История труса

Как я жил? Кто я и кем был? Че­го не со­вер­шил? О чем жа­лею?
Да, по­жалуй, это са­мое ран­нее цен­ное вос­по­мина­ние. Мне бы­ло 15, ког­да я слу­чай­но уви­дел ее в сво­ей шко­ле. Она бы­ла прек­расна, и, по­хоже, что я влю­бил­ся в пер­вый раз. Пер­вые юно­шес­кие чувс­тва, пер­вый тре­пет во всем те­ле при ви­де нее. Ду­маю, ес­ли бы я был пос­ме­лее, мы бы­ли бы вмес­те… Но я стру­сил, не ре­шил­ся все ей рас­ска­зать. И те­перь жа­лею. Очень силь­но об этом жа­лею.
По­том… Что же бы­ло по­том? Я оту­чил­ся в шко­ле и пос­ту­пил в уни­вер­си­тет на спе­ци­аль­ность, ко­торую выб­рал не я, а мои ро­дите­ли. А я не хо­тел их расс­тра­ивать, и по­тому пос­ту­пил ту­да. И об этом я со­жалею, ибо это бы­ли пять лет му­чений и уг­ры­зений со­вес­ти… Да что уж там, не 5 лет, а всю жизнь. Во вре­мя уче­бы в уни­вер­си­тете я уже точ­но убе­дил се­бя в том, что люб­ви не су­щес­тву­ет, по­тому и не пы­тал­ся ис­кать се­бе де­вуш­ку. И я вновь ос­ту­пил­ся, сор­вался со ска­лы сво­их убеж­де­ний в без­дну не­из­вес­тнос­ти и не­оп­ре­делен­ности, ког­да од­нажды встре­тил ее. Она бы­ла стар­ше ме­ня. Не знаю, как у ме­ня по­лучи­лось, но мы на­чали об­щать­ся, пе­репи­сывать­ся. Я по­нял, что ме­ня к ней тя­нет. Опять стру­сил и ни­чего ей не ска­зал о сво­их чувс­твах…. Прос­то пе­рес­тал об­щать­ся. Ме­ня это уби­вало, я на­чал те­рять сон. Ни­чего не де­лал. Од­нажды пос­ту­пил очень под­ло, вскрыв ее поч­ту и про­читав всю пе­репис­ку с ее луч­шим дру­гом. На­шел раз­го­воры о се­бе, она на­зыва­ла ме­ня уб­людком, и, по­жалуй, я зас­лу­жил это.
Ос­таль­ные го­ды уче­бы прош­ли спо­кой­но, я уже на­чал ду­мать о том, что­бы про­жить жизнь в оди­ноч­ку. Но вот са­мое гнус­ное и убо­гое в сво­ем ха­рак­те­ре я упус­тил. О бо­же, как же я жа­лею о по­терян­ном вре­мени! Я бы столь­ко смог сде­лать, не будь я так ле­нив! А что я де­лал? Си­дел ча­сами в ин­терне­те, бес­цель­но пе­рехо­дя по ссыл­кам, заг­ру­жая, как мне ка­залось, ин­те­рес­ные ви­део и иг­рая в он­лайн-иг­ры. Толь­ко те­перь я по-нас­то­яще­му по­нял, как до­рого вре­мя… Но уже поз­дно… Ду­рак, без­моз­глый ду­рак, и о чем я толь­ко ду­мал?!
Обу­чение в уни­вер­си­тете за­кон­чи­лось. С го­рем по­полам по­лучил дип­лом, ко­торый по­ложил на пол­ку, где он пы­лил­ся дол­гие го­ды. И что даль­ше… Ус­тро­ил­ся на ра­боту в офис, зар­пла­та бы­ла не ах­ти, но мне бы­ло лень де­лать что-то еще, за­нимать­ся са­мораз­ви­ти­ем. Пос­ле душ­но­го офи­са, ко­торый я не­нави­дел всей ду­шой, я при­ходил в свою съ­ем­ную ком­на­туш­ку, за­вари­вал се­бе лап­шу, и вновь са­дил­ся за компь­ютер, про­сижи­вая в иг­ре каж­дый ве­чер по пять-шесть ча­сов. Пос­ле, ус­тавший и опус­то­шен­ный, ло­жил­ся спать, что­бы ут­ром вновь пой­ти на эту прок­ля­тую ра­боту. На ра­боте я всег­да ра­ботал на од­ной и той же дол­жнос­ти, по­выше­ни­ем ме­ня не ба­лова­ли, а мой на­чаль­ник был на пять лет млад­ше ме­ня, и ме­ня каж­дый раз ко­роби­ло от то­го, что я об­ра­ща­юсь к это­му соп­ля­ку по име­ни-от­чес­тву, а он да­же име­ни мо­его не зна­ет. Он сам про­бил­ся на эту дол­жность, был упер­тым, и дос­тиг сво­его. Один па­рень из на­шего офи­са вско­ре соз­дал свое де­ло, и ушел с ра­боты. Он звал и ме­ня, но я сно­ва по­бо­ял­ся. По­бо­ял­ся то­го, что, уво­лив­шись с этой ра­боты, я мо­гу по­терять и этот, пусть и ми­зер­ный, ис­точник до­хода. Я сно­ва стру­сил. Я дер­жался за эту ра­боту, хо­тя и не­нави­дел ее всем сер­дцем. О лич­ной жиз­ни и го­ворить не­чего. Мне нра­вилась од­на де­вуш­ка. Она бы­ла мо­ей со­сед­кой и иног­да про­сила по­мочь что-ни­будь от­ре­мон­ти­ровать, что я с ра­достью и де­лал. И зна­ете, тог­да я твер­до ре­шил приз­нать­ся ей во всем. Я одел­ся во все са­мое луч­шее, как я тог­да счи­тал, ку­пил бу­кет цве­тов и уже хо­тел вый­ти из квар­ти­ры, как что-то зас­та­вило ме­ня прос­то выг­ля­нуть в ок­но. Как бы пред­ска­зу­емо это не бы­ло, но это про­изош­ло – я уви­дел эту со­сед­ку, вы­ходя­щую из ма­шины и це­лу­юще­го дру­гого… Это был ко­нец… Я и сей­час все упус­тил. Приз­на­юсь чес­тно, всю сле­ду­ющую не­делю я хан­дрил, рас­кис. На­чал вы­пивать. Все уже шло по на­катан­ной. Я ни­чего не хо­тел де­лать. Я был та­ким тру­сом и ны­тиком, что толь­ко и мог, что жа­леть се­бя лю­бимо­го и пре­давать­ся уны­нию. Дру­зей, ес­тес­твен­но, у ме­ня то­же не бы­ло. Я был один, сов­сем один, и я сам был то­му ви­ной. Мы са­ми куз­не­цы сво­его счастья, не на­до на­де­ять­ся на судь­бу или ве­зение. Тог­да я это­го не по­нимал, хо­тя бы­ло уже за 35.
В 39 я же­нил­ся, сам не ве­рю это­му. Но все ста­новит­ся на свои мес­та, ес­ли вспом­нить, что я ее не лю­бил и со­шел­ся с ней лишь из-за зап­ре­дель­но­го оди­ночес­тва и стра­ха уме­реть од­но­му. Она ме­ня то­же не лю­била, и выш­ла за ме­ня по тем же при­чинам. Но мы бы­ли чу­жие друг для дру­га. Ни­како­го до­верия, по­вер­хностные кон­такты. Да­же спа­ли в раз­ных ком­на­тах. Мы не бы­ли да­же по­доби­ем па­ры, мы бы­ли слов­но два зна­комых, ко­торые сни­ма­ют квар­ти­ру вмес­те лишь по­тому, что од­но­му кварт­пла­ту ни­как не вы­тянуть. Стал ча­ще прик­ла­дывать­ся к бу­тыл­ке. Она ме­ня не по­рица­ла, да­же вре­мена­ми пи­ла вмес­те со мной. Ни о ка­ких де­тях и ре­чи быть не мог­ло.
Все ча­ще мыс­ли о борь­бе, о на­чале че­го-то по-нас­то­яще­му ве­лико­го, ус­ту­пали мес­то сми­рению и уны­нию… Я уже поч­ти сми­рил­ся со сво­ей участью, и ху­же это­го мо­жет быть лишь со­жале­ние обо всем. Я плю­нул на все, и да­же не по­мыш­лял о том, что­бы из­ме­нить свою жизнь. Я уже и жить-то не хо­тел. Хо­телось по­быс­трее уме­реть. Пы­тал­ся прыг­нуть под ма­шину, но лишь сло­мал реб­ро и ру­ку, и толь­ко по­терял день­ги. Од­нажды сде­лал пет­лю. На­пил­ся. Ре­шил сде­лать это. Но, как уже по­нят­но, не смог, опять стру­сил. О бо­же, я да­же не мо­гу рас­стать­ся с собс­твен­ной жизнью! Что же я за слиз­няк та­кой?!
Жизнь кло­нилась к за­кату. Я всю жизнь про­рабо­тал на од­ной дол­жнос­ти и с «по­четом» был от­прав­лен на пен­сию. Ах да, так на­зыва­емая же­на уш­ла. Уш­ла не от ме­ня, а уш­ла из жиз­ни – цир­роз пе­чени ее до­бил.
Я не про­сыхал не­деля­ми. Хо­тел то­же уме­реть в пь­яном уга­ре. Как наз­ло, са­мые не­нуж­ные и про­тив­ные лю­ди жи­вут доль­ше всех.
Я по­терял все, я все про­пил и на­чал по­бирать­ся. Од­нажды на­пил­ся на мо­розе и от­мо­розил но­ги. Их ам­пу­тиро­вали, а мне бы­ло уже все рав­но. Я уже ни­чего не хо­тел. Я прос­то хо­тел уме­реть.
Про­жив та­кую бес­цель­ную и убо­гую жизнь, мне ос­та­ет­ся лишь жа­леть об упу­щен­ных воз­можнос­тях и о том, нас­коль­ко же я был трус­лив. Ни­ког­да нель­зя бо­ять­ся. Нуж­но бо­роть­ся. Всег­да. Жаль, что по­нял я это так поз­дно…
…
Та­ковы бы­ли пос­ледние сло­ва че­лове­ка, на­ходя­щего­ся в ин­терна­те для лю­дей без оп­ре­делен­но­го мес­та жи­тель­ства. Их выс­лу­шала мед­сес­тра – единс­твен­ный че­ловек, ко­торый за­ботил­ся о нем пос­ледние дни его жиз­ни. Та­кова ис­то­рия че­лове­ка, ко­торый все­го бо­ял­ся…