Обворовали магазин

После 4-го класса меня и Валю Сафрошкину, как лучших учеников, отправили в пионерский лагерь. Лагерь находился в райцентре, в средней школе. Конечно, гордость брала за то, что учителя меня выбрали, и дома радовались.
   Да, видно, напрасно я радовался. Нас запёрли в этом лагере и никуда не выпускали. По территории школы даже свободно ходить было нельзя. За 24 дня всего один раз на Чумыш водили, но не купаться, а поглядеть на эту реку. Потому-то мы с Генкой Гуниным из Новой Тарабы во время послеобеденного сна, когда контроль со стороны воспитателя был ослаблен, удрали из лагеря. До конца смены оставалось два дня. Поймали нас быстро. Немного отошли от Кытманово, и нас догнала машина. Мы руки подняли, чтобы шофёр остановился. Он и остановился, а из кабины  воспитательница нашего отряда выскочила. Машина укатила дальше, а мы втроём пошли назад. Через два дня лагерь закончился, и мы благополучно приехали домой.
Так как я приехал из райцентра, то имел право чем-то удивить пацанов. В лагере я впервые узнал про футбол. Мне там удалось поиграть. Ну, вот я и решил деревенским ребятам показать эту игру. Удивить не удалось, так как приехавший из Тюмени Михаил Дегтярёв привёз футбольный мяч, и ребятня уже недели три как гоняли его на ровной поляне возле пилорамы. Одним словом, из райцентра я героем не приехал.
Покрутившись дома среди братьев, я направился к месту постоянного пребывания ребятни – к деревенскому клубу. Клубом служило старое обшарпанное здание в виде обычной избы, разве что размером побольше. Летом мы залазили на чердак и покуривали там, сворачивая из газетной бумаги козьи ножки, набивая их мхом, надерганным из сруба, подражая при этом мужикам. Кто сплёвывал сквозь зубы (мы говорили – скрозь), кто покашливал, как курильщик со стажем, а кто кольца дымные пускал, что считалось особым шиком.
 В этот раз курение у ребят не состоялось, а при моём подходе они враз умолкли, хотя я видел, как они оживлённо разговаривали, жестикулируя при этом руками. Я с ними поздоровался и Витька Чечёткин, глядя на других, сказал: «Ну, чё будем ему говорить или нет?». Толька Сафрошкин (Тятькин) стал сопротивляться, остальные поддержали Витьку. И они мне рассказали, что уже три дня воруют из магазина пряники и конфеты. Магазин располагался в старом складском помещении с уже давно прогнившими брёвнами сруба. Рядом с магазином, через стенку, был склад с зерноотходами. Из этого склада Васька Кащеев, парень лет 17, возил отходы на свинарник, и при погрузке очередной партии случайно ткнул черенком лопаты в стену. Она и провалилась. Смекнув в чём дело, Василий проник рукой внутрь и нащупал конфеты. Этим лазом он пользовался несколько дней, благо продавщица Дарья Голубева не заметила. Но, чувствуя, что может погореть, Васька между прочим, будто бы случайно высказал предположение насчёт гнилых брёвен, когда ехал с Витькой Чечёткиным на конях с очередной возкой отходов. Проникнуть в склад зерноотходов никакого труда не составляло. Витька подговорил Тольку Сафрошкина (Тятькина), Тольку Сафрошкина (Тарзана), Лёньку Солодкина и Петьку Некрасова. И этой бригадой они проникли в склад , разворошили дырку и стали потаскивать что под руку попадёт. Вот к такому событию я и попал. Мы тут же пошли на дело. У меня руки оказались длиннее всех и я стал доставать что попадало. В этот раз, благодаря моим рукам, попалась облепиховая настойка и шоколад. До сих пор помню Название шоколада – «Дорожный» – по цене 87 копеек. Шоколаду я вытащил плиток 20 и две бутылки настойки.
Распихав всё это по карманам и пазухам, мы уединились в зарослях клена, что находились недалеко. Проходя мимо весовой, мы не обратили внимания, что нас могла увидеть весовщица Людка Юрьева. А она - то нас и видела.
В клёнах мы выпили настойку, наелись шоколаду и уснули пьяные в стельку. На другой день по деревне слух прошёл, что магазин обворовали. Для деревни это было сенсацией. Из района приехал следователь. На нас он вышел быстро, тем более, что мы вовсю хвастались шоколадом, которого «у нас в одном местечке завались». К вечеру нас с родителями привели в контору, где и был устроен разбор. Вся деревня собралась. Стыду было… Следователь дотошный попался. Он выяснил про Ваську, и про то, что продавщица, обнаружив пропажу в магазине, сама ящик настойки утащила, а на нас хотела всё списать. Её за это "страминой" назвали. В общем, приписали нам всем поровну. Разделили всё сворованное, и получилось по 9 рублей 60 копеек на человека. Много это или мало? Отец у меня получал 48 руб. в месяц, мать – 35. Нас росло 5 детей. Вот и судите сами.
Когда разбор закончился, мы вылетели из конторы как настёганные. Позору было страшно сколько. Про такое у нас в деревне говорили: «Стыдобишша бессовестная». Домой я пришёл когда все уже спали. Тихо пробрался на чердак и прилёг на лохмотья, которые скапливались там за ненадобностью. Брат Николай слышал как я пробирался на чердак и разбудил всех наших. Убегать мне было некуда и я покорился позорной порке, которую устроил мне отец. Он зажал меня между колен и бил колошей на виду у всех. Никто тогда не вступился за меня. Я молча снес и этот позор, но с тех пор  к отцу стал относиться по-другому. Да, я был неправ, но бить не надо было.
Отец это поймёт и больше никогда не тронет меня, хотя предлогов было более чем достаточно. Кажется, что он будет казниться всю жизнь, и у нас с ним так и ни разу не было откровенного разговора как отца с сыном. Я знаю, он гордился мной, но при встречах отводил глаза, про моих детей не спрашивал, а всё рассказывал про других внуков. Проходило три дня моего отпуска, и мы старались не встречаться. Все-таки не надо ему было бить меня…