Ночные мысли оптом и в розницу

                Судно стоящее на якоре в условиях
                ограниченной видимости должно через
                промежутки не более 1 мин учащенно
                звонить в колокол в течение 5 с,
                причем на судне длиной 100 м или
                более должен подаваться сигнал
                колоколом на носовой его части.

                [4.4.ЗВУКОВЫЕ ПРЕДУПРЕДИТЕЛЬНЫЕ
                СИГНАЛЫ ПРИ ОГРАНИЧЕННОЙ ВИДИМОСТИ
                (ТУМАННЫЕ СИГНАЛЫ ПО МППСС-72)]




                Ночные мысли оптом и в розницу

               
   Что я здесь делаю, в этой пыльной котельной, в этом пустом здании стоящем у дороги уходящей на запад, до самого синего (Балтийского)  моря? Котел периодически включается и тогда  его монотонное шипение перекрывает все остальные звуки. А когда он берет паузу, я слышу как бормочет телевизор. Ночь, машин почти нет, иногда прогремит недалеко поезд на Балтийск и снова тихо. За окнами осенняя темнота. Осень в этом году выдалась сухая, с шелестящей под ногами листвой. Хорошая осень.     Вокруг все спокойно, и мысли мои уносятся в прошлое.         
   Мелким пацаненком я увезен был родителями из родного мне Оренбурга в солнечный Узбекистан поднимать целинные земли.    Целыми днями болтался  в одиночестве по палаточному городку, близлежащим барханам, заглядывал в полевую столовую, ловил черепах и скорпионов. Без друзей-сверсников, было конечно скучновато, поэтому друзьями моими становились взрослые, которым не лень было возиться с мелким, суетливым непоседой, который так и норовил сунуть свой курносый нос в любую щель, не опасаясь, что его там может прищемить.         
    Любопытным я был всегда. И на целине, и потом, когда переехал в Калининград, и когда учился в Питере, и в армии, где любопытство не приветствовалось. Даже в зрелом уже возрасте, попав в первый в своей жизни шторм, из любопытства, попёрся я в рубку посмотреть, как это выглядит в жизни (это было в четвертом часу утра), и был наказан. Рассчитывая застать там только ночную вахту, я смело вошел и опешил. Кроме вахтенного штурмана и рулевого в рубке были капитан, стармех, электромеханик и еще кто - то, кого я, растерявшись не заметил. Видимо шторм разыгрался не на шутку, и там собралось все руководство. С открытым ртом остановился я посреди рубки не зная что делать.     - Что, укачало? - сочувственно спросил капитан.     - Нет, просто интересно - ответил я - это первый шторм в моей жизни.     - Ничего, насмотришься ещё, если этот переживем. - Он сделал паузу - ну посмотри, посмотри.      Посмотреть было на что. Огромные валы (может мне так казалось) накатывались из реденького тумана на нос парохода и разлетались громадным веером, а наш сточетырнадцатиметровый железный плавучий дом, споткнувшись и замерев на секунду, продирался, сбрасывая с себя тонны белой от пены воды.   
   Меня поразило то, что цвета поменялись местами - я привык, что море темное, а небо светлое, что для меня было вполне естественно, я привык к этому. Сейчас же все было наоборот. Покрытое черными тучами небо нависло над самыми мачтами и они проносились наискосок, вызывая желание пригнуть голову. Казалось что зацепившись за них, пароход начнет валиться на борт, или переломится мачта, а белое от пены море все кидалось и кидалось на наш бедный форштевень, желая расплющить его в лепешку. Но пароход был крепкий и, спотыкаясь, все шел и шел против волн, только что - то моталось на самом носу из стороны в сторону. Это был поворотный прожектор, металлическую вилку на которой он был установлен сломало волной, но зачехленный брезентом, он не был смыт в море, а только стучался о фальшборт, болтаясь в брезентовом мешке как консервная банка в авоське.
   - Ну, насмотрелся? - голос капитана прервал мои размышления - теперь сходи пожалуйста ко мне в каюту. Там у меня авария. От толчка открылся холодильник и на ковер выпала и разбилась банка с маринованными грибами, будь добр, убери пожалуйста.   
   Матюгнувшись про себя, я поплелся в каюту капитана, захватив в рундуке швабру, тряпку и пластмассовое ведро. Широко расставив ноги чтоб не потерять равновесие, тер я тряпкой ковролин и думал о превратностях жизни, о том, как быстро может смениться величественная картина шторма на тряпку со шваброй. Скорее бы сдать зачет и перейти в матросы первого класса. Это только звучит красиво - матрос второго класса, а по сути - матрос - уборщик. Матрос первого класса звучит ещё красивее, но это хоть матрос-рулевой или точнее рулевой-моторист, а не уборщик.

   За окном послышался стук колес состава, который шел из Балтийска на Калининград. Я встрепенулся, подрыгал левой ногой, которую отсидел, погрузившись в воспоминания, и для разминки прошелся по пустому зданию, охраняемому мной  ото всяких татей. Поезд простучал в сторону вокзала, и вновь стало тихо. Осенняя желтая листва лежала пушистым ковром на асфальте и зеленой еще траве.
    Я вдруг опять испытал это странное чувство. Что я делаю в этом пустом незнакомом мне здании, как меня занесло сюда, на окраину города, ведь я должен лежать сейчас в своей постели и смотреть сладкие сны. Странное чувство. Будто смотришь на себя со стороны. Странное.
       Приготовив чай, я поудобней уселся в старое потертое кресло и опять погрузился в воспоминания. Мысли перескакивали с одного случая на другой, нигде особо не задерживаясь.

      - Тук, тук, тук…
Пять лет назад это было.
      -Тук, тук, тук…
Ну, кто там ещё?
      -Тук, тук, тук…
Да кто - ж это стучит и стучит? И где? Стук, какой – то глухой, незнакомый. Я прислушался
       -Тук, тук, тук… Где-то совсем рядом, совсем близко… Батюшки! Да это - ж во мне! Это  - ж моё сердечко! Мой моторчик!
Пять лет назад это было… Именно тогда я впервые услышал как бьётся моё сердце. Раньше я просто знал, что оно у меня есть, что оно работает, качает, и всё. Как оно стучит, я услышал лет пять назад. Это было какое-то новое чувство.
   Оказывается, я состою не только из телесной оболочки и собственно меня (моей сущности). Оказывается, по своему строению я ближе к буксиру, на котором отработал больше двадцати лет: тело (корпус), сердце (мотор), ноги (винты), голова (рубка).    Каждая часть делает своё дело и ломается сама по себе, или вместе с другой какой либо частью. Если ощущалось общее недомогание, значит, пора становиться на ремонт.

   Оказывается, сердце может временами покалывать, а винты, ой!, ноги, болеть. И если с вечера нагрузиться соляркой, то наутро рубка будет раскалываться на части. Смешно. Я вдруг вспомнил Теодора Нетте – человека и пароход в блюдечках - очках спасательных кругов.

     Где-то вдалеке раздался протяжный крик, и было непонятно, толи это кто-то пел, толи подвыпившая компания дурачилась, возвращаясь с гулянки. Где- то я уже слышал такой вопль, только не припомню где именно.


     Вспомнил! Этот жуткий случай я не забуду никогда! Мы стояли в тумане у чьих-то берегов и они, эти берега, были так близко, что звуки с земли доносились очень отчетливо. Штилевая, болотная погода помогала в этом.  Мы слышали лай собак, какие - то стуки, ворчание двигателя, все, чем наполнена жизнь маленького поселка на берегу моря. Может, это было такое состояние природы, такая звукопроводимость воздуха в тумане, но слышимость была идеальная. Свободные от вахты, пользуясь спокойным состоянием моря, устроили соревнования по стрельбе (на судне была "воздушка"), бильярду, настольному теннису, что невозможно было сделать при небольшом, но постоянном переваливании парохода с борта на борт на ходу (плоскодонка). Стрельба велась на шлюпочной палубе, бильярд на корме, а теннисный стол стоял под полубаком, где было достаточно места для игры. Стосковавшись по этим играм и имея свободное время, мужики резались в бильярд и теннис до упора. Стрельба закончилась с наступлением темноты, а остальные игры шли полным ходом. Вскоре успокоили и бильярдистов, они мешали стуком шаров уставшему от дневных забот первому помощнику капитана, чья каюта располагалась ближе всех к игровому столу. Он уснул крепким сном честного человека сложив на животе натруженные нардами и домино руки.  И  только теннисисты никак не могли остановиться.

      Я заступал на вахту с ноля, и у меня было полчаса свободного времени. Выпив чаю, я поднялся в рубку и сменил Володю по кличке Голуба. Второй штурман Степан был уже на месте и возился с навигационными картами.   
     - Корректурой занимаешься? - спросил я.
     - Да, пока стоим нужно навести порядок.
          Побродив по рубке и поглазев в локатор, я вышел на крыло. Ночь была тихой и сырой. Правильней было бы написать туманной, но по ощущениям она была именно сырой, другого слова я подобрать не смог. Будь немного прохладней, она была бы просто мерзкой, но стояла тихая, тёплая и по-своему приятная погода, поэтому я задержался, вдыхая свежий воздух на крыле.
              Вдруг вдалеке раздался протяжный, и какой-то заунывный крик. Я замер прислушиваясь и пытаясь определить, с какой стороны он прозвучал. Но ни направления, ни расстояния в тумане определить было невозможно, звук расплывался в пространстве, делался аморфным, звучал отовсюду. Как в болоте, подумал я, немного успокаиваясь, теперь ещё и кикиморы кричать начали, хорошо, что их не бывает. Размышляя таким образом, я простоял ещё некоторое время на крыле ходового мостика, но только я сделал шаг в сторону рубки, как крик снова повторился. Я замер. Может всё-таки кикиморы бывают?
      - Cтепан! Иди сюда!
      - Чего тебе? - спросил Степан, выходя на крыло
      - Ты ничего не слышал? - спросил я его прислушиваясь.
      - Нет, а что? - ему должно быть надоело возиться с картами и он рад был передохнуть.
      - Кикимора кричит - объяснил я ему с серьёзным видом.
      - Ну, ну - Степан закурил и посмотрел за борт - вон поплыла - сказал он и ткнул пальцем в темнеющую внизу воду. 
      -Ты лучше подумай, чем питаться будем. - Сказал он мне.
      Дело в том, что кок оставлял продукты на ночную вахту, и у нас был хоть и небольшой, но всё же выбор. Я только открыл рот, чтобы ответить, как крик раздался в третий раз. Мы уставились друг на друга. После паузы Стёпка спросил:
        - Кто это? Ты слышал? - мы опять помолчали. Было тихо.
        - Пойду, пройдусь вокруг трюмов. - Сказал я бодро и, накинув куртку, взял в руки фонарик.
       Если что - ори во всё горло! - напутствовал меня Степан - я пока на крыле покурю.
        Шагая по проходу, я ломал голову, кто же это может орать. Не придумав ничего путного, я прошёл по правому борту до полубака и повернув налево двинулся к левому борту.
           - Б-о-о-йся-а-а!!! - вдруг раздался громкий вопль над самым ухом.
           От неожиданности я присел и с изумлением посмотрел наверх, откуда и доносился этот крик. Там мелькнула какая-то тень. Я осторожно стал подниматься по трапу.
            Боцман не спеша прогуливался вокруг брашпиля, помахивая чем-то в правой руке.
       - Ты это чего? - неуверенно спросил я, на всякий случай, не приближаясь к нему. Он вздрогнул, повернулся ко мне и сказал:
        - Фу! Напугал.
        -Чего орёшь то? - я удивлённо смотрел на него. Он не менее удивлённо посмотрел на меня.
          - Так туман же.
          - Ну и что?
          - Туманные сигналы подаю! - я некоторое время вникал в его слова.
         - А рынду для этого использовать не пробовал? - язвительно спросил я.
      Он помахал чем-то зажатым в руке, как махали колотушкой царскорежимные сторожа, и сказал:
          - Да я пару раз звякнул, у неё язык и оторвался - он разжал руку, в которой лежал язык от судового колокола. - Показал старпому, а он говорит - подавай сигнал голосом. Они с третьим механиком в теннис играют под полубаком.
 
       Мой смех был наверное ненамного тише туманных сигналов подаваемых боцманом.  Через несколько минут хохот у меня сменился икотой, а ещё минут через пять я успокоился. Вспомнив как в юности меня, несмышлёныша, гоняли взрослые за компрессией с цинковым ведром, я посоветовал боцману колотить по рынде любой железякой, тем же языком, который он так легкомысленно оторвал. Почесав в затылке, боцман согласился, что так будет проще, и я потопал обратно.

        За окном протарахтела одинокая машина, вернув меня в реальность, и вновь стало тихо. Улыбнувшись своим воспоминаниям, я опять взялся за чайник. Можно было бы и вздремнуть, но сон не шёл, а чайник уже начинал потихоньку посвистывать, и я уселся за стол. Прихлёбывая из кружки, я опять почувствовал себя посторонним в этой котельной. Как будто смотришь на себя со стороны и думаешь: что этот мужик здесь забыл? Как занесло тебя в этот пустой дом, гулкое эхо в котором отзывается из каждого угла.
        Покончив  с чаем, я уселся поудобней и уставился в потолок. Да... Кто управляет моими мыслями, кто заставляет думать то об одном, то о другом, причём, совершенно ни чем не связанным с тем, о чём я думал вначале.
      
       Из полудрёмы меня вывел отчётливый и громкий стук в окно. Я чертыхнулся - опять шпана за куревом. Поднявшись и подойдя к запылённому окну, я вгляделся в темноту. Никого. Убежали гады. Я потёр стекло ладонью. Всё равно ни черта не видать. Темна осенняя ночь. Вдруг мурашки побежали у меня по спине. В темноте, сквозь запылённое стекло проступили два глаза. Они висели в темноте ничего не касаясь, и внимательно смотрели на меня. Так продолжалось несколько секунд. Мы смотрели друг на друга: я на эти карие висящие в пространстве глаза, а они, глаза, на меня. Да! Эти минуты я запомню надолго. Представьте себя на моём месте. Пустое, гулкое здание, глубокая, тёмная осенняя ночь и висящие в пустоте глаза внимательно смотрящие на вас. Но это было ещё не всё.  Вдруг, в том месте, где и положено у людей, проступили белые зубы. Зашевелились невидимые губы.
            Бу - бу - бу - раздалось за стеклом - Бу - бу.
      Стеклопакет, сквозь который мы (я и глаза с зубами) общались пропускал только какое то бульканье. Слов разобрать было невозможно.
           Бу – бу – бу.
        Я всё ещё не мог стряхнуть оторопь. Мне живо вспомнился фильм "Иван Васильевич меняет профессию" - смирительная рубашка с завязанными рукавами и два крепких санитара по бокам. Таким манером я сменюсь сегодня с вахты.
          Бу - бу - бу - бу - глухо забубнил голос за окном.
        В это время я услышал звук мотора редкой ночной машины, блеснули фары и, отразившись в оконном стекле, осветили пространство за окном. На меня смотрел снизу стоящий под окном, одетый во всё тёмное НЕГР!!!
       Блестели зубы и белки глаз.
        Как, скажите мне, на окраине провинциального города, среди ночи, появился негр, и что ему надо от меня?
      Чего тебе? - спросил я, зябко поёжившись.
       - Бу - бу - прозвучало в ответ
       - Иди к дверям - крикнул я и для верности махнул рукой в сторону выхода. Негр качнулся в ту сторону и исчез. Я тоже поплёлся туда чертыхаясь, и разминая затёкшую спину наклонами влево и вправо.
         Косенький слегка негр, со свежим коньячным запахом, и лёгким ароматом духов, принялся вежливо объяснять мне, что ему нужен владелец этого здания для разговоров с ним об аренде.
          - Оставь свой телефон, и он тебе позвонит - сказал я ему и закрыв за ним дверь, поплёлся обратно.
           - Глаза, зубы, негр - бормотал я себе под нос, шагая по пустому залу - ну и ночка.
          Плюхнувшись в кресло, я опять ощутил знакомое чувство.
   


      Небо начало потихоньку бледнеть. Скоро рассвет.  Что я здесь делаю в этой пыльной котельной, в этом пустом здании, стоящем у дороги уходящей на запад, до самого синего моря?


                Октябрь – декабрь. 2014г.