Суд над Смертью

 Один делец судиться взялся - чтобы внимание привлечь к своей персоне. И дело это, может статься, имело бы тот результат, что выгоден дельцу. Но вот - все в зале, приглашают ответчика явиться. Подкуплены все люди тут, все судьи, адвокаты, гости... Сидят они и ждут, когда им выплатят их долю. Усмешки там и сям в толпе: идёт ведь суд над смертью! Призвали то явленье в зал, чьё время действия на человека равно тому пределу его жизни, который, стало быть, стремится в час последний к нулю - и жнец приходит. Но разве можно пригласить смерть в суд? Ей зачитать права, задвинуть перед ней решётку?
 Но вот, судья уж хочет, провозгласить, что нет ответчика в суде, как вдруг погас весь белый свет, и тот, что в окна лился, померк и потускнел, и лишь одно заметно было: огромный сгусток тени, такой громадный, что казалось всем, кто в зале, - ты руку протяни - и он уже в руке, и эта тень с секундой каждой зал сильнее заполняла.
- Ну вот, пришёл я - Смерть.
 Слова эти услышал каждый . Но камера слежения потом, как оказалось, была слепа и, стало быть, глуха - в ней пару раз пошла картинка рябью, но кроме этого на ней обычный оказался зал суда, вот только люди в нём как все с ума сошли все разом. Кто съёжился от холода иль страха, кто вглядывается ясным днём в соседа - его не видя, как будто всё застлала пелена.
- Взялись меня судить Вы - и на такое представление забавно было не прийти. И в чём все вы меня собрались обвинить? Ужели в том, что вы хрупки? Ужели в том, что ненавидите друг друга, и, ненавидя брата брат порой того уводите из мира, кто бы пожить и рад?
 Тут осмелели люди разом:
 -Оправдываешься! Ты виноват! Бывает без болезни человек, живёт себе иль существует на радость близким и семье, но ТЫ, ТЫ не даёшь покоя, врываешься ты в каждый дом и тех, кто мог ещё пожить из жизни этой ты уносишь!
 -О, видит небо всё не так! Уж если раз хоть бы случилось, что я унёс с собой того, чья жизнь не укоротилась, чьей жизни не пришёл конец!..
 Но люди не хотели слышать, коль обвинить того могли, кого источником страданий и бед своих они считали - ничто их не могло сдержать. Они кричали и орали. Что не заслуживают люди такой паскуды им на блюде, но смерть спросила:
 - А судьба?
 И крики разом все примолкли, ведь смерть о том заговорил, что это всё пустые толки - всё не ему определять, кому тут жить, кому страдать, он лишь как гробовщик суровый, что гроб готов всем сколотить,ему ты молви только слово, и он уже бежит, кряхтит, волОчит - что ему прикажут, устраивает в последний путь, того, кого уж не вернуть. Замолкла смерть. Замолкли люди. В чём в самом деле обвинять возможно то, чего нельзя понять?
 Делец тут враз подсуетился - он под скамеечку залез и там тихонечко забился. Исчезла смерть и стало вдруг светло как будто кто мановеньем рук откинул тьмы кромешной полог.
 А дальше что? Над плёнкой той, что в камере была, учёные порядком бились, а над толпой в суду - врачи. Что это было? Помешательство? Быть может, отравный газ? Вы говорили с пустотою!
 В конце концов всех отпустили, но только слухи распустили, что сей делец обманщик, мот и вор (что соответствовало правде). А вас, читатель попрошу я не сердиться на сей сумбурный мой рассказ, надеюсь я, что в этот раз принёс он вам занятие для глаз.