я смотрю на него, и губы растягиваются в улыбке.
Мы будем вместе всегда.

[За месяц]
 — Какого черта ты там делала?
Полные гнева и презрения глаза смотрят на меня. Я не могу пошевелиться. Я будто приросла к полу. Мне хочется убежать. Все мое нутро говорит мне сию же минуту покинуть это место, уйти так далеко, как только это будет возможно. Но я по-прежнему стою на одном месте и с вызовом смотрю в глаза своего жениха.
 — Это ты сказал мне прийти туда и забрать наш товар! — кричу я в ответ.

Но Денис не слышит меня, больше нет. Он слишком долго барахтался в океане забвения и теперь медленно, но верно идет ко дну.
 — Не ври мне! Я видел, как он лапал тебя своими грязными рученками! Как ты могла, а? Мы ведь обручены, черт тебя подери!

Он надвигается на меня. Большими, уверенными шагами. Хватает за плечи и начинает трясти, будто я тряпичная кукла. Мне не страшно и даже не больно. Возможно, стоит сказать за это «Спасибо» очередной дозе. Но сейчас мне хочется кричать, потому что наркотики разрушают любовь всей моей жизни прямо у меня на глазах.

Уже неделю он принимает больше, чем обычно. Денис не может проснуться без кокса, не может уснуть, не закинувшись чем-либо. Он исхудал и отказывается от еды. Он перестал со мной разговаривать, он даже не смотрит на меня.
Сегодня я позвонила Серому, попросила его о помощи, потому что я здесь бессильна.

Он продолжает трясти меня, а я молча позволяю ему это делать. Может ему полегчает? Порой мне кажется, что он даже не узнает меня.
 — О, Господи, дружище, оставь ее!

Серый влетает в нашу квартиру и со спины набрасывается на Дениса. Он заламывает его руки, заставляя парня упасть на колени, и что-то непрерывно нашептывает ему на ухо.

Усталость тяжелым грузом опускается на мои плечи, и я решаю уйти к себе в комнату. Я больше не могу на это смотреть. Не сегодня. Не сейчас. Я ложусь на кровать и закрываю глаза.

Раньше я думала, что мы бессмертны. Я искренни верила, что наша любовь способна спасти наши души. Но, возможно, в детстве я читала не те книжки и смотрела не те фильмы, потому что все это — полная чушь.

Я засыпаю под хриплые ругательства своего жениха.
Мне хочется вернуться назад и все изменить.

[Сейчас]
Знаете, в смерти нет ничего страшного. Я имею в виду, человеческий труп не так ужасен, как об этом принято думать. Дело совсем в другом — в том, чей именно труп лежит перед тобой.

Когда тебе сообщают, что твой близкий человек погиб, ты поначалу даже не понимаешь, что именно тебе говорят. Поэтому тебе приходится переспрашивать до тех пор, пока яркая вспышка осознания не пронзит твой мозг. И всё равно боль утраты не сразу поражает твое тело. Все происходит иначе.
Когда мозг наконец-таки обрабатывает полученную информацию, он посылает импульс в сердце. Это словно заряженный механизм, который взрывается через считанные минуты и раскалывает твой жизненно-необходимый орган на мелкие кусочки. После чего эти осколки разносятся по всему твоему телу, моментально охватывая и твою душу. И тогда там, в недрах твоей души, начинает разрастаться пустота, которая со временем поглощает всего тебя.

Прошло три недели с похорон Дениса. Двадцать один день и пятьсот четыре часа, как земля навсегда забрала его от меня. И я до сих пор не понимаю, почему он так поступил со мной, с нами. Возможно, мне и не стоит понимать. Единственное объяснение — зависимость. Вместо того, чтобы раз за разом все глубже уходить под воду, нам стоило признать, что мы вовсе не супергерои.
Мы — самые обычные наркоманы, которые вдруг решили, что стали бессмертными.

После смерти Дениса я согласилась принять помощь со стороны, чтобы наконец-таки покончить со всем этим дерьмом. Мне нужен свет в туннеле, мне нужна уверенность в том, что я все еще жива. Потому что иногда мне кажется, будто я умерла в тот день вместе с ним.

Звонит домофон, и я заставляю себя подняться на ноги. Открываю дверь и жду, когда Алиса поднимется по лестнице. Спустя несколько секунд она заходит в квартиру и оглядывает меня с ног до головы. Я машинально поворачиваюсь к зеркалу, висящему в прихожей. Исхудалое, костлявое тело, местами в буро-синих гематомах. На меня смотрят потухшие карие глаза, а тяжелые грубые синяки под ними лишь подтверждают, что я больна. Я отвожу взгляд, мне неприятно смотреть на себя такую.

Алиса проходит в кухню, убирает последствия моего утреннего цунами, берет куртку и протягивает мне. Я послушно одеваюсь, беру свою походную сумку и выхожу на улицу. Я не оглядываюсь назад, мне больше не с кем прощаться. И больше в этой квартире меня никто не будет ждать. Это осознание причиняет немыслимую боль, но слез больше не осталось, поэтому я молча проглатываю отчаяние.

Раньше я была другой. У меня было все и не было ничего. Наверное, именно поэтому иллюзии и опасны: они вынуждают тебя поверить в то, что ты жив, жив по-настоящему. Но когда туман рассеивается, ты наконец-таки понимаешь, что стоишь на краю обрыва, и теперь решать уже тебе — закончить игру или же вновь оседлать судьбу.