Сон

Прохладный ветер слегка покачивая обежал штору и приземлился на не укрытые одеялом ноги. «Скоро вечер» – сообщил мне своим звоном будильник. Каждый его писк отдавался ударом сердца, прокатываясь по всему телу. С каждым этим ударом руки немели, становились больше, заполняя собой все вокруг.  Эти ощущения уже было начали пугать меня одним только своим нахождением за пределами реальности, но будильник благосклонно замолчал, пожалев мое и без того потрепанное жизнью сознание. Еще пять минут, а ведь как известно пять минут могут длиться целую вечность.

Лифт. Я так часто был в нем. Он такой знакомый, что уже и не обращаешь внимание на детали. Двери закрываются и дребезжа ими стальная тюрьма ползет вниз, став тюрьмой на семь мгновений для любого, кто оказался в этой западне. Двери дрожат все сильнее, смотря на меня покачивающимися от старости болтами. Скрежет, исходящий от этой железной клетки, заполняет меня проникая в самые тонкие нити моего мира. Все пространство растворяется в этих стенах, но оно отнюдь не замкнутое. Раз, и двери становятся такими большими, что их не окинуть одним взглядом. Два, и каждая трещина в изъеденных ржавчиной обрывах створок, вырвавших меня из мира, становиться видна как каньон с высоты птичьего полета. Три, и я вижу тончайшие переливы метала. Свет, пробивающийся сквозь створки пламенно-оранжевым зверем держится за эти отвесные скалы, выедая куски размером с дома и оставляя на их месте лишь подобные себе кроваво-красные полосы. Меня начинает трясти от всей этой картины и я поспешно выбегаю в открывшиеся на моем этаже двери.
Это происходит все чаще и чаще. Сознание уже не раз открывало двери моего восприятия с целью напугать меня калейдоскопом самых сюрреалистичных демонов. А ведь пару лет назад я уже думал, что самые страшные гады, плавающие в пучине моего моря внутри, уже никогда не поднимутся на поверхность. Они почти стали страшным сном, а я уже проснулся. Детали стали нечеткими, образа смазанными. Всю эту фантасмагорию смыли годы рутины, однако теперь пришло осознание того, что это был не сон, но глоток свежего воздух после поездки в метро. Эти арки итак невыносимо тяжелые, а когда над ними еще и не один метр земли, бетона и асфальта, то каждая неровность или трещина в атлантах колонн наводит на мысль о приближении неминуемой катастрофы. Не люблю такие места, но к счастью еще 50 метров и я буду на поверхности. Зайдя внутрь исполина многоэтажки я встречаю на проходной моего коллегу, который как всегда, подобно коту, расчесывает усы. Скоро он уйдет и меня ждет размеренная ночная вахта. Я надеюсь, что она будет именно такой. Но чтобы все было хорошо мне надо будет держать себя в руках. Пара ложек кофе, несколько кусков сахара и льющаяся на них струя кипятка — то, что нужно, чтобы сохранить ясный взор и трезвый рассудок. Глоток, еще один и вместе с горячим напитком, обволакивающим мое горло, ко мне возвращается ощущение, что я все еще живой. Старенький, еще черно-белый телевизор мерно рассказывает о каких-то школьниках, которые пробрались на территорию заброшенного завода, чтобы по собственной глупости застрять там. Результат их похождений был весьма ожидаем: под одним из них провалился пол. Его «друг», если конечно его можно так назвать в свети этих событий, не сумев докричаться до товарища решил сбежать и никому не говорить о том, что произошло, поскольку испугался порицания обществом больше, чем приговор, который в противном случае вынесет военный трибунал совести. А главный герой сего повествования, придя в себя через некоторое время, узнал, что отделаться парой синяков не вышло, поскольку нога слишком долго была сдавлена грудой мусора и бетона. Потом камера показывает спасателя, рассказывающего в интервью о том, как они искали и вытаскивали его. Телевизор старый и по экрану бежит рябь. По этому морю экрана иногда пробегают волны, раскачивая его. Черно-белый шум в моих глазах сливается в однородное месиво и начинает выливаться за пределы ящика, заполняя собой все пространство... Бррр, не спать! Еще только 2 часа, а перед глазами уже плывут белые пятна.

Я лежу стискивая зубы. Нога невыносимо болит. Такое чувство, что ее перетянули колючей проволокой. Когда я пришел в себя она нестерпимо ныла, но теперь я только чувствую кусок железа, тупым ножом врезающийся в мою плоть немногим выше колена. Сверху это орудие пытки гнетом придавливал кусок бетонной плиты с торчащими из него кусками арматуры, который напоминал своим видом скорее огромного паука, ждущего когда я испущу дух, чтобы полакомиться мной и эту каменную гаргулью мне не сдвинуть ни на йоту. «Кто-нибудь! Помогите!» срываясь на хрип вырывается из моих легких в высь, но в ответ я слышу лишь лес. В дали воют собаки, стрекочут кузнечики, да ухают совы. А еще ярко светят звезды на ночном небе, кусочек которого взирает на меня через дыры в крыше. Можно даже было бы сказать, что это  все накрывает меня вуалью умиротворения. Нужно что-то делать, но не поддаваться этой слабости.
В три с небольшим телевизор будит меня очередным попсовым клипом. Видимо это к лучшему. Во-первых я на посту, а во-вторых такие сны до добра не доведут. Вечно так: пока спишь все более чем реально, но еще до того как ты окончательно покинешь царство Морфея половина воспоминаний будет потеряна по дороге в этот мир. А когда ты хочешь вспомнить, то в памяти остаются только детали, да и те смазанные и сумбурные. Я встаю налить себе еще кофе, замечая по пути к чайнику, что у меня разболелась нога. Чувство как будто ее иголками колет — видимо отсидел. Ладно, шутки шутками, а нога реальна. Поднеся чашку к губам я начинаю жадно глотать кофе, но опустошив ее не спешу возвращать на место. Узор на столе расплывается чернильными кляксами по воде. Телевизор заполняет все свободное место моего восприятия. Каждый удар моего сердца продолжает отдаваться в каждом уголке тела. Эти ощущения не воспринимаются как свои. Как будто в них есть что-то странное. Ноги не держат меня. Я хватаюсь за голову и медленно сползаю по стене. В глазах темнеет.

Уже тридцать минут я пытаюсь как-то освободить свою ногу. Я уже успел изранить руки в кровь за это время, но время не ждет — нога долго не протянет. Сначала я пробовал обойтись руками, но придавленная конечность сама не давала мне до нее дотянуться. Найденная труба хоть и дотягивалась дальше истертых пальцев, но все равно помогала мало. Окружающая действительность давила на меня тем фактом, что все мои усилия тщетны. Но я отказываюсь это признавать. Я бросаю трубу и с новой силой вцепляюсь в гору руками. Раз, два... стеклом по пальцам... два, три... ноготь ломается, обнажая мясо. О нет, это ни капельки не больно, когда речь идет про вопрос жизни и смерти. Главное не останавливаться.

Четыре часа утра — самое тяжелое время, когда все нормальные люди начинают проваливаться в мир снов, но я наоборот просыпаюсь. В чашке только немного коричневого налета, да полоса не растворившегося сахара, ползущего вверх подобно заключенному на волю. Еще как назло архипелаг одиноко разбросанных островков беспокойного сна наступает на меня. И эта онемевшая нога. Она не дает мне покоя, как будто огромные клешни вцепились в нее. Демоны моих снов, они не отпускают меня. Где-то должен быть аспирин. Я встаю со стула, но ноги не слушаются меня и я падаю, ударяясь коленями о растекающийся пол с такой силой, что брызги летят мне лицо. Я пытаюсь стереть их дрожащими ладонями. Отдернув их я вижу как по пальцам стекают похожие на ртуть капли. В глазах темнеет. Что это? Сон? Реальность? Я уже не могу сказать наверняка и тону, провалившись под твердую поверхность кафеля, и лишь круги на воде напоминают о том, что еще три удара сердца назад я думал, что земля простит меня и позволит твердо стоять на ногах.

Начинается пятый час прибывания под завалом. Наверное, ногу уже не спасти. Но я надеюсь сохранить сознание, которое то и дело пытается ускользнуть, бросая меня в пучину странных образов. Надеюсь меня хоть кто-нибудь найдет. Мучительная жажда карабкается по моему горлу. Все, что мне нужно — это всего-лишь пара глотков. Начинается дождь и эта самая вода льется мне на лицо... Я лежу около стула в центре абсолютно пустой комнаты без дверей и окон. Попытка встать ни к чему не приводит. Посмотрев на себя я не вижу своего тела, хотя и ярко его ощущаю. Все как во сне. Но что же сон? Я вскидываю голову вверх и вижу кусочек луны в прогнившей крыше. Я ползу к стене под шум телевизора и предметы начинают обретать плоть, но стоит мне приглядеться к любой детали интерьера, как зрение подводит меня и я вижу лишь белое пятно. Каждый удар сердца отдает в придавленную ногу. На ощупь я нахожу дверь и падаю в коридор, летя вниз к одному из его торцов. Удар об противопожарный щит сотрясает все здание и оно начинает рушиться как карточный домик, а то, что мгновение назад было потолком оказывается на моей ноге. От боли по щекам текут слезы, а руки вцепляются в истерзанную конечность. Я откидываюсь назад и пытаюсь собраться с мыслями. Что же реально? Простираясь вверх взгляд находит на пожарном щите топор. Вытянувшись что есть мочи мне удается его взять и вот я сижу, сжимая его как спасательный круг. Я не могу больше, я должен оборвать это. Топор опускается на ногу и в потолке вместо неба я вижу телевизионный экран. Лезвие проходит по плоти, разрезая грязную ткань одежды, а стул падает и кружка с кофе разбивается об пол. Судорога пробегает по всему телу, подобно дребезжащим в унисон с крошащейся костью дверям лифта. Последний удар и топор заканчивает свой путь ударившись о бетонный пол и звук этот раздается в моей голове звоном будильника, который сообщает мне о том, что пора идти на работу.

2012 г.