О непротивлении

Нас было у родителей четверо. Два брата и две сестры  и росли мы парами, поскольку между парами был перерыв в шесть лет. Я свое детство проводила с братом Сашей, который был на два года младше меня. Мама наша  была... разная. Росла она в деревне, была поздним ребенком у матери (бабушка родила ее в 49 лет). Дед ( мамин отец) умер, когда  ей было два года. Старший брат мамы рассказывал,  что когда она родилась, в деревне стоял цыганский табор и цыгане уговаривали мамину маму отдать им девочку. Говорили:" Ты уже старая, не вырастишь, отдай нам..." Но бабушка не отдала, вырастила сама и даже успела увидеть внучку, - мою старшую сестру. Но... то ли цыгане "наворожили" над мамой, то ли сама по себе она оказалась строптивой  вольнодумкой, то ли прошедшая война,  семейные неурядицы  и папин непростой характер наложили отпечаток   -  вспыхивала  мама  быстро, по-цыгански, но так же быстро и отходила от страстей. Мама могла  быть и наивной и мудрой одновременно, и заботливой, и ревнивой, и бесшабашной.  Всякой.  Думаю, что она вполне могла бы послужить прообразом Надежды  Кузякиной из  фильма "Любовь и голуби". Образ словно списан  с моей мамы  по характеру и даже по физической  комплекции и   чертам лица.  Только мама   была  чуть  полнее и  у нее тоже  были роскошные, прямые,  блестящие,  правда,  цвета вороного крыла волосы. В остальном,  такая же простая и  непредсказуемая , не тушевавшаяся ни перед кем и никогда.  Поэтому,  не могу сказать,  что росли мы во всегдашней тишине, сугубой интеллигентности и в  чистом покое.  Бывало по-разному. Но  не о том речь. Старшим детям часто достается за младших.  Поскольку на то время, о котором я рассказываю, "совсем старшие" уже подросли, старшей стала я. Мне было лет шесть, а младшему  брату, Саше  - четыре года. Мы, естественно, унаследовали и материнскую, и отцовскую "горячность", характер   в нас уже был заметен и   мы с Сашей  часто бурно выясняли отношения, случалось, что и с драками. Мне, как старшей, в этих случаях доставалось от мамы  больше. Помню, однажды  мама ушла в магазин ненадолго, а мы остались дома вдвоем. Хулиганили, баловались и  ненароком  испачкали  зеркало большого, деревянного шкафа. Не помню чем, но помню, что испачкали. Возможно даже и плевались в него. И вот решили помыть зеркало, успеть, так сказать, до маминого возвращения.  Намылили стекло густо мылом, а оттереть это мыло, естественно,  не успели. Да и мудрено было его отмыть. Не помню, что нам  мама говорила(из детских воспоминаний в памяти осталось только слово "нехристи"),  но помню, как она запустила в меня резиновым петухом. И ловко попала. Потом запустила резиновым ежиком в Сашку, но опять же попала в меня. И мне это показалось  чрезвычайно несправедливо, обидно.  Спросила ее обиженно: "Почему всё время в меня?!!" На что она расхохоталась и сказала:" Ты старшая!" Надо отдать должное моей маме  - она всех нас, четверых приучила к чтению.  Мы были совсем маленькими, когда она впервые привела нас в районную  библиотеку им. Лермонтова, на Литейном проспекте  г. Ленинграда. В памяти осталась высокая,  широченная лестница, загадочный огромный зал и бесконечные, многочисленные стеллажи с книгами.  А первые книги!  Конечно,  всяческие, в том числе и зарубежные   сказки, сказки  Пушкина и запомнившиеся мне  забавные истории про "иностранного Пифа",  с красочными, смешными, потрясающими  картинками. Ой, но кажется я  надолго отвлеклась...  Вечная моя привычка отклоняться.  Нужно, всё же, попытаться   дойти до сути,  до того,  о чем   желается рассказать.
   Так вот. Доставалось мне за Сашку часто. А он был капризный, плаксивый, но если надо,  умел  за   себя отчаянно  постоять, при "выяснении отношений". Спуска мне не давал, а часто  оказывался   более вертким и сильным, несмотря на свой мелкий возраст. Мог и укусить и цапнуть, и поддать ногой. Но однажды он так разозлил меня, когда мы были одни, что я собрала все свои силы и надавала ему хороших тумаков. И... вдруг. Вдруг он не стал отвечать мне тем же. Он лег на диван, отвернулся к стенке  и горько заплакал. Плакал так, что сотрясалось все его маленькое тельце.  Я остолбенела, окаменела, застыла. Отчетливо помню это утро, его позу и свой "столбняк". Застыла я не из-за страха,  что он наверняка нажалуется маме, когда она придет, не из боязни наказания, а из-за обрушившейся на меня жалости к нему, из-за  ужаса, что я сделала ему так больно(!), что он даже не может мне ответить. Сама заплакала. Обняла его и стала просить у него прощения, а он еще сильнее прикорнул к стене и продолжал плакать. Скорее всего он плакал  не от боли, а от чувства своей слабости, от того, что я оказалась в этот момент сильней.  Я же плакала оттого, что побила брата, который  меньше и слабее меня. Самой от этого стало  больно душевно. Впоследствии мне много раз снилось это утро, как нечто ужасное. Запомнила я его на всю оставшуюся  жизнь.  После  того случая я с братом практически не дралась, хотя и случались от него провокации...