Призрак Тани. Хоррор. Терный А

Призрак Тани (Гипноз смерти). Хоррор. Терный А.

Если ты еще не заслужил ада, то бог Шкай
селит тебя на испытание в маленький
поселок на небольшой реке. А если заслужил?
И если за посевом стоит антипод бога?

1. Поселок Мокошь. Май 2013 год.

Поселок Мокошь основан на месте мордовского стойбища в 1653 году, казаками, охраняющими рубежи России от набегов Дикого поля. Небольшая деревянная крепость не сохранилась. Остались лишь фрагменты рвов и валов, каменная кладь лабазов. Да, кому нужна это история? Она сыпалась сквозь пальцы. Остатки старого кирпича растаскивали жители. Дети строили из него потешные замки. Бабы закладывали в бочки с огурцами. Уже мало кто помнил не только историю, но суровые легенды мифического времени. Мокшанские жрецы-озатя говорили казакам, чтобы не селились в землях вокруг голого камня. – Там мертвые спят неспокойно, – вздыхали они. – При создании мира антипод бога плыл на этом камне за Шкаем-творцом. Мы зовем антипода Шяйтаном или Идемевсем. У него и обликов много. Он может быть прекрасней богини зари. И при этом страшен. Он может летать, как утка, как сова, как мышь. Но чаще ходит по земле, в образе немощного старика. Попробуй, не уважь его. И тогда придет страшное чудовище, изверг и мучитель.

Русские-рузонь шли и шли на новые территории. Племена мокши никогда не селилась на землях Шяйтана, и на землях у истоков рек. Незаселенные речные долины рузонь занимали в первую очередь. Мокшанские озатя приходили к камню – Шава Кев- издалека, раскладывали амулеты, черепа, курили волшебные травы, посыпали землю порошком мухомора. Шава Кев повторял строение мира, имел четыре угла с дырочками. Во время жертвоприношения озатя вставляли в них серебряные спицы. – Избавь нас от огненного взгляда из темной ночи, – шептали они. – Силы природы, силы Идемевся, покровителя всех здешних сред и мест, защити нас. Мы ни одной ветки в лесу зря не сломали, ни одной лишней птицы не подстрелили, ни одной ягодки попусту не сорвали. Шяйтян Идемевсь прими наши дары и наше почтение. И снизойди до нас.

Каждая умирающая мокшанская бабушка обязательно твердила одно и то же: – Помните дети, не селитесь на земле, для которой Шяйтан-Идемевсь выплюнул песок изо рта. Землю нашу сотворил Шкай творец, но при этом антибог помогал ему, спрятал во рту немного песка. Шкай ударил его по голове палкой, тот выплюнул песок. И там образовались горы, ямы, буераки, овраги, каменные глыбы. Там забили родники и потекли реки. Там поднялись тучи, и оттуда понесся ветер. Не растет у Шава Кев ни дуб, ни гигантские березы – мировые древа. Это первый признак того, что там лежат пески антибога. Шяйтан-Идемевсь считает эту землю своей. Он до сих пор спит под голым камнем. И когда спит, то спят самоубийцы, утопленники, умершие от опоя пьяницы, спят темные силы песков рта. Шяйтан-Идемевсь добр лишь избирательно, чаще он зол. Зол за то, что ты щедрый, за то, что ты жадный, что урод, что красавец. Непонятный демон. Он принес людям болезни и недостатки. Его кремневые камни, с помощью которых он творит дела, обладают великой силой. В кого он ударит, на кого нашлет Тряску, Огнею, Ледею, Лихорадку, тот умрет в тряске, огне, судорогах. Антипод бога в реалии худ, волосат, красноглаз. Это смрадно-дышащий рыжий дьявол. Его узнаешь, его услышишь, унюхаешь. Бегите, бегите от него под защиту стен дома, амулетов и сил природы земель Шкая. Нет рядом дома, так березовую ветку-защитницу в руку возьмите, отмахивайтесь ее, как от комаров.

***

В июне 2008 года под Мокошью на реке Каменка произошло преступление, пробудившее сонный город и вызвавшее массу пересудов. Молодой парень, студент 2 курса педагогического университета, Александр Костин, утопил свою девушку, которую любил. Никто вначале не верил, что он мог это сделать. А на суде он признал вину. – Я ничего не помню, – говорил он. – Я не знаю, как это получилось.
Милиция еле отбила его от гнева разъяренных односельчан и родственников девушки. Он не защищался, хотя и был очень сильным человеком. Удивительно, но наказание ему дали не суровое –5лет, ничтожный срок для убийцы. Судье пришлось сильно изворачиваться, чтобы найти нужную статью. Его очень хорошо попросили.

***

И годы прошли. Наступил май 2013 года. Кто-то мрачный взглянул на истинных виновников того преступления. Этот мрачный не знал пощады. Это был даже не взгляд. Это была черная довлеющая сила. На церковном дворе с неба пали темные птицы, с колокольни сорвался колокол, вздохнув, как человек.
-Конец света, – шептались между собой попы. А вслух говорили: – Колокол сняли на реставрацию. Птицы поели отравленного зерна. На все воля бога.
– Идемевсь, Шяйтан-Идемевсь проснулся, – шептали мордовские женщины, и надевали на себя амулеты, подвязывали ленты на заветные кереть-березы и дубы. Они помнили о последнем пробуждении Шяйтана. Тогда горели леса, деревни. Шяйтан-Идемевсь, в окружении злобных существ, открыто ходил по веле-селам, достанет кремневые камешки и чиркнет ими. И от искры горела даже вода. Люди льют ее на пожарище, будто спирта в пламя подливают. Лохматого старика в грязной рубашке помнят во всех сгоревших селах. Однако Белючи тогда не пострадали, а голый камень стоял в километре от них. Пробуждение Идемевся уже чувствовалось. – Глаза, глаза, видела я эти глаза, – говорили мокшанки. – Угольки. И вонь серная, как на курортах. Надо смертное-то просмотреть. Подкупить, чего не хватает.

На кого же упал этот взгляд, кого коснулся этот ветер, дыхнул смрад могил и тины? Их уже всех пересчитали по пальцам. Прошел Идемевсь по селам и показал людям две ладони. – Десять, их десять, – прорычала темнота за него. – Один останется жить. Знайте это все озатя, колдуны и ведуны, сырьжи, все углы моего песка. Ничего не предпринимайте, иначе будет еще хуже. Мне многого не надо. Лишь этих тварей унесу в подземный мир справедливости. Судья, закрывший глаза на их преступление, уже у меня. Ему и поручу новый процесс. Каждый получит по справедливости. Знают и судьи, что с них спросится по особой статье.
И этот рык был осязаем. Он пробирал холодом. Вряд ли судей, вряд ли творящих земные законы. Не одна старуха придет домой и завалится на бок. Массовый психоз был велик.

***

Сырьжа Клава открыла старые книги. Там, между страниц, лежал желтенький листочек. Его Клава купила у старухи, уже ушедшей в вечные сады. Клава поставила деревянное изображение Идемевся, зажгла толстые черные свечи, лампады с лучшим конопляным маслом, налила уксусу в костяной резной стакан. Она сначала повыла, изображая страх. Потом она понюхала табаку, расчихалась, подняла руки по направлению к голому камню и начала читать заговор: -Иди Шяйтан-Идемевсь по тайным тропам, гляди Идемевсь на злых людей, а не на меня. На Клаву не гляди. Лежи Идемевсь, где лежишь, где у унесенных тобой злых людей зубы не размыкаются, рты не раскрываются, очи не глядят, где не отговоренные в страхе спят. Чу, по чу, могилы зарыты, гробы закрыты, гвоздями забиты. В царство подземное, или небесное все мы придем, но сейчас не смотри в мою сторону. – Прочла Клава отворот, и задула свечу. Закружилось все вокруг. И дыхнули на ведьму верные слуги Идемевся, кто холодом, кто огнем. Упала Клава ничком на разряженный в ленты березовый веник, накрылась собачьей шкурой, на лицо надела древнюю маску из медвежьей страны. И все улеглось. – Испугался он звериной маски, – решила ведьма. – Думаю, что уцелею, не войду в десятку увиденных и обреченных великим Шяйтаном. – Сырьжа Клава ударила маленький гладкий камень палкой, а потом три раза плюнула на него. Обряд был свершен. Тихо было у Клавы, но за стенами природа буйствовала. Неслась сильная рябь по ляй-Каменке, падал град, у людей вязли ноги в грязи. -Идемте ко мне, твари мелкие, защитит нас Шкай от огненных глаз антибога, – сказала сырьжа. Она стала разливать в крошечные чашки специальный травяной чай из хвоща, крапивы, сныти, жерухи. И чай пил кто-то невидимый. С печки спустился племянник Клавы, огромный молодой парень, по всей видимости, с изрядным количеством не мокшской, а эрзянской крови. Был парень рыж, красношей, курнос, круглолиц, и имел не руки, а лопаты вместо них. Парень налил себе огромный стакан заговоренного чая и выпил его залпом.
-Страшно, мне мамка Клава, – сказал он. – А вдруг заберет меня Идемевсь к себе в подземные пещеры.
-Он берет лишь утопленников, пьяниц, душегубов.
-Мало ли душ мы загубили, –осмелел парень.
-Сами мы никого не угробили. На то была воля предков, и сил места. С них и спрос. Мы верные слуги Шкая, мы чтим и Шяйтана. Пей, пей чай. Чем больше его выпьешь, тем целее будешь. Дам я тебе мокшанское имя. Не нарекли тебя истинным именем при рождении. Нет в Мокоши тюшти, главы племени. А без него сейчас не выжить народу. Все сгинем. Итак, нас мало осталось, истинных мокшан.
-Долго ли Идемевсь бродить будет?
-Пока не наберет десятку. Потом сразу канет под голый камень.
-Уж быстрее бы он их набрал. Притихла мокша. Думают, что не найдет он свою десятку в тихих норках. Нет для него ни затворов, ни дверей.
-Есть и от него затворы. Кто чтит Шкая, тот неподвластен ему.
-Затворы крепки, пока он глаз свой красный на тебя не положил. Из церквей забирал людей. Здесь его земля. И никто не знает, как широки они, пески Идемевся.
-Каждая песчинка в его рту превратилась в клочок его земли. Набери в рот песка. Потом выплюнь его и пересчитай песчинки. Узнаешь, сколько земель у Идемевся. Усни, усни, а я на луну повою, какие разводы на небе она выведет, так и пройдет приход Идемевся. Жуть ждет нас.
-Да все они одинаковы, эти приходы. Бежать надо отсюда. Все бросить и бежать. Хотя бы на заработки в Сочи.
-Не скажи. Идемевсь изобретателен и не прост. Кто сгорит, кто утонет, кто замерзнет, кто от болезней трясучих сдохнет.
-Тогда я на печь.
-Подожди. Я присвою тебе мокшанское имя. – Клава взяла два хлеба, вознесла их над головой племянника и ударила друг о друга, сказала: – Нарекаю тебя Овтаем, традиционным именем рода Тумоевых.

И парень полез назад на теплую печь. Клава подала ему кружку с чаем. А сама уселась у раскрытого окна, наблюдать за луной и облаками, ее окружающими. Так и заснула, упав головой. Где-то уже петухи запели, а она все спала. А на ее столе танцевали и угощались преподнесенными им дарами покровители дома и двора, слуги богинь Юртавы и Кардаз-Сярко. В руках у танцоров были первоцветы. – Защити, защити нас Шкай, закрой двери нагих домов и дворов на засовы неподъемные, – весело пели твари. Вот, и гадай теперь об этом мире, об этих духах, о непонятных тварях. Не угадаешь. Не признаешь. Боялись ли мелкие твари прихода Идемевся? Да. Он мог убить их хозяев. И кто придет на смену им – было еще не известно. Сколько уже сел снесли. В Мокшском районе – ровно половину.

Сырьжа Клава пробудилась с солнышком и перекрестилась, хотя никогда этого не делала. Луны уже не было, и повыть ей на нее не довелось.
-И десятерых заберет. И еще кучу людей. За Овтая биться надо. На самом краю он стоит. Двух призову, может и подавится он чужими, мой добрый славный Идемевсь. Тяжкое лето, тяжкий год. Славен Овтай тем, что с в нем кровь двух племен – и северян эрзян и гибких, узколицых южан- мокшан. Такой красоты мир еще не рождал. Ноги у него, что чурбаки, толстые, мощные. А вся мужская красота, да и женская в хороших ногах.

Клава выпила заговоренного чая и прибралась на столе. Она теперь точно знала, на кого же положил взгляд Идемевсь, что за судью призвал он под землю.
-Все говорили тогда, что не виновен Сашка Костин. Люди видели, сколько народа в день убийства Тани было на Аля-Каменка, и вдруг все пропали. Надо узнать всех, весь список должен быть у меня. Им уже не помочь. И не заслужили они моей помощи. Мне бы род не сгубить. Без меня, мудрой сырьжи, не прогнать Шяйтана.
Клава смазала руки конопляным маслом, потом сметаной.
-Руки у меня должны быть чуткими, – прошептала она. – Уж, поговорил бы Идемевсь со мной. Я бы с ним сторговалась. Сами бы все за него сделали. Что ему мазаться о людскую грязь. Порошки у меня сильные. Уснули бы люди, и не проснулись.

2. Анна Машкова.

Взял Шкай изо рта Идемевся песок со дна моря, бросил его по волнам, и появилось там каменное плато. Бросил Шкай еще горсть песка. И покрылся камень толстым слоем чернозема. Доволен остался творец. Нигде больше не было такой жирной и черной земли. И тогда создал он богиню Мостораву. – Владей, красавица этой землей, – сказал творец. И приняла дар богиня.
-Только темно и холодно на моей земле, – сказала она.
И взмахнул Шкай рукой и появилось на небе солнце. Стало светло и тепло. И создал он Чи-паза, и сказал ему.
-Вот тебе солнце. Крути, верти его. Пусть ходит оно по верху, над землей Мосторавы.
-Не могу я все время крутить солнце. Дай и мне немного времени на отдых, – попросил Чи-паз.
И создал Шкай луну. И создал он Ков-паза и сказал ему:
-Вот тебе луна. Владей ее. Пусть смотрит она на землю, когда солнце отдыхает.
А в это время вновь взошло солнце. И стало оно над морем. И пересохло море.
И взмолились все боги.
-Как же мы без моря. Пролей ты облака вниз.
И взмахнул Шкай рукой, уже сердясь. И появился Пургине-паз. И раздался гром.
-Владей молниями и громом. И наказывай тех, кем буду я недоволен, – приказал новому богу Шкай.
И пролились облака на почву. Стала она размываться. И тогда создал Шкай сразу несколько богинь и богов. Укрепил берега рек песком и камнями. – Тебе, Мастер-паз отдаю все, что находится под небом, и покрыто песком, почвой, камнями, водой. Имя всему – Земля. От молнии может на ней огонь возникать. И владеть им будет Толава. И в озерах, реках будет стоять вода. И владеть ее будешь ты – Ведява. И создал творец леса, заселил их птицами и зверями. И создал он Виряву и поручил ей заботу о лесах. А потом он создал себе жену Анге. И появился у них сын Веленьпаз. И в самую последнюю очередь, когда мир стал прекрасным и уютным, создал творец человека, по своему подобию.
-Ты любезная моя, жена Анге, будешь нести людям добро, жизнь и любовь. На том и конец моим творениям. Всем я доволен.
И ушел Шкай в свои сады. Да, забыл он, что помимо его земли есть еще пески Видимевся-Шяйтана. Вынырнул демон из-под камней и сказал: – И порождаю я смерть, ненависть, зло.
Захохотал Идемевсь и спрятался от других богов под землю. Но творения его остались. И стали облака собираться в тучи, закрывать солнце и луну. И побежали по воде волны, и содрогнулась земля в тряске. И испугались люди, и научились они молить богов и Шкая о помощи.
И видела все это Варака патай – ворона тетка. И разнесла она вести по всему миру, по славной земле Шкая, по пескам Идемевся. Услышал ее Шкай. И сказал.
-Так тому и быть. Все звери и птицы будут посредниками между мной и людьми.
Такова была легенда. Ее многократно пересказывали, искажали. И совсем исказили уже в христианские времена. И лишь на песках Идемевся рассказывали ее по старым рунным записям.

***

Анна Павловна Машкова – умная, в сорок лет дьявольски обворожительная брюнетка, создала себя своими руками. Сама богиня красоты Масторава могла залюбоваться ей. Так думали все. Взяла вот, и слепила даму, из ничего. Было ли это так? Не совсем. Пять лет назад она возглавляла отдел маркетинга универмага, а до этого была два месяца товароведом и пятнадцать лет продавцом бакалейных товаров. Она переписала свое прошлое, в прямом смысле. Во всех организациях, где она работала, были полностью заменены книги приказов. Их переписали, по-новому сброшюровали, прошнуровали, закрепили печатями. Ее трудовую тоже переделали. Получалось так, что она всю жизнь работала заместителем главного бухгалтером. Но люди-то помнили о злющей, завистливой Аньке из гастронома, выпилившей дно у килограммовой гирьки весов. Много, много способов обмана разработала женщина. Ее не раз уличали, били, плевали в лицо. Несколько раз рвали на ней одежду. Что поделаешь, невоспитанные люди. После подделки документов она стала работать в налоговой инспекции, а через год возглавила ее. Не прошло и месяца, как звонка нового начальника стали бояться все, даже глава районной администрации. По большому счету многие решения в поселке принимала не администрация, а налоговая служба. Ни один продавец ни разу не прорвался к Анне Павловне на прием. – Да? – задавала она вопрос секретарю, когда та докладывала о посетителях подобного ранга. – Я сейчас принять не смогу. Занята. Ко мне пропускать лишь директоров. Для остальных работает консультационный пункт. За своих специалистов я ручаюсь.

И еще, она, как каждый умный человек, очень любила лесть. Она понимала, что это слабость. Все она понимала, но ничего поделать с собой не могла. Особенно, любила, когда что-то приятное ей говорили солидные мужчины. Люди старались подчеркнуть ее необыкновенную красоту, ум, ее опрятность. Знали бы они, что юбки ей гладил муж, блузки стирал он же. Справедливости ради стоит отметить, что она имела мужской характер, а ее служба быстро стала лучшей в области.

***
Владимиру Машкову, мужу Анны, перевалило за пятьдесят. Брюзга, он не смотрелся рядом с красавицей женой, любил выпить, покурить. В пятницу она сама напоила его, чтобы инкогнито отдохнуть где-нибудь. Еще в детстве Анна играла в спектакле «Принц и нищий». Ей это помогло потом, и не раз, и не два. А теперь помогало два раза в месяц. Да, два раза в месяц, Анна Павловна радикально меняла облик, превращалась в глупенькую простушку-продавщицу. А кому не интересно послушать, что люди говорят о ней, о директорах, районной администрации; говорят не в кабинете, а за кружкой пива. Информацию она тщательно анализировала и использовала. Если узнавала о том, что ее подчиненные берут взятки и с ней не делятся, то таких Анна Павловна немедленно увольняла. А на планерках, проводимых в администрации, она напрямую говорила о недостатках. Анна Павловна выезжала с лекциями на предприятия, общалась с народом, шутила с мясниками на рынке. При первом взгляде не влюбиться в эту женщину было невозможно. Была ли она двуликой богиней? Однозначно ответить было сложно. Игра, игра – любила она поиграть. Она могла сыграть и заботливую мать, и суровую, но справедливую бюрократку, и женщину демократичную, передовую в своих взглядах. Так голосовала она всегда лишь за «Яблоко».

Анна Павловна дождалась, когда Володя заснет. Женщина надела скромный парик, сделала макияж, привычный для поселка – голубые тени, морковная помада, слой крем-пудры. Она напялила на себя мерзкую трикотажную юбку с рюриксом, кофточку с кружевным жабо, спортивную курточку и накинула на шею старенькую зеленую газовую косынку. Нет, это не выглядело вульгарно, это выглядело слегка по-деревенски. Так в Мокоши одевались все – начиная от укладчиц асфальта и заканчивая учителями начальных классов. В поселке было сложно отличить работника почты от директора предприятия. Своим преображением женщина осталась довольна. Она пошла в стриптиз – бар, отвратительное место, рассадник всего самого жуткого в этом поселке. Другого места, где можно было посидеть до утра, в Мокоше просто не было. И публика там знала всех, почти всех. А кого не знали, то быстро узнавали. Разговорить пьяного человека в баре было не сложно. Анну в баре звали Газовым шарфиком. Постоянной публике, которая приходила туда, как на работу, то есть ежедневно, она уже примелькалась, и мало кого интересовала. Ее так и не разоблачили. Были в баре девочки и помоложе, и посговорчивее. – А кто ее знает, какая-то одинокая баба, без денег, – говорили о ней, если вообще говорили. – Кому она интересна. Одним словом – дешевый газовый шарфик, из прошлого века.

Если бы дьявол вдруг явился в город, то прямым бы ходом помчался именно в стриптиз-баз. Хозяин заведения имел право работать до утра, тогда как другим предприятиям было предписано прекращать торговлю спиртными в 23 часа. После полуночи в баре толпились военные, оставившие семьи в столицах, московские бизнесмены, футболисты, местная золотая молодежь, было много проституток, игроков в карты, алкашей, утративших свою красоту, но все еще мнивших себя чьим-то счастьем. Каждый месяц зал бара расширяли, то коридор уменьшат, то гардероб, то подсобки. Летом выставляли столики на улицу. Там сидеть было лучше. Легкий ветерок, приятная музыка. Вмененный налог хозяин платил лишь за площадь зала. Анна старалась этого не замечать. Конечно, до поры до времени. Пока ее все устраивало. При желании она бы закрыла бар в течение суток, и никто бы владельцу не помог. А кто поможет? Прокуратура? ФСБ? Они не враги государственной системе, а ее опора. Власть в стране должны уважать, а еще лучше боятся.

Анне надо было спешить в бар, а то в заведении могло не остаться свободных мест. У гостиницы она прихватила с собой случайную подругу, чтобы не так сильно привлекать к себе внимание. Они сели в уголке, заказали по триста грамм водки, подсохшие, почти свернувшиеся в трубочку бутерброды, пару салатиков из соленых огурцов. Анна старалась хоть как-то поддерживать с новой подругой разговор. – А я из Москвы вернулась, – откровенничала с ней подруга, – на теплицах там работаю. Тридцать тысяч имею. Но работаю по 14 часов в день. И без выходных. И спим там же. Зато при деньгах. У меня сын ведь. Мать не хочет за ним приглядывать. У подруги здесь оставляю. Денег, конечно, вожу. От болгарина родила, когда военный городок здесь строили. К жене уехал. Даже не вспомнил меня ни разу. И черт с ним. Проживем.
-Сейчас везде так. Я домохозяйка. Муж неплохо зарабатывает.
-И как он отпускает тебя в эту дыру? – задала подруга самый нелюбимый вопрос Анны Павловны. – Хочешь, поедем со мной. Я с хозяином теплицы поговорю. Он тебя возьмет. Пьет только, хозяин-то. А твой муж пьет?
-Наливает вечером. И я на цыпочках, на цыпочках и сюда. Огурчики у них хорошие. Мне бар нравится. Здесь спокойно. Драк, как в рюмочных, не бывает. Хозяину разрешили торговать спиртным при условии, что здесь не будет скандалов. Иначе его закроют. Он бандюгам платит, чтобы разборок здесь не было.
-Огурчики у них бочковые. В банках такие не получаются. Вот, угощу я тебя мамкиными огурчиками. Она стерва у меня, но не в огурцах. Такой запах семян укропа, смородины, чеснока – не оторвешься от чашки. Ее мордва научила туда бруснику добавлять и вишневый лист с желудями. Пробовала хоть раз сушеное в печи мясо?
-Я только буртасское пробовала. Мордовское – нет.
– А там все просто. Режешь мясо крупными кусками, по килограмму, варишь его и сушишь в печи.
-Нет, мордовская кухня меня смущает. Не могу мешать птицу, рыбу и мясо в одном блюде.
-Все надо сначала попробовать. Стерляжья уха на курином бульоне. Пальчики проглотишь. Стерлядь сейчас купить стало проще. Ее разводить начали.
-Дорого это стоит.
-Ну, дорого. Осетриной тогда замени, или карпом.
-Смотри, в противоположном углу сидит мужчина и четыре женщины. Что-нибудь знаешь о них? – спросила Анна Павловна. – У него глаза красные, как у алкоголика.
-Ходят про него разные слухи. У меня здесь подруга барменшей работает. Сегодня не ее смена. А почему они тебя заинтересовали?
-Я их раньше не видела.
-Появились месяц назад. Мужика Дракулой прозвали, Вампиром, а его девок – маришками. Маришка рыжая, светлая, синяя и черная. Он игрок в карты. Играет с переменным успехов. Иногда выигрывает, чаще проигрывает. Люди думают, что деньги его не интересуют. Ему важен сам процесс игры. Маришки от него не отходят. Считали, что они подглядывают у других игроков в карты, и ему знаками передают. Но нет. Иначе бы шулеры с ним не садились.
-Он меня чем-то пугает.
-Бывает здесь почти до утра. Хозяин бара приказал его не трогать, впускать в зал. Хорошие деньги оставляет. Смотри, что на столе стоит. Армянский коньяк. Это не подделка. Дагестанское шампанское – лучшее в стране. Я, когда только в Москву приехала, то уборщицей в винный магазин устроилась. Пришлось уйти. Воровства много. И что-то хозяйский сын выпивал. А в конце месяцев всю недостачу на всех делили. И на грузчиков, и на уборщиц. А я хоть бы раз что украла. Это покупатели и продавцы тащат.
– Он постоянно смотрит на меня.
-Он не в моем вкусе. Готика какая-то. Для гота – стар. Ему бы в Москву. Там странных любят.

К столику женщин подошла официантка. Она поставила бутылку красного вина «Кровь монахини». – Шарфик, это вам от Дракулы, – сказала девочка. – Бутылка 300 рублей стоит.
-Мы к водяре привыкли, – ответила Анна Павловна.
-Могу назад отнести.
– Пусть стоит, чтобы не обидеть его. А то еще укусит.
Анна благосклонно кивнула мужчине. Тот даже не смотрел в ее сторону. Странно.
-Надо узнать о нем поподробнее, – вздохнула Анна Павловна. – Девушка, откройте бутылку.
-Она открыта, – неприветливо ответила официантка. –Ничего ты о нем не узнаешь. Все, кто за ним ходили, лишь утром приползали домой. И никто второй раз уже не пошел. Они не помнят, что с ними было.
Официантка отошла от женщин. Особой прибыли от них она не ждала. Ей было проще работать с московскими гастарбайтерами. Женщины редко разбрасывались деньгами.

Посетители липли к барной стойке, ожидая шоу. Раньше в стриптиз-программе выступали лишь девушки, полмесяца назад там появился танцор, накаченный и очень пластичный красавец. Он выступал в кожаной маске и черных плавках. Его лицо покрывал толстый слой грима, таким пользовались культуристы. В провинции не могли оценить мастерство танцоров, относились к ним с презрением, лапали селедочными руками и ухмылялись в лицо. Заиграла музыка, прожектор осветил сцену. Парень вынес девушек в зал. Одна сидела на шее, две на руках. Они словно стекли с него, вызывая ненависть мужиков. Девушки танцевать не стали, сразу же пошли между столиков. Зрители пихали им деньги, не очень большие, ради приличия, чтобы пощипать за задницу. Парню приходилось танцевать одному. Снимать с себя ему было нечего. Он умудрился снять бабочку с шеи и помахать ее в воздухе. Анна протянула одной танцовщице полсотню и попросила ее:
– Пусть он подойдет ко мне.
-Полсотни? – фыркнула та. – Здесь не дешевое шоу. Нам танцы московский хореограф ставит. А одежду шьет тетя Нюра, самая дорогая швея в поселке.
-Больше не дам, – оборвала ее Анна.
-Его Никс зовут. Так нам его представили. Никс берет за часовую встречу сто долларов. За эти деньги можно взвод солдат снять. Не больно-то на него кидаются. Так, командировочные бабы, что от мужиков выбрались. Иногда заезжие москвички. Или на день рождение покупают, как подарок для именинницы. Женщине в нашем бизнесе проще. Я все скажу ему. Только, осторожнее, у него плохая репутация. Его все цепляют. Он здесь задницей крутит, а за углом удушит, и паспорт не спросит. Кого удушил, зачем удушил. Еще и в холодный лобик при этом поцелует. Его привозят на машине и увозят, говорят, в другой город. Водитель тоже молчит. Бойтесь его женщины, бойтесь, бойтесь женщины и порядочные, и шлюхи. Я только не поняла, к кому вас отнести. К шлюхам или дурам. Говорите вы не как шлюха. А одеты плоховато, как порядочная. И что это за газовый шарф? Сейчас такие уже не носят. Такие в семидесятых носили. Сколько же вам лет? Храните шарфик, как память?
-В него сморкаться удобно. Ты передай просьбу, и все, – оборвала Анна Павловна. А приказать она умела. – Или верни полсотни.
-Да мне сейчас столько в трусы напихают, что ты месяц за такие деньги работать будешь. А я их за пять часов набираю.

Девушка танцовщица не обманула Газовый шарфик, передала ее просьбу. Никс обычно в зал не спускался, но к Анне подошел. -Я бы хотела украсть вас на час, – сказала та. – Расценки знаю.
-Если девочек снимут, мне придется танцевать одному. Приходите в гримерку. Там стол широкий, и ножки у него крепкие.
Никс поцеловал женщине кончики пальцев и пошел отдыхать. Девочки-танцовщицы заменили его на сцене. Парень бросил взгляд на Анну и накинул на себя полотенце, пошел в подсобку. Он шел по залу, играя ягодицами, на него смотрели все. – Сука, – произнес кто-то сквозь зубы. Никс резко развернулся и напряг бицепсы, которые вздулись, как арбузы. Установилась тишина. Женщины ему даже захлопали.
-Я никогда не платила мужикам. Вот еще, – сказала собутыльница Анне. – Хотя я молода. А тебе трудно найти настоящего мужика. Алкаш на алкаше. Но и стриптизер – не человек.
-Ты не жила с импотентом. А вот поживешь, и рада будешь даже присланной вампиром бутылке.
-Вот еще. С Вампиром я и за миллион рублей не пойду.
-Разумеется, а за пять тысяч побежишь.

Анна кивнула новой подруге, прощаясь, вино она оставила на столе, прикупила в баре коньяк « Дербент» в плоской бутылочке и пошла в служебное помещение. Парень пить отказался. В комнате было чисто, насколько это возможно. Никс даже не снял маску. Он был нежен, или старался казаться таким. Все же получал за это деньги. Он коснулся губами шеи женщины. Легкое касание, а насколько это возбуждало. Он был в сексе так же пластичен, как и на сцене. Ни одного резкого движения, все основательно. Анна не пожалела о встрече. Она была удовлетворена, оставила на столике 110 долларов, вместо ста, и не задержалась ни на минуту. Одно дело, если ее признают, как просто одиноко пьющую в баре женщину, а другое дело с молодым мужчиной. Тогда от слухов, как от репьев, не оберешься. Анна вышла на улицу через черный ход. Она глубоко вдохнула. Курить ей было нельзя, это портило цвет лица. Она даже не улыбалась лишний раз, чтобы не формировать морщинки у рта. – Мальчик решил, что я стареющая нимфетка. Ошибся, я молодящаяся старуха, хрущу только от крахмала.

Настроение у нее только ухудшилось. Ей не хотелось идти домой. Но задерживаться она не могла. Конечно, людей, вхожих в ее кабинет, в баре не было. Она завязалась шарфиком. – Спать? – задавала она себе вопрос. –А что же еще остается делать? Вот, и не думала, что пробьет на секс. Старость подходит, – проворчала она. – От мужа пора избавляться. Разве это человек. Лучше стать вдовой. А что мне терять? Карьеру? В областную инспекцию не поеду, здесь же я королева, а там кем буду? Ну, начальником отдела стану, не выше. Система хитро устроена. Работников областной инспекции боятся лишь работники районных учреждений. Налогоплательщики их не знают. Овдовею. Вдове и любовника можно иметь. Должен же кто-то успокаивать печаль. Теперь и презервативы траурные продаются, с запахом ладана. Опять же, на черных простынях я буду выглядеть, как яблочко.
И вдруг Анна увидела женщину, с которой пила в баре. Он сидела на лавочке, закинув голову. Анна подошла к ней и потормошила. Женщина упала на бок. Рядом стояла бутылка, подаренная вампиром Дракулой.
-Мертва, – вдруг поняла Анна. Она взяла бутылку. Это была «Кровь монахини».
Анна ощутила чье-то присутствие. И кустов за ней наблюдали красные глаза. И страх наполнил ее. Она решила не оставлять бутылку, там были ее отпечатки пальцев, поспешила уйти.
Бар стоял на центральной освещаемой улице, можно было не опасаться, что свалишься в канализационный люк или яму. Дневной зной спал, дышалось легко. Было далеко за полночь. Анна не боялась гулять по городу. Слишком хорошо его знала. Ей хотелось еще где-нибудь посидеть, чтобы там пахло сиренью или черемухой. Она завернула бутылку в кусок старого пакета и спрятала в зарослях. Руки вымыть было негде. Ей хотелось хотя бы присесть, перевести дух. Лавочек в центре нигде не установили, специально, чтобы люди не мусорили там. Хоть на приступки садись. Налетевший на нее страх полностью прошел. И все же, Анна Павловна продолжала чувствовать на себе взгляд. Женщина несколько раз оглядывалась, но за спиной никого не было. Она услышала прекрасную музыку. Та лилась из небольшого скверика. – Бетховен, – узнала мелодию Анна Павловна. Она поспешила туда, развела кусты сирени руками. Увиденное поразило. Вампир Дракула сидел на не большой лавочке, а его подруги танцевали. У них оказались прекрасные фигуры. Они были лишь в легких шелковых платьях. Женщины высоко и легко взмывали вверх. Музыка почти стихла. Вдруг танцовщицы расставили руки в сторону. Сзади их одежда оказалась черной. Виденье пропало. Стихла и музыка.

3. Что это было? Или будет?

Анна Павловна помнила, как мать говорила, что в их семье есть мокшанская кровь? – Я не хочу этой примеси. Я даже мордовскую кухню не знаю. На ближайший праздник надо попробовать сварить стерляжью уху на курином бульоне. Не знаю вкусно это или нет. В Мокоши стерлядь не найду. Водителя в область пошлю, там точно есть. Кажется в Кузнецке стали выращивать стерлядь в пруду. Эх, с моим бы умом мне родится в стародавние времена, когда мокшанцы создавали первые княжества. И тогда бы на Волге стояла Великая Мордовия, а не Россия и Татарстан. Народ упустил свой шанс. Скоро совсем ассимилируется.

Ночью Мокошь казался и чище, и уютнее. Не бросались в глаза обшарпанные двери, обветшалые дома, мухи над помойками, разбросанные целлофановые пакеты. Анна Павловна очень боялась бродить в темноте, боялась бегающих без привязи собак. Они очень раздражительно лаяли, и могли заразить бешенством. Так, чему-то нелепо улыбаясь, женщина почти дошла до дома.
-А я бы хотела подружится с Дракулой, – вдруг поняла она. – В каждом бюрократе сидит людоед, сидит и наслаждается унижением людей. Я наслаждаюсь. Себя не обманешь. И в других я это вижу. Порой взглянешь в глаза человека, и сразу же поймешь, что он твое подобие. Дракулу я поняла.
Да, Анна Павловна видела все, все замечала. В ее блокноте был список «О», который обозначал – не забыть отомстить. В список входило 50 человек. Напротив 20 уже стояла галочка. – Я из этого города не уеду. Вот уйду на пенсию через 15 лет. Там видно будет, – сказала она себе. – Умному человеку лучше жить среди дураков и трусов. Создали евреи автономию на Амуре. А смысл? Кто там на них работать будет? Не нужен мне коттедж. Лучше куплю маленькую квартиру в Москве. Со снохой никогда не ужиться. Вот ведь, всех учу разуму, а как поступить самой, не знаю. Мне ведь много не надо – минимум уважения от снохи. Живут на мои деньги, и ни разу не поблагодарили. С сыном говорить бесполезно. Она вертит им, как хочет.

Анна удивилась, увидев на пустующей автобусной остановке девушку, скорее даже девочку. В поселке действовал закон, запрещающий детям гулять ночью без родителей. Анна Павловна обрадовалась, что встретила кого-то живого. Лучше бы она не радовалась. А еще лучше, поговорила бы с трупом собутыльницы. Иногда трупы разговаривают. Мертвецу было, что поведать.
– Простите, но даже дежурные автобусы не ходят в такое время, – заговорила Анна Павловна с девушкой. – Все спят и не знают, что ночь- время любви. Ты знаешь это? Да, где такой молодой знать это.
-Я знаю это, как никто. Ночь- время жизни, – ответила незнакомка. – Ночью я живу. Ночью по земле ходит прекрасная Анге.
-Я не мордовка, не знаю пантеон их богов. Тебе куда ехать?
-В Белючи. В Мокоши у всех есть мордовские корни. И их уже не вырвать.

Анну словно обожгло. Тщательно спрятанные воспоминания всплыли. Вспышки эпизодов засверкали один за другим. Глаза Тани Ванеевой, полные мольбы и ненависти. Ее крик. Ее бледное тело. Нет, Анна не жалела о содеянном тогда. Главное, что выкрутились и поверили в свою безнаказанность. Именно после того, нелепого до примитивизма случая, в городе сложился тайный союз десяти, связанный общим преступлением, и общими делами. Помимо непосредственных участников того преступления в него вошел батюшка Мишенька, который отпустил земные грехи убийцам. А так же Андрей Козин, следователь по делу о непредумышленном убийстве Тани Ванеевой. И то, что Анна продвинулась по служебной лестнице, заменила трудовую книжку, заслуга союза, а не бывшего соседа, начальника областной налоговой инспекции, который и не слышал о какой-то продавщице, за которую пять лет назад пришли просить к его свекрови.
– Хотя о чем это я? – стала приглядываться к девушке Анна Павловна. – Ты вовсе не похожа на мою знакомую. В Белючи и днем-то автобусы не ходят. Ближайшая остановка в километре. Заброшенное селение. Он превращается в дачный поселок. Туда можно пройти вдоль железной дороги, напрямую, – пояснила она. – Я бы показала, но спать пора, утром буду плохо себя чувствовать. Завтра, точнее уже сегодня, надо идти на работу, в выходной-то день. Сама вчера и объявила, что день будет рабочим. Амстронга послушаю, уткнусь ладошками в щеку и усну. Хорошо, тепло, покойно. Всего в жизни достигла, и уважения, и власти, и достатка. Теперь одна забота, чтобы у сына все было хорошо. Ну, может поискать все же деньги на такси? Я могу вынести сто рублей.
-Спасибо за заботу, я не тороплюсь. Не была здесь пять лет, – ответила девушка. Этот спокойный голос озадачил Анну. Незнакомка гипнотизировала ее чем-то. Анна в свое время специально изучала лингвистическое кодирование. Оттого-то люди и слушались ее. Если она определенным тембром говорила, что человек лишится всего, или, что он никогда ее не забудет, то так и случалось.
-Жаль мне тебя, – ухмыльнулась женщина, не понимая, зачем вообще разговаривает с этим ничтожным существом. Страх прошел. Говорить со случайным человеком уже не хотелось.
-Спасибо, Анна Павловна. Мне ничего не надо, по малому счету.
-Ты знаешь кто я? Я же переоделась.
-Я вас сразу узнала. Наверное, вы забыли меня.
-Деточка, вокруг меня столько людей, разве всех запомнишь. Продавцы так и рвутся в мой кабинет. Ума лишенные. Мне бы их проблемы. Статус-кво у меня не тот, помнить всех. Ты права, обращаясь ко мне на «вы». Да, выгляжу молодо. Слежу за кожей. Дорогие крема помогают. Мне сорок. Тебе лет пятнадцать. Больше? Невеста уже.
-Мне бы было 22.
-Было бы? – удивленно переспросила женщина. И страх вернулся к ней. У нее широко открылись глаза. Девочка вновь стала походить на утопленницу. Перед ней стояла Таня Ванеева. Той тогда было 18 лет. К Анне Павловне пришло чувство гадливости. Ей было неприятно вспоминать о прошлом. Реально о том, что произошло на берегу Каменки, знали лишь члены совета десяти – она сама, Ашот и его жена Лидка, Николай, Юра Ушкин, Амалия, Конкин, ну и Мишенька с Андреем Козиным. Десятый уехал жить в Самару. Это был знаменитый на весь мир художник – Евгений Севрюгин. Сюрреалистические офорты с его автографом стоили 15 тысяч рублей.
Анна сначала просто пятилась, а потом и побежала. Она сама не могла объяснить этого трусливого бегства. Ее и тошнило, и лихорадило, и ноги у нее подкашивались. Во рту стоял неприятный металлический вкус.
-Куда же ты, Аннушка, – крикнула ей вслед девушка. – От своих страхов не убежишь. Они всегда опережают тебя. Вернись, вернись. Я хочу предупредить тебя. Моли Шкая, моли Пургине-паза. А лучше, моли безжалостного Шяйтана-Идемевся. Он уже припас рогатину для тебя. Ты скоро умрешь.
-Как бы не так, – ответила сама себе женщина. – Молить? Придумает же такое. Я атеистка. Надо срочно сходить к психологу, а то и к психиатру. Больше не пью, не пью ничего дешевого. На выпивке экономить нельзя. Я никогда не боялась того, что произошло. Я ту девочку и презирала, и завидовала ее дурости. Я была красивее ее. Это признанный факт. Умирают слабые. Будь она проституткой, то жила бы и сейчас. Что же, кто же это был? Мне скорее любопытно, чем жутко.

У подъезда дома Анна Павловна онемела. Прямо на лавочке расположились четыре торговки семечек.
-Вы с ума что ли сошли? Здесь же не рынок, – удивилась Анна Павловна. – Скоро по квартирам будите семечки разносить, как пиццу. Собирайтесь, и немедленно уходите. Наглость. Что за люди? У моего дома торговать.
-Анна Павловна, вы не шумите. Вы попробуйте наши семечки. Мы с вас, как с начальника налоговой инспекции, даже денег не возьмем. Мои семечки я держу во льду. Они сохраняют все питательные вещества, круглый век. Если и попадется червячок, то свежий, – сказала крайняя торговка.
Анна Павловна нехотя потянулась к семечкам. И даже попробовала несколько. Во рту у нее все онемело.
-А мои, как огонь, раскаленные на адских сковородках. Погрейте свой ротик, – предложила вторая старушка. И Анна Павловна вновь потянулась за семечками. Она даже руку обожгла. Из ее рта повалил пар, а внутри стало очень сухо.
-А мои, чистить не надо. Все без скорлупок, – протянула трясущейся рукой третья старуха. Голос бабушки дребезжал. И сама она будто бы скрипела, как ивовое дерево. Ее седые волосы спадали на лицо. Семечки старухи сами прыгнули в рот Анне Павловне. Они были горькими.
-А свои пробовать не дам, – сказала четвертая торговка. – Они для надоедливых свекровок, плохих соседок. Съешь одну семечку – и умрешь в страшной лихорадке, – сказала похожая на цыганку брюнетка. – А у тебя иная судьба. Хочешь, карты разложу?
– Женщины, о чем вы вообще разговаривает? Здесь торговать нельзя. Ни семечками, ни святыми иконками, ничем, даже носками. Мне и гадать не надо. Это глупость для неумных людей. Я знаю все, что будет со мной в ближайшие 50 лет.

Анна Павловна с мобильного телефона позвонила в милицию. – Я с кем разговариваю. Дежурный? С вами говорит начальник налоговой инспекции Машкова Анна Павловна. Да, госпожа Машкова. Вышлите наряд к подъезду моего дома. Здесь с утра четыре старухи семечками торгуют. Не смешно? А мне смешно. Я их ни о чем сама просить не буду. Пусть торгуют. Не дело начальника инспекции отбирать семечки у бабушек. Просто доложите о моем звонке Николаю Ивановичу. Он уже на работе должен быть. Он там и днюет, и ночует. Вы сами можете принять решение? Я думаю, что нет. Кому продают? Вопрос именно в этом. Что они вообще делают здесь? Покупателей-то нет. Утро начинается в шесть часов. Как транспорт начинает ходить. Вдруг у них наркотики. Наркоманы теряют чувство времени, – Анна Павловна взглянула на лавочку и увидела, что старух уже нет. – Быстро сбежали, – сказала она. – Стоило лишь в милицию позвонить. Вот, налоговую инспекцию ни во что ставят. Не забыть бы, уволить этого дежурного. Даже трубку бросил, – вздохнула Анна Павловна. – Что за народ работает в милиции, полиции, никак не привыкну к новому названию. Мне что, в ФСБ обращаться, чтобы убрали с лавочки торговок семечками. Распустились люди. Хоть за нацистов голосуй. Те бы быстро навели порядок. А то голосую постоянно за Явлинского. А толку? Сидят везде одни глупые рыла, глупые и хитрые лизоблюды. Надо политиком становится. Здорово я их.
Где-то зазвучала труба, к ней подключился саксофон, и даже контрабас. Музыка была обворожительной. В детстве девочка Аня ходила в музыкальную школу. И хотя она не полюбила школу, но там ей привили музыкальный вкус.
Анна Павловна увидела на лавочке 4 стакана с семечками. Один стакан был обледенелым, второй дымился, из третьего от ветра вылетали семечки, в четвертом ползали мерзкие мокрицы. Анна Павловна быстро набрала код на двери и заскочила в подъезд. Стены коридора показались ей покрытыми плесенью. Ступеньки были очень скользкими. Впервые в жизни она застучала в дверь квартиры ногой, благо обувь на ней была дешевая. Она удивила заспанного мужа. – Куда ты ходила в таком виде? – спросил он. – Соседей бы постыдилась, занимаешь такой пост. Если нет ничего стиранного, разбудила бы меня. Долго ли на стиральной машине. Час, и все будет чистым.
-Иди, досыпай, извини, что не воспользовалась ключом.
-Что стряслось?
-Я иду спать. Разумеется в другую комнату. Ты веришь в покойников? В утопленников?
-Все ими будем. А я уже стал. Ничего от меня не нужно? Надень тапочки, шпильками паркет обдираешь. Там кефир на столе должен стоять. Не пей из холодильника. Горло заболит. И носи с собой салфетку. Перед тем как войти в квартиру вытирай туфли. Пыли мне здесь не хватало.

Муж что-то уронил в другой комнате, заставив Анну вздрогнуть. Но он вскоре захрапел. Уж, лучше бы он не спал. Она бы отвела на нем душу, и успокоилась, забыв об этой жуткой встрече. Но потом Анна вспомнила Никса, и ей стало так хорошо. Она вспоминала его руки, губы, плоский животик. Она так любила красивые мужские ягодицы. Некоторые мужчины даже оборачивались, когда она смотрела им вслед. Анна сбросила туфли и затанцевала. Давно она этого не делала. Она поставила запись «Спейс-оперы». Но потом все же села и задумалась.
– Что это было? Зачем я убежала? Теперь остались лишь вопросы. Можно было просто расспросить девочку. Ничего грозного в ней не было. А Никс подсыпал мне в коньяк наркотики. Не верится. Надо будет сделать запрос о нем. Андрея Козина попрошу. Хорошо, когда дружишь с начальником наркополиции. Сильных друзей надо иметь. Значит, все дело в Никсе. Как мне это сразу в голову не пришло. То-то, секс с ним показался сказочным. Точно, кто же еще мог подсыпать. Не эта же сдохнувшая собутыльница. Ей это ни к чему. Не отведаю я огурчиков ее матери. Что мне боятся выходцев с того света. Я, это просто так говорю, в них я не верю, однозначно. На остановке был человек. Все остальное- совпадение. Хуже, если разыгрывают целое представление. Пришли бы ко мне. Поговорили. Любой вопрос можно решить самым простым способом. Надо соблюсти взаимные интересы. Надо с кем-то посоветоваться. С Амалией? Позвонить ей сейчас? Это завтра. А сейчас надо просто лечь, закрыть глаза и заснуть. Спать, спать. И не пить больше коньяка, непонятного происхождения. Лучше водку. Отравленное вино, мертвая подружка. Девушка, похожая на Таню Ванееву. Недобрая ночь. Недобрая встреча. Если все подстроено, то я обязательно увижу ее вновь. Надо сжечь парик. На помойку его выкидывать нельзя. А если Вампиру что-то от меня нужно? Травить он меня не хотел. А напугать? Напугать хотел. Смелый человек. Пугать меня. Сам не испугайся. Цепочку надо раскручивать от вампира и этих четырех старух. И Никс связан сними. Все они пришли из неоткуда. Это их и связывает. Интересное дело.

Анна легла на диван. “Главное в другом, – подумала она. – Бывают же похожие люди. Пора прекратить хождения. У Тани не было сестры. А эта очень похожа, точно близнец. Не хочется, чтобы кто-то начал меня шантажировать. Все же куплю коттедж, чтобы соседи не таращились в спину. Когда понадобится квартира в столице, то продам. Иначе деньги обесценятся. Не дело начальнику налоговой инспекции жить в многоквартирном доме, среди отбросов общества. Я одна такая честная на всю область. Сейчас у неказистого гаишника свой коттедж. Надо создать реестр владельцев коттеджей. Всех взять на заметку. Что его создавать. Списки «Единой России» всегда под рукой. Какой вечер испортили. Чем и удобен Никс, что не местный”.
– Столько всего за одну ночь. Я довольна, довольна. Какой выброс гормонов. Надо свозить цветы на могилу Тани. Ей не повезло. Лидке она мешала тем, что хотела провести внеплановую ревизию в магазине. Амалии – ее жених Сашка нравился. На Юру она жаловалась директору совхоза. Юра удобрения фермерам продал. Слишком она честная была. Не в те времена живем. Ашот – просто бабник. Ну, Коля с Андреем случайные люди. Евгений Севрюгин ее земляк. Тоже не любил ее, тоже на Сашку глаз положил. Что за жизнь. Людей, которых уважаю, по пальцам можно перечесть. Коля, Андрей, жена Ушкина – Елена. Не богато для такого поселка.

***
Анна Павловна выпила две таблетки снотворного, проспала до десяти утра. На работу могла не торопиться. В районном центре, после ее малейшего недовольства, и попадания в список «О», можно было лишь повеситься. Детей тут же запишут в двоечники, в больнице тебя обслуживать не будут, не будет работы, тебя не поставят на учет, как безработного, перестанут узнавать на улицах, будут обрызгивать грязью проезжающие мимо машины. Анна Павловна умела наказать должным образом. Если бы она просто увидела, что кто-то разговаривает с неприятным ей человеком, то он бы тоже стал ее врагом. Она даже никого ни о чем не просила. Все понимали ее молчаливые просьбы. – Володя, поставь чайник, – крикнула она. Ответа не последовало. Муж Владимир ушел куда-то с утра. Она до него так докричаться и не могла. Он любил рыбалку. Иного объяснения его исчезновения не находилось. Ей пришлось самой приготовить кофе и сделать скромный бутерброд из капустного листа и кусочка семги. – Да, поесть я тоже люблю, но нельзя, если хочешь выглядеть молодо. – Она поставила в сумку бутылочку кефира, и подалась на службу.

Анна Павловна не удержалась и прошлась мимо остановки автобуса, следующего до Центрального отделения. Торговки семечками уже расселись по своим обычным местам, разложили товар. – Семечек, семечек, – предложили они Анне Павловне. Ее никто не признал. Она надменно прошла мимо. Людей на остановке было полно. В субботу многие приезжали на базар. Невдалеке стоял молоковоз. Молоко уже, видно, разобрали. Он привлек внимание тем, что принадлежал КСП «Центральное», где теперь директорствовал Юрий Петрович Ушкин. Старого директора переехал пьяный комбайнер.
-Дела у Ушкина идут хорошо. Надо проверить всех этих семечников. Есть у них справки о подсобном хозяйстве? Перекупщицы сидят. И не платят налогов. Не работает отдел проверок, – взяла себе на заметку Анна Павловна.
Здание налоговой инспекции располагалось рядом. Из окон начальника службы остановку не было видно. Они смотрели внутрь двора. Анна Павловна постояла немного на крыльце. – Что там на работе? Ведь без контроля никто работать не будет. Контроль. И еще раз контроль. Я вас научу трудиться. Бездельники. Сейчас соберу всех с планами на год. Ну, и что, что не просила их раньше сделать. У хорошего работника план должен быть. Интересно, есть ли этот план у кого на самом деле? Наверняка, плохого качества. Хотя бы переписали план проверок. Нельзя? Предупредят предприятие о проверке.

В дверях инспекции Анне Павловне попалась начальница отдела учета. – Как вас там? Куда это вы? – почти ласково спросила ее руководитель. Та растерялась, не зная, что врать. Ей надо было на рынок. – В одиннадцать объяснительную записку на стол или заявление на увольнение, – добила Анна Павловна. – И не думайте, что найдете в поселке хотя бы место кассирши. Вас нигде не возьмут. Мало того, что вас. И мужа лишите работы, и всю свою родню. Я не люблю не исполнительных людей. Вернитесь на рабочее место.
-А какое число на объяснительной указать? – наивно спросила женщина. – Сегодня же выходной.
-У вас каждый день скоро в выходные превратятся. Самым чудесным образом. Даже завидно. Говорят, на теплицах в Москве хорошо платят. Имейте это ввиду.
Женщина быстро пришла в себя. – Я к вам хотела бежать, – сообразила она, чем можно прикрыться от недовольства начальника. Любимчиков у Анны Павловны не было. Она относилась ко всем ровно. – Я шла узнать, не заболели ли. Вечером звонили из областной инспекции. Я брала трубку, сказала, что утром обязательно будите. Они двадцать минут назад звонили. Что-то важное, раз в выходные звонят.
-Я же предупредила секретаря, что приболела, в больницу иду. Для чего-то я вам всем плачу зарплату. Сплошь безобразие какое-то. Нормальным людям ничего объяснить толком не могу. Пусть трубку берет секретарь. Или тоже по магазинам бегала? Секретарь вечером должна была проследить, что из помещения все ушли, и сдать инспекцию сторожу. Почему она разрешает в моей приемной брать трубку кому угодно. Это может делать она, и только она. Или я. Что в области хотели от меня?
-Говорить хотели только лично.
-Пристроить на работу кого-нибудь из родни. Вот и освобожу им ваше место.
-Анна Павловна за что? Думаю, что мяса хотели попросить. Тепло стало. На шашлыки ездить можно. Из отдела учета мне уже звонили насчет мяса.
-У Ушкина мяса не просить. Мало вам хозяйств. Все к нему. Было бы за что уволить, вы здесь уже не стояли. Ко мне она шла. То же мне, дружеская забота. Есть секретарь. Есть телефон. Контролера мне не требуется.
Анна Павловна даже не зашла в свой кабинет. Она позвонила с мобильного телефона водителю и попросила отвезти ее в больницу; потом позвонила подруге Амалии, договорилась пообедать с ней в кафе на свежем воздухе. Злость она сорвала. Теперь была спокойна.
-Отчего это меня энергетическим вампиром считают? – задала она себе вопрос. Хотя ей никто никогда не говорил, что она вампир. – Насмотришься на улице на уродов, и на самом деле сама станешь «нечтом». И когда мне все это обдумать. Работа, работа. Новые законы надо прочесть. Штампуют их, как денежные знаки. Пугать меня призраками? Дети. Умрем и сгнием. Мне поэтому и нравится сказка « Снегурочка». Снег превратится в облачко. Он прольется на полянку. И там вырастут цветы. А вот вампиры могут быть. И, наверняка, со справкой из дурки.
Анна Павловна все же зашла в свой кабинет и села в удобное кресло. Она скинула туфли с ног. Секретаря на месте тоже не оказалось. Анна Павловна позвонила в отдел кадров и приказала принести ей список, всех пришедших на работу. – Объяснительные со всех, кого сейчас нет, – приказала она. – И сделайте мне стаканчик чая, без сахара, раз секретарь отсутствует. Скажите водителю, чтобы ко мне не заходил, ждал меня в машине. Я сама выйду. Все.

Анна Павловна стала затачивать карандаш. Она делала это лезвием бритвы. Карандаш ей попался мягким. Ей их привезли из Чехии, в качестве подарка. Угодили.
В кабинет заглянула секретарша: – Анна Павловна, прекрасно выглядите, – сказала она.
-Кто звонил без меня?
– С области несколько раз. И несколько час звонил какой-то идиот. Представился Вампиром. Он сказал, что вам было лучше поговорить с Ванеевой.
Анна Павловна затрясла головой и тихо сказала: – Иди.
Вертлявая секретарша поняла, что начальник чем-то очень сильно озаботилась, поспешила скрыться. Знала бы девушка, что ей крупно повезло. Она стояла второй в очереди на увольнение.

Анна Павловна подсела к монитору компьютера и набрала в поисковике: «Идемевсь, фото». Сайт быстро закружился. Но в образах Шяйтана не было ничего страшного. Все изображали Идемевся в виде жалкого чертенка. Наивные люди, знали бы они, каков он на самом деле, страх веков. Раньше его имя произносить боялись.

4. Разговор с Амалией.

Амалия работала начальником управления райно. Женщина была аппетитно полноватой, всегда носила пышные юбки, кофточки в воланах, не любила черный цвет. И даже туфли у нее были либо телесного, либо белого цвета. Немного высокомерная, политически грамотная, хороший оратор, Амалия Владимировна умела понравиться начальству. Ее, как и всех из союза десяти, продвинули вверх деньги Ашота, связи Николая Ивановича, мясо Юры, умение дать взятку – Андрея Козина. А то бы так и осталась учителем группы продленного дня. Она уже неделю не виделась с Анной Павловной. Пожалуй, других настоящих друзей у женщин и не было. Столик к их приходу накрыли. Для хозяина кафе было честью, что к нему заглянула начальник налоговой инспекции.
Женщины просили их не беспокоить, заказали по бокалу вина и жульен. Хлеб обе не ели. Они подождали, когда все отойдут от них. Анна даже потрогала крышку стола, не стоят ли там подслушивающие жучки.
-Амалия, со мной вчера произошла скверная история. Слушай внимательно. Мы же с тобой материалисты. Так вот, о нематериальном мире.
-Не о смысле ли жизни решила поговорить? – спросила подруга. – Я, хоть и педагог, не знаю – живем ли мы осмысленно или нет. Если уж говорить на эту тему, то лучше сразу перейти к целям жизни.
-Да? – усмехнулась Анна Павловна. Она знала, что подруга любит поговорить о высоких материях. И говорила она на эту тему много и все впустую. – О целях жизни отдельного человека, или человечества в целом? Если о человечестве, то все равно оно погибнет. Так что смысла жизни нет.
-Мы же все знаем, что умрем, но ведь живем. Ведь и этого могло не быть. О смысле жизни я не хочу говорить. Наверное, для меня он в том, проживу ли я достойно. Ладно, не томи, говори. Не ангел же тебе сел на плечо? – пошутила Амалия. – Как тебе цвет моих волос? Платина.
-Вчера я видела двойника Тани Ванеевой. Это было не приведение. Вполне реальный человек.
-А что здесь такого? Есть люди, весьма похожие друг на друга. Родственница видно. Хотя я не слышала, что у нее есть сестра. Может, отец побаловался с соседкой. Знаешь, а ведь мы ничего не знаем о человеке, который умер у нас на глазах.
– Лучше бы это был призрак, – раздраженно бросила Анна Павловна на стол чашку с кофе, и то разлилось. – Людей я боюсь больше, чем призраков. Все это не случайно. То ли кто-то шутить надо мной, то ли пугает. Не с тем человеком связались. Была еще попытка отравить меня. И в кафе я видела вампира с четырьмя ведьмами.
-Это уже перебор. Не ты первая, кто видел Таню. Только другие сразу сказали, что видели приведение. Лида-джан видела, Юра Ушкин, Конкин, и мой муж. Я вообще не верю в приведения. Их нет. Вы все просто сговорились. Хотите довести меня до психушки? Я же постоянно нахожусь в стрессовой ситуации. Знаете же какие у нас сейчас дети. То рожать одна надумала в 15 лет, то один в шотландской юбке пришел. Не знаю, что и лучше.
-В настоящей юбке, или сам сшил? Не бойся, в обиду тебя не дадим. Мы же команда. Девочку надо уговорить сделать аборт.
-Поздно уже. Да, пусть рожает. Мы ей поможем с учебой. Главное, чтобы в области про это ничего не узнали.
-Ты наивна, твои же замы и сообщат, куда следует. А тебя обвинят в сокрытии фактов.
-Ситуация под контролем. Я завалю областное управление проколами заседаний, решениями врачебных комиссий, рекомендациями психологов. Я уже приняла решение. Девочка закончит и школу, и родит здорового ребенка. Мы правильно воспитали детей, думают о президентской программе рождаемости со школьной скамьи.
– Не кажется ли тебя, что игры с нами повел кто-то из наших, из союза десяти? Как думаешь, что лучше – людское наказанье или божье? Хотя кто из нас верит в бога. Даже поп Мишенька только лоб крестит. Таня не могла остаться живой. Мы были на ее похоронах. И ее вскрывали, после этого из гроба не встают.
-Эта смерть стала самой большой удачей в нашей жизни, – отпила глоток вина Амалия. – Кислое очень. Неужели настоящее французское вино? Его пить невозможно. Кем мы были до смерти Ванеевой? Ашот – заготовителем, ты и Лидуся, – продавщицами. Коля – простым опером, Андрей – следователем. Юра – агрономом, я – перспективным учителем.
– Я никогда не была продавщицей. Я всегда была бухгалтером. Знаешь, какая строгая проверка при приеме на работу в налоговые органы. Я месяц ждала места. Может тебе мою трудовую показать?
-Все это прекрасно. И трудовая у тебя в порядке. Кто бы сомневался. Союз и тебе помогает. Ни ты, ни кто другой из нас ничего не потерял от сговора. Теперь Ашот с Лидой – владельцы магазинов, Николай Иванович – начальник полиции, Юра Ушкин – директор хозяйства, Андрей Козин – начальник наркоконтроля. Все люди уважаемые, при власти. Один Конкин, как был, так и остался алкашом. Художник Севрюгин – исключение. Он, конечно, стал знаменитостью, не благодаря союзу десяти, а вопреки. Творческие люди очень ранимы. Я так утешала его тогда. И, кажется, стала его единственной женщиной.
-Неужели ухитрилась переспать с геем? Я думаю, что я видела человека. Я про призрак Тани. А если человек, то будет действовать рассудительно, значит, появится вновь. Амалия, попрошу своего водителя или мужа прокатиться за призраком в Белючи. Люди – изощренные твари. Чем глупее человек, тем он опаснее, ибо не просчитывает вариантов. Если начался передел собственности, то мне страшно. Им потребуется новый начальник налоговой инспекции, полиции, новый суд, прокуратура. Как думаешь, кто мог стоять за этим? Кому выгодно вредить мне? О сатане забудем.
-Всем. Всем ты насолила своими проверками. Скажу, что стоять за игрой могут лишь в области и Москве. Аннушка, кроме татар, приближенных к губернатору, некому. Мы им мешаем. Все мы. Ну, еще москвичи. У столичных бизнесменов здесь интересы и к перерабатывающей промышленности, к земле, к недвижимости. Не пустите их в поселок, так заводы не заработают. Из Москвы могут на губернатора надавить, а то и на твое начальство. Сейчас не смотрят хороший ты работник или плохой, честный или ворюга. Сейчас смотрят на то, защищаешь ли ты чьи-то интересы или нет. Анна, мне страшно от созданной президентом системы. Ведь весь бюджет, все эти налоги собирают для того, чтобы разделить их после между собой. Бюджет такой огромной страны просто разворовывают. И ничего не докажешь. Система живуча. Наворовал миллиарды, как Сердюков, проходишь свидетелем по делу, чуть поменьше, как его замы – под домашний арест. Главное, не претендуй на власть, как Лужков, Ходорковский – тогда сядешь по полной программе.
-Мы не о политике пришли говорить. Бюджет тратится на твою зарплату, на зарплату чиновников.
– На зарплату армии чиновников, легиона. А ведь их нужно тратить на социально-экономическое развитие страны, на создание инфраструктуры. В России нет капитала. Это государство должно стоить новейшие заводы, а потом распродавать акции людям. А мы строим только конторы. У каждой службы свой небоскреб. Так проще деньги отмывать. Десятиэтажный корпус арбитражного суда, пяти – пенсионного фонда, четырех – у налоговой.
-Прекрати. У нас вообще два этажа, и те арендуются. Вернемся к началу разговора. Думаешь, я не знаю, какие предприятия в нашем поселке принадлежат москвичам? Я давно составила список всех иногородних владельцев. Надо Колю поставить в известность о появлении призрака. У него специалисты, разберутся, возьмут отпечатки пальцев, паспорт попросят показать. Ходила в бар. Мне там преподнесли вино. Его моя подруга выпила его и умерла. Я бутылку не выкинула, спрятала в кустах. Испугалась, что остались отпечатки пальцев.
-Все еще ходишь в стриптиз-бар? Погоришь. Ведь сфотографируют, и будут шантажировать.
-Меня шантажировать? Раздавлю. Решено – подключаем Николая Ивановича. Пусть разберется с призраком.
-Да, Коля – это человек. Он сидит на своем месте, – сказала Амалия.
-Все мы не на своих местах. Не грызли бы друг за друга горло, то никем бы не стали. А Николай с Ашотом сидели бы в тюрьме, вместо Сашки. Или забыла, кто убил эту противную Таньку. Я татар не обижала, знаю, кто за ними стоит. Зачем мне проблемы? И потом, они меня на дни рождения не забывают, подарки только изысканные. Дорогие ювелирные украшения. С ценниками. Не то, что у наших мелочных блинных бизнесменов. Микроволновку последний раз подарили. На нее-то, наверное, сбрасывались. Она до сих пор у меня на работе стоит.
– Стоп, Анна. Мы Таню не убивали. Это был несчастный случай. Все немного перепили. Поиграли с девчонкой и переиграли. Микроволновка ей, видите, не нужна. Тебе что, легковые машины дарить? Ты и меня в список вносишь, что дарю тебе. Хочешь, и тебя перекрашу в блондинку?
-Мне-то в подарок и букета роз достаточно. Лишь бы от души.
-Жалко Сашку. Утром просыпается, труп невесты и он обвиняемый. Я, честно скажу, побоялась за Таню заступиться. Они бы и меня утопили, – вздохнула Амалия.
-Все же утопили, а не поиграли. С какого разбега им тебя топить? Ты не умная женщина.
-Ты уж больно умная. Ко мне призраки не ходят. Мне с татарами делить нечего. Мне вообще нечего делить. Думаю, что напали лишь на тебя. Отчего-то я такая спокойная.
– Сашку устроили в хорошую тюрьму, дали ему маленький срок, – наигранно вздохнула Анна. – Не будем вспоминать. Уже ничего не изменить. Тогда мне тоже было жаль его. А теперь нет. Я не променяю свое благополучие на какого-то Саньку. Он быдло. Если вернется сюда, после отсидки, то ему не поздоровится. Он убил нашу лучшую подругу, здесь он никому не нужен. Таньку я ненавидела. По одной причине. Деньги. Она же знала о той страшной недостаче, что у нас с Лидкой была. И говорила, чтобы мы вложили деньги. Не собиралась отвечать вместе с нами в случае ревизии. Ты же ее ненавидела из-за того, что Сашку хотела. У всех были претензии к ней.
-Он моложе меня. С Сашкой я лишь разок целовалась. И только. Нет, мне мужики не нужны, своего хватает. Я по стриптиз-барам не хожу. А как вы выкручивались при ревизии?
-Привозили товар из соседнего магазина. Так все раньше делали. Доказать что-то очень сложно.
– Лучше бы Саньке не возвращаться. Ванеевы убьют его. А у них родни много. Срок истекает. Если не истек.
-Либо мы, либо он. Покой стоит дорого, – еще холоднее сказала Анна Павловна. –Дать ему денег. Пусть восстановится в институте. И живет в областном центре. Это проблемы Коли. Наша безопасность – его вотчина. Плохо себя сегодня чувствую. Пойду отсюда. Созвонимся. Нервы ни к черту.
– А какие нервы к черту?
-Откуда же мне знать. Я, в отличие от тебя, мандры не пою.
-Какие мандры? Я познаю философию буддийского мира. Я изучаю Блаватскую, Ганди, Толстого.

Анна быстро выпила вино, поднялась, поцеловала подругу и пошла по тропинке, напрямую к дому. Что-то заставило ее вернуться. Загадочная девушка стояла с Амалией. И вновь холодок пробежал по спине женщины, которая была отнюдь не трусливой. У нее защемило сердце. Она остановилась, вздохнула поглубже. – Нет, спать нам нельзя, так и саму жизнь проспим. Я не позволю плясать на своей могиле. Пусть это и будет красивая пляска. Почему эта девочка так открыто ходит по городу? Пришла бы ночью, повыла бы на луну.
И эхо отозвалось: – Позволю, позволю…

Анна достала мобильник и позвонила мужу. – Володя, вызови моего водителя и сам подъезжай на остановку автобуса, что на Центральную усадьбу едет, надо проследить за одной девицей. И не тяни, все решат секунды. Я сама ее покажу.
-Анна, ты велела согнать с остановки торговок семечками. Твои девочки пошли туда с проверкой. И подрались со старухами. Старухи милицию вызвали. Те составили протокол. У твоих девчонок предписания на проверку с собой не было.
-И не будет. Какие же они все дуры. Прославимся на весь район. Придется извиниться перед бабушками. Я к этому уже привыкла. С кем приходится работать.
-Коля вмешался. Прокол порвали. Ты отчего-то вне зоны доступа.
-Ты же говоришь со мной. Телефон я не отключала. Але, ты слышишь меня?
-Мя, мя, – зазвенело в трубке. – Не слышит он.

Анна вновь посмотрела в сторону кафе. Загадочная девушка уже отошла от Амалии. Анна поискала ее глазами, но не нашла. Была середина дня. Анна знала, когда поедет автобус до Центральной усадьбы. Надо было торопиться. Девочка должна была ехать до поворота на Белючи. Анна не нервничала. Она лишь слегка сердилась, и поспешила на остановку. Машина налоговой инспекции вскоре подъехала туда же. Через пару минут появился и муж Владимир. Анна показала мужикам девушку. Подошел автобус, идущий в пригород. Незнакомая девушка села в него. Мужики поехали следом. Анна вернулась к кафе. Амалия все еще стояла там в оцепенении. Анна усадила ее, заказала две чашки кофе. -Как бы у этой клушки не начался приступ, -проворчала она. Она решила успокоить подругу. Амалия была бледна, руки у нее тряслись. Анна сунула ей в рот таблетку антидепрессанта.
– Знаешь, Машкова, мы все умрем, – выдавила женщина. – Это не призрак, это воскресшая Таня. Она вернулась с того света. Идемевсь отпустил ее. И она не в силах предотвратить всевышний суд. Догадайся, что она передела мне для всех вас, нас, из союза десяти?
-Что она не призрак?
– Нет. Она сказала, что из союза десяти первым умрет Ашот. Потом Таня назовет следующее имя. Надо всем собраться в Белючах – и молиться, молиться. Нами занялся дьявол. Знаешь, а ведь дьявол борец за добро на Земле. Ведь он наказывает и преследует грешников. Ты когда-нибудь задумывалась над этим?
-Успокойся, Амалия. Страшно, когда цели врага неизвестны. Теперь проще. Они решили убийству придать мистические черты. Иди домой, выпей еще лекарство. Ты нужна нам здоровой. Нас хотят уничтожить те, кому мешает наш союз. Вот и вся разгадка.

Женщины обнялись. И им стало легче. Они не были одиноки. У них был их союз. А союз будет биться за каждого. Для этого его и создали. Однако в головах обеих женщин крутились другие мысли. «Каждый будет сам по себе. Союз силен, когда нет реального сильного противника».
-Лущеные семечки, лущеные семечки, – прокричала бабка. Лущеными семечками до этого никто в поселке не торговал. Анна присмотрел к старухе. Она была совершенно не похожа на ту торговку, что предлагала ей залетающую в рот гниль. Анну раздражала любая мелочь, напоминающая про утреннюю встречу у подъезда дома. В ушах у Анны звучали другие слова: – Пришло время, пришло.
Амалия подошла к бару, заказала двести коньяка и выпила его. Анна поспешила увести ее, а то еще танцевать начнет.

-Начальство, – усмехнулась им вслед торговка семечками. – Пришел Идемевсь. Он всех вас накажет.
И тут появился Вампир и четыре женщины. – Зачем их наказывать? Они сами себя накажут, – сказал он торговке.
-Свят, свят, – перекрестилась женщина.
Где-то тоскливо завыла собака.
-Не к добру, – вновь перекрестилась торговка. – Помилуй нас, господи. Надо немедленно в церковь сходить, к отцу Михаилу. Вот, он настоящий благодетель наш. Как он молится за каждую грешную душу.
-Скоро отмолится, – послышалось в шуме ветра.
-Съезжу в рощу, совершу озкст, озноваты все забыла. У матери надо расспросить. Главное, приношение хорошее сделать. Всем богам. И Шкаю, и Анге, и Шяйтану. Кто ее знает, к кому потом попаду.
И женщина достала со дна сумки потрепанную книжицу, подозвала мальчика, торгующего пирожками. – Малый, догони начальницу и отдай ей эту книжку. Ничего ей не говори. Отдай и убегай.
Мальчик удивленно посмотрел, но схватил книжку и побежал за женщинами. Он быстро догнал их. И сделал так, как велела ему торговка. Анна Павловна хотела сразу же выкинуть книгу, но посмотрела на нее внимательнее и сунула в ридикюль.

5. Взгляд из прошлого.

Анне Павловне давно не говорили слова – нет. Кто-то попытался играть ее, как пешкой. Неслыханная наглость, это ее-то сделали мелкой целью. Только бы вычислить охотника, ради которого работают собаки, загонщики, егеря. Это мог сделать лишь Николай, человек поразительной пунктуальности. Он все тщательно записывал, потом делал пометки на полях. Еженедельные планерки он всегда готовил несколько дней, расписывая задания, сроки. Он был настоящий бюрократ, талантливый бюрократ. Его ценили и в областном центре, и в районной администрации. И уже шептались, что вскоре он возглавит район.

Анна Павловна дожидалась мужа, сидя в небольшом скверике на площади у налоговой инспекции. Место было уютным, там обильно цвели тюльпаны и нарциссы. Володя вернулся через час. Он знал, где искать супругу. – Я покажусь не разумным, – сразу же сказал он. -Девица не доехала до Центрального отделения, вышла на повороте у реки, зашла в воду и пропала. Мы оба, с твоим водителем, видели это. Короче, она обвела нас каким-то образом. И зря ты посторонних людей вмешиваешь в это. Я велел Игорьку молчать.
-Так и должно было быть. Это театр. Теперь сам забудь обо всем, пойду к Коле. Тот все объяснит.
-Тебе грозит опасность? Пойти с тобой? Попроси у Николая охрану.
-Зачем? Кстати, смерти я не боюсь. Я достойно пожила. И еще поживу. Пусть и живу бессмысленно. Дискутировали об этом с Амалией. Говорят, умирая, человек очень счастлив. Весь серотонин выплескивается в кровь. Поэтому люди и сияют так, и не хотят возвращаться в наш мир.

Муж уехал домой. А Анна Павловна созвонилась с Николаем Ивановичем, договорилась о встрече через час. Время еще было. И она вспомнила о книге, достала ее, решила почитать.
-Сказка о смерти и молодом парне, – прочла она. – Жила была старая женщина. И был у нее единственный любимый сын. Открыла она дверь, а на порог вошла смерть, творение Шяйтана-Идемевся. Стала старая женщина собираться в последний путь, но смерть остановила ее.
-Не за тобой я пришла, а за сыном твоим.
-Ты перепутала.
-Ничего я не перепутала. Где он?
-Позволь мне для моего Паруша сделать новый дом.
Подумала смерть и разрешила. Мать сама сделала для сына новый дом, выстлала его берестой и мхом. Попрощалась она с Парушем, тут и смерть появилась.
-Давай, умирай немедленно, – приказала она Парушу.
-Не умею я, умирать, – удивился хитрый парень. – Не покажешь ли ты мне, как это сделать?
Смерть подумала и легка в гроб. А Паруш тут же накрыл ее тяжелой крышкой с веткой березы наверху.
-Выпусти меня, именем Идемевся, – кричит ему смерть из гроба.
-Именем Шкая – не выпущу, пока не пожелтеют мои зубы, не поседеет голова, – отвечает ей парень.
Так и прожил он до самой старости. А когда его голова стала совсем седой, а зубы его пожелтели, то и выпустил он смерть и лег на ее место.
-Какая странная сказка, – вздохнула Анна Павловна, закрывая тоненькую книжку. – Но ведь для чего мне ее дали? Суть в том, что смерть надо обмануть, – вдруг подумала она. – Надо ложно умереть. Я еще поживу, пока моя голова не поседеет, а зубы не пожелтеют. Какая жуть. Лучше умереть.

На входе в полицию Анна Павловна показала удостоверение, хотя ее все знали. Коля ждал ее.
-Сейчас ты увидишь бомбу, – сказал он. – Эту видеозапись мне прислали по почте.
Он сразу же включил компьютер и вставил в него маленькую флешку.
Да, то, что женщина увидела на мониторе, заставило ее поморщится. Она увидела съемки событий, которые произошли на реке Каменка пять лет назад. Анна поняла, что камера валялась на земле, включенной.
-Смотри, смотри, – сказал Николай, – какую бомбу прятали столько лет.
Анна уселась в мягкое кресло, налила себе немного минеральной воды без газа. Изображение было прекрасным. Было слышно, как в небе поет жаворонок. Сашка, парень Тани Ванеевой, лежал пьяным на кромке обрыва. Чьи-то ноги топтались на переднем плане. Камерой никто не управлял. Она снимала в одном ракурсе. Анна ждала дальнейших событий. Два тела повалились на землю.
–Пусти, – закричала Таня. –Я не хочу. Сашка, Сашка, проснись же, алкаш.
-Молчи, глупая, – ответила невидимая, явно жующая шашлык, Лидка, в то время еще не жена, а любовница Ашота. – Я ревновать не буду, не к кому. Ашот классный мужик. Тебе понравится.
– Я Сашку разбужу, – кричала девушка.
-Не будь наивной. Мы все подстроили. Лидка его специально напоила, чтобы не мешал. Ты мне давно нравишься. Хочешь вина для храбрости? – спросил Ашот. Таня попыталась оттолкнуть его. – Дура. Мужики, подержите эту истеричку. Я куплю тебе за полчаса удовольствия золотые часы. Не квартиру же тебе покупать. Не стоишь ты этого.
Помощь пришла, но только к Ашоту. Николай Иванович и Юра, молодой агроном, к которому приехала компания на отдых, стали держать Таню. Дальше все было, как во сне. Сцена насилия. Ашот ударил Таню несколько раз кулаком. Девушка затихла. Анна помнила, что будет дальше.
– Ты убил ее, – сказала она с экрана, и опустилась перед телом, пощупала пульс на шее. – Готова, – спокойно сказала женщина. – Баб тебе мало. Связался с ребенком. Надо бросить ее тут, рядом с Сашкой и уезжать.
Анна, потягивая теплую воду, любовалась своим изображением.
–Надо скорую помощь вызвать, – оторопело сказал Ашот с экрана. – Не хотел я. Она укусила меня. Я без наследства не хотел оставаться. Вот и ударил ее, что было силы.
– Ты всех нас подставил, – жестко заявил Николай. – Карьеру мне испортишь, мне отдел дают. Я столько ждал, ходил в операх. В органах место высиживают.
– Анна права, подложим ее под Саньку, пусть он отдувается, – поддержала подругу Амалия. –Нас всех привлекут. Я ведь с детьми работаю. Я не уйду отсюда, если не дадим клятву молчания. Потом вызовем милицию.
-На глазах? – ухмыльнулся Ашот. –Мы все повязаны. И не сваливайте все на меня. Это Лидка все специально подделала, что я убил ее. Девчонка служебную написала служебную, чтобы ревизию сделали одновременно в нескольких магазинах. А там миллионная недостача. А на что мы свой магазин открыли? Лидка и камеру мне велела взять, чтобы снять все и шантажировать ее потом. Хорошо, что не снимали.
Таня неожиданно промычала. – Я всех вас посажу, – сказала она чуть слышно. – И Лидку, и Аньку, и Ашота, и Юрку с Николаем. Всех вас. – Она говорила едва слышно. Но ее услышали. Мужики, не сговариваясь, взяли ее за руки и потащили к воде. В кадре появился художник Севрюгин. Он держал Таню за голову. Девушка кричала и сопротивлялась. Сашка продолжал лежать без движения. Через 15 минут бездыханное тело выволокли из реки. Сашку подтащили к ней и положили сверху. К телу подошел поп Михаил. – Господи, что же вы наделали-то, ироды, – сказал он. – Такие грехи век не отмолить. Придется всю ночь стоять на коленях. Она же так кричала, что из машины услышал.
–Батюшка, ты ничего не видел. А то и тебе положим на Сашку. И будет любовный треугольник. Все, все уходим, – скомандовал Николай. – Я вызову наряд, скажу, что слышал на реке крики. Вас здесь не было, пили пиво в саду у Юры. Если Андрей приедет, то отмажет нас. Он мой друг, и умеет подать преступление должным образом. У него нет нераскрытых дел.
-Но кого-то надо посадить? – спросил Юра.
-Сашку и посадим. Пусть отдувается, идиот, – сказал Николай.
Анна Павловна поняла, что камеру подняли с земли. Камера еще снимала.
-Ну? – спросила она. – Дай почитать свои наброски. Ведь все уже разложил по полочкам.
Николай пододвинул к женщине несколько страниц рукописного текста.
-Опасно? – удивленно сказала Анна, и стала читать.

1. Камера принадлежала Ашоту.
2. Камеру привезла Лидия, чтобы снять сцену насилия и шантажировать записью Таню.
3. Камеру включили и ничего ей не снимали, бросили на землю. Бросил Ашот.
5. Когда все кончилось, то камеру подняла Лидия и отключила ее.
6. Вечером Лидия искала камеру, но не нашла. Просила Юру поискать камеру, когда все разъедутся. Лидия не знала, что камера что-то запечатлела.
7. Камеру так и не нашли.
8. Ее мог украсть в доме Юры кто-то из приходивших к нему рабочих, или кто-то свои – Конкин, сам Юра – камера дорогая, японская.
9. Камеру так и не нашли. Но нашлась флешка.
10. Выводов пока нет. Начать с Лидии, Ашота и Конкина.
-Конкин нес камеру. Лидия сама отдала ее ему. Я это помню, – сказала Анна. – Но он ее бросил у Юры на кухне.
– Он же тупой алкаш, никогда не умел пользоваться ею, и не умеет до сих пор. Он бы не смог даже сохранить запись. Но мог продать камеру вместе с флешкой.
-Скорее всего так и было, – согласилась Анна Павловна. – Боюсь, что пленку хранили на всякий случай. И случай пришел. Теперь нас хотят уничтожить. Конкин не способен на такое. Он трус. И зачем ему это.
– Я же постоянно заступаюсь за него. А может, саму запись никто не смотрел. Запись сохранили автоматически, перезаписали и забыли про нее. И она просто где-то валялась, – вздохнул Николай Иванович.
– А что ты скажешь по поводу появления призрака Тани Ванеевой? Действо стало разворачиваться с появлением ее двойника. Я считаю, что это человек. Ходит по городу человек. И он сказал Амалии, что мы все умрем. Ашота обещали убить первым, – усмехнулась Анна.
– Знаешь, Анна Павловна, не ограничивался бы нашим кругом. Мы система. И если кто-то знает про нас, то и мы знаем многое. Возможно, что запись попала в чужие руки. А сейчас ее владелец осознал, что это бомба. Только почему он не просит денег, а грозит смертью. Девочка – призрак – это лишь исполнитель чужой воли. Откуда в городе взяться призраку. Работали мы с экстрасенсами. Туфта все это. Нет никаких призраков.
-Может, решили нас запугать. Ашот прибирает к рукам торговые площади в центре города. Убьют Ашота, и захватят его магазины, – предположила Анна. – А деньги с нас попросят, чтобы было на что выкупить площади.
-Ты права, – сказал начальник полиции. – Времена накопления капитала во всех странах были самыми смутными. И капитал копят именно торгаши. Надо заняться конкурентами Ашота.

У Анны Павловны зазвонил мобильный. -Я везу Амалию в больницу, – сообщил ей по телефону муж подруги. – Так плохо ей еще не было, видит призрак. Какую-то живую девочку. Говорит, что она всех убьет.
-Я сама видела эту живую девочку. Амалия просто напугана, -попыталась успокоить его Анна.
– Может ей в техникум уйти, на преподавательскую работу? Здоровье дороже, – предположил мужчина.
-Она потеряла квалификацию, чтобы преподавать. А у нее вся одежда из бутиков. И туфли носит лишь английские. В Москве не на одежду, а на обувь смотрят. Я подъеду позже. Пусть поспит. Это врачи делать умеют. -Анна отключила телефон. -Мы с Амалией хотели собрать всех у Юры. Ты не против? – спросила она Колю. – Амалия опять в больницу угодила. Эти призраки до добра не доведут. Налью себе сегодня целую ванну святой воды.
– Встреча назрела. Надо заодно определить стратегию на ближайшие пять лет. Кому куда дальше расти.
-Уезжать из города нельзя. А здесь мы достигли пика. Разве глава администрации, прокуратура, сбербанк, пенсионный фонд. Ты уверен, что опасность эфемерна?
– Почти. В конце концов – мы лишь свидетели. Боюсь скандала. Ведь на суде говорили другое. Это лжесвидетельство.
-Свидетели? Ты тащил ее к реке. Я свидетель, молча наблюдала.
-Ты заказчик. Это ты подговорила Ашота изнасиловать ее.
– Домыслы. Да, мы могли спасти Таню. Не захотели. Лидка ее ненавидела. А Амалия не сообразила, что все происходит всерьез. Наивная дура считала, что это игра, что ее вновь разыгрывают. У Амалии все вокруг ее помешательства вертится.
-Анна, я не жалею, что помог Ашоту. Он дал денег на взятку, и меня сделали начальником милиции. Я продвинул Андрея. Андрей тебя и Юру. Надо добиваться контакта с этим новым игроком, предлагать сделку, и быть хладнокровнее. Итог будет один. Чикнем его по горлу и выпьем всю его кровь. Любишь кровь?
-Нет, еще свинкой заболеешь. Ашота надо спасти. Это дойная корова. Дела у него идут прекрасно. Даже официально у него дневная выручка превышает 400 тысяч рублей. Он план продавцам установил 18 тысяч в день. Плюс ему все за аренду помещений платят. У него собственное кондитерское производство.
– Не будем считать чужие деньги. Выручка – это еще не прибыль. Нам с тобой чистоган идет. И никаких затрат. Девчонка – хорошая зацепка. Я сейчас проеду мимо остановки, может увижу ее. Тогда перезвоню. Определить призрак это или нет очень просто. Человек испытывает боль. Прижгу ей руку сигаретой.
-Я слышала, что под призраками ступеньки не скрипят. Я бутылку с отпечатками пальцев выкинула.
-Поподробнее.
– Вампир прислал мне бутылку вина. Я ее пить не стала. А моя неизвестная подруга выпила.
-Мне докладывали об этом случае. Значит, отравить пытались тебя.
-Думаю, что они все просчитали. И меня бы остановили. Они действуют по плану. Первым в любом случае уйдет Ашот. Но я боюсь не Таню. С вампиром сидело четыре странные женщины. Они преследуют меня.
-Говорите мне о каждой мелочи. Потом посмеемся все вместе.
– Нас уже заразили смертельной болезнью. Оно называется стремление к смерти. А мы все еще корчим из себя правителями судеб. Нашу судьбу решили.
-Анна, у меня надежда лишь на твой ум. Других помощников у меня нет. Даже Андрей мне не помощник. У него сейчас проблемы на работе. Цыгане обвиняют его в требовании взяток.
-Кто такие эти цыгане.
-Не скажи. Вот как раз театрализованной мистикой увлекаются именно они. Они владеют гипнозом.
-В этом что-то есть. Но разве за всеми цыганами уследишь. Это надо отдельный отдел создавать.
-Над этим уже думают. Преступные этнические группы имеют свою специфику. Там нет стукачей. Там свои особые законы. И туда не зашлешь оперативника.
-Коля, если я умру, не бросай моего сына. Деньги я ему оставлю. Но ведь они имеют свойство заканчиваться.
-Пока не будем хоронить себя. Посмотрим, что будет с Ашотом.
-Ты отдаешь его?
-Да. Чтобы реально понять, что происходит, эта жертва нужна. А вторым может быть любой из нас. И вы с Лидкой, как заказчики, и мы с Андреем, как организаторы сокрытия преступления. Остальных могут и помиловать.
-Никого не помилуют.
-Да, буду заниматься лишь этим. Ушел бы в отпуск, но не отпустят. Лето. Преступность летом всегда выше. Знаешь, я тоже стал мистиком. Иду, и вижу черного ворона. И он сделал круг над моей головой и бросил к моим ногам крестик. Вороны, конечно, воруют блестящие вещи, но все равно необычно.
-Дальше будет еще необычнее. Мне пора. Ты немного успокоил меня.

Анна Павловна встала, поправила у зеркала прическу. Но Николай как бы и не заметил этого. А он был самым желанным мужчиной в ее жизни. Он был умен. Для нее это было главным в мужчине. Он нажал на кнопку вызова дежурного.
-Сводки на стол, – приказал он.
Анна усмехнулась. Ее выпроваживали.

6. Амалия.

Анна вызвала служебную машину прямо из кабинета Николая Ивановича. Водитель Игорек подъехал через 10 минут.
-Отвези меня к кафе, что у рынка, – приказала начальница ему. – Как дела на работе?
-Ваш заместитель зверствует. Все говорят, что уж быстрее бы вы выздоравливали, – сказал необычайно длинную для себя фразу Игорек.
Ездил Игорек быстрее всех в городе. За это начальник его и ценила. Она не любила терять время попусту. Призрак Тани вновь стоял у летнего кафе. Это было уже слишком. Анна Павловна попросила остановиться. – Я выпью кофе, посижу минут двадцать здесь. Ты свободен, – сказала она водителю.
-Можно на маслозавод съездить? – попросил. – Купил несвежий кефир. Заместитель меня не отпустила. При вас такая добрая.
Анна не слушала его. Она решала, стоит ли говорить с Таней. Девочку не надо было пугать. За ней надо следить круглосуточно. – Хорошо, – сказала она подчиненному, – завезешь меня в больницу. И ты мне не нужен.
Она все же вышла из машины.
– С сигаретой я бы не торопилась, – повернулась она к Игорю. – Я быстро выпью кофе и поедем.
Видно, новая официантка не знала, кто зашел к ним, не торопилась обслуживать нового клиента, бегала вокруг каких-то торговцев с рынка. Анна Павловна села за свободный столик и стала мять салфетки.
-Что вы их мнете-то, – подбежала к ней официантка. – Мне потом новые крути.
– Кофе, служащая, – сказала Анна Павловна. –Я тороплюсь.
-Вода должна вскипеть. Минимум пять минут.
Но Анна Павловна уже забыла об официантке. Призрак Тани явно был не призраком. Девочка спокойно гуляла по небольшой аллее. Хорошо, что четырех ведьм рядом не было.
– Пока еще ничего страшного не произошло. А гипноз на меня не действует. Они пытаются психологически надавить на нас. Прижги Николай ей руку – и она станет врагом. Не зря считают, что в милицию идут работать одни садисты. Хотя говорят, что лоска у них прибавилось. Не кричат, зря, для развлечения, не бьют. Как там Амалия. Вот за нее я боюсь. Не надо было читать романтическую литературу. Жизнь – это хоррор, а не романтика.
Анна залпом выпила принесенное ей кофе и пошла в машину.
-А деньги? – крикнула ей официантка. – 15 рублей.
-Игорь, расплатись, у меня нет мелочи, – попросила женщина.
Водитель кинул официантки мелочь прямо на дорогу. И они поехали в больницу. Официантка пожала плечами, но деньги подняла.

У Амалия, как всегда, была отдельная палата. Анна подумала, что ей бы лучше лежать в общей палате, подышать воздухом, которым дышал народ, полюбоваться их проблемами. Но общество в Мокоши было кастовым: бомжи, безработные и алкаши, низкооплачиваемые рабочие, ценные работяги и бюджетники, мелкие предприниматели, крупные предприниматели, районная администрация. Выше районных руководителей стояли лишь родственники руководителей из области и Москвы. Вот и весь расклад.
Амалия сидела с ногами в небольшом креслице. Ручки едва удерживали ее, того и гляди, отлетят в сторону.
-Давай съездим в церковь, помолимся, – предложила Амалия подруге.
-К отцу Михаилу. Я лучше в Грузии помолюсь, безопаснее и целомудреннее. Это был розыгрыш. Коля выяснил. Больше нам ничего не грозит. Девочку арестовали. Она дает показания.
– Я ему позвоню.
-Не надо. Встреча в Белючах не отменяется. Там и обменяемся любезностями. Отдыхай. Ты переволновалась. Надо будет подать на девочку в суд. Пусть твое лечение оплатит.
– Анна, девочку надо отпустить.
-Не умничай. Отпустить. Как бы не так. Я знала, что тебе Сашка нравится. И думала, что это ты настроила мужиков, чтобы он тебе достался.
– Может и так. Но я не выиграла спор за Сашку. Я схожу с ума. Соседи шарахаются от меня, шепчутся вслед. Мы загубили не ее, а свои души. И жуткая смерть нам всем нужна. Нас это спасет от ада. Давай поговорим с Лидой. И втроем пойдем в милицию, признаемся в убийстве непорочной девушки.
-К Николаю. Ты думаешь, что говоришь. И с Лидкой. Человек не нашего круга. В милиции Николай нас и грохнет. Ему есть что терять. Да и тебе. И мне. И Лиде.
-Ты ненавидишь всех продавцов. Не можешь забыть, что начинала за прилавком.
-Она не продавец, богаче меня будет. Универмаг выкупает. Я ненавижу людей за их ничтожество. А она ничтожна. У нее одни цели – деньги, деньги. И тратит их на жратву, бриллианты, шубы. Сколько у нее шуб. Штук десять – это точно. У меня вот одна шубка. Каракулевая шубка, а не лисья. Лидка ни книг не читает, ни фильмы не смотрит, ни в музеи не ходит. Рестораны – вот и весь ее культурный досуг.
-Слова стареющей красавицы. А Таня была чертовски молода и хороша.
-Я еще красива, – недовольно возразила Анна. – Ты выглядишь старше.
-Спорно. Таня была симпатичнее и тебя, и меня.
-О чем же спросить ее? Я ее могу сегодня увидеть, – сказала Анна Павловна.
-Попроси у нее прощения.
-Прощения. Мы не на ногу ей наступили. Мы убили ее.
-Я съезжу к Сашке и расскажу ему, что он не виноват, – вдруг расплакалась Амалия. – Коля убьет всех нас. Он жестокий. Ничего ему не говори.
-Милая, подставишь других. Мы не допустим этого. Здесь хочешь, не хочешь, а выбора нет.
– И ты предашь меня?
-Не тебя, а твое заблуждение. Ты же пустишь наших детей по миру. А чем они виноваты? И не думай, что твоего сына это не коснется.
– А я купила микроволновку.
-Зачем? В ней все невкусное, как тряпка. Я бы тебе свою отдала. Я же говорила, что мне микроволновка не нужна.
-Вечно расстраиваешь меня. Такие деньги отвалила.
-Все, побегу. Ты, не посоветовавшись со мной, ничего не предпринимай.
Анна при поцелуе едва прикоснулась к больной подруге, мало ли какую заразу та подхватила в больнице. Она ушла. Отчего-то в палате стало жарко. Форточка вдруг затряслась, в нее ударила маленькая молния и она раскрылась, дунуло ледяным ветром. И в комнате появилась ужасного вида женщина. Она обошла Амалию вокруг. – Какая ты белая, да пригожая, – проскрипела старуха.
-Кто вы, болезная?
-Да, я болезная. Лихорадка я. Сто болезней я нашлю на тебя. И все неизлечимые.
-Сейчас все лечат.
-Туберкулез на тебя, желтуху на тебя, рак, гангрену, чтобы ноги тебе отрезали, заворот кишок. Изведу, уморю.
Амалия перекрестилась и старуха пропала. -Показалось, – вздохнула женщина. – Нет, у меня определенно шизофрения. Или боязнь болезни. Ведь есть и такое заболевание. Я их самое слабое звено. Посмотрю все свои бумаги. Мужу ничего нельзя оставлять. Перепишу все на сына. А то мой суженый женится. И останется мальчишка бомжем. Есть мать – есть у ребенка семья. Не будет матери – и семьи не будет.
Амалия уткнулась лицом в подушку. Ее плечи тихо вздрагивали.
Ей показалось, что перед ней проплыл призрак. Она затрясла головой и упала на кровать, закрылось подушкой. Лишь через некоторое время выглянула. Никого не было.

7. Никс.

Анна Павловна зашла в салон красоты, сделала чистку лица. Это ее не порадовало.
-Депрессия, – решила она. – От Амалии заразилась. – От депрессии мне помогает лишь одно средство – красивый мужчина. Полноценный секс в поселке мне может дать лишь Ашот, но его потянуло к пятнадцатилетним девочкам. Придется доставать сто баксов и идти к Никсу, – решила она. – При живом муже плачу за секс. Любовника надо. Может сделать анкету на сайте знакомств? Чему, чему, а чистоплотности у Володи мне можно поучиться.

Вечером Анна усыпила мужа и пошла в бар, закутавшись в газовый шарф. На этот раз она сняла парня в маске до утра, за 150 долларов. Он немного отвлек ее от обыденности. Тяжело было общаться с человеком, лица которого не видишь. Но деньги он отрабатывал. Домой она пришла в пять утра. Действия снотворного должны было закончится. Анне не хотелось будить мужа. Она скрипнула дверью. Владимир тут же поднялся. Лицо у него было опухшим.
-Где была? – спросил муж.
-Гуляла с Амалией.
-В дурдоме?
-По городу.
-Значит, ее муж такой же мудак, как и я.
-Он супруге доверяет.
-Когда стопочка баксов тончает, то доверие также тает.
-Не считай мои деньги. Куда хочу, туда и трачу. Могу я купить себе дорогой крем. Я чистку лица сделала, вообще-то для тебя.
– Тебе и так притащат любой крем. Деньги тратишь на что-то такое, что не получишь бесплатно. Болтать с Амалией до утра. Ты не женщина, чтобы болтать. И не попрекай меня куском хлеба. Я его честно отрабатываю. Я хоть завтра пойду на работу, но тогда будешь готовить сама, стирать, полы мыть. Я при тебе бесплатная служанка. Пару носок еще три года назад себе покупал. Трачусь лишь на бензин. И то Игорек иногда подливает.
– Кухарка стоит дешевле и не устраивает скандалов. А Игоря я прижму. Значит, ворует бензин. Зануда. Не нравится – убирайся. Развода не дам. Я еще думаю о карьере.
-Твоя карьера уже завершена.
-Возьму, да выдвину свою кандидатуру на пост главы администрации.
– Все решения, подобного плана, принимаются в области. Уеду к сыну. Кто за тебя голосовать будет? Тебя ненавидят.
-Если сын примет тебя, то не получит от меня ни копейки.
-Однажды я придушу тебя. Сын в Москве зарабатывает больше твоего. Он не нуждается в твоей помощи.
– Кем бы я была с настоящим мужчиной?
-Домохозяйкой, получающей по уху за отвратительные щи. Никогда не понимал, что связывает тебя и Николая. Вы же не любовники. Про Ашота знаю.
-Володя, не дергай меня. Мне надо сосредоточится. Иначе тебе придется жить на социальную пенсию. Все течет своим чередом.
-Чего ты боишься?
-Пока я лишь раздражена. Прости, ты попался под горячую руку. Если хочешь, можешь покупать виагру. И заведи себе любовницу. Наверное, ты хороший муж. Но семья уничтожила во мне желания. Я не хочу спать с тобой в одной постели. Климакс.
– У меня уже нет самого желания. Да, и деньги жалко на таблетки. Ты ведь тоже не молодеешь.
– Сходишь к бандитам, только не к Нагаю. На рынке, на загородке сидят мальчишки. К ним можно подходить с любой просьбой, хоть киллера нанять. Купишь у них жучки и поставишь у Юры в коттедже. Мне нужна информация из этого дома. Ты мне должен дать клятву, что не ограбишь собственного ребенка и не женишься. Ведь тогда все, что наживала, достанется чужой женщине.
– Будь откровенной. Мы же столько лет вместе.
-Я могу погибнуть.
-Сплюнь.
-Я кому-то мешаю при дележе собственности. Уточняю, при переделе. Твоего имени я не запятнаю.
-Ты его уже давно запятнала. От меня все друзья отвернули. Ну, и черт с ними.
-Завидуют.
-Жалеют. Они счастливы. Я нет.
-Давай, устрою тебя сторожем в налоговую?
-Я бы пошел. Все дело.

***

Бар закрывался. Но машина за Никсом не приехала. Уборщики приходили лишь днем. Это время было мертвой зоной. Никс прилег на кушетку. Охрана не должна была никого пропустить к нему. Но дверь скрипнула. Никс приподнял голову и встал с ложа. Он подбежал к странному существу, появившемуся на пороге и приподнял его, прижал к груди. Это был низенький, чуть повыше карлика, старый человечек, с небольшим горбиком. – Слон, какими судьбами? Как я рад тебе, – искренне сказал парень.
-Меня никто не видел. Девочка-приведение завтра выезжает в Сочи. Ашот уже там. Его увозили из поселка в багажнике. Но за машиной следили. Под Воронежем он пересел в салон. Я выписал для тебя таблетки из Америки. Будешь принимать их и станешь негром. Слетаешь в Самару, сделают завивку и уколы в губы. Тогда тебе и черная маска будет не нужна. Предупреди в баре, что исчезнешь, пусть подыщут замену. Ты все понял? Мы мужики, а не чувственные барышни.
-Я все понял.
И маленький человечек растворился. Нельзя было сказать, что Никс боялся его, боялся и любил. Расслабляться при нем он не мог. Этот маленький человек с крепкими руками умел подчинить себе.

В комнату зашел сторож, сообщил, что подошла машина, чтобы отвези артиста домой. Никс зашел к хозяину бара, подсчитывающего ночную выручку, взял деньги за выступление и сообщил, что исчезнет. – Назад не возьму, – сказал хозяин.
-Возьмешь. Я штучный товар.
-Сахарный ты мой. Ладно, уладишь дела, появись. Тебя даже сегодня отвезут.
-Попробовал бы не отвезти.
-Не лайся. Далеко уедешь?
-Я буду здесь.
-Только в женщину не превращайся. Их у меня хватает. И не коров здоровых.

Никс врал. Он уезжал в соседнюю область на скоростном электропоезде. Всего несколько часов и он был в Самаре. Его встретили на вокзале, отвезли в частную клинику, где покрасили и завили, начав превращение в негритенка. Он принял первую таблетку и лег спать. Пигментация кожи должна была начаться через час. Вскоре ему позвонили и сообщили, что нашли – художника Евгения Севрюгина, цель его приезда.
–Он будет завтра в стареньком ресторане «Волга», на набережной. Ресторан дорогой.

В Самаре не было негров, город всегда был закрыт для иностранцев. А Никс уже сделал укол в губы. Ему принесли его новый паспорт. Теперь его звали Васей, Василием Морабо, Россия.

Для парня уже и квартиру сняли. Но отдыхать ему не хотелось. И он в двадцатый раз включил запись убийства своей девочки. – Я никогда не прощу себе, что напился. Ее убивают, а я довольный сплю на берегу. В ее смерти я главный виновник. Она доверяла мне, а не им. Да, им я отомщу. А что мне делать с собой. Тоже убить себя. А может Идемевсь сжалится надо мной и сам меня убьет.

Сашка взял подборку фотографий с рисунками Идемевся. – Волосы придется перекрасить в рыжий цвет, – решил он. – Кожа пусть темная будет. Отпущу ногти. Или накладные сделать, из металла? И волос на тело прибавить не помешало бы. Есть же накладки на грудь. Но с ними в постель ни к кому не полезешь. Одежда? Посмотрю национальные мордовские костюмы. Где-то их шьют. Я не про балаган. Сохранились в деревнях мастерицы. Стало ли моей маме легче, когда она посмотрела этот фильм? Не думаю. Жить мне уже нечем. И смысла я в ее продолжении не вижу.

8. Евгений Севрюгин.

Василий Морабо доехал до набережной на автобусе. Всего-то три остановки. Пора было встретиться с художником. Он сошел на Самарской площади. Прошел мимо памятника героям космоса, цирка. Центр города он знал. Ресторан нашел сразу. Он был почти пуст. Никс прошел за столик. Рядом сидела шумная кампания. Какие-то прожигатели жизни и денег, богемная смесь из художников, торгующих полотнами на рынке, артистов антрепризы, жигало и певцов.

Под черной маской Никса скрывался Александр, парень погибшей Тани Ванеевой. Теперь Александр уже знал, что не топил свою девушку.
Александр сидел очень тихо, но цвет его кожи, и ярко рыжие кудри привлекал к нему внимание. Он, наконец-то, увидел Евгения Севрюгина, тот мало изменился. Мужчина был крупным, но к нему приклеилась кличка «Малек». Причину Никс уже знал. Художник еще в детском возрасте стал гомосексуалистом. И с ним развлекались более взрослые парни из деревни, затащив на сеновал или в лесок. Тогда он был еще ребенком, мальком. Потом в жизни Жени появился Ашот, в которого мальчишка просто влюбился. Теперь все изменилось, глупый малыш стал очень известным художником. Его картины находились в 20 музеях мира. Он писал исключительно на заказ в лучшие дома на Рублевке, на краснодарские дачи, на яхты в питерском порту, редко для сибиряков.

Александр наблюдал за художником со стороны. Евгений вел себя очень скромно. Его тонкие пальцы нервно мяли салфетку за салфеткой. – Уж не наркоман и он? –подумал Саша. –Неужели придется трахаться с ним? Мало мне Анны Павловны. Если этот чудо художник любил Ашота, значит, обратит внимание на меня.
Официант принес негритенку бутылку мартини. – От господина Севрюгина, – пояснил он.
-Кто он такой? – спросил Саша, подумал и сунул склонившемуся к нему мужчине 100 рублей.
-Богат. Картины толкает в салонах, пишет на заказ новых русских. Гомосексуалист.
-Передай ему, что я порву его.
-Не порвете, – с ухмылкой сказал официант. – У него есть охрана.

Александр знал, что ему придется идти до конца. Он даже в тюрьме не имел опыта гомосексуальных связей, но отступать не мог. Он должен был отомстить убийцам.
Его пригласила на танец какая-то девочка. -Кто вы? –спросила она. – Вы ведь не местный.
-Я Вася. Отец хохол, мать белоруска. Я стриптизер. Прошел тын, дым и дрын.
-А я балерина. Пьющая. Может, слышали, как несколько раз падала на сцене.
-На панели подрабатываешь?
-Когда совсем на мели.
-Тогда дай мне заработать на художнике. Я сейчас без гроша. Хочешь, пойдем со мной, третьей.
-Его женщины совсем не интересуют. Ты всем понравился. У тебя красивая задница. Знаешь, Малек еще верит в любовь. С ним тебе будет трудно. Истерические скандалы, слезы. Он сначала выгонит человека из дома, а потом просит у него прощения. Избалованным красавцам это все быстро надоедает. Они и от денег отказываются. Им надоедает, но не ему.
-Помоги мне.
-Две сотни. Иди в туалет. Я приведу его туда.

Никс отвел девушку за стол, взял сигареты, хоть и не курил, и вышел. Туалет ему не понравился. Балерина и Севрюгин пришли быстро. Бородатый художник остановился в нерешительности. Потом он заговорил сам.
– Если ты активный мужчина, то выходи на улицу и жди меня через дорогу. Стой в тени, чтобы не сверкать зубами. Я подъеду, – сказал художник и ушел. Александр отдал девушке обещанные деньги, поцеловал ее.
-Силиконовые губы, – удивилась она. – А ты крут.
-Я же не негр, а мулат. А любят негров. Спасибо. Ох, не мое все это.

На улице было прохладно. На Саше была лишь майка и тонкие брюки. Он ждал художника больше получаса и решил уходить, пошел вверх от Волги, мимо цирка. Вдруг пространство начало искривляться. Сашка решил, что у него падает давление, остановился. Как преподаватель физического воспитания он хорошо знал и медицину. Но здесь начались творится чудеса. Он увидел странное существо. Да, на улице уже потемнело. Но ведь около цирка круглые сутки ходили люди. А здесь никого. Существо увеличилось в размерах. Оно было весьма странным. Одна Глова с четырьмя лицами, одно туловище и две женские груди. Зато у чудовища было восемь рук и ног. И если руки были расположены, как у индийской богини, то ноги, как у сороконожки.
-Ты реальность? – спросил парень.
-Да, я информационный посланец.
И существо протянуло Сашке лист бумаги.
-Прочтешь его дома. Это контракт. Идемевсь не включил тебя в список осужденных. Но за это ты должен помогать ему во всем.
-А что я за это буду иметь?
-Мы вернем тебе Таню.
-А я не хочу, чтобы она возвращалась. Не хочу жить с мертвецом. Я хочу сам умереть.
-Лжешь. Ты любишь эту непотребность – жизнь. Думай.

Видение исчезло. Но лист бумаги остался. Сашку нагнала машина.
-Садись, – крикнул ему Севрюгин. – Извини, так сложились обстоятельства.
-Не сяду, раз человек меня не уважает, говорить мне с ним не о чем.
Александр пошел дальше. Машина ехала рядом. – Прости меня, – сказал Севрюгин вновь.
-Отстань. Не мог сам выйти, прислал бы швейцара или танцовщицу. Я не на помойке найден, ждать по полчаса.
-Василий, я завтра уезжаю на родину. Хотел взять тебя с собой. Разумеется, ты будешь на полном обеспечении. Природа там очень красивая. Меня пригласили в гости очень старые друзья.
Александр ничего не ответил, но сел на заднее сиденье машины.
-Куда? – спросил его художник.
-На Галактионовскую. Я там квартиру снимаю.

Севрюгин поднялся вместе с Александром. Тот стал собирать вещи. – Мне надо принять душ, -сказал он, и удалился. Он сглотнул таблетки для загара и освежился. Он был готов на все – на ложь, убийство, разврат, кражу. Он не считал, что поступает правильно, но решение было принято тогда, когда он посмотрел запись убийства Тани, девушки нежной, веселой, у которой могли быть дети, жизнь. По улице бегала не она, а лишь ее двойник. Александр не верил в возвращение с того света.
Пожалуй, Евгений Севрюгин был меньше других виноват в смерти Тани, но он вошел в список.
-Ты мог бы быть натурщиком, – сказал ему Севрюгин, когда она вышел из ванной.
-С моей-то кожей. Натурщик, модель – рифмуется с постель.
-На что ты живешь?
-Ремонтирую квартиры. Я же хохол. Окончил художественную школу.
-Разбираешься в живописи? Видел мои картины?
-Вообще-то видел, но ранние. Не помню где, кажется в Москве. Я не люблю твою школу, слишком аляповата.
-Да, нас так учили, писать многокрасочно, чистыми цветами. Едем ко мне. Тебе надо занести ключи от квартиры?
-Брошу в почтовый ящик. Я хозяйке ничего не должен.

***
Севрюгин жил на 16 этаже, на крыше у него была мастерская, ход в которую вел из квартиры.
Он показал гостю свои новые работы. Они совершенно не походили на ранние работы. Были не интересны, но все же стильны. «Серый балет», «Грачи на зонте», «Девушка в смирительном». Названия говорили сами за себя.
-Это депрессивные вещи, – сделал выводы Саша. – Мне не понравилось.
-Это откровенные вещи, это моя душа.
-Полутонов у тебя так и нет.
-Зачем? Все идет на ура. У меня нет картин дешевле 5 тысяч.
-Мне понравился Арлекино. Он светлее.
-Я веду переговоры о его продаже в музей «Прадо». Это в Испании.
-Я знаю, где находится музей «Прадо».
-Покажешь мне свои работы?
-Их в природе нет. Я бросил рисовать сразу же после школы.
-А у родителей?
-Их как бы нет. Не спрашивай меня ни о чем.
-Из-за кожи?
-Не спрашивай.
-Извини.

Зазвонил телефон. Севрюгин взял его. – Да, уже выезжаю. Я приеду не один, но мне будет достаточно одной комнаты и одной постели. В Белючи? Хорошо. Я же родом из этой деревни. Но у родителей жить не смогу.
Он положил трубку.
-Я могу сесть за руль, но лишь на трассе. Город не знаю, – сказал Александр.
-Что мне подарить другу? Знаешь, он такой приземленный человек, директор совхоза, хороший директор. Сейчас нет совхозов, но ничего не изменилось.
Александр смотрел акварели. И одну из них чуть не выронил из рук. Там был пейзаж, пейзаж того места, где убили Таню. Картина была выполнена в стиле фэнтези. Склоны речных берегов напоминали какое-то существо. На картине было много костей. Они просто валялись всюду. Глядя на акварель, Сашке становилось плохо. Он даже присел.
-Мистическая вещь, – выдавил он из себя.
-Такова была задумка. Я хотел изобразить Идемевся. Но вряд ли у меня что получилось.
-Думаю, что твоему другу эта акварель понравится. Вставь ее в рамку и дари, – посоветовал Санька хозяину.
-Это акварель из моего прошлого. На этой реке я купался в детстве. Боюсь, что ему будет не интересна тема. Может подарить ему статуэтку негритянки?
-Этих негритянок в каждом киоске по рублю за килограмм.
-Не правда. Это моя работа. Отдохни. Сегодня поедем. Хотя я не спросил тебя, а хочешь ли ты этого.
-А какая мне разница. Думаю, что там и покормят, и уложат. Просто, не брось меня в деревне. Денег у меня нет. Я поэтому и здесь задержался. Да, и с тобой пошел именно по этой причине.
-Я заплачу. Но лишь за эту ночь. За поездку расплачусь позже, чтобы ты не сбежал. Да, я подарю ему пейзаж Идемевся. Он будет в шоке. Мне самому страшно, когда я смотрю на эти кости. Кажется, что пейзаж меняется. Я не помню, когда я написал эти десять черепов. Смотри. Такое ощущение, что первый череп разбит о камень.
-Может ты наркоман, и рисуешь под действием наркотика?
-Я лишь алкаш. Ты знаешь, кто такой Идемевсь?
-Нет.
-Это мордовский дьявол. Владелец подземного мира мордвы-мокша. Эрзя его не любит. А мокшанцы уважают.

Они выехали в Белючи вечером. Решили ехать ночью, по пустой трассе. Саша прекрасно управлял машиной. Евгений спал на заднем сиденье. Саше хотелось разогнать машину и выпрыгнуть на ходу. Но он сдерживал себя. Ибо каждый из виновных должен был получить урок, последний урок. Он должен был знать, почему умирает.
-Правильно, правильно, – шептал голос из ночи. – Их смерть должна быть ужасной. И медленной.

Художник вез Юрию Петровичу живой пейзаж с костями. Пейзаж дремал. Кости куда-то спрятались.
Дорога не пугала. Отчего-то Сашка ждал, что восьмирукое чудовище будет преследовать их. Но оно так и не появилось.

9. Рыбалка.

Когда Владимир Машков хотел отдохнуть от язвительности супруги, то он уезжал на рыбалку. Он мог уехать куда угодно, даже на Волгу. Но на этот раз супруга приказала ему ехать в Белючи. Она хотела, чтобы он установил в доме Юры подслушивающие жучки.
Владимир уже и не уважал жену, чего она требовала ото всех, но слушался ее во всем. Так ему было удобнее. Анна Павловна как ни давила на него, так и не раздавила. Владимир Машков стал паразитом, пунктуальным, занудным, ему нравилось раздражать жену. Владимир-то знал, что колосс на глиняных ногах. Ее знания были поверхностными. Женщина тщательно изучала должностные инструкции, вела обширную переписку с отделами областной службы, с просьбой прокомментировать какую-нибудь ситуацию. Она всегда прислушивалась к мнению опытного бухгалтера. И ее падение не вызывало бы ничего, кроме ехидных улыбок. Понимала ли она это – понимала.

Днем Владимир купил жучки у вороватых мальчишек, позвонил Юре, спросил разрешения заехать к нему, накопать червяков. Сторожа Юрий Петрович не держал. На воротах были установлены скрытые видеокамеры. Владимир знал, где хозяева прячут ключи. Ушкины сами разрешили заходить ему в дом без них, пить чай. Жучки были установлены в зале, под крышкой стола. Теперь можно было и порыбачить. Он все же попил чая, нашел в холодильнике кусок мяса и съел его.
«Сделай еще какую-нибудь гадость», – шептал ему внутренний голос. Но лень переборола в нем все порывы. –Интересно, что же за девчонка ныряет в реке? – подумалось ему. – Даже страшно туда ехать. Вдруг на дно утащит.

***

Рыбачить он поехал вверх по реке, к запруде. Не смотря на легкую засуху, долина была покрыта нежной зеленью, Каменка питала ее влагой. Машина Машкова свернула на укатанную земляную дорогу и остановилась у большого омута Ведявы. Именно в него нырнула русалка. Омут был бездонным, темным и холодным. Там никто никогда не купался. В него стекало несколько родников. Владимир установил удочки и стал ждать. Рыба в омуте жила. Он увидел странные рябые волны. Кто-то плавал по самой середине реки. – Огромная щука, а то и сон, – восторженно прошептал рыбак. Но щука ходила и ходила по воде, но клева не было. Владимир задремал. Он не знал долго ли проспал.
-Тяните, -прокричали у него над самым ухом. Он испуганно оглянулся и увидел красивую девушку, а может еще и девчонку. Белая гипюровая шляпа, легкое платье из телесного цветы органзы, браслеты на ногах делали ее почти неземным существом из мира хиппи. Она сама выдернула удочку. На крючке болтался огромный голавль. -Ух ты, -непосредственно закричала она. –Вот это улов. Половина моя.
-Голавль клюет в вечернее время, – сказал Владимир, снимая рыбу. –И откуда в такой глуши такая экзотическая красавица? – поглядел он в сторону девушки.
-Я фотохудожник, из столицы. Работаю здесь над календарем. Сняла в деревушке домик, на все лето.
-Скучно здесь?
-Я здесь работаю. Очень много ходить приходится. Ищу нужные пейзажи, цветы.
-А я местный. Могу дать совет.
-А мне так нужен гид.
– Я покажу вам родники, их целая россыпь, бьют в старинные желоба.
-Я вам заплачу.
-Я с пионеров деньги не беру. Давай-ка познакомимся. Меня зовут Владимир.
-Я Наташа. Если подвезете в деревню, накормлю вас тушеной курицей в апельсинах.
-Есть хочется. Ладно, садись в машину. Лишь бы не увидел кто нас с тобой. Боюсь, что обвинять в педофилии.
-Не бойтесь, мне уже 21 год.
-О, это меняет дело. Жена к внучке не приревнует.
-Да будьте вы проще. Сколько вам? Неужели 35 лет?
-50. И не кокетничай со мной. Я старомодный, скучный человек.
-50 лет. Как моему отцу. Я за вас заступлюсь. Клянусь всеми правдами.

Владимир давно не флиртовал с женщинами, тем более такими молодыми и симпатичными. Когда-то он был красавцев. Не он, а Анна бегала за ним. Кто бы знал, во что это выльется. Он бы бежал из этого города. Счастливым мужчина себя не считал. Хотя все ему завидовали.

Домик Наташи стоял в заброшенном яблоневом саду, и сам по себе был очень живописным. Мальвы закрывали его до крыши. Видно, девушка навела внутри порядок. Поды в доме были некрашеными, и так вкусно пахли деревом. Она, видно, опорожнила сундуки. Кровать была прибрана вышитым подузорником. На окна висели такие же шторочки. Все отглажено, накрахмалено. Он так любил чистоту. Анна Павловна была чистоплотной женщиной, не проходила в дом в обуви, мыла за собой посуду, указывала ему на пыль в укромных местах.

Юная фотохудожница и Володя пили минеральную воду, ели курицу и клубнику со сливками. Они сидели в саду. Из окна неслась тихая музыка.
-Я хочу купить этот домик, – сказала девушка. – Я влюбилась в это место. – Цена умеренная. Только придется обустроить его.
-Недвижимость подскочит в цене. Деревушка превращается в дачный поселок для избранных. Но я не люблю эту местность. Я не чувствую его жизнь. В другую деревушку приедешь и там все радуется жизни. А здесь всегда затишье. Мир затаившийся.
-Кофе с коньяком желаете? – просила она. –Я привезла из Москвы.
Девушка вынесла серебряный кофейник, видно тоже привезенный из столицы.
-Знаешь, мне как-то неудобно разговаривать с тобой. Я настолько стар, что давно не сплю с женой.
-Не похоже, что у вас уже был мужской климакс.
-Я даже не знаю о чем ты говоришь. Давай-ка прекратим разговор на эту тему. Я же не москвич. Я просто не знаю, сохранил ли я свои мужские функции.
-Вы говорите о такой ерунде. Женщине нужна не физическая, а духовная близость. Мне очень легко говорить с вами, будто мы одногодки. Сейчас полно таблеток, которые сделают из тебя мачо. – Она достала из косметички виагру. – Только эти таблетки нельзя пить после еды.
-Наташа, я еще раз прошу, не будем говорить на подобные темы. Ты такая славная.
-Не грузись. Со мной можно говорить обо всем.

Владимир на самом деле уже поставил на себе крест, как мужчина. Но Наташа ему очень нравилась. Наверное, она была природой создана для него, ласковая, милая. И что нашло на человека, который был старше девушки на тридцать лет. Они целовались, гладили друг друга, дурачились. Он провел у девушки больше суток. Нет, секса не было. Но пожелай Владимир чего-то, то был бы. Они очень тяжело распрощались, решив встретиться через два дня.

-Я потеряла тебя, – сказала ему жена дома. – Звонила Юре. Он найти тебя не мог. Где ты рыбачил?
-На Каменке. Купила бы мне мобильник. Сейчас у каждого мальчишки школьника есть мобильный телефон. Я подслушивал о чем в доме директора говорят ночью. Записывать ничего не стал. Хотя что-то записал. Сама послушаешь.
-Я бы просто так не искала тебя. Мама умерла. Надо заняться организацией похорон. Мои девочки уже там, но им нужен руководитель. Папа ни на что не способен, -сказала Анна Павловна. – Возьми мой серый мобильный телефон. У меня их три. Его на работе не знают, и не будут звонить на него.
-Да, так неожиданно. Не буду ни о чем расспрашивать. Поеду к ним. Только на копку могилы алкашей у Николая не проси, без них меньше проблем. Порыбачил, называется. Хорошо, что не задержался там.
Не о рыбалке думал мужик. Он думал о Наташе. – Вот закопаю тещу и отпрошусь у жены в ночную. Рыбалка – это спасение для мужика. Ах, почему Наташа не постарше. Ну, хоть бы сорок лет. Хоть бы тридцать. Она ведь не обманывает меня, что ей со мной легко. Что ей с меня взять. Есть же молодые девочки, которые любят мужчин постарше.

10. Володя Машков.

Володя пришел в дом тестя, перекрестился на входе. Зеркала в коридоре были завешены. Гроб стоял в зале. У гроба сидели две соседки, еще одна старуха бубнила молитвы в уголке. Тесть был в спальне, хорошо поставленным голосом читал свежую прессу. Старик на секунду отложил газету. Зять ему ничего ни сказал, и он продолжил чтение. Стало понятно, в кого уродилась Анна. Володя вернулся к гробу, старушка протянула ему свечу.
–Мы порылись в ее смертном. Свечи вот нашли. У нее и запас самогона есть. Но бутылки газетой заткнуты. Сейчас это не принято. Надо будет перелить или купить пластмассовые крышечки, -сказала бабушка. – Они не дорого стоят. Мужик-то такой жмот. Вообще не хочет поминки делать.
-Водкой помянем, – ответил ей Володя. – Деньги есть.
-Кто-то водку и не пьет. Травятся с нее. А это своя, надежная. Рытельщикам отдайте. Им все равно есть крышечка на бутылке или нет. Ах, в плохое время умерла она. Мордовки что-то кружатся вокруг берез. Не к добру они это делают. –сказала заскучавшая у гроба сердобольная старуха.
-А отчего они кружатся? – спросил ее Володя.
-Вы, молодежь, смеяться надо мной будите. Поднялся мордовский бог Идемевсь. Лучше, в такие ночи, не открывать никому дверей. И особенно там, где есть свежие мертвецы. А здесь лежит мертвец. Вот, увидишь, как в двери будут биться дьяволицы Идемевся.
-А что надо делать?
-Молитвы здесь не помогут. Есть какой-то способ усыпить Идемевся. Не то дубиной по голове ударить, не желудями себя украсить. Разные слухи ходят. С мордвой надо говорить. Они знают. Я русская бабка. Нам попы запрещают верить в существование шайтана.

Володя лишь покачал головой. Ночь в доме прошла спокойно. Володя спал прямо у гроба, в зале. Тесть храпел в спальне. Все богомолки убрались в полночь вон.
Похороны состоялись на другой день. Поминали упокоенную женщину в столовой близлежащего завода. Туда приехал весь цвет общества, директора, предприниматели, руководители бюджетных учреждений. Володя сбор помощи взял в свои руки. Когда поток пожертвований прекратился, то он удалился, пересчитал деньги. Помощь была значительной, более двухсот тысяч. Он взял себе половину, остальные рассортировал по купюрам и отдал жене. Он видел, как Анна Павловна выдавливает из себя слезу, но ничего не получается. Тесть даже этим не удосужился, походил на парадного генерала.
-Я ей бегать велел, а она не слушалась, вот и результат, – громко сказал он.
К Володе подошла супруга. – Рассчитывала, что больше наложат, -сказала она. – Сто тысяч. Сейчас простую старуху за эти деньги не схоронишь. А здесь столько людей накормить надо.
-А кто виноват, что предприятия разорены. Больше тысячи никто и не давал, – усмехнулся муж.
-Потом расскажешь, кто сколько положил. Я им это запомню.
-Твое окружение все по тысячи, остальные кто и сотню, были и меньшие суммы.
-Десятку что ли давали? А предприятия?
-Мне предприятия ничего не дали. Может заместителю твоему. Или тебе вручат, чтобы ты лично знала.
-Сейчас не до них. Устала. Остатки продуктов и водки заберешь домой. Мясо на хладокомбинат отвези, я договорилась. Еще сколько поминов надо будет сделать. Разморозим.
-А может и не поминать больше. Хорошо же помянули.
-Там видно будет. Соберу только тех, кто мало денег положил. Пусть посмотрят мне в глаза.
-Ты гипнозу поучись.
-А я уже училась. Плохо ты меня знаешь, муженек.

Вскоре жена с отцом уехали, почетные люди потянулись следом. Остались служащие налоговой, соседи. Они и помогли Владимиру собрать со столов остатки еды, упаковать продукты. С ними он и выпил немного. Помин закончился в десятом часу вечера. Когда Владимир вернулся домой, жена спала. Он завел часы и тоже лег.
-Наберу копченой колбаски, фруктов и на рыбалку, – мечтательно думал он.

Анна поднялась раньше его. -Ты куда? Могла бы и отдохнуть сегодня, – удивленно сказал Владимир.
-А на кого налоговую брошу? Работа есть работа.
От Анны Павловны никто не ожидал, что она придет на работу. Все же мать схоронила. Начальница павлином встала в дверях, переполошив подчиненных. Все знали, что ничего хорошего опоздавшим это не сулит.

Владимир же набрал полную сумку самых вкусных продуктов и уехал к Наташе, рыбачить. Он даже не рассказал девушке о смерти тещи.
-Я не знаю, что такое женская любовь. Думал, что сумею создать семью на взаимоуважении.
-А я хочу создать семью на основе любви. Взаимной любви.
-Может и найдешь такого человека.
-Володя, а ты бы женился на мне.
-Нет. Не хочу, чтобы на меня все косились, спрашивали – не внучка ли ты мне. Это смешно.
А если бы я предложил выйти тебе замуж, неужели пошла бы?
-Да.
-Это самое красивое «да» в моей жизни. Дело осталось за малым, развестись, продать квартиру и купить домик жене. Я только сейчас осознал, насколько мы разные люди. Только не насмехайся надо мной. Я умру, если ты через пару дней скажешь, что просто шутила надо мной.
-Делай все, что считаешь нужным. У меня одна просьба. Побыстрее. Через месяц я уеду домой.
– Я просто боюсь, тебя боюсь.
-Думаю, что все проще. Привычки много значат в этой жизни. Привычки и общественное мнение. Ты боишься людей.
-Я уже давно ничего не боюсь. Я не очень-то верю людям. Тебе бы хотелось верить. Время все расставит на свои места. Я уеду в Мокошь.
-Я буду ждать тебя.

Владимир вернулся в поселок, заключил с агентством по недвижимости договор на продажу своей квартиры. Она числилась за ним. Он получил ее еще во время работы на заводе. Жена тогда отказалась от права собственности на нее, чтобы не показывать ее в декларации о доходах и имуществе. На Анну Павловну была оформлена лишь дача, гараж и маленький домик в Белючах.
-Ты серьезно хотела купить коттедж? Давай купим, – спросил Володя жену вечером.
-Я то может и куплю, а ты готовься к переезду к матери. Я все же решила разводиться. А ты рыбачь себе. И на работу попробуй устроиться. Кормить тебя никто не будет.
-Ты же сказала, что возьмешь меня к себе сторожем. Просто так не перечеркнуть нашу жизнь. Ты же останешься совсем одна. Что-то нас все же связывает. Я всегда любил тебя. И коттедж уже присмотрел. Я бы жил на втором этаже. Ты бы и не видела меня. Служанка тебе будет дороже обходиться. Когда ты последний раз готовила суп?
-Суп-то я и сама себе сварю. Не в этом дело. Ладно, не принимай мои слова, как ультиматум. Пока это дилемма. Мне надо подумать.
-Мне будет нужно согласие на продажу этой квартиры. Или оставим ее за собой?
-Нет. Продашь. Я согласна. Соседи мне всю спину здесь просверлили. Пусть в агентстве подготовят пакет документов. Доверенность на тебя я подпишу. У меня нет времени заниматься этим. А тебе все равно делать нечего. Да, и на работу ты уже принят. Забежишь как-нибудь в отдел кадров.

Володя кивнул в знак согласия и пошел в ванную комнату. Там он прислушался, что делает жена, вытащил из сумки черную кошку, пустил ее в комнату.
Анна Павловна зашла в спальню и упала на кровать. На нее прыгнула пушистая черная кошка. Это было так неожиданно, что она закричала. Прибежал Володя.
-Забери эту уродину. Ты балкон не закрыл, -сказала жена. – Какая невнимательность.
-Кого убрать?
-Кошку.
-Куда она спряталась?
-Вон сидит, слепец.
-Где? Здесь нет никого.
Анна встала и выкинула кошку на улицу, прямо в окно. Но когда вернулась на кровать, то там сидела все та же кошка. Володя привез три одинаковых. Он хотел свести жену с ума, и бросить ее совершенно недееспособной. Он бы даже опеку над ней оформил.
-Что это такое? – перешла на тихое повизгивание Анна.
-Анна, здесь никого нет. Выпей валерьянки.
-Дуру из меня делаешь?
-Я не знаю, что ты хочешь от меня. Я иду спать.
-Выкинь кошку.
Володя сделал вид, что выкидывает несуществующую кошку, настоящая зверюга облизывала лапку. Кошки сытно поели, и были довольны жизнью. Даже парашют на спину не прицепили. Откуда им было знать, что выкинут в окно. Анна вышвырнула и ее.
-Володя, ложись сегодня со мной, -крикнула она. –Мне страшно.
Муж не ответил. Он ушел на кухню. Дверь тихо открылась и в комнату вошла новая кошка. Анна натянула на себя одеяло, потом встала и ушла на диван к мужу. Тот уже спал. Анна решила, что переутомилась, выпила снотворное. Проснулась она в одиннадцать часов дня. Муж делал ремонт.
-Покупатели должны прийти, – сказал он. –Я переведу деньги от продажи квартиры в уплату за коттедж. Сними деньги со своих счетов. Коттедж за полцены продают.
-Подождут.
-Агентство подождет, но есть и реальный продавец. Он просто не подпишет договор продажи, не получив денег.
-Отдавай эту квартиру за любую цену. Она гонит меня. Я схожу сегодня к отцу Михаилу, попрошу помолиться за мой покой. А коттедж обязательно освящу.
-Не удивляй меня. Ты же атеистка. Мне старухи сказали, что мордовский бог пробудился. И что дьяволицы ходят в дом к тем, у кого кто-то умер.
-На работу что-то так не хочется. Все эти лицемерные рожи так надоели.
-Не балуй себя. Иди. Позвони в банк, скажи, чтобы твои деньги перевели на мое имя.
-Они лежат на семейном счете. Ты можешь снять с него любую сумму. Найди только сберкнижку. И паспорт не забудь.
-А зачем тогда снимать. Переведу деньги из банка в банк. Но это мои заботы. Если задержишься на работе, то позвони.
-Любовницу что ли завел. То же мне, дон Хуан.

Когда Анна вечером явилась домой, то так и села. Володя занимался сексом на диване с приведением Тани Ванеевой. На приход жены никто не обращал внимание. Анна глазам своим не верила. Муж вполне реально совершал коитус. Анна прошла мимо, заглянула в ванную. Когда вернулась в зал, то увидела мужа сидящего за газетой.
–Были покупатели квартиры, – сказал он. –Все нормально?
-Кто это был у тебя?
-Что, кошки обратно? Тебе надо обратиться к психиатру.
-Еда есть?
-Суп с колбаской. И капусты немного. С нее не потолстеешь. В холодильнике яблоки.
Анна зашла на кухню. Девушка сидела там и пила чай.
-Анна, не переживай, это глюки, – сказала она. – Я тебе ввержусь. Все происходит лишь в твоем головном мозге.
-Я сейчас вызову милицию, пусть разберутся с тобой раз и навсегда.
-И посмешишь ментов. Про кошек им еще расскажи. Жизнь у тебя усложняется. Будь готова ко всему. Скажи еще спасибо, что ведьмам запретила приходить в твою квартиру. Мы все же подругами были. Я зла на тебя не держу. Но дьяволу ты нравишься. Тебя не пощадят.
– Анна, можно мне завтра на рыбалку поехать? – крикнул Володя. – Мужики говорят, что пескарь начал клевать. Роскошная рыба.
-Нет, – с визгом крикнула жена. – Развлекаться нельзя. Надо маме поминки организовать.
-Ты же не хотела.
-Хотела. Деньги нужны будут. Коттедж стоит 12 миллионов.
-На шести сторговались.
-Зачем мне такой дешевый дом.
-Нормальный дом. Два этажа. Плюс подвальный этаж и веранда. Гараж. 10 соток земли.
Анна завязала голову косынкой, затянула ее потуже. Девочка попила чай и ушла. Анна боялась заходить в зал.
-Володя импотент. Он не может так долго заниматься сексом с трупом. Это все глюки. Поверю в приведение, во все, но не в то, что муж на что-то способен на секс, тем более, что некротический.
«Ты еще не в такое поверишь», – раздался загробный голос.

А Володя сидел с Наташей в зале. – Я не думала, что ты такой жестокий, – сказала она.
– А я не думал, что она на самом деле испугается. Думал, что затея пустая. Ладно. Уходи, пока она милицию не вызвала. Неужели ты все же похожа на Таню.
-Откуда же мне знать. Я по фото прическу делала. Платье попроще нашла. Все же я фотохудожник. Знаю, как добиться видимости.
Наташа ушла очень тихо. Володя был очень доволен. Знал бы он, что будет играть своей суровой женой, как игрушкой, то не поверил бы.
-Я полюбил эту девочку. Что со мной происходит? – задал он себе вопрос. – Не сломать бы ей судьбу. Нет, мне нельзя женится на ней. Встретит она еще свое молодое счастье. Я уже дед. Седой. Хоть еще и не лысый. Жаль ли мне Анну? Пока не знаю. Все же прожили вместе столько лет. Да, а Наташа смелая девчонка. Москва есть Москва. Надо все обдумать. И посоветоваться совсем не с кем. От меня все друзья отвернулись. Сложно ли жить без друзей? Да. Хоть бы брат был.

11. Перед бурей.

Всюду лили дожди, Европу залило. А в тихом поселочке Мокошь никаких бурь не было. Синоптики и предупреждали о приближении двух фронтов – холодного из Скандинавии, и жаркого из Средней Азии. Наглые женщины-соседки расспрашивали Анну Павловну о граде, прошедшем где-то в Чембаре. – По куриному яйцу падал, стекла в домах побил, – говорили они. – Дачу-то пусть Володя прикроет пленочкой.
-У меня там лишь цветы растут, – улыбалась Анна Павловна, и проходила мимо.
-Гордячка, – слышала она вслед.
-Нет, хорошо, что уедем в частный дом, – радовалась она. – И вызову туда попа из области, пусть освятит новый дом. Поживешь всю жизнь рядом с этими вонючками и будешь рада отдельно стоявшему шалашу. Быстрее бы уж Володя все оформил. Самой надо было делать это.

Анна Павловна, поднявшись к себе в квартиру, почистила лицо, задумчиво бросила вату на стоик. Она посидела минут пять и позвонила Амалии. – Мне нужна консультация, – сказала она. – Мне кажется, что я схожу с ума.
-А я здесь при чем? Я всегда в здравом уме. Я лишь волнуюсь иногда излишне. Это легко лечится, – удивленно ответила ей подруга. –Иди к врачу.
-Мне нужна помощь, приезжай. Я же тебя не бросаю, когда у тебя трудности.
-У меня нет трудностей. Я, конечно, приеду. Но вряд ли чем помогу. Ты сейчас навыдумываешь всяких болезней.
-Ты не приедешь что ли?
-Приеду. Я еще на работе сижу. Надо утверждать план летнего ремонта школ. А денег-то очень мало дали.
-С родителей насобираете.
-Нельзя.
-Господи, да не будь ты поминаем в суе.

Когда подруга прибыла, то Анна провела ее в зал. Муж сидел там же, в кресле.
-Нашла, что поесть, милая? –спросил он. –Может за вином сходить? Холодильник пуст.
-Не надо, – ответила Анна. –я где-то припрятала бутылочку. Но обойдемся. .
-Что у тебя случилось? –спросила Амалия.
-Мне мерещатся кошки, – ответила Анна Павловна.
-Успокойся, их развелось слишком много. Лазают по квартирам, чтобы поесть, – сказал муж.
Анна все же принесла бутылочку вина, разлила ее и осушила бокал целиком.
-Наверное, смерть мамы так повлияла, – решила она. – Мне надо выпить успокоительное лекарство. «У меня шизофрения. Нельзя обращаться к врачу. Иначе лишусь и работы, и имущества, и семьи», – думала про себя женщина. Она перекрестилась. И ей стало легче.
-Надо погоду послушать. Амалия, когда у тебя бывают приступы, то ты стараешься спать или бодрствовать? – спросила Анна Павловна.
-Не бывает у меня никаких приступов. Я просто много работаю. Это переутомление. И все. Вот, зачем только и вызывал меня к себе. Дешевого вина я выпить могла бы и дома.
-Да, я хотела подарить тебе серебряный ювелирный гарнитур, – вспомнила Анна Павловна. Гарнитур она купила для матери, на день рождение. Но та не дожила до юбилея.
Амалия удивилась. Анна Павловна дарила ей иногда фрукты, мед, а здесь серебро. Она даже повертела украшение. Впечатления оно не произвело. Амалия все же примерила гарнитур. На шее он смотрелся лучше. –Ничего, мне нравится, – сказала она. – Грамм 10 будет?
-20.
Утром Анна Павловна не пошла на работу. Впервые за все время, как возглавила налоговую службу. Она позвонила заму и велела вечером прийти с докладом. Муж уехал по делам. Анна боялась новых видений. Но ничего не происходило. – Я хочу, чтобы прошла ужасная буря. Чтобы она смыла весь этот мусор с улицы. Такая грязь в городе. Людей бы смыть. И заселить вычищенные дома красивыми и чистыми людьми.
Она выпила кефир и включила телевизор. Она не видела, что происходит на экране. Ей просто нужен был бытовой шум.

Володя же заехал к тестю, просил его продать дом и переехать к ним.
-Вот еще, – зло ответил тот. – Помру, тогда продавайте все, что хотите. А пока я здесь хозяин. Не знал бы я свою дочь. Не смогу я с вами жить. У вас там чистота и порядок. А я и ложусь поздно. И ванну по часу принимаю. Нет, у вас мне не нравится.
-А можно нам пожить у вас?
-Нет. Я старый человек. Не беспокойте меня. Что ты крутишься. Вздумаешь Анну надуть – убью. И ничего мне не будет за такого идиота, как ты. Проваливай. Не смей ничего продавать. Что-то ты задумал недоброе. Старого коммуниста не проведешь. Мы стреляные люди.
-Как такая умная, интеллигентная женщина могла родиться у такого хама.
Кирзовый сапог был моментально снят с ноги деда и запущен в Володю, тот отклонился и сапог сшиб телефон. Володя ушел.

Наташа в это время пила чай со Слоном. Они сидели все в том же саду, где она сидела с Володей. Карлик снял свой накладной горб и имел вполне милый вид, уставшего от жизни человека. Но глаза его сверкали.
-А мне Машкова жаль, -сказала Наташа. –Человек прожил жизнь, и ничего хорошего не видел. Он не плохой. Я выйду за него замуж.
-Согласен, я урод, и то больше радости видел, чем он. Вроде бы все есть. Жена ничего, и деньги у них водятся.
-Машина едет. Спрячься в саду. Мы с Володей едем в поселок, в ресторан. Решили отметить наше знакомство. Вряд ли кто в Мокоше знает Володю в лицо.

Слон соскочил с креслица и исчез в зарослях мальвы. Приехал Машков. Володя приоделся, джинсовую куртку сменил ни легкий светлый льняной костюм. В нем он иногда сопровождал жену на светских мероприятиях. Наташа поцеловала гостя.
-Я так доволен, – сказал он. –Месть удалась. Я продал все, кроме машины, оголил все ее счета. Жду небольшого скандала, чтобы развестись и уехать к сыну. Пусть у отца живет. Я сделал все, чтобы он ласково ее не встретил. У тебя как дела?
-Я тоже готова. Закончу фотосессию. Редакция уже торопит.
-Хотя, присмотрю себе в Москве квартиру. Но куплю ее после развода, чтобы не делить с женой. Что мне там сыну мешать.
-Можешь жить в Москве у меня.
-Деньги я уже сегодня вложил в евро и в голубые фишки. Да, в эту пятницу в Белючи съедутся друзья Анны, на пикник к Юре. Меня она с собой не берт. Им надо о чем-то поговорить. Но я подслушку там установил.
-Что с деньгами решил? Поделишь их?
-Объявлю, что потерял их. Представляю реакцию. Сдаст бандитам, чтобы пытали меня.
-Знаете, мне здесь становится страшно, – вдруг сказала Наташа. – Ночью кто-то воет. Ходит.
-Трусишка. Ничего, вдвоем здесь не так страшно.

***

Анна Павловна и Амалия сидели на балконе нового ресторанчика, пили крепкий абсент.
-Хрень, -сказала Амалия. –Подкрашенный чаем спирт. Даже полынью не пахнет.
-Амалия, я при Володе тебе не все рассказала. Мне мерещатся не только кошки, но сексуальные сцены.
-Аннушка, ты же знаешь, что я начала сходить с ума раньше тебя, сразу после смерти Тани. Многое бы я отдала, чтобы она осталась жить. Нам с тобой ничего неведомо.
-Совсем недавно ты говорила, что смерть Тани дала тебе друзей.
-Первый признак психоза знаешь? Человек говорит две противоположные вещи об одном предмете. Пример – она такая молодая, она уже старуха. Она честная. Она лживая. И серых тонов там нет. Друзья говоришь? Скорпионы, скованные одной цепью. Мы просто не кусаем друг друга. Не кусали. А может и есть бог. Он решил наказать нас на земле. Ведь у нас нет сердца. А откуда у тебя красота. Ты в молодости не была столь хороша. От дьявола. Ты хорошеешь не от денег и кремов, а от того, что он помогает тебе. Ты считаешь меня шизофреничкой?
-Немного доброй глуповатой девочкой. Коля начал расследование. Эта девушка лишь очень похожа на Таню. Угроз, кроме той, что убьют Ашота, не было. Его мне не жаль. Мужик он не плохой, но плакать о нем не буду. Мы должны найти все ее копии записей смерти Тани и уничтожить. Все. Ее могли видеть люди, которые будут мстить нам. Может Санька уже и на свободе. В городе он точно не появлялся. Надо поймать эту Таню и почистить ей пальчики ножичком. Любая заговорит. Коля никак не осмелится, хоть бандитов нанимай. Ванеевы ведут себя непонятно.
-Не пугай меня, Аня. Я не хочу в ад.
-Твоей вины в ее смерти нет. Это трагическая случайность. Водка всему виной.
-Есть. И я хочу, чтобы этот призрак судил нас. И определил вину каждого. Я хочу посмотреть кассету.
-Надеешься на самооправдание? Думаешь, что кассета тебя обелит. Нет. Там ничего не изменилось. Все показано в реалиях.
-Надеюсь, что меня оправдают, хотя все субъективно. Двойник она, не двойник. Она умнее прежней Тани. Она живет в реке, любит смотреть на луну. Я хочу поговорить с ней, не спеша, как с тобой. Может пригласить ее в бар?
-У тебя таблетки с собой? Выпей. В бар она ее хочет пригласить. Она убить нас хочет.
-Ну и что? Мы же убили ее. Не буду я больше пить таблетки. Все равно умрем. Только в разное время. Ашот сбежал из города. Я точно знаю. Он всегда планерки проводит по утрам. А сейчас шла на работу, видела, что их сама Лидка проводила.
-В Сочи уехал отдыхать. Он все равно должен приехать на совещание в дом к Юре.
-Трус он. Я уже свыклась со смертью и ничего не боюсь, – сделал Амалия большой глоток абсента. Она закашлялась.
-Амалия, не смерти я боюсь. Наши дети еще не встали на ноги. Вот чего я боюсь. Мы должны принять вызов и выиграть бой. Ради наших детей.
– Я утомилась и хочу покоя. У тебя хоть взрослый сын, а моему лишь 14 лет. Я ему нужна, любая. Мы утратили свое счастье там, на берегу. Все, даже тупая толстушка Лида. Она мне лишь кивает при встрече, думает, что завидую ее богатству. Надо, наворовала бы и больше ее. Знаешь, сколько директора школ воруют на ремонте. Липовые счета на краску предоставляют И рабочие им откат дают. Я честная. Я ничего с директоров не прошу. Я боюсь. Я просто боюсь.
-Лида подарила мне дешевую фотомыльницу на день рождение. Осчастливила. А я хотела голубой пуховый платок.
-А Таня хотела жить.
-Заткнись. Хотела бы, то дала бы им, или молчала, или выплыла бы. Она завидовала нам. У нас всегда были деньги. А она нищая. У нее пара платьев лишь была. Кстати, мы с Володей покупаем коттедж. Ближе к пенсии куплю дом в Чехии или Словении.
-Ты не любишь Россию?
-Я ее ем. Ты любишь коров? Я нет. Я людей люблю.
-Людей есть грех.
-Амалия, приведи себя в порядок, смени прическу, сходи в баню, обнови гардероб.
-на что? Я не беру взятки.
-Без намеков.
– За хорошие оценки детям мне деньги не дают. Эту проблему можно решить на уровне директора школы, или учителя. – Амалия поднялась. – Мне надо подумать, – сказала она, вместо прощания и пошла на остановку автобуса, где чаще всего бывала Таня. И женщина не ошиблась. Таня стояла там. Девушка была одета по моде конца века. Амалия пощупала качество куртки. – Где ты ее взяла? Такие куртки уже вышли из моды.
-Почему не здороваешься? Куртку мне привезла мама из Львова.
-Кто ты?
– Ты же знаешь.
-Дай мне пощупать твой пульс.
-Он в норме. Я живая.
-Сколько тебе лет?
-17.
-А Тане 22. Как объяснишь разницу?
-Не знаю.
-Берегись деточка. Они убьют тебя. Они будут биться насмерть.
-Дважды не убивают.
– Это не живут дважды. И ты будешь похоронена, как бродяжка. Тебя нет.
-Автобус идет. Мне пора.
-А почему у тебя одежда не в тине?
-Чтобы не пугать людей. Я не умерла. Я спала несколько лет и проснулась.
-Этого быть не может. Тебя разрезали при вскрытии. Кто тебя поднял? В мордовских богов я не верю.
– Шовчик на мне сделали для видимости. Результаты были готовы еще до вскрытия. Вы ничего не сделаете со мной. Я никуда исчезать не буду.
-Лучше бы ты не просыпалась.
-Это не от меня зависело. Я знаю еще меньше вашего.

И разразилась настоящая буря. Ни с того, ни с сего. Он сорвал с остановки крышу и ударил ее в ближайший магазинчик. Несколько молний попало в деревья и одно их них загорелось. Дождь затушил пожар. На остановку подошел автобус. Таня села в него. Она даже не попрощалась с Амалий.
А та позвонила Коле: -Николай Иванович, девочка села в автобус. Перехватите ее в пути, -посоветовала она.
Милицейская машина и директор Юра на своей машине подкатили к остановке вместе с прибытием автобуса. Единственная девушка, которая сидела в салоне, была жительница Центральной. На ней была похожая куртка. Юра подошел к милиционерам. – Это не она, -сказал он им. –Я эту девчушку знаю. Она странная, дурочка с детства. Это девочка-дура. Я сам позвоню вашему начальству. Не беспокойтесь.

Юрий уже был в курсе всего происходящего в городе и Белючах. Родственники Тани жили в Центральном отделении. Юрий даже наладил слежку за ними. Но знал, что если Ванеевы узнают, кто убил Таню, то не остановятся ни перед чем. Они всех убьют. Таня была единственным их ребенком, причем поздним и желанным. – И первого они меня убьют, – решил директор. – От Центрального отделения до Белючей всего-то 2 километра. И бежать мне некуда, не могу начать жизнь сначала. Семья меня не поддержит. Придется драться. Лишь бы Санька не узнал. Меня-то он не простит. Это я познакомил его с Таней. Познакомил и предал. Дьявол собрал нас в тот день вместе и бросил нам мышку. Мы ее слопали, и он вознаградил всех нас, кроме алкаша Конкина. Но тот сам виноват. Мы бы его поддержали. – Юрий завел машину. Ему надо было ехать в сторону Белючей. Он никогда не пользовался услугами водителя, хотя он полагался ему по штату. А теперь директор призадумался. – Надо подобрать бывшего десантника, пора создать в совхозе силовую структуру. Урожай охранять будут. А то раздавят нас закупщики, и Коля не поможет. Это же надо, липовые доверенности стали делать. Какая буря. Поломает деревья в саду.

Юрий взглянул на Белючи. И ужаснулся. Весь бугор, на котором стояла деревня, будто корчился в муках. А по Каменке ходили морские волны.
-Да, Идемевсь проснулся. Все указывает на это, – остановил Юра машину. Он лег на руль и заплакал. Слезы просто душили его. Но ему стало легче.
-Все есть, и счастье, и любовь, и бизнес успешный. Вот так-то.
Он медленно поехал дальше.
-Цок, поцок, в пеци зверек, сиди рядом – не дыши. Цок, поцок, пришел зверек, сиди дома взаперти, – вспомнил Юра мещерскую пугалку для детей. – Идемевсь, – назвал он имя зверка. Рыжий детоглотатель. Нет, детей я ему не отдам.
Юрий смотрел вокруг. Он сделал много для Центрального отделения. По дорогам появились новые сады. Никогда на севере не росли виноградники в промышленных масштабах. А на Юриных винодельнях жали сок из местного сырья. Делал он вина и из ягод, яблок, сливы. На консервном заводе варили икру из овощей и грибов. Сама дорога до Белючей была построена всего три года назад.
-Будет чем меня помянуть, – вздохнул Юра, будто бы уже прощаясь я жизнью. Он взял в руки землю и прочел заговор.
-Сила земная жирная, сила земная вязкая, прими меня под защиту, охрани и сохрани волей сил местных и великого Шкая. Аминь.
Прочитав мордовское заклятие директор перекрестился.

12. Счет открыт.

Балагура и весельчака Ашота все любили. Он всегда и угостит на славу и доброе слово каждому скажет. Другого такого ловеласа в Мокоги и не было – веселый, вспыльчивый, великолепный любовник, эгоист и хвастушка. Теперь все это было лишь мелкими деталями. Главное для союза десяти было то, что он являлся кошельком стаи. Любой член мог взять у него в любое время любую сумму. Разумеется с отдачей, но без процентов. Анна Павловна хотела встретиться с ним, открыть ему глаза. Она хотела спасти его любыми путями. Но Ашота в городе не было. Анна позвонила его жене-толстушке – Лидии.
-Лидия, это Анюта. Давай встретимся. Что-то мне Амалия не нравится. Не потребуется ли ей продолжительное лечение. Ей лучше укрыться в учреждение, в областную клинику. Там забор, охрана. Учителя не будут пряники носить.
-Аннушка, давай встретимся и поговорим. Думаю, что у нас есть круг общих интересов. Согласна, Амалии будет в желтенькой больничке безопаснее. Это однозначно. И оздоровительно. А нам? Значит Амалия стоит второй в списке?
-Я не знаю ни о каких списках.
-Не ври. Я знаю, что Ашота убьют первым. Мне бы знать кто собирается его убить.
-Боюсь, что в данном варианте лучше этого не знать. Ты что-нибудь слышала о боге Идемевсе?
-Я же мордовка. Разумеется. Это не бог, это антиподбога – сатана.

***

Амалия в это время горько плакала. Она молила бога, чтобы не позорил ее и дал легкую смерть. Но смерть не шла. – Я не могу залезть в петлю. Это не по-христиански, – рыдала она. Потом успокоилась. – Надо срочно составить завещание. И подыскать мужу новую женщину. А то обкрутит какая-нибудь шлюха. Придет на все готовое. Жизнь прожита, а как помоев напилась, и сдохну последней тварью. Кто наш враг? Я не верю, что это добрая Таня. Это все мои, так называемые друзья. Наворовали денег. А деньги притягивают зло, лучше любого магнита. Ненавижу, ненавижу всех их. Ненавижу себя. Но я буду биться, буду в одном ряду со стаей. Буду скалить зубы. Пусть смерть играет на дуде другому. Я хочу жить. Я люблю жизнь. И я одержу победу. Кому не жить, как такой красавице, как я. И щеки розовые и волосы белые. Грудь высокая. Все на месте, что спереди, что сзади. Главное найти, найти врага. Господи, да прости ты мне, эту глупость. Я ведь и деньги на храм давала, и сиротам всегда помогала. Уволю потихоньку всех татар из школ. Надо будет самой понаблюдать за Таней. Она оставит отпечатки пальцев. Думаю, что у Андрея остались отпечатки. Он был мастаком на такие штучки. Уж лучше буря, чем затишье. Тогда хоть понимаешь, с какой стороны дует ветер. А так, ничего не понимаю. От меня Таня гадости не ожидает. А зря. Бог мне в помощь.

Николай же, в отличие от Амалии и Анна, не очень-то любил Ашота. Деньги он ему уже вернул. Но Ашот всегда давал понять, что он обязан ему по гроб жизни. Ашот был очень развратным. Очень любил полных женщин. В бизнесе он опирался на помощь армянской диаспоры. Он уже наметил новые планы работы. Ему предложили возглавить ресторанный комплекс на южной окружности МКАДа. Он пока размышлял. Супруга Лида ему и надоела, и мешала. Такой дуры надо было еще поискать. Какая из нее помощница видного ресторатора. Но сын был точной его копией, даже еще противнее. Извечные капризы, истерики, неуважение к людям. Так армянских детей не воспитывали. В плохом воспитании ребенка Ашот, опять же, винил жену. Ашоту не говорили, что он приговорен к смерти. Однако, брат посоветовал ему уехать, затерять свои следы. – Наберешь товара, и скроешься в столице, не расплатившись, – говорил ему брат Манвел. И Ашот согласился. Он решил не возвращаться в Мокошь. Лиду и сына Ашот планировал вызвать позже. Он попросил Николая прилететь в Адлер, обсудить там сложившуюся ситуацию, тот согласился. Встретить в аэропорту начальника милиции должен был Манвел, брат Ашота.

В самолете Николаю Ивановичу было холодно, мерзли ноги. Но когда он вышел в город, то опьянел от курортной атмосферы. Зной, голые тела, ароматы южной кухни и цветов. Он забежал в магазин и купил бутылочку грузинского вина. Ашот обещал оплатить ему перелет. Надо было поддерживать видимость дружеских отношений. Ашот снимал большую виллу за городом. В честь дорогого гостя он организовал шашлыки на берегу моря, заказал в агентстве трех девочек. Но приехали лишь две. Третья ногу подвернула и искала себе замену. Девочки ворчали, не хотели жарить шашлыки, работать на улице у костра. Но стол, и мужики им понравились. Они включили «высший люкс». И мужчины вызвали откуда-то прислугу. Прислуживать у костра стал повар и официантка. Горы фруктов занимали площадь в несколько квадратных метров. Рядом валялись вина и коньяки всех стран. В корытце был заквашен осетр. Его из Ростова привезли. –Ах, я в раю, -сказала одна из проституток. –А напиться можно? Я пьяная еще забавнее. -Ашот ущипнул ее и потащил в палатку, расставленную прямо на берегу. Официантка таскала в палатку вино, потом коньяк, потом и сама застряла внутри. Повар подошел к Николаю.
–Шторм ждут. Надо бы перебраться повыше, волны здесь захлестывают до каменной насыпи.
-Успеем. А не успеем, принесем еду в дар Нептуну. Ашот любит шиковать, – усмехнулся мужик.
Повар сам стал перетаскивать еду в безопасное место. Вторая проститутка не помогала ему, скучала. Она увидела, что привезли третью девочку, новенькую. Машина не могла подъехать к берегу. И новенькая девочка пыталась привлечь к себе внимание, махала косынкой. Проститутка пошла в палатку.
–Ашот, еще одну телку привезли, машет. Мне сходить за ней? – спросила она.
-Я сам.
Ашот был пьян, наложил мороженого, взял бутылку вина и полез в гору.
-Как бы не упал, – забеспокоился Манвел, подозвал парня, купающегося недалеко, дал ему 50 баксов. – Подстрахуй его, а то упадет на камни.
Парень удивленно посмотрел на доллары и поспешил к камням.

Но все обошлось. Ашот привел новую девушку. У нее была прекрасная фигура, легкое платье уже висело на руке. Лица видно не было. Шляпка была затянута белой лентой, закрывающей подбородок. Наряд дополняли огромные очки. Ашот пускал слюнки, поглядывая на аппетитную жрицу любви. -Не в моем вкусе, -потирал он волосатый животик. – Но на один раз и такая сойдет.
Наконец-то уселись за стол.
-Да сними ты шляпу, здесь все свои, – предложила новой девочке одна из проституток.
– Нос шелушится от ветра и солнца. Потеряю товарный вид. Ашот, когда пойдем в палатку, на мне останутся одни сережки, не беспокойся. Я даже купаться буду голой.
-О, волны большие, а то бы неплохо в воде, – ответил ей хозяин вечера.
-Я же русалка, неужели не заметил? – засмеялась, как колокольчик, новенькая девушка.
-Классно смеешься, – удивился Ашот. – Как в кино.
Волны усиливались. Пришлось перебраться повыше. Повар оказался шустрым. Вмиг перенес и скатерть, и вина. Постепенно пляж стал пустеть.
-Может в дом пойдем, – предложил более трезвый Николай Иванович.
-Какой дом. Такие волны. Я буду кататься на волнах, – сказала девушка в шляпке.
-Мы будем кататься на хренах, – вторил ей Ашот.
-Это безумие, – вмешался повар. – Даже местные при такой волне не суются в воду. И тем более на хренах в ней не катаются.
Но в море все же плавало несколько человек и радостно визжало. Ветер постоянно усиливался. Девушка встала, сдернула за веревочку узкие плавки, потом лифчик, шагнула в сторону моря. И осталась голой. По ветру полетела ее шляпка. Широкие ленты вибрировали в воздухе, как струны. Девушка бросилась в волну. Вынырнула она метров за тридцать от берега. Она поплыла к катающимся на волнах парням. Ашот выпил граненый стакан коньяка и пошел к воде.
-Вернись, – крикнул ему брат.
-На такой волне я еще не плавал. Это будет лучший секс в моей жизни, – гордо сказал он. – А потом, что будет. За это я утонуть готов. Но на всякий случай присматривайте за мной. Каску бы где раздобыть.

Ашот стащил с себя плавки, оголив мощные ягодицы. Ему было немного страшно. Но он все же шагнул в воду. Волна сбила его, он удачно отделался. Его унесло на глубину, подальше от камней.
Вскоре две фигуры стали удаляться от берега. Волны уже захлестнули и новое место пикника. Компании пришлось выбираться на крутой берег.
-Это ведьма, а не девчонка, – сказал повар. – Она и сама погибнет и парней потопит. Я советую вызвать службу спасения. Пока не поздно. Послушайте опытного человека. Я здесь столько трупов видел.
Несколько парней выбрались на берег сами. Но кое-кто, включая девушку и Ашота, продолжали резвиться на крутых волнах. Они очень сильно смеялись и визжали. Со стороны это казалось забавно. Они скатывались с кручи, потом исчезали на время и появлялись вновь. Еще один парень с трудом выбрался на берег. – Круто, -сказал он. –Но советую вашим друзьям возвращаться. В море им долго не продержаться.
-Сексом что ли они занялись, – привстал Манвел на цыпочки. –Ашот перепил. Как позвонить в эту чертову службу. Я убью эту ****ь. Ей что, за все уже оплатили.

Дальше становилось ужаснее. Волны били в крутые берега. Все, кто плавал, стали пытаться вернуться на берег. Но их отбрасывало назад. Кто-то раздобыл веревку и помог им выбраться на склон. Лишь Ашот и проститутка болтались далеко от берега. Еще один из парней, выбравшийся на берег последним, подошел к Николаю Ивановичу.
–Ваш друг просил передать вам, что она, эта телка, Таня Ванеева.
У Николая расширились зрачки. Он протянул повару телефон. – Вызывай спасателей. Быстрее.

Ашот даже не пытался плыть к берегу. Он старался держаться рядом с Таней. -Я не знаю должен ли я просить прощения у тебя, – почти кричал Ашот. –Я же убил тебя.
-Жалко, что ты пьяный. Заметь, что в отличие от тебя, я не применяю насилие, не душу тебя, не топлю. Но ты не выплывешь. Я жду волну пороскошнее. Я же стала русалкой. Люблю шторм. Русалка не утонет. А ты утонешь. И тебе будет очень больно.
-Таня, мне все равно, если даже не выплыву, прости меня. Я думал, что натворил тогда. Ты была роскошной телкой. Сейчас бы я к твоим ногам бросил все свои деньги. Почему ты отказала мне? Я этого не забыл. Ты так и осталась единственной женщиной, которая не дала мне по собственному согласию.
-Потому что ты моральный урод. Но даже если бы ты и был галантен, вежлив, и стоял передо мной на коленях с охапкой роз, у тебя бы ничего не вышло. Я любила Сашку. Ведь я занималась с ним сексом. Я не была девственницей. И тебе до него очень далеко. Все. Я поплыла в море. Прощай, Ашот.
-Я легко не сдамся, – сказал он.
Ашот нырнул в глубину. Там было очень тихо. Он наслаждался покоем. Под водой было не страшно. Но ему стало нечем дышать. Он попробовал вынырнуть, и понял, что потерял ориентацию. Он не понимал, где верх, а где низ. Он свернулся в комок, и волна сама вынесла его на поверхность. Он жадно глотнул воздуха. И тут оголилось дно. Он ударился о камни. Но следующая волна подхватила его и отнесла в море. Он стал кричать, звать на помощь. Буря перебивала его крик. Одна нога у него не работала, онемела. И тут его вновь проволокло по дну. И, боги вспомнили его грехи. Его половой орган застрял между двух камней. И волна с силой бросила тело вверх, оторвав ему все. Ашот похолодел. Он был оскоплен. Он не верил в это, пытался нащупать свой половой орган. Тут волны вновь расступились. И он сломал руку, содрал кожу с плеча. Теперь он плыл лишь на одной руке. Он не знал куда плыть. – От берега, – думал он. Его болтало между камней мелководья. Он попытался вцепиться в самый большой камень. Волны были сильнее. Его швыряло по дну. Он чувствовал, как хрустнули его ребра, голень ноги. Потом его ударило головой. – Вот и все, – еще думал он. – Вынеси, вынеси меня на берег.
-Ха-ха-ха, – несся вокруг него смех русалок. – Мы отнесем тебя в мир Идемевся. Ты стал ангелоподобным скопцом-существом.
-У ангелов нет пола, – ужаснулся Ашот. Он рыдал. Ему не хотелось умирать. Но сил сопротивляться больше не было. Его руки и ноги были перебиты. И он просто пошлее ко дну. Такой покой окружил его. Даже боль отступила. Но он стал задыхаться, глотать воду. А потом все потемнело. Его тело достигло дна. И его стало швырять по камням.

Оставалась еще надежда, что Ашота подобрал прошедший в километре патрульный катер. Спасатели прибыли лишь через полчаса. В это время на скалы выбросило три тела. Их подняли вверх, на дорогу. Все они были мертвы. Николай увидел среди них Ашота. Он кинулся к нему, стал со всей силой жать на грудь, пихать пальцы в рот.
-Все, – сказал врач скорой. – Он мертв. Вы сломали ему грудную клетку. Смотрите, первый раз это вижу, сколько уже утопленников видел.
Николай опустил глаза на пах друга и закрыл их. Он тоже такого не видел, хотя и он повидал многое.
-Где это сука? Не вижу ее трупа, – закричал он.

Брат Ашота опустился рядом с телом, и завыл во весь голос. Это было ужасно. Николай же все пытался увидеть голую девушку. Но море было пустынным. –Вы знаете, кто она такая? –спросил он проституток.
-Повеселились, – зло сказала одна из них. –Мы ее первый раз видели. Даже имени не знаем. Утонула. Туда ей и дорога. Такого мужика сгубила, гиена.
Манвел упал на уже мертвое тело и затих. Потом поднял голову. – Утонуть из проститутки. Я вырежу всю ее родню. А его увезу в Армению, на родину. Пусть Лида привезет туда племянника. Коля, я оплачу тебе такси до Мокоши. Езжай немедленно. Я здесь уж сам как-нибудь. Дайте мне одеяло. Не дело смотреть на его обезображенное тело.
-Я бы все же еще хотел посмотреть на труп этой суки, – сказал Николай.
-Если ее выбросит на берег, то упакую ее и пришлю тебе. А трупа ты не дождешься. Она не утонула. Я это знаю. Мне дьявол шепчет это на ухо. Помнишь, она сказала, что русалка. Она и была русалкой. Езжай. Ашот будет похоронен по-христиански, на третий день. Лида должна приехать к выносу тела. Мы можем задержаться лишь на сутки.

Девушка же плыла не к берегу, а от берега. Прекрасная актриса, прекрасная спортсменка, занимающаяся подводным плаванием, она не боялась моря. Вскоре ее подобрал пограничный катер, который не случайно оказался в этой точке в такой шторм. На девушку накинули теплое одеяло. Погранцы восхищенно смотрели на нее. Они-то знали, что такое большая волна. И еще не известно было, вернутся ли они сами в порт. Погранцы высадили ее в тихой гавани, где не штормило. Девушку там встретили. И она очень ловко исчезла. Будто растаяла в воздухе. Ей кто-то шепнул, что счет открыт. И она, в знак понимания, закрыла глаза.
-Один один, – прошептали холодные губы девушки. – Домой, на Каменку.

13. Второе имя.

Неспокойно было и в Мокоше. Сверкали сполохи, иногда падали огромные градины. А потом и вовсе поднялся смерч. Он порвал бельевые веревки, перевернул несколько машин, унес кур. И вдруг все затихло. А потом оглушительный раскат грома заглушил все. И мордовки опустили руки. – Счет пошел, – сказали они разом. – Ради великого грешника полыхают небеса. Взял Идемевсь первого грешника.

Звонок в ночи разбудил Анну Павловну. Она, конечно, знала, что муж уже продал квартиру, продолжала жить дома. Кто посмеет поторопить ее с выездом. Тихий голос сказал ей.
-Ашот утонул во время шторма. Теперь он принадлежит Идемевсю, как утопленник. Второй номер –Амалия.
-Амалия! Это святая женщина, – возмутилась Анна.
Трубку повесили. Женщина даже не поняла, кому принадлежал голос. Он был похож на скрип патефонной пластинки.
-Амалия будто бы знала, что будет второй, – сказала Анна Павловна себе. – Если Ашота на краю географии угробили, то ее достанут и в дурдоме. Мне скорее интересно. Я будто бы в рулетку играю. Хотя все это перестает быть томным. Амалия не дура, если она не узнает имени второй жертвы, то поймет все. Может сказать ей, что второй буду я? Видно им все равно. Кому? Надо сходить к ведьме, та проще все разъяснит. И не нужны ей будут ни отпечатки пальцев, ни следы. Что же я не посмотрела, оставляет ли Таня следы. У призраков не должно быть следов. А кто знает, этих призраков. Не так-то много мы знаем об их мире, или мирах. Почему же мне не страшно? У меня нет предчувствия собственной смерти. Я хотя бы поняла, что не способна на что-то дельное.

Анна Павловна, не смотря на позднее время, позвонила супруге Коли. Та подтвердила, что знает о смерти Ашота, сообщила, что муж уже едет домой, а навстречу ему вышла служебная машина.
-Звонить Лиде я не решилась. Но Коленька приказал. Он сказал, что Лидии надо срочно вылетать в Ереван.
-Звоните. Или мне позвонить?
-Нет. Я сама. Я мягче это сделаю.
-Она не тот человек, который упадет в обморок. Конечно, у нее появятся проблемы. Она их решит. Дурам везет.

Николай приехал днем. Он не хотел один идти к Лиде, взял с собой Амалию и Анну.
Лида, уже извещенная о смерти мужа, была хладнокровнее всех. Она спокойно позвонила в Москву и заказала билет на ближайший рейс до Еревана. – Такова наша судьба. Идите, – сказала она пришедшим к ней людям. – Все умрем. Ну, он открыл счет. Кто же второй падет в глотку дьявола?

Амалия и Анна пожали плечами.
-Может тебя на машине отвезти в Москву? – спросил хозяйку Коля.
-У меня есть свои водители. Но я поеду на такси.
-Мы проводим тебя, – сказала Анна, – если хочешь, то Амалия поедет с тобой. Она на больничном.
-Как хотите. Мне сопровождение не требуется. Одной проще. Надо торопится. В Ереване жарко. Тело начнет портиться. Так, таски подъедет через десять минут. Надо торопится. Цветы польете, все отключите, и ключи соседям отдадите. Если выпить захотите, то берите в холодильнике виски, настоящий, из Англии привезли.
-Мы лучше чай, – сказал Коля.
-Только цветы поливайте. Не знаю, когда вернусь. Вдруг месяц там пробуду. Лето. Я бы попросила девчат из универмага, но не хочется никого ни о чем просить. Я госпожа, они челядь. Не знаю, есть ли у меня черный шарфик.
-Я принесла, на всякий случай, – сказала Амалия. Она вытряхнула из пакета огромную кружевную шаль. – На похороны главы администрации надевала.
-Хороша, – сказала Лида. – Мне очень идет траур. Всем блондинкам он идет. Вот и отгулял мой сокол. Не думал, и не гадал он. Все мы не думаем, и не гадаем. А все там будем. Люди говорят о смерти 10 человек. Наш союз весьма вписывается в эту цифру. Ладно, я шучу.

Через полчаса Лида и уехала с сыном в Москву. Амалия, уже без нее, прошлась по комнатам, отключила электроприборы, полила цветы и спросила друзей. – Кто будет второй жертвой.? Мне звонка не было. Вы что-нибудь знаете?
Анна и Николай переглянулись. Николай все понял.
-Коля, у меня такое ощущение, что с нами играют, как с мышками. Делай же что-нибудь, – сказала Анна Павловна. – Нападай.
-Не паникуй. Ашот заслужил эту кару, – сказал Николай Иванович. – Видела бы ты, как обезобразили его тело. Там ни одной целой кости не осталось.
-Может мне нанять охрану? – раздраженно спросила Анна Павловна.
-Когда подойдет твоя очередь, тогда и наймешь. В ближайшие дни нас обязательно проинформируют, кто следующая жертва.
-Кстати, Коля, мы с Амалией считает, что это татары нас убивают.
-Я считаю, что за всем этим стоит член нашего союза. Ведь снимать мог лишь один из нас, – очень спокойно ответил начальник милиции. – Я пока еще не знаю, кто снимал. Думаю все же, что это художник, от слова»худо».
-Севрюгин? А я считаю, что на нас накатился клубок, – с дрожью в голосе вмешалась в разговор Амалия. – Против нас весь мир. И родственники Тани. И Сашка, который вышел из тюрьмы. Он так и не известил милицию о прибытии в город. И, конечно, если кто-то обратился за помощью к бандитам, то и те рады насолить. Один из нас Иуда. Таня отвлекает на себя наше внимание. А все делается другими людьми. Людьми, которые нас не пожалеют. Обратимся за помощью к Нагаю. У них есть свои информаторы. Пусть Андрей наркоманов прижмет. Сейчас все методы хороши. Я боюсь, что следующая я.
-Следующая я, – сказала Анна Павловна. Мне сегодня ночью на домашний номер позвонили. Амалия, тебя не за что убивать. Ты останешься в живых. Ведь одного обещали помиловать.
-Я бы давно поймал эту девчонку, если бы за ней не стояла еще большая сила, чем моя. Ее уводят из-под моего носа. И появляется она в самых людных местах. Думаю, что здесь не обходиться без профессионального фокусника. Следующую жертву мне не спасти. Так что, Анна Павловна, прикупи белые тапочки. Но за третью жизнь я буду биться.
-Ты так легко говоришь об этом, – будто бы опомнилась Амалия. – Значит вторая жертва тебе не дорога. А Анна тебе дорога. Вы скрываете от меня правду. Смерть сумасшедшей – это никого не тронет, кроме моих близких. Сын плакать будет. Муж? Быстро найдет мачеху. У ребенка есть родители, пока жива мать.
-Амалия, не стоит терять хладнокровие. Лишь это спасет хотя бы кого-нибудь из нашей десятки. Стая потеряла первого бойца. Нам надо подумать, кем заменить Ашота. С Манвелом связываться не хочу. Сын Ашота еще мал, – сказала Анна. – Но придется вводить в совет Манвела. Подрастет ребенок, и полномочия передадим ему. И потом, у Лиды есть сестра.
-Лида не выйдет замуж. На Кавказе этого не поймут. Там женщины носят траур до самой смерти. Пусть мальчишка учится. Сколько ему лет? Кто знает? – спросил Николай.
-Лида родила его еще до смерти Тани. Она даже от нас скрывала, что у нее есть ребенок. Я узнала о мальчике, когда они официально расписались. Мальчику девять лет. Типичный армян, черный, жгучие глаза. Зря мы не общаемся семьями. Ведь все делаем ради детей, -упрекнула Анна Павловна сообщников. -Лидка не даст ему должного воспитания. Надо сблизить его с нашими детьми. Отдать в спортивную секцию. Николай, а ведь третьим будешь ты. По степени виновности ты номер два. Ты скрыл преступление, посадил Сашку. Амалия лишь предложила подложить Таню под Сашку. Она лишь идеолог преступления. И нас с ней бесит, что женщин приравняли к мужчинам. Четвертым должен быть Андрей, как следователь, запутавший ход дела.
-Я делаю все возможное, – сказал Коля. – Но ведь не лягу за кого-то в гроб. У них свои счеты.
-Делаешь все возможное? Только результата нет, – заявила ему Анна. – Мне надо возглавить органы. Не эффективно вы работаете. Я это поняла только после того, как дело коснулось меня лично.
-Другой милиции у нас нет, – сказала Амалия.
-Полиции, – буркнул Коля. – Мы Лидке даже финансовую помощь не предложили.
-Давайте уж лучше сразу скинемся на наше массовое захоронение, – пошутила Анна Павловна.
-И ляжем в могилку рядком, – кисло ответила ей подруга Амалия. – Я боюсь умирать. Вы такие спокойные. Что будет с моим мальчиком?
-Будет у него новая мама, дел-то, – вздохнул Коля. – Ладно, давайте разбегаться. Что здесь сидеть. -Лида мне ключи оставила, – успокоила его Амалия.
-Главное, нам нельзя показывать вида, что мы боимся, – сказал Коля.
-Я это не смогу сделать, – вздохнула Амалия. – Ложь, всюду ложь. Зря мы не отдались в руки правосудия. Людской суд более мягкий.
-Чем чей?- приподнял брови милиционер.
-Суд Идемевся. Вы разве этого не поняли? Наивные вы люди. Ведь полыхают грозы. Мой совет, обратитесь к мордовским волхвам. Скорее всего, они знают, как убить Идемевся.
-Боги бессмертны. Вот и займись этим, – сказал Николай. –Это дельное предложение. Можно и к попам сходить. Амалия, сама поговори и с Мишей. Он даст дельный совет.
Раздался телефонный звонок. Кто мог звонить в квартиру, которая должна была быть пустой. Звонила Лида.
-Тело Ашота пропало в аэропорту, – сказала она. – Мне ан мобильный Манвел позвонил.
-Вернешься? – спросил ее Николай.
-Нет. В любом случае полечу. Найдут. Дел-то, гроб найти.
И вновь полыхнула молния. Вы чувствовали взгляд на спине. Этот жесткий взгляд посылает людям Идемевсь. Вам холодно, вам зябко, вас знобит? Не это самое страшное. Страшно, когда вы уже ничего не чувствуете. А еще страшнее, когда душа умирает раньше тела. Ходит такой человек, что-то есть, что-то пьет, с кем-то спит, но ни любит, ни радуется, порой и не печалится.

14. Белючи.

Явление потусторонней силы не осталось незаметным для народа земель Идемевся. Сначала старушки в Белючах просто шептались, боясь привлечь к себе внимание демона-антипода бога. Потом они собрались вместе. Убить Идемевся мог лишь Шкай. Его надо было прятать под землей. Так поступали всегда, когда он приходил. – Нашли, нашли дубину,- шептались они. – Что дубу в воде сделается. Теперь богатырь нужен.
-Волхв нужен.
-Желание наше нужно. Повырубили кереть-леса. Надо новую березу найти. На косогоре, чтобы и от леса недалеко стояла. Мировых деревьев все меньше и меньше.
-И песков Идемевся все больше и больше.

Спорили, спорили белючанки, но больше вспоминали, как же все правильно сделать, чтобы Шяйтан-Идемевсь вернулся в подземный мир. На рассвете старушки встали, принарядились, и пошли к приглянувшейся им березе. – Добрые силы природы, помогите нам, – шептали бабушки, украшая ветви дерева яркими лентами и бусами. -Желаю покоя своей земли, усните упыри, усните русалки, – желали бабушки. -Усни, усни великий дракон. Усни, усни великий Идемевсь.
И казалось, что природа помогает женщинам. Легкий ветерок успокаивал. Из леса несло прохладой. На ветви березы села яркая желтая птица. Женщины склонили головы. Лес принял их дары.
-Вирява с нами, – решили они. – Пока не найдем богатыря, не будем доставать спрятанное оружие, – решили старухи единогласно.

А ночью привезли волхва. Он был полностью закрыт специальной одеждой, вышитой защитными рунами. На нем был белый балахон. На лицо опускалась сетка. На его руках были кожаные перчатки, украшенные перьями и мехом. Он больше напоминал ком одежды, чем человека.
-В брюхо уже попал один. Хоронить его хотели по христианским законам, но Идемевсь украл его тело. Дух его и так принадлежал сатане, – сказал волхв. Голос был мужским, но очень слабеньким. – Десять даров надо дать великому богоподобному Идемевсю. Золотую рыбку, черепаху, птицу, лягушку, розу, зерно, жемчужину, яблоко, кошку и собаку. Этого хватит, чтобы он убрал с песков четыре беды. Но не хватит для большего, чтобы он ушел в свой сказочный блистающий мир, таящийся в глиняных норах, гранитных пещерах, темных озерах.
И волхв захрапел. Как ни ждали женщины еще слов, не дождались. Они распределили между собой обязанности по сбору жертв богоподобному существу. А волхв в это время исчез, как и не было его.

***

Анна Павловна приказала Игорьку отвезти ее в Белючи, и оставить там. Когда машина уехала, она пошла к речному омуту и спряталась в зарослях молодой кукурузы. Как она испугалась, когда ледяная рука легла на ее плечо. Анна обернулась. Перед ней стояла Таня.
-Не бойтесь, ваше время еще не пришло. Больше вы меня на этом свете не увидите, – сказала утопленница.
-Нет, подожди. Давай проведем переговоры. Мы обеспечим всю твою родню. Сколько денег хотите?
-Со смертью не торгуются. Бесполезно. Да, и нет у вас лично ничего, ни денег, ни мужа, ни дома, а скоро лишитесь и работы. Жить придется в лачуге, пользоваться керогазом. Купите керосину заранее. Там даже стекол нет. Отец вас к себе не пустит. Вас просто терпят в старой квартире.
-Куда Владимир дел мои деньги? Он должен был купить коттедж.
-Потерял. Читайте по губам. Владимир потерял все ваши деньги. Всякое в жизни бывает. Вам будут звонить на мобильный телефон, и сообщать о следующем человеке- жертве богу. Денег на оплату счета вам пока хватит. А если что, то мы сами пополним баланс. Бедная, бедная Анна Павловна. Это подарок – познать неведомое – вас наградили нищетой. Вы познаете каково жить бедным людям.
-Значит, я умру последней? Лучше бы вы меня еще чем-нибудь наградили. Нищету на груди не поносишь.
-Умрете ли вы? Это секрет. Все должно быть красиво. А красоту на пустом месте не создашь. Много крови, много боли, сломанных костей. Это место стоит на костях. Севрюгин знал, что рисует. Земля Идемевся – особое место, там все искривлено, все не так. Думаешь прямая береза, а она кривая, хоть и украсили ее алыми лентами. Думаешь сильный человек, а он слабый. Думаешь чистой небо…
-А оно грязное. Мне все ясно. Как умер Ашот?
-Захлебнулся. Когда понял, что плавает со мной, то хлебнул слишком много водицы. Спасать его я не стала. Но он боролся за жизнь. Мне понравилось. Надо было ему помочь, чтобы потом он утопился сам, еще раз. И еще, и еще. Ведь каждый раз будешь испытывать ужас по-новому.
-Он покаялся перед смертью?
-Прощение попросил, но вряд ли раскаялся. Решите сами –нужно ли вам мое прощение. Лишь за раскаянием я бы не пришла. Я пришла спасти Сашу. Это его лишили пяти лет жизни. Кстати, он учился в тюрьме. Его, правда, все равно исключили из института, но восстановят. И потом, ему надо прощение людей. И тяжело нести тот крест, что взвалили на него. Я мертва, а он жив. Я все знаю, а он нет. Если его через суд не оправдают, то в школе преподавать не разрешат. А он же будущий учитель физкультуры.
-А почему вам не отослать кассету в прокуратуру. Все будет проще. И Сашку оправдают.
-Да? И сколько же вы получите, Анна Павловна. Я думаю, что нисколько. Даже Ашота приговорили бы к условному сроку. А вы должны лишиться всего. Вы еще поймете это. Вы лишитесь всего – положения, денег, чести, жизни, любви, славы. И вам предстоит престать перед взглядом Сатаны. Это жуткое зрелище. Тощий, лохматый, красноглазый Идемевсь. Он будет таскать вас за волосы по грязи, по кострам, по воде и снегу. Он это любит. Готовьтесь. Такую изысканную гадину, как ты, надо унизить достойно. У вас даже собаки нет.
-Я не одна. Есть совет десяти.
-Согласна, есть. Но он не прочный. Его скоро не будет.

Девушка пошла в воду. Она шла и шла, пока не скрылась с головой. Анна посидела немного и вызвала рабочую машину. Водитель у нее был очень шустрым. Она и придраться к нему никогда не могла. Когда она подошла к мосту, тот уже был там.
-К Амалии, да, сначала в милицию, взять надо кое-что.
Коля уже размножил присланный материал со съемкой убийства Тани Ванеевой. Один экземпляр он отдал Анне Павловне.
-Да, я была в Белючах. Видела, как Таня заходит в воду.
-Не будь наивной. Думаешь, тебя не заметили, когда ты приехала. Я бы удивился, что она вдруг не явилась перед тобой. Что там еще было?
-Ничего. Она зашла в воду и не вынырнула.
-Это технически не сложно сделать. Просмотри фильм вдвоем с Амалией. Может, что бросится в глаза. Женщины озабочены на восприятие мелочей.
-Не сошла бы Амалия с ума. Она такая ранимая, – чему-то засмеялась Анна.
-Думаю, что она не столько ранимая, сколько трусливая. Она уже просмотрела запись. Вопросы у нее очень точные. Такие вопросы и специалист не сообразит задать. Она считает, что снимал Конкин. Точнее не снимал, а взял запись. Она видела, что камеру сначала несла Лидия. А в Белючах камера висела у него на плече. И потом, ведь ее украли.
-В машину ее Ашот клал, – сказала Анна Павловна. – Неужели запись вынула Лидка. Поговори с Манвелом. Может Ашот, что-нибудь ему рассказывал. Армяне мыслят очень четко. Они вмиг выкладывают самое главное. Думаю, что скоро нам раскроют все загадки. Нас ими пичкают, как гуся вином, чтобы у него печень раздулась и стала вкуснее.

А женщины Белючей несли к камню Идемевся дары. Впереди всех шел маленький волхв. Он, на вытянутых руках, нес печень. -Человеческая, человеческая, – шептались за ним старухи.
У камня уже пылал костер. Благо, что по ритуалу все жертвы надо было сжечь, а не убить. Хотя разницы особой в этом не было. Волхв бросил в огонь специи, травы. Потом он положил на деревянную доску печень.
-Возьми, возьми самое дорогое, что есть у человека, о великий бог Идемевсь. Женщины, кладите жертвы, – приказал он.
И на доску прямо из маленького аквариума легла золотая рыбка-вуалехвост. Она долго дергалась, жадно открывая ротик. Потом на доску положили черепаху, ее перевернули вверх лапками, чтобы не ползала. Кенаря поставили прямо в клетке. Да, лучше бы всю эту живность было прирезать, чем жарить живьем. Как визжали собака и кошка. Добросердечные бабки подложили в огонь травы, чтобы животные побыстрее задохнулись. Но Идемевсь должен был порадоваться. Страху натерпелись все.

В городе Анна вновь отпустила водителя, пошла к Амалии. Они включили компьютер и стали смотреть запись.
-Я попросила Колю охранять твою квартиру. Сиди дома и не высовывайся. И не вздумай ездить в Белючи, – предупредила Анна Павловна свою любимую подругу.
-Значит вторая я? – удивилась Амалия. – За что?
-Вторая я. Но ты самый лакомый кусок. Ты самая безобидная из нас.
-Значит, звонка не было. Ты просто еще не знаешь, кто будет второй. Клянусь, мне не звонили.
– Мне звонили. Мне сейчас не о смерти надо думать, а о крыше над головой. Владимир продал нашу квартиру. Я ему доверенность подписала. Я стала бездомной. У меня есть какой-то дом в Белючах. Я его в декларации показываю. Переберусь туда. В эпицентр событий. Напугали меня нищетой. Сели бы они на бокал кефира в день, то одумались бы.
-Квартиру ты себе не вернешь. Не вернешь. Ее купил Нагай. Ты лучше меня знаешь, что он смотрящий за городом. Он ненавидит тебя. Вернее, ты его просто не устраиваешь в качестве начальника налоговой инспекции. Володя заходил ко мне прощаться. Он разведется с тобой через месяц, заявление подал. И он женится на другой. Нашел себе какую-то двадцатилетнюю москвичку.
-Намучаются оба. Той секса захочется. А где его взять пятидесятилетнему мужику. Мы уже добром не спим лет пятнадцать. Сначала раз в неделю спали, потом раз в месяц. Сейчас и раз в год не получается. Все думают, что Нагай мой друг. Цветы, конфеты регулярно присылает, дорогие книги. Я могу простить приведение, но когда тебя предает муж, друг –это меня бесит. И я не умру, пока не посчитаюсь. Я пока просто не знаю, что мне сделать с Володечкой-предателем. Можно мне заночевать у тебя? И дай мне снотворное.
-А мне в окно кинули черепаху. И как только в форточку попали.
-Может коршун уронил?
-Она горелая.
-С пожарища мог утащить. Чего черепаху-то боятся.
-Горелая черепаха – это дар Идемевсю. Это символ уживчивости человека. Черепахи хорошо приспособлены ко всему. Они и в песках, и на болотах, и в воде живут. Идемевсь их любит. Анна, второй буду я. Я и есть эта черепаха. Почему мне нельзя ехать в деревню. Хочу сходить к этому чертову камню. И зарезать себя прямо там.
-Коля говорит, что местные старухи творят какой-то защитный обряд. И черепаха на самом деле – это замена тебя. У них все получится.

Когда Анна уснула, то Амалия включила кассету еще раз. Она хотела внимательнее посмотреть на село. Может, кто-то из Белючей наблюдал за происходящим у реки. Из деревни можно было разглядеть, кто брал камеру. На минуту она оторвалась от экрана и увидела напротив себя Таню в подвенечном платье.
-Ты даже мертвая очень хороша, – сказала Амалия. –Зачем пришла сегодня?
-Показать подвенечное платье. Нравиться? Вообще-то я прощаться. Ты попадешь в ад.
-Значит вторая все же я? А Анна сказала, что она.
-Вторая ты.
-Что мне сделать, чтобы меня простили? Я не хочу, чтобы меня убивали. Найду в себе силы умереть. Я ведь сначала решила сопротивляться. А мы легко убили тебя. Как котенка утопили. Ты и была маленьким, гадливым котенком, который гадил там, где ест и спит. Мы не любили тебя не за твою красоту. Друзьям надо прощать недостатки становится на их сторону, даже если они не правы.
-Мне пора в Белючи. Скоро рассветает. Не люблю света, хоть и не гелиофобный призрак. Я водяной призрак. Русалка.
-Русалки гелиофобны.
-Да, свет я не люблю, но не гибну от него.
Таня протянула ей снотворное и пропала. Амалия выпила всю упаковку и легла поудобнее.
-Вот и все, вздохнула она. – Как же это легко, заснуть и не проснутся.
Снов у нее не было. Она погрузилась в вязкую тьму.

15. Черепаха.

От смерти Амалию спас муж. Он нашел подруг спящими, рядом таблетки. Он тут же запихал жене пальцы в рот, а потом промыл желудок теплой водой с марганцовкой, и вновь запихал пальцы. Анна Павловна при этом сидела рядом, не понимая, что происходит. Муж ничего не знал о секрете Амалии. Он вообще был в неведении ее жизни. Хотя с Анной Павловной и общался. Муж Амалии был главным редактором районной газеты «Мохская новь». Он позвонил лечащему врачу супруги. Ее отправили в больницу. Проблем с суицидом у нее раньше не было. Ее прокапали, сделали несколько клизм, и поместили не в отдельную палату, а в общую. Где, кроме нее, находилась бомжиха, алкоголичка, одна сумасшедшая и две старушки при смерти. Она забылась, а ночью даже и уснула. Пришла в себя от царапанья. На груди сидела огромная крыса и грызла корочку хлеба. Амалия закричала, крыса убежала. Когда Амалия вновь пришла в себя, то увидела над собой лицо старухи, грязной, беззубой. Бабушка сказала ей: -Нельзя обижать мышек. Людей можно, а мышек нельзя. Они божья радость.
-Старая ведьма.
-Да, я старая. А тебя молодую сюда упрятали.
-Почему упрятали?
-В эту палату помещают тех, от кого хотят избавиться. Меня сюда из дома престарелых привезли. Я в чай мочу добавляла. Уринатерапия – прекрасный метод лечения всех болезней. Меня там никто не любил. Намазали дерьмом и сказали, что я сама намазалась. Мир такой злой. И еще. Они у меня черепаху украли. Она жила у меня лет десять.
-Мне мерещатся призраки. А черепаху у тебя не люди украли. А орел. Она уже мертва. Он уронил черепаху прямо мне на окно.
-А придурки говорят, что ты травилась. Бога ты не боишься. И дети ведь есть. Не жалко их?
-Это правда. Я хочу домой. Неужели муж решил отделаться от меня. Я его понимаю. Кому нужна неразумная женщина.
-Без согласия родственников отсюда не выпустят. Надо пройти курс лечения. Если будешь давать мне конфет, бантики, не буду подливать в твой чай мочу. Я ее всем подливаю.
-Какие бантики. Отойди от меня, ведьма. Я попытаюсь вновь умереть.
-А вот и не умрешь, а вот и не умрешь, – запрыгала старуха. – Врушка, врушка. Я знаю, что ты врала всем, кто убил в Белючах Таню. Таня ко мне ходит темными ночами. Она просила меня понаблюдать за тобой. Говорит, что ты должна умереть там, в Белючах. Утопиться. Нет, удавится.
Амалия заткнула уши берушами. И мило заулыбалась. Бабка еще поскакала перед ней и ушла.
-Надо попросить мужа принести ей панцирь черепахи. Пусть любуется на него и поет милые стихи.

Умереть у Амалии не получалось. Она пробыла в больнице два дня. Выписывать ее отказывались. Вспышки истерики чередовались у нее с абсолютной апатией.
-Я больше не могу здесь находиться, – плакала она в подушку.
-У вас переутомление, – успокаивал ее лечащий врач. – Если пообещаете мне съездить в санаторий, то выпишу дней через пять. Дозу приема лекарств надо соблюдать. Иначе печень испорите.
-Это Анна Павловна упекла меня сюда. Она стесняется дружить с ненормальной.
-Вы нормальны. У вас даже невроза нет. Переутомление.
-Спасибо. Я буду отдыхать. Кофе пить можно?
-Конечно, только перед этим мерьте давление. Кофе лишь при повышенном давлении вредно.

Амалия пролежала в палате еще два дня. Когда наступил тихий час, она сумела открыть дверь и выйти в коридор. Добежала до черной лестницы и поднялась на последний этаж. Люк на крышу был открыт. Она выбралась через него. Там сидел молодой парень-татарин.
-Как тебя звать? –спросила Амалия.
-Фрося Бурлакова. Я беременна. У меня будет ребенок от Штирлица.
-Как у тебя все просто. А с Путиным у тебя секса не было. Из-за кого-то он развелся с женой. Поменял семью на власть. Как тебе замена?
-Каждому свое. Я бы не поменял.
-Смогу я взлететь, если прыгну отсюда.
-Ты упадешь на землю. Не будь дурой. Все прекрасно. Давай дружить, как подружки. У меня нет подруг. Девчонки говорят, что я псих. Мальчишки лишь хихикают.
-А врачи что говорят?
-Со мной они вообще не говорят. С родителями только. И те молчат. – Амалия сняла с себя золотой крест и одела на парня. -Я мусульманка.
-Он золотой. Продашь его, когда будут нужны деньги. Я не могу прыгать с крестом. Подтолкнешь меня немного, а то не решусь.
-А я два института окончил.
-Лучше бы ты три класса окончил. Здоровее был бы. Ты иногда в разговоре делаешь окончания глаголов в женском роде. А ты кем себя осознаешь?
-Тем и осознаю. Я двупол. И не дурак. Просто я такой.

Амалия встала на кромку крыши. Парень лишь слегка дотронулся до нее. Она сама расправила руки и полетела. Упала она на куски арматуры. Голова была цела. Лишь острая боль по всему телу. Амалия не могла сдвинуться с места. Острый металлический шип торчал прямо из бока. Амалия дернулась, что было силы, и сдернула себя с железки. Почка осталась торчать на пруту. Она даже сознание не потеряла. Она поползла к крыльцу больницы, оставляя за собой кровавый след. На ее голову бросили дохлую черепаху. Амалия подняла глаза и увидела парня татарина, стоявшего на крыше.
-Неужели это ты бросил в меня черепахой? – спросила она саму себя. Боль усиливалась. И стала вдруг такой сильной, что она закричала. Но никто не откликнулся. Ее будто бы и не было на этом свете. – Самоубийцам всегда нужен зритель. Они кончают с собой из-за нехватки любви ближних. Любил ли меня муж, сын? Я не знаю. Меня никто не любил.
Амалия стала царапать асфальт. Из ее рта тоже пошла кровь. В глазах темнело, но боль отступала.
-Спасите меня, – кричала она. Но ее не слышали. Этот крик был лишь в ее голове.

Парень-татарин еще постоял немного, закрыл люк и убежал в палату, накрылся там с головкой. Амалию нашли через час. Она была еще жива. Но умерла по дороге в операционный зал, от потери крови.
-Упала во время прогулки, споткнулась о бордюр, вот и синяки, – назидательно сказал главный врач персоналу. А потом добавил. – Закрыть люк на крышу на замок. И ключ мне отдать. И убрать арматуру. Разбросали ее по всей территории. Вот если родственники подадут на больницу в суд, то защищать вас не буду.
-Ты сам себя защити, – сказала невесть откуда взявшаяся сумасшедшая старушка. – Это вам, – протянула она врачу дохлую черепаху. Сделайте ей операцию. Я ее так любила.
-Ей уже не помочь, – тихо ответил врач.
-Тогда заспиртуйте ее. И верните ее мне.
-Этого делать нельзя. Все мертвое должно разложиться, и дать основу новой жизни. Это и есть кругооборот природы. Как же она смогла почку у себя вырвать. Каким болевым порогом надо обладать, чтобы сделать такое. Или она очень любила жизнь. Трудно в этом мире быть врачом. Мир постоянно мрет, и мрет. Вечная профессия.

Анна Павловна не поверила, что можно так разбиться, поскользнувшись об огрызок яблока. Но шум поднимать не стала. А муж Амалии даже вздохнул с облегчением. Она его уже на самом деле притомила. В заключении, сделанном после вскрытия, причиной смерти указали бытовую травму. Амалия поскользнулась о дохлую черепаху, сброшенную с неба коршуном. Так и записали.

Подготовкой похорон занимался супруг Амалии, учителя и заместитель Амалии, который в дальнейшем должен был возглавить управление образования. Фактически и он и так вел всю работу в районе. Амалия лишь ходила на совещания и ездила в областное управление. Она ушла во время.

Похороны Амалии были торжественными. С речью выступал глава районной администрации, министр образования области. Анна Павловна театрально всплакнула. Она не осталась на поминки. Пошла к себе на старую квартиру. Нагай с выселением ее не торопил. Хотя Анна увидела, что уже сменили двери, перекрасили полы.

Анна ждала звонка, но городской телефон молчал, хотя его еще не отключили. Звонок на мобильный телефон раздался через три часа после похорон. Анна ответила на вызов и услышала лишь несколько предложений.
-Черепаха ушла. Следующая будет птица. Михаил покинет мир третьем. За лицемерие, за отпущение не прощаемых грехов. За неверие в богов. За обогащение именем бога. За лживость. Ум его высоко летал. Он был зорок, как хищник, певуч, как канарейка, нес золотые яйца, как курица. И упадет с нашеста.
-Спасибо, вы очень пунктуальны, – ответила Анна. Но вряд ли ее ответ ждали. – Значит, черепаха ушла, следующий Мишенька птичка. Интересно, с каким зверем я буду ассоциировать? Может с лисой. Хотелось бы с кошкой-пантерой. Ни думала, что тотемом Амалии является черепаха. Смерть Амалии ужаснее смерти Ашота. Жаль Амалию. А Мишку нет. Я даже позлорадствую, когда он умрет. Уж его-то точно ждет Идемевсь. Туда попу и дорога.
Анна порылась на полке, нашла там церковную свечу, зажгла ее, перекрестилась, и села на табуретку. – Надо готовится к худшему. К нищете. Может сухарей насушить? – На окно сел голубь. – Кыш, кыш, спугнула его женщина. – Правы старики, голубь – вестник смерти. –Быстрее бы уж все произошло. Дел-то.

16. Допрос Конкина.

Конкин проснулся после недельного запоя. Во рту было гадко. Очень хотелось пить. -Ей, есть здесь кто-нибудь? Дайте воды. – В комнату зашел человек в омоновской маске.
-Ты отвечаешь на несколько вопросов, и будет тебе не только вода, но и водка, – сказал он.
-Дай воды.
Человек развернулся и ушел. Конкин думал, что ему принесут попить. Но человек пропал. Конкин встал с кровати. Он подошел к двери. Она оказалась закрытой. Конкин постучал. Никто к нему не спешил. Его не поили двое суток. А потом человек вернулся и просто избил его.
-Что ты хочешь от меня? – спросил Конкин.
-Кто снимал на камеру происходящее на реке Каменка. Я про смерть Тани Ванеевой. Если ты, то кому передал запись? Короче, говори все, что знаешь. Иначе ни одного ребра не оставим.
-Дай воды.
-Расскажешь все?
-Что знаю.
-Ну, подумай тогда еще.
И человек вновь ушел. Конкин стал стучать в стены. Он не мог понять, где находится. Но потом до него дошло.
-Николай.

В следующий раз человек пришел с резиновой дубинкой. Он ничего не говорил, просто бил его. И в тех местах, куда приходился удар, синяков не оставалось. Однако, боль была неимоверной. Человек был опытен. Он бил Конкина, пока тот не упал. Он все же получил бокал воды. Более вкусной воды мужик не пил никогда. Вечером ему даже еды принесли.
-Это чтобы не сдох, – сказал человек в маске.
-Я готов все рассказать. Я ничего не снимал, просто Ашот оставил камеру включенной. Я думаю, он хотел снять секс с Таней. И потом показать все Сашке. Но он забыл про камеру. Камеру я украл и продал в Москве. А та штучка с записью выпала. Я сносил ее в Москве в специальное ателье. И мне перекинули запись на флешку. И я забыл про нее. Я ее даже не видел. Вспомнил о ней через год. Посмотрел, и спрятал до лучших времен. А потом ко мне пришел человек. Я не могу сказать, что он был от Нагая. Но думаю, что это так. И он просил меня дать показания в суде. Я испугался и продал флешку.
-Где флешка? И сколько их в природе?
-У меня нет. Я отдал ее человеку. Что со мной будет?
– Спрошу, что с тобой делать.
Человек ушел. Больше Конкина не били. Решали, что с ним дальше делать. Потом его отпустили. Странно, но такой душевной пустоты у Конкина никогда не было. Он не смог извлечь из имеющегося у него материала ничего. Деньги он уже пропил. С союза десяти он бы получил больше. Он сходил в аптеку и купил обезболивающих лекарств. Сам и уколол себя. Стало немного легче.
-Идиот, – корил он себя. – Они все были у меня в руках. Надо было просто сдать их. Они даже убивать меня не стали, хоть и знаю много.
Рубцы от палки все же проявились, но синяки так и не появились.
-Может к Нагаю сходить? Рассказать ему. Тот церемонится не будет. Грохнет. Надо спрятаться где-нибудь в деревне. Нет, Коля, плохой из тебя мент, раз коверкать человека не хочешь. Тебя-то не пожалеют. Ты уже труп. Все вы трупы.

***
Анна выпила немного коньяка, помянула единственную подругу. Но слез не было. Она понюхала нашатыря. Ей стало легче от этого. Она осмотрелась вокруг. Надо было съезжать с квартиры. Нагай не спроста купил ее. Нагай мог быть заказчиком происходящего.
-Поеду в Белючи. Создам моду на строительство домов в Белючах. Хороший поселок. Там и москвичи живут. И газ есть и трубопровод. Водитель будет забирать меня по утрам, отвозить. Интересно, на самом ли деле Володя потерял деньги. Или это общий план. У него их украли, могли украсть, чтобы меня сжить со света. Амалию сжили. Хорошо, что Амалия умерла, а то осталась бы инвалидом. Ну, в дом инвалидов я бы ее оформила. Но нянчить бы не стала. Ездила иногда к ней. Печенья и конфеты дарят. А я их не ем. Ей бы и возила мешками.

Раздался новый звонок. -Это Николай. Конкина признался, что флешка попала к нему, что он передал ее Нагаю. Доказательств пока нет. Одни слова. Но доказательства будут.
– Эту запись будут использовать против тебя и Андрея. Когда надо будет прикрыть какое-нибудь дело, то будут напоминать вам об эпизоде. Следующий ангельская душка –Михаил. Думаю, что его в раю солнечном не ждут.
-А каком рае нам говорить. Ну, Амалия, эту могли бы взять, если бы не покончила жизнь самоубийством.
-Коля, я думаю, что мы все покончим жизнь самоубийством. Меня разорили. Тебя с работы снимут. У каждого найдут ниточку, за которую дернут. Приди, как-нибудь ко мне. Помянем Амалию. И поговорим. Мне нужна помощь. Хочу вернуть свою квартиру. Но платить нечем. Есть дом в Белючах. Дорогая техника. Машина. Отберу ее у мужа. Но все равно средств не хватит.
-Тебе нужен срок? Я понял. Встречусь с ним. Спрошу, что реально он хочет от меня. Но квартиру бесплатно брать нельзя. Будешь танцевать под их дудку. Им ведь не только милиция нужна, но и налоговая.
-Я уж и танцевать готова. Давай, до встречи.

Тут же Анне позвонил и Конкин. – Анна, я сделал много глупостей. Но я остаюсь в стае. Можно приехать в Белючи?
-Да. Не возражаю. Даже если ты и передашь весь разговор Нагаю. Мы можем и его пригласить.
-Тогда до встречи.
-Меня били.
-Ты заслужил это. Ты такого натворил. Два человека уже умерло по твоей вине. Все. О пустом говорить не будем.
Конкин еще долго держал в руках гудящую трубку. -До встречи, – вздохнул он. – Я вам еще всем отомщу. Сдохните все, – сплюнул он кровавую слюну на пол. Умеете вы искать себе врагов. Надо Нагаю все рассказать. Пусть начинает действовать. Нагай – это сила. А вы так, мыльные пузыри. Но я буду, как бы с вами. Конечно, они постараются переиграть меня. Но я хитрый. Плохо они еще знают меня.

Во время разговора напротив Конкина сидела рыжеволосая женщина. Когда он повесил трубку, то она поцеловала его в лоб. И он спокойно лег спать. А женщина оскалилась, оголив безобразные зубы. В комнату вошел Дракула. Он обошел спящего мужчину, поцеловал рыжую ведьму.
-Птица. Нет, птицы. Их будет много, – сказал Дракула.
-Наловим столько, сколько нужно, – ответила Рыжая. –Только птицы древнее нас. С ними не просто. Они летают к Шкаю.
-Думаешь, что он и без них ничего не знает?
-Я вообще не думаю. Я твоя раба, мой прекрасный господин.
-Мне рабы не нужны. Их у меня хватает. Уходим. Его время еще не пришло.
-Он же и так наш человек, – поцеловала Рыжая Конкина в лоб. И на месте поцелуя возникла язва. – Может, «Черной розой» его заразить?
-Много чести. Уходим.
И все погрузилось в темноту. Лишь старый рыжий дед присел у подъезда Конкина и раскурил трубочку. Запахло вишней и мятой. – Хорош моршанский табачок, – сказал дед. – Ядреный, и весьма ядовит. Самое то.

17. Ведьма Клава.

Высокий забор укрывал дом Клавы от любопытных глаз. Помимо забора дом оберегали шиповник, крыжовник и торловник. Так и было задумано. Баба Клава была ведьмой, отнюдь не пародийной, а самой настоящей, знающей толк и в зельях, и в заклинаниях, и в ядах. Она этим зарабатывало на жизнь, весьма успешно. За услуги она брала не менее тысячи рублей и ей требовалась охрана. Во дворе бегало три волкодава – помесь среднеазиатских и кавказских овчарок. Собаки были беспаспортными, но такие и медведя бы загрызли. В сенях дрых двухметровый племянник-дебил, с рыбьими глазками, любивший сырые яйца и горчицу с хреном. И еще он очень любил мухоморный самогон и полных женщин.
Прием у ведьмы шел ежедневно, без выходных и обеденного перерыва. Нет, она не была дешевой чудесницей. У нее была своя картотека от людей и на людей. Информацией ее снабжали и попы, и налоговики, и менты, и просто люди. Ведь любого можно было расспросить о нужном деле. Клава знала с кого сколько взять. И люди были рады ее помощи. Отравить ненавистного мужа за десять тысяч рублей было относительно дешево. Предприниматели шли у Клавы аж по сто тысяч. И дел-то нужного порошка подсыпать.

Работа шла строго по плану. У ведьмы были часы приемы, все знали продолжительность аудиенции. Племянник выходил за забор, брал клиента под мышку и нес в дом. Клаву почему-то все звали с ударением на второй слог. Хорошо, что еще не заикались. Ибо встречала она всех однообразно, в старой стиранной перестиранной сорочке, из которой проглядывали отвислые груди и сухие мотолышки. Нет, она не казалась веселой ведьмой. Она была жадной, как и все люди, была злой, как половина людей, мстительной, как десятая их часть. И она была уникумом. Она владела искусством колдовства, обучаясь не по Интернету, а по старым записям, по науке бабок и тетушек.
-Пших на пших, – ворчала Клава. –Да, дела. То ли еще будет. Не скрыться ли мне где-нибудь в другом городе-селе. А то уйти под покровы лесные. В лес-Куд. – Клава достала потихоньку окорок, нарезала его тоненько, поперчила. Прислушалась, спит ли дармоед и раскрыла рот, чтобы проглотить бутерброд, да зазвонил мобильник.
– Никак батюшка, – обрадовалась ведьма. –Не забывает меня боженька.
-Поспать не дадут, – высунулся племянник.
-Спи. Дорогих гостей я сама встречу.
-Брынцалов что ли пожаловал? Не поверю.
-Что там Брыкалов. Прекрасный батюшка Михаил, свет очей моих. Не оскудеет его рука, дающая.
-Подороже с него проси. Он ведь не хочет огласки того, что обращается за помощью к ведьме. Он должен на костре тебя сжечь.
-Батюшка владеет тайнами исповеди. Он мне нужен больше, чем я ему.
-Сумлеваюсь. Он же покойник. Зачем тебе приговоренный к смерти.
-Еще ничего не произошло. А деньги он дает сразу. Не ворчи, лентяй. Тренируйся больше. Учись владеть дубиной.
-Я ведь в деревне вырос. Мы там с детства на кольях дрались. Это надо в кино снимать. Колья с такой скоростью двигаются, что теряются из вида. Китайцам этому поучиться надо.

Клава надела вытянувшуюся кофту, повязала эксклюзивный платочек, ручной росписи, даже губы подкрасила и нос припудрила.
-Купи мне машину, – сказанул ей племянник.
-Я тебе пять лет назад покупала.
-Лом за 700 долларов.
-Принеси-ка коньяка за 100 долларов. И не пей его сам. Итак, зажрался, а дел, отбить человека от ленивых жирных собак.

Отец Михаил был типовым служителем церкви, достаточно молодым, в животе толще, чем в плечах, с козлиной бородкой и масляными волосиками. Он отличался от остальных попов тем, что одеяния всегда были стильными, выглаженными. Клава припрятала мясо, нельзя батюшку искушать грешной едой. Она пошла встречать гостя.
-А я ведь погадать, – сказал тот. – Прости меня, Господи, за грехи мои, и людские.
-Батюшка, грех.
-Отмолю. Хочу быть уверенным, что тебе не только черти помогают, но и бог.

Клава гадала всем по-разному. Иногда просто отважно несла чушь, что у пришедших голова в плечи проваливалась. Они сели в уголке, выпили шиповниковой настойки. Ведьма разложила карты.
-Все твои проблемы в прошлом. И ждет тебя свет.
-У меня уже не будет проблем или они зародились в прошлом. И была ли там девушка.
-Ты меня не перебивай, святой отец. Твои проблемы зародились в прошлом. И была там девушка. От нее и все зло. Забудь ты про нее.
-Не забывается.
-У нее судьба какая-то необычная. Рожать она не может.
-Она же мертва. Не до родов ей.
-Я никогда не ошибаюсь. Есть у нее еще дела. На земле она. А пока нужна на этом свете, то она как бы и не мертва.
-Дура, ты мне сейчас все гробы откроешь.
-Моя тетя спокойно мертвецов поднимала.
-Скажи, спокойная моя, меня преследует призрак или реальное тело?
-И то, и другое. Ждет тебя в будущем странная дорога.
-В могилу?
-Эта дорога всех ждет. Дорога испытаний. И у тебя будут помощники. Ждет тебя печаль, ждет тебя мрак, ждет тебя недосказанность и обман.
-Скажи, а винновая восемь и туз не смерть ли несут.
-Я не была бы столь категоричной, но карты перетасую. Восемь – не хорошая карта, особенно с трефами.
-Я так и знал. Дай мне яду. Зачем мучаться. Лучше отравлюсь. Гадай правдиво, и ты будешь знать тайны исповеди любого горожанина.
-Да. Заманчивое предложение. Но ведь тебе не легче станет, если узнаешь, что ждет тебя смерть. Не хотела говорить.
-Я знал это. Когда?
-В любой момент.
-Дай мне яд. Один я не умру.
Клава принесла флакон. – Пять капель погрузят в сон любого человека, двадцать –убьют. Одна капля снимет головную боль и даст отдых на сутки, в виде сна. Яд для женщины?
-Почему ты так решила?
-А ко мне ведь тоже ходят, как на исповедь. И я знаю в городе все.
-Ох, оберег что ли сделай мне. От русалок, от чертей и от мохских богов.
-От Идемевся что ли? Сделаю. Придешь через три дня.
-Если доживу.
-Смерти твой я не вижу. В ближайшие три дня. Бог помощь, батюшка Миша. Обереги тебя силы леса от всех страстей и ужасов земных, водных, небесных и подземных.

Поп спрятал пузырек и пошел на выход, племянник пошел провожать его. Клава достала мясо и быстро все съела. Вдруг она почувствовала чье-то присутствие. Свет погас. Клава схватила спички и зажгла свечу. Она сначала взглянула в зеркало и увидела там человека. А потом и самого человека, который словно вышел из зеркала. Это был даже не человек, а какое-то существо, лохматое, с рожками.
-Игры с зазеркальем добром не обходятся, – весело сказало существо. – Дай мне такого же яду.
-Как ты прошел мимо собак?
-Это тайна.
-Яд 5 тысяч рублей стоит. И то по блату. А так десять.
-Я тебе еще пригожусь.
-Чего-то голова кружится. Тебе даром яду не дам. Всем давать – обломится кровать.
-Защекочу. Тебе надо мужика завести, чтобы черти не мерещились. Экспертиза яд определяет?
-Размечтался. Его нет в каталогах. Он разрушится полностью через сутки. Все зависит от того, сколько капель вольешь.
-Клава, поп еще придет. Предостереги его, что Лидка хочет убрать его.
-Не верю.
-А ты скажи, что говорю. Я ведь то же говорю с людьми.
-Когда это черти жалели попов.
-Мы не делим людей на попов и клоунов. Пусть не надеются. Делим на грешников и праведников.
-На идиотов и хитропопых. Я на старости лет в монастырь уйду. Мне батюшка тоже нужен. Кто даст рекомендацию о безупречной набожности.
-Поздно, в монастыре под тобой пол проломится. Грехов много.
И с чертиком что-то стало твориться. Он заговорил необычным голосом. Глаза его стали огненно красными.
-Пусть уходят с моих земель на землю Шкая. Нельзя в одном месте жить людям разных судеб, характеров, вер и языков. Ничего хорошего для них ни будет. Туда приду я.
-Кто? – в ужасе спросила ведьма.
-Я богоподобный Идемевсь, творец земли и человека.
Клава так и упала.
-Помилуй, помилуй меня, о великий создатель песков, облаков, повелитель бурь и утопленников.
Но чертик начал вновь корчится.
-Он ушел, – сказал гость. – Я не знаю, что он говорил.
-Он хочет слишком многого, чтобы люди покинули его пески.
-Да, он глуп. Проще его вернуть в подземелья, чем вас изгнать. Ты уйдешь отсюда?
-Мне присмотреться надо к событиям, дом продать, погадать на себя. Если совсем беда, то уйду.
Ничего никому не сказав. Кто заплатит, посоветую сменить место жительства. Есть ли способ извести Идемевся в подземный мир?
-Есть. И старухам он знаком. Поговори с самими древними.

Клава достала яд и отдала гостю. Чертик дунул на свечу. Через некоторое время вспыхнула лампочка. Клава не знала, стоит ли ей креститься. – Капканы медвежьи от чертей помогают, – сказала она. -Нельзя жить и гадать в одном месте. Негативная энергетика оседает на стены.
Она вышла на улицу, споткнувшись о лежащего у порога племянника. Она растолкала его, тот пришел в себя. Собаки лежали рядом. – Кто тебя? – спросила ведьма.
-Не помню. Вдруг темнота в глазах.
-Куплю себе маленькую квартиру.
-А мне?
-Здесь будешь жить. А если мне разбить зеркало? Страшно. Пусть уйдет из этого мира. Ведь он вышел через дверь. Я это поняла. В какую неприятную историю меня впутывают. Угробят они его.
-Кого?
-А ты меньше спрашивай, целей будешь. Мало ли кто ко мне ходит.
-Соберутся обманутые тобой люди, и грохнут тебя.
-В следующий раз, когда придет поп, то угощу его разговорчивым чайком. И узнаю все тайны. На чью-то беду.
-Мало ты берешь за тайны. Они стоят больших денег.
-В кого ты такой жадный. И ленивый. Отправлю на заработки в Москву.
-А я там гадать буду. Я же слежу, как ты это делаешь.
-Умом ты не попал в гадалки, и рожей. И не думай, что все это остается без последствий. От одного спасаю, так другое задушит. Всегда там было и так будет. Никому еще не принесла темная сила счастья. Короче, жирок сбрось и устроишься в стриптиз-бар.
-Зато я хитрый. А это важнее, чем ум. Главное в жизни деньги. Нет денег, нет интереса к человеку.
-Уж мне ли не знать эту прелесть. Что могло произойти между Лидой и Мишей? Они любовники. Но какая дохлая кошка пробежала между ними? Надо подумать.
-Я слышал, что люди говорят о приведении Тани Ванеевой.
-А отчего бы союзу десяти бояться приведение?
-Потому, что не мог убить Сашка Таню. Он пьяным был. А союз десяти отдыхал там. Кто-то из них и сгубил девчонку.
-Не хочешь ли ты сказать, что и не Сашка убил Таню, а кто-то другой.
-Вполне возможно. Ашот. Слышала, что утонул он в бездонном море?
-Да. А выгодно ли нам понять эту страшную вещь. Не поплатимся ли мы головой. Давай-ка доброй травки сделаем. Неси маковые зеленые головки, травки, мухоморов, полыни, и апельсиновых корок, чтобы запах отбили.
-Корицы добавь. Ничего другого тогда люди не унюхают. И не пои их обильно. А то наркоманами станут.
-Поучи, поучи старую злодейку.
-Есть хочу.
-Рано еще.
Тетя с племянником занялись изготовлением дурман-зелья. И не видели, как красные глаза наблюдали за ними. А потом глаза закрылись. И кто-то сладко облизнулся.
-Съем, – шепнула пустота.
Ведьма Клава схватилась за сердце. – Сынок, дай-ка мне валокордину, – попросила она племянника. – Надышалась ядов, дурманов.
-Коньячка глотни.
-Нельзя при больном сердце.
Клава все же выпила чего-то и прилегла. Ее словно пригвоздило к дивану. Она даже ойкать не могла. И не знала, какому богу молится. – Кто ведьме поможет. Только тот, кто губит, – думала она. – Как сложна жизнь среди чертей. Но сложнее жить среди людей, не верящих в сказку. Там нет чуда.

18. Лидка-джан.

Лидия всегда была лишь тенью мужа. Теперь, овдовев, она стала владелицей большой торговой сети. Родня Ашота всегда холодно относилась к ней, но беда сблизила их. Брат Ашота, Манвел, прибыл в Мокошь вместе с Лидой. Он должен был навести ревизию в осиротевшем хозяйстве, и найти загадочно исчезнувший труп брата. Лида хоть и была опытной торгашкой, но не имела ни хватки, ни образования, чтобы управлять универмагом и двадцатью магазинами за пределами Мокоши. Она решила распродавать часть имущества и жить на доходы универмага и магазинчиков, которые принадлежали ей лично.
Лида-джан была женщиной своеобразной красоты, с очень пышными формами, с русой косой до задницы, румяными щечками, и голубыми, как пара васильков, глазами. Она очень скромно одевалась, не носила украшений. Почти не применяла косметику. Она была женщиной не злой, но бессердечной. Ее мало, что трогало в жизни. Ей и деньги-то были не нужны. Ела все подряд, с аппетитом. Она даже не пиво не любила. Дорогие вещи не покупала. Обожала лишь сына. Она умела ладить с Ашотом, а человек он был вспыльчивый. Он слишком поздно понял, что и в постели с ним, Лида-джан притворялась. Она изображала страсть. А ее и не было.

День начинался, как всегда. Лида съела сочный персик и стала причесываться. – Что же на самом деле случилось с Амалией? Кому она помешала? Нет, это не татары. Николай, Андрей, Анна уже прикормлены ими. А кто придет им на смену? ФСБ может начать собственное расследование.

Она позвонила ведьме Клаве. – Блаженная, это Лида-джан. Я приду завтра в 22 часа. Пусть никого в это время не будет.
Клава была права, батюшка Михаил давно стал любовником Лиды-джан. Этот жирный, слащавый, женообразный мужчина, в отличие от брутального Ашота, умел ублажить ее в постели. Возможно, ее влекло то, что он был полной противоположностью мужа. Попа женщина даже не уважала.

Лида села за стол, и красивым подчерком первоклассницы, с ошибками, написала батюшке письмо. «Свет очей моих, друг мой Миша, я поживу недельку в доме Юрия в Белючах. Манвел пока проведет ревизию в магазинах. Мне мешать ему нельзя. Надо поразмыслить над своей судьбой, над нашей судьбой. Ты в последнее время был добр ко мне, хорошее не забывается. Буду надеется, что таким же лучиком будешь и в будущем. И если я лишусь тебя, то, по всей видимости, умру, враз и навсегда. Лида-джан. Вдова и одинокая женщина». Лидия была довольна этим письмом. Она даже несколько раз перечитала его.

Конверт в почтовый ящик Лидия опустила на другой день. Она и не заметила, как к нему тут же подошел низенький старичок, вскрыл его и достал послание, саркастически улыбнулся и пошел в сторонке от Лиды. К нему подъехала машина. Он забрался в нее, перечитал письмо, положил на колени дипломат и стал писать новое послание. «Свет очей моих, друг мой Миша, я поживу недельку в доме Юрия в Белючах. Мне надо поразмыслить над своей судьбой, над нашей судьбой. В последнее время ты был добр ко мне, хорошее не забывается. Но сколько можно жить в грехе. Оставь церковь и стань моим суженным. Если же нет, то я умру, враз и навсегда. Жду тебя через три дня в Белючах. Лида-джан». Подчерк старичок подделал умело. Он вновь заклеил конверт и вернул в почтовый ящик, потер ладони. Водитель посмотрел на него и включил магнитофон. В салоне зазвучала флейта, не нежная и ласковая, а тревожная и зловещая. Флейта смерти.

Лида-джан была самой щедрой клиенткой ведьмы Клавы. Лидка верила в колдовство. Ее встречали по высшему разряду. Племянник вел ее под локоток. Под мышкой бы он ее не донес. Баба Клава открывала баночку апельсинового конфитюра и заваривала чай «Ахмат».
– Как я сочувствую тебе, расписная моя красавица, – сказала Клава, доставая новую колоду карт. Она разложила их и завздыхала. – Тебе надо искать нового мужчину. Было у тебя два короля. Но теперь один. И его лишишься. Вот эта карта означает выпивку, но выпивка эта опасная. Ты приболеешь после нее.
-Я же не пью.
– И не пей. Ничего не пей. Опасность в этом. И жизнь твоя перевернется. Беда. И не хочется даже говорить.
-Смерть?
-Не знаю. Пока не знаю. Но говорю тебе больше, чем сказала бы другому человеку. Ты всегда была щедра и добра ко мне.
-Ты знаешь, почему умерла Амалия?
-А ты спроси у татарчонка дебильного. Он был с ней на крыше. Возможно, она сказала ему что-то. А его за человека никто не считает.
-Он все еще в больнице?
-Был. Его чуть ли не круглый год там держат. Родителям он не нужен.
-А про провидение слышала?
-Да. Краем уха. Я же догадываюсь, что вызвало ее появление. Это знание опасно. Поговори с Анной Павловной и Мишенькой. Они знают о приведении больше, чем говорят, – почти властно сказала ведьма.
-Они меня за дуру держат.
-Тогда найди детектива и следи, следи за всеми. Есть у тебя сильные недоброжелатели. Есть.
-Думала, успокоишь ты меня, а все наоборот.
-Лучше знать правду, тогда может быть и спасешься. Гарантировать я ничего не могу. Судьба твоя непредсказуема. Три разных масти в твоем будущем. А это нестабильность и неизвестность. И ждет тебя исполнение тайных непристойных желаний.
-Нет у меня никаких желаний.
-На то они и тайные. Ты их стыдишься. Ты все поймешь сама.

Лидия-джан распрощалась с ведьмой. Ничего нового она ей не сказала. Но ведьма акцентировала внимание на некоторых вещах. Лидия пошла в фотоателье. Там работала ее подруга, вернее товарка, такая же толстая, очень любившая секс. Товарка в свое время работала в лаборатории судебной экспертизы, но ее оттуда выгнали – за подтасовку результатов исследования. В ночное время ее фотоателье оказывало и интимные услуги. Лида положила перед ней тысячу.
-Будешь следить, а по возможности и фотографировать.
-За кем?
-Анна Павловна, Мишенька и Коля. Да, Нагай. Найди помощников. Расплачусь по две тысячи рублей каждому за сутки. Все их контакты. Сможешь сделать?
-Не первый раз. Хочешь, отдам фотографии Ашота? Всех его баб.
-Нет. Я и без тебя всех их знаю. Он говорил мне про каждую.
-А 30 сантиметров хочешь. Такой мужик в городе объявился.
-Таких не бывает. Нет уж, оставь себе. Если Анне подарить. Ладно, познакомь меня с этим чудесником. Может понадобиться когда, не мне, конечно.

Утром к Лиде зашел обещанный ухажер. Это был угреватый, с четырехугольным подбородком, мускулистый парень. Но Лида так и не узнала его уникальных способностей. Он сразу попросил две бутылки водки, выпил их и лег спать в кабинете, ужасно храпя. К вечеру она не выдержала и велела грузчикам отнести его под забор и бросить там.
-Он явно не во вкусе Анны. Нет, об Ашоте еще долго будут помнить все бабы. Какого мужика сгубили. За мужа я отомщу. Только бы знать кому. Таня. В колдовство верю, а в призраков нет.
Ей позвонил Михаил, спросил, что ей купить в подарок.
-Ничего не надо.
-Ты вообще чего-нибудь хочешь? – спросил поп.
-Спать. Я не высыпаюсь в последнее время.
Лидия позвонила сестре, попросила некоторое время приглядывать за сыном. Потом позвонила в агентство недвижимости и сняла квартиру в центре города, с черным ходом. Туда она и поехала ночевать. Проверила, нет ли за ней слежки.

Клава решила сделать доброе дело и сама пришла к попу Мише, сообщила ему, чтобы остерегся женщины полной, с косой до задницы, работницей торговли. Она не смогла произнести имя женщины. Попу не верилось в это. Он проводил ведьму и стал звонить Лиде. Та трубку не брала.
-Определитель номера поставила, -решил он. –Напишу-ка ей письмо. Как она мне. Ведь бревно бревном в постели, а туда же, играть в опасные игры. Тоже мне леди Макбет.
Он писал перьевой ручкой.
«Лида-джан, свет очей моих, моя маленькая киска, мой лесной колокольчик, мой ручеек. Прости меня, прости и прощай. Я решил не провоцировать общество. Ты же, как и положено в православном мире, выдержи год траура. А потом решим, что нам делать. Я не приеду к Юре, боюсь. Я хоть ничего и не видел, что произошло на берегу, но знал, знал и молчал. Письмо уничтожь. Карапуз Миня».

Письмо он завез к Лиде домой и опустил в ее почтовый ящик. Записку тут же вытащил старик, и прямо на подоконнике написал новое послание. «Как на небе одна луна, так и ты у меня одна. Я буду у Юры. И мы примем вместе яд. Яд любви. Твой Миня. Согласна ли ты, принять этот яд?»

Лиду полученное письмо удивило. – Не отравить ли он меня вздумал. Выпьем яд вместе. Я умру, а он нет. Мне еще жить хочется. Что же я такая доверчивая? Мне еще сына вырастить надо, женить его, внуков понянчить.
Лида пробыла дома не долго. Она сделала себе прическу, уложила косу вокруг головы, приоделась в серое платье. – А не переспать ли мне с Манвелом? Нет, он меня не поймет. Он скромный, правильный. Какие же они разные – братья армяне. Вот, свободна стала, а зачем она мне – эта свобода. Не люблю я перемен. Пойти, самой что ли за прилавок встать? Может, отвлечет это меня от дурных мыслей.
Она сходила в магазин, постояла в дверях и ушла. Ей ничего не хотелось. Так было всегда. Ничего не переменилось.

Батюшка, не смотря на письмо, все же поехал к Юре, хотел опередить Лиду-джан, и переговорить с другом Юрой об опасности, которая им всем грозила. Дом Юры стоял в центре маленького дачного поселка Белючи. Это было самое большое и ухоженное в селе строение, с чугунными изгородями, английской лужайкой и кустами чайных роз вдоль тропинок. Батюшка подошел к воротам и сразу обратил внимание, что стекла в доме заменены на темные. Калитка открылась сама, батюшка прошел в дворик. Собак не было. Юра сидел на веранде. Крохотная девочка из деревенских прислуживала ему за столом.
-Я еду к Анне Павловне, – сказал Юра.
-Лида собиралась приехать к тебе, – сообщил поп.
-Она явится завтра. Звонила. У нее мигрень
-Наверное, смерть мужа так подействовала, – сказал поп и подумал, что женщина уже прочла его письмо. – Я хочу, чтобы ты рассказал мне все, что знаешь о мести призрака.
-Я сам ничего не знаю. Кто-то вынуждает нас умирать по списку. Звонят Анне Павловне и говорят, кто следующий. Поэтому мы решили собраться и поговорить об этом. От меня тебе мало толку. Соберемся все, по всей видимости, в воскресенье. Я тебе перезвоню.
– Тот, кто задумал вам мстить – атеист.
-Вам. Не тешь себя. Ты в стае. Наивный, да кто не знает, что вы работаете на все стороны, кроме бога.
-Люди не имеют права судить людей. Я ничего не знаю о ваших делах. Я просто ваш друг.
-Надо убрать всех мужчин Ванеевых, Сашку. Он уже вышел из тюрьмы и где-то скрывается.
-Ты с ума сошел. Мало вам одной смерти.
-Нам. Повторюсь, что нам. Батюшка ты тоже виноват.
-Это решать всевышнему. Меня даже людской суд не осудил бы. Ну, отмолил грехи грешников. Это моя прямая обязанность. Батюшка не обязан сообщать милиции о преступниках.
-Значит, не отмолил, не дошла твоя молитва.
-Я буду против убийств. Если только улики будут неопровержимыми.
-Не бога ты боишься, а людей. Ты трус, Мишка.
-Я высказал свою позицию, а теперь едем к Анне. С ней еще поговорю. Видно, у нас все решает она.
-В союзе с Колей. Миша, а ты знаешь…
-Что?
-Ничего. Я дам тебе работников на ремонт церкви, и денег немного. Начинай ремонт храма.
-Благодарствую.

К мужчинам подбежала девочка-прислуга. – Дядя Юра, там нищий старичок у ворот. Он просит кусок хлеба.
-Сходи к тете Лене. Пусть соберет еды повкуснее и денег в корзиночку положит. И отдай деду. Пожелай ему здоровья.
Девочка убежала.
-Идемевсь, – сказал Юра и с грустью посмотрел на попа. – Жалко, что ты не «изгоняющий дьявола».

19. Совет стаи.

В воскресенье в Белючи начали слетаться члены стаи. Чуть позже явился Севрюгин, гостивший в это время у родителей. Он привез негритенка Васю. Не было лишь Мишеньки. Так было даже лучше. Ведь все, кроме него, знали, что следующим умрет он. Стая пошла к реке, на место преступления. От дома Юры туда вела мощеная досками тропа. Стая расселась в специально приготовленных для этого стульях-шезлонгах. От спиртного все отказались.
-За попа надо бороться по двум причинам. Мне нужна его картотека на жителей Мокоши. Вторая причина очевидна. Пока поп жив, будем живы и все мы, – начал совещание Николай Иванович.
-Картотека спрятана в церкви, – сказала Лидия. – Он обещал показать мне место.
-Данные слежки почти ничего не дали. Ванеевы ни с кем не общались, никуда не звонили. Ведут себя, как всегда. Ходят на кладбище к дочери, – продолжил Коля. – Они не знают про призрак. Кроме нас про него никто ничего не знает.
-Лучше убить всех. То, что они ведут себя спокойно, ничего не значит. Они могли нанять мстителя. И где Санька? – спросил Юрий. – Давно уже пора найти его. Он же должен зарегистрироваться в милиции по возращению из тюрьмы.
-Пропал. Ему нельзя сюда возвращаться. Нет, Саньку я исключаю. Его здесь убьют. Люди считают, что он утопил Таню. Болтается здесь одна москвичка, но она все время с одним человеком была, – ровным голосом говорил Николай Иванович. – Которому я верю.
-С кем? – спросила Анна.
-С твоим мужем, – едва улыбаясь, ответил начальник милиции.
-Значит, это она и изображает девочку Таню. Мне надо взглянуть на московскую гостью. Неужели за всем этим стоят москвичи? Страх, да и только. Но зачем москвичам убивать Амалию, Ашота? Мы что-то важное упускаем из вида.
-Сделаю запрос в Москву, – успокоил женщину Николай.
-Давно бы сделал, – недовольно сказала Анна. –И надо проверить всех москвичей, которые живут здесь.
-Их 15 человек, – ухмыльнулся Коля. – Сбрасывайтесь, подключу к сыску пенсионеров. Они пройдут по всем дачам. Им платить надо.
-Меня Володька обобрал по полной программе. Думайте, как мне квартиру вернуть. Володьку надо искать. У сына он не появлялся. Заявил, что потерял деньги. Не верю.
-Зарплата у тебя хорошая, проживешь, – сказала Лида.
-У меня тоже денег нет, живу, -всунулся в беседу Конкин.
-С тобой отдельный разговор. Ты должен объявить на рынке, что у тебя появился материал о смерти Тани Ванеевой. Согласен? -спросил Коля.
– Поконкретнее. Напиши мне все на бумаге, чтобы я выучил. А то опять натворю каких-нибудь глупостей.
-Ничего, поговоришь с психологом, тебя успокоят, -тихо, но с угрозой, сказал Коля. – И не дай бог тебе еще что-то напутать. А деньги, что получил за флешку, внесешь в общий котел.
-У меня нет никаких денег. Долги лишь раздал, – уже пожалел о своем приезде в Белючи Конкин.
-Меня убийцы в Самаре не найдут, -заявил Севрюгин. –Я не боюсь наезда. Я в этом городе никому не мешаю.
-Труп Ашота в Сочи нашли, – чуть слышно произнесла Лида.
-А не накручиваем ли мы все это. Ашот мог сам утонуть. Амалия сигануть с крыши. Вот, например, скажите батюшке Мишеньке, что труп, он напьется и утонет в собственной блевотине. Надо искать звонившего на телефон Анны. Возможно он один и играет против нас, -сказал Севрюгин.
-Ашот, прежде чем утонуть, просил передать, что рядом с ним призрак Тани, -сообщил Коля.
-Телефон бесполезно раскручивать. Они все продумали, – сказала Анна. – Давайте сбрасываться. Кто сколько денег дает. У меня на работе в сейфе лежало 17 тысяч, 10 дам. Больше не просите.
-А я не причем, – сказал Севрюгин. –Но 5 дам.
-Я дам 10, -сказал Юра.
-Я 20, -решила Лида.
-Я 10, -сказал Коля. – Я бюджетник.
-Рассмешил, – вмешался в разговор Конкин, от которого денег не ждали. –Я дам лишь 5.
-Рублей? – поинтересовалась Лида.
-Тысяч. И с Мишки надо урвать. Тысяч 60, не меньше. Я могу поехать к нему.
-Сам примчится, – набрала Лида его номер. Батюшка ответил на звонок. –Блаженный, что-то не видим тебя. Мы здесь сбрасываемся по сто тысяч. Я за тебя деньги вложила. Жду возврата.
-Откуда у меня такая сумма.
-А твоя рожа толще моей. Значит, живешь не бедно. Приедешь, узнаешь такое, что миллион отдашь. Нечего тебя жалеть. А то скрываем все что-то. Лучше горькая правда.
-Я следующий? – задрожали у батюшки все конечности. –Почему я? Что я сделал? Я в стороне был. Я лишь молился. Это несправедливо. Следующим должен быть Колька.
-Не нам это решать. Амалия тоже особо не виновата. – Лида отключила мобильный. – Думаю, что деньги будет хранить Коля, – сказала она. –Нам нужен координатор. Предлагаю, чтобы им был он же. И дадим ему право принимать решения самостоятельно, не советуясь с нами. Кто против, выслушаем и пойдем в дом. Мне здесь жарко. Я веер дома забыла.
Против никто и не был.

Батюшка решил ехать в Белючи, переоделся в цивильное платье, взял яд, достал из тайника две тысячи евро.
–Это Лидка всех убивает, сначала мужа, потом подругу, теперь любовника решила убрать. Миллионерша гребаная. Не получишь от меня ничего. Тебе все мало. Зачем она просила у меня картотеку грешников? Ей верить нельзя. Ашот оставил такое богатство. Непонятно, почему и меня решила убрать? Она следила за мной. Знает, куда я прячу деньги, золото. Расчетливая убийца. Кто бы мог подумать. Я отравлю ее. Если ошибся, то все равно уйду следующим. А если прав, что это она наняла киллеров, то сохраню себе жизнь.
Он заехал в церковь, взял картотеку и положил ее под сиденье водителя. К дому Юры он приехал окольной дорогой, гости еще были на реке. Он поставил машину в укромное место и прошел в сад. Столы были накрыты на веранде, еще один стоял в беседке, за зарослями виноградника. В этой беседке Миша часто встречался с Лидией. Он решил подготовить преступление там, капнул содержимое флакончика в ложку и оставил ее на столе, прикрыв салфеткой. Потом он вернулся к машине и подъехал к парадному ходу. В это время подошла и стая.
-Деньги будут храниться у Николая, – сказала попу Лида.
-Хорошо, я привез деньги. Тебе отдать или ему?
-Ему.
Он поцеловал ее и шепнул. – Жду тебя в беседке. Поговорить надо. Как темнеть начнет.

Лида пришла в заросли заранее, на зорьке. Поп следил за ней из кустов. Лида скучала, налила себе сока. Стала пить мелкими глотками. Поп вышел, поцеловал ее, обнял и, в это время, влил яд из ложки в стакан. Дело было сделано. Он сел, взял небольшое яблоко и стал есть. Незаметно сунул ложку с карман. «Надо было испытать яд на собаках», -подумал он. – Людям жизнь бог дает, – сказал батюшка. – Думаю, что он не заберет ее у меня.
-Налей и мне сока, половинку, такого же, как и себе, -попросил он.
Лида выполнила просьбу и допила свой стакан. Михаил к соку не притронулся. Лида оцепенела и перестала двигаться. Она сидела на стуле, и казалась заснувшей. Поп взял ее стакан и быстро ушел в коттедж. Там он вымыл посуду и сел у телевизора. Про Лиду никто не вспомнил.

Коля уложил жену спать, на мансарде и вышел покурить. На веранде сидела Анна. Она пила коньяк. -Алкоголичка, не переживай из-за мужа. Мы как были с деньгами, так и будем. А у людей их как не было, так и не будет. Голову надо иметь, а не карман, – сказал начальник полиции.
-Всю жизнь копила, ни нарядов, ни драгоценностей, ни даже машины, только ему купила. Он даже микроволновку продал. Скотина. Видел, какой у Юры виноград. Уйду на пенсию, перееду сюда, буду разводить виноград.
-Жить где будешь?
-У отца.
-Отец у тебя суровый. А сын что сказал?
-Я ему ничего не говорила. Он дуется на меня. Я же не приняла его жену. Какие люди неблагодарные. Я о муже. Жил на всем готовом.

Они вдвоем побрели по аллее, к беседке. Эти люди всегда симпатизировали друг другу. Они не были любовниками, но сексом иногда занимались. Анна включила в беседке свет и увидела Лиду. Та казалась спящей. Она окрикнула ее, но безрезультатно. Анна вопросительно посмотрела на Колю. Тот пощупал ее пульс. -Мертва, – сказала он. –Ничего не трогай. Я сейчас оперативную группу вызову. Никому ничего не говори. Скажем хозяину утром.
– И скорую помощь вызывай. Надо смерть констатировать.

Врач прибывшей скорой помощи тоже констатировал смерть. Тело увезли в морг. Скорые этого не делали, но Николай просто приказал забрать труп.
-Она говорила, что мальчика оставила у сестры, – сказала Анна Николаю. –У меня нет телефона ее сестры. Да, и забрать мне его не куда. Самой жить негде.
-Идите спать, – велел Коля. – Я встречу бригаду. Ее могли и отравить. Михаил – первый подозреваемый. А ты можешь и пожить у Лиды. Ключи у Амалии в будуаре поищи.
-Я лучше в шалаше буду жить, чем у нее, – презрительно ответила Анна Павловна. – Они всех нас пересчитают. Но ведь ее не они отравили. Они действуют по плану. Кто-то пытается списать все на призраков.
-Ты права. Как права и в том, что я слишком медлителен.
-Я этого не говорила.
-Говорила. И ты права. Посмотрим, будет ли новый звонок. И кого назовут. Либо мое сердце совсем окаменело, либо оно и было каменным. Мне Лиду не жалко.
-Давай поменьше говорить. Завещание сделай на всякий случай.

Земля под их ногами словно бы зашевелилась. Они посмотрели друг на друга и забежали на ступеньки дома.

20. Букет.

Наташа с утра бродила по лесу, по лугам, вдоль реки, делала фотографии кувшинок. Она сделала фото черепа коровы, через которые прорастали колокольчики. Работу в Белючах Наталья закончила и уже отослала снимки в типографию. Ей скинули новый заказ на календарь с дикими цветами. Даже перечень дали. Ни ромашек, ни васильков в списке не было. Она стала снимать все, что попадалось. Снимала каждый новый цветок. Одних клеверов разного вида наснимала 10 штук. В лесу ей понравились кубышки купавы. Она так устала, что прилегла прямо на солнышке и уснула. И во сне ей все время шептали. «Найдешь, найдешь – не потеряй, нужен будет, без него никак, там все поймешь». Наташа проснулась. Солнце уже перевалило зенит. Наташа увидела греющую на солнышке гадюка. Гадюк этим летом было много.–Одну дуру змея укусила, так она еще на базар сходила, ягоды продала, а потом чуть не умерла. Хорошо, скорая быстро приехала. И врачи уже знали, что ее змея укусила, – рассказала девушке хозяйка дома, который она снимала.

Наташа не стала пугать змею. Она знала, что у змеи глаза видят тепло, постаралась уйти. На Руси не было особой культуры общения со змеями. Они не так-то и часто попадались людям в реальной жизни. – Нарву букет, чтобы в вазе сфотографировать. – Ей очень понравилась таволга, кашка, хлопушки, петушки. Их научного названия она не знала. Она с тревогой проходила у камня Идемевся. А когда прошла, то перекрестилась. И тут на тропинке она увидела роскошный букет. Он был огромный. Наташа с трудом его обхватила. Травы были на метровых стеблях. «Найдешь – не потеряй», – вспомнила она сон. Надо было спешить. Володя еще спал, когда она уходила из дома. Девушка даже записку ему не оставила. Он и не уезжал к сыну в столицу. Все время жил в доме Наташи.
***

Было уже обеденное время. Владимир Машков волновался за подругу. Вдруг она ввалилась на кухню, с огромным букетом. -Знаешь, я искала цветы, ходила, ходила. И схватила этот веник. Будто бы украла его. Почему я раньше не видела их на фото.
– Я клещевину знаю. Ей отравится можно, – сказал Володя. – Может и остальные ядовиты. Поэтому их и не фотографируют. Иди, вымой руки.
-Там, у хозяйки на шкафе лежит книга с растениями. Посмотри по ней их названия. Мне это понадобится. Я же должна фотографии как-то назвать.
-Что у вас, специалистов нет? Здесь полдня будешь искать эти названия.
-Откуда у нас специалисты. Одни фотографы работают. Мы верстаем всю страницу сами.
-Ладно. Поставь траву в ведро. Для них и ведра будет мало.
-Глаза что-то щиплет, и резь какая-то. Может аллергия на пыльцу.
-Это от клещевины. Красивое растение. Надеюсь, что ты не кусала листья.
-Вроде бы нет, но ягодку попробовала. Не вкусная.

Владимир снял книгу со шкафа и сразу полез в раздел ядовитых трав. И он опознал все растения букета. Букет состоял из белладонны – бешеной вишни, болиголова, веха и клещевины. Еще одну траву он не нашел в книге, но сомневаться не приходилось, что и она была ядовитой.
-Наташа, такое ощущение, что тебе букет специально подкинули.
-Кому мне подкидывать букет. Я ни с кем не общаюсь, кроме хозяйки дома.
-Село не пустое. Моих познаний мало, но тебе придется выпить два литра теплой воды с марганцовкой. Сунешь пальцы в рот. Чтобы желудок очистить. Сок с веток мог попасть с рук с рот.
-Я их выкидывать не будут. Я их все равно сфотографирую. У меня есть перчатки. Не думала, что белладонна растет у вас. Думала, что это средиземноморское растение. Я читала, как французы нажарили мяса на ветках какого-то кустарника и отравились.
-На олеандре. Это известная история.
Наташа постановила букет в ведро с водой и вынесла его на улицу. Она долго фотографировала цветы. А когда пришла в дом, то ее резко затошнило, и она убежала на улицу.
Володя сам приготовил ей раствор теплой воды, надробил угля. Он напоил ее и велел сделать искусственную рвоту. У Наташи поднялась температура. Она прилегла. Он положил ей на голову мокрую тряпку.
У них установились настолько доверительные отношения, что, уложив ее на кровать, он поделился с ней, что установил жучки в доме директора КСП «Центральное» Юрия Петровича Ушкина.
–Это самый большой в деревушке дом. Вряд ли моя жена Анна забыла о жучке. Но она не знает, где он стоит. И она не может признаться хозяину, что подслушивала его. Значит, я могу послушать, что там происходит. Хочешь, послушаем с тобой?– спросил Владимир подругу. Ничего, кроме легкой приятной музыки для них не прозвучало.

К ним зашел негритенок Вася. Он проскользнул настолько тихо, что парочка вздрогнула.
–Это мой друг, Василий, – представила Наташа парня Володе – А это мой любимый человек, Владимир Машков. Вася, хочешь послушать, о чем говорят люди, когда думают, что их не слышат. В доме Ушкина стоит жучок. Мы слушаем их. Но в доме никого нет.
– Я сейчас туда иду.
-Микрофончик под крышкой стола торчит, – поделился с ним Володя. – Может, уберешь его, чтобы на неприятности не нарваться.
-Он еще пригодится, – не согласился Вася. –Послушаем, о чем говорят эти упыри.
-Тебе, что они сделали? – спросил Машков.
-Они ни чего, но ведь я продаю себя. Мне нужны деньги.
Василий не стал задерживаться. У Юрия его уже ждали. Севрюгин должен был представить его стае, как друга.
-Меня жена попросила установить прослушку, а почему ты следишь за ними? – спросил Володя подругу, когда они остались наедине.
-Это получилось случайно. Я покажу тебе одно видео, и ты все поймешь. Там запись убийства Тани Ванеевой. На диске запечатлены все люди, которые сейчас находятся в коттедже. Конечно, Васька здесь ни причем. Его художник притащил сюда. Он вообще первый раз в этой деревне.
-Наташа, это вы убиваете их?
-Нет, – ответила девушка. –Я не преступница. Я очень мало знаю. Доверяй мне. Я сводная сестра Тани Ванеевой. Но ношу фамилию отчима. Обо мне в деревне никто не знает. Запутанное дело. Меня попросили помочь. И когда я посмотрела запись, то отказать не могла. Наверное, больше из-за парня сестры, Сашки.
-Если Николай выйдет на тебя, да и на меня, то живыми мы отсюда не выберемся, – предупредил Вова. – Они убьют любого, кто их захочет разоблачить. Уезжай. Я буду записывать разговор и отсылать.
-Давай лучше посмотрим видеозапись, тебе многое станет понятнее. И ты поймешь, почему я не уезжаю отсюда.

Наташа включила видео. Сама она молчала. По лбу Владимира потекла струйка пота. Он бледнел все сильнее и сильнее. Наташа даже сердечных капель ему дала.
-Давай выключим, – предложила она.
-Я досмотрю. Мои советы тебе не помешают. Слишком долго я жил с этой волчицей. Жил незаметно для них. Я могу предположить все их действия.

Василий пришел в коттедж. Он сел в гостиной и тихо сказал для слушающих его друзей: – Я на месте. Пока здесь никого. Что-то случилось с Лидой. Ее увезла скорая помощь. Деньги для Борьбы с призраком уже собраны. Они хранятся у Коли. Приехал поп Миша.
В гостиную зашел художник Севрюгин. Он поцеловал негритенка в лобик и сел рядом.
–Нравиться здесь? –спросил он.
-Очень. Такой покой.
-Скоро уедем. Схороню друга, и поедем.
-У тебя умер друг?
-Пока еще нет. Но скоро умрет.
-Я видел, как приезжала скорая. Кому-то было плохо.
-Не наша забота. Нам хорошо с тобой. А остальное, нас не интересует. Лидку отравили, толстушку с русой косой. Ее трудно не заметить.

Володя погладил Наташу по руке. – Выкинь букет, – попросил он. – Я знаю, для чего тебе его подкинули?
-Я понятия не имею.
-Чтобы ты смогла общаться с потусторонним миром. Мордва умеет готовить специальные взвары. Их пьешь и видишь настоящие призраки, демонов. Наташа, тебя наняли мертвые люди.
-Нет. Я говорила с людьми из плоти. Но букет выкину.
Наташа взяла букет и отнесла его в мусорную яму. Она уже сама стала бояться всего, что происходило вокруг. Но дело надо было довести до логического конца. За сестру она должна была отомстить. И она хотела найти ее друга, Сашку. Она не знала, что негритенок, с которым ее познакомили, и есть жених Тани Ванеевой. Не таким она его представляла.

21. Морг.

Врач скорой был очень недоволен, что их превратили в труповозку. Отказать начальнику полиции он не мог. Он выпил сто грамм. – Хочешь? – спросил водителя. – Все равно ГАИ нас не останавливает.
-Ага, у нас медсестра хуже ГАИ. Мы и утром сдаем кровь на анализ, и вечером. Ни в одной организации такого нет.
-А медсестра везде одна и та же. Только ей дела нет ни до автобусного парка, ни до маршрутных такси. Свою родную больницу надо в строгости держать.

Дороги в селе были плохие. Правда, Юрий Петрович тянул новую ветку к своему дому. Но еще не дотянул. – Давайте объедем село сзади домов, – предложил водитель. – Там колея не так разбита. Я был здесь три дня назад. Лучше в даль ездить, чем в идемевеские пески.
Машина нырнула в какой-то проулок и выехала за село. Поехали быстрее. Но когда они уже готовы были свернуть к мосту, то их накрыла звуковая волна. Она была столь мощной, что и водитель, и врач потеряли сознание. В себя они пришли уже ночью. Врач вновь налил себе. – И мне дай, – сказал водитель. – Надо уезжать отсюда немедленно. Идемевсь чудит. Чувствуете запах серы?
-Я материалист. И никому про это не рассказывай. Потерять сознание от полстакана спирта. Засмеют, кому скажи.
-Живы, и ладно. Не даром нелюбимы мордвой эти земли.
-Они тебе это сами сказали?

Неожиданно Лида приподнялась с носилок и села. А потом упала на спину.
-Врач пощупал у нее пульс. – Мертвая. Пульса нет. Видно подбросило на кочке. Гони, гони отсюда. Еще ходячих мертвяков нам увидеть не хватало.

Морг стоял погруженным в темноту. Светила лишь лампочка под железным абажуром. Санитары в морге и ночью дежурили. Отчего-то так было принято. Врачи работали лишь днем. Скорая из Белючей приехала ровно в полночь. Врач и водитель сами занесли Лиду внутрь помещения.
-Опилась? – спросил их санитар. – Сейчас все опиваются. Никак Лидка, жирная свинья. Она не пьет. Она даже кофе не пьет. Придется вскрывать. Патологоанатом выпил лишнего. Он велел мне самому вскрывать. Но эту вскрывать не буду. Чего бы он мне не обещал. Пусть лежит.

Отец Михаил не мог заснуть. Он спал в маленькой комнате, рядом со спальней Севрюгина. Он жалел о содеянном. Нет, если бы он не боялся тюрьмы, то полмира бы перетравил. «Посадят меня, -скулил он тихо-тихо. –Надо бежать в монастырь, вырыть там норку и жить лет десять, пока все не уладится. Никто там меня не найдет. Еще и святым стану. Возьму обед вечного молчания. Милиция мне вопрос, а я величественно молчу».
-Плохо, что я материалист. Был бы верующим, то мне бы умирать было проще. Пусть ад. Но не пустота. Меня всегда пугало две вещи. Бесконечность и то, что я умру, а вселенная понесется дальше. Интересно, если убийцей была не Лида, спутал ли я карты, отравив ее?
В ночи раздался сатанинский хохот.
– Молодежь что ли где велится? – задался батюшка вопросом. – Спать, немедленно спать. Во сне никто тебе не явится.

Врач патологоанатом проснулся с больной головой. Она трещала от выпитого вечером неразбавленного спирта. Ему позвонили домой, и просили сделать заключение по привезенному ночью телу. Ему так не хотелось вставать, но звонили из полиции. Пришлось похмелиться и идти в морг, на работу. Ветерок немного обдул его. Да, в морге было прохладно. – Нет, теперь буду здесь ночевать, – решил он. Он посмотрел на тело Лиды, даже не помешенное в холодильную камеру.
-Что делал вчера санитар? Пузу ему лень разрезать. Работники.
-Врач скорой сказал, что она перепила, – высунулся из подсобки санитар.
– Да, у женщины алкогольное отравление. Бог ей помог, – посмотрел в зрачки патологоанатом. – Лежит, как живая. Жалко даже портить такое тело.
Врач написал заключение, не вскрывая трупа, сделал копию для полиции и вызвал курьера. Через час эта справка была у Николая Ивановича. Тот удивленно ее прочел. – Быть этого не может. Надо направить труп на дополнительное обследование в областной центр, в лабораторию судебной экспертизы, – решил начальник полиции.

Врач подошел к бездыханному телу, раздел Лиду и остановился. Он выпил спирту и пошел принимать очередное тело. Лида проснулась ночью. Было очень холодно. Она увидела себя лежащей на каких-то досках. Рядом дремал врач.
-Я в морге. Интересно на этом свете или на том. Я выпила сок и потеряла сознание. Меня отравили. Но кто? Может, весь сок был отравлен. Но что-то знакомых не вижу. А может это было снотворное? Скорее всего поработал Михаил. Надо использовать свою смерть. Мертвецы два раза не умирают. Если, конечно, убивают их люди. А ведь если за нас призраки взялись, то на том свете от них не скроешься. Значит надо обмануть всех. Я скроюсь.

Лида оделась в найденную на вешалке одежду, и пошла на свою тайную квартиру. Она открыла почтовый ящик и достала пакет с фотографиями. На одной, в саду Юры, было запечатлено, как отец Михаил держит руках флакончик с ядом, как прячет бумаги в машине. – Вот и ответ, не зря я потратилась, -сказала Лидия. –Фотографы молодцы. Я посажу Мишеньку, если не женится на мне.

Она позвонила сестре и сообщила ей, что с ней полный порядок, просила привезти сына. Она решила посоветоваться с ней. Сестра всегда была прозорливее ее. Лидия очень долго отмывалась. А потом любовалась своим роскошным сытым телом. – Королева, – вздохнула она. – Нет. Я еще поживу. Не на ту напали.

Врач, оставшийся спать на рабочем месте, проснулся в полночь. Ему сразу же бросилось в глаза, что пропал труп женщины. Он посмотрел запор двери. – Забыл сдвинуть задвижку. Чертовы некрофилы. Куда бабу дели? А если украли труп, то это убийство. Следы заметают. Все, меня выгонят с работы, – сказал он себе. –Надо что-то придумать. Где-то был труп ханыжки. Упакую в мешок, в закрытый гроб. Пусть хоронят так. Может и пронесет.

Лида покаялась перед сестрой, рассказала об убийстве Тани, о грозившей ей опасности. Женщины долго плакали. Потом сестра позвонила в морг. -Когда заберете труп? –задали ей резонный вопрос. –Тело уже воняет. Лето на дворе. Его нельзя будет нести в открытом гробу.
-Подождите, я из-за горя плохо соображаю. Труп еще у вас? – удивленно спросила сестра Лиды.
-Да. А куда ему деваться. Он труп. Я спрашиваю, когда заберете его? Или вы уже забрали его?
-Нет, не забирали. Завтра. Положите его в холодильник.
-Он и лежит в холодильники. Не заберет завтра, то схороним, как бесхозную.

Сестра быстро сообразила, что все идет, как нельзя лучше. –Лида, мне сказали, что твой труп в холодильнике, твой труп в морге.
-А может я приведение? Едем в морг вместе. Мне любопытно. Одену черную вуаль, чтобы не узнали. Отрежь мне косу.
Лида и сестра пришли в морг через полчаса. Врач даже не подошел к ним. Труп им показал санитар. – Это не я, -улыбнулась Лида. –Прекрасно. Значит, я останусь жить. Галочку о моей смерти поставят. Если Анне вновь позвонят и сообщат о следующей жертве, то я спасена.

Доктор представлял, что сейчас начнется. Но в морге была тишина. Сестра позвонила в похоронное агентство, просила привезти гроб, рабочих. Врачу она дала денег за работу.
-Как испортилась, -сказала она. –Даже трудно узнать. Я принесу одежду, найдите мне кого-нибудь, кто оденет и подгримирует ее.
-Ее надо хоронить в закрытом гробу. На воздухе разложение усилится.

Это были самые быстрые и неправильные похороны. Гроб забили в морге и отвезли на кладбище в Белючах. Быстро закопали. Провожали тело лишь несколько человек, подруг сестры. Не было даже сына. В городе еще не узнали, что толстушка Лида умерла.

-Надо купить новый паспорт, – вздохнула Лида, когда они остались наедине с сестрой. –И уезжать из города. Но сначала я убью попа Трахну молотком по голове, а потоми уеду. Да, если какие документы на собственность не оформлены, то я подпишу доверенность задним числом. Продавай мою квартиру. Все продавай. Магазин закрывай.
-Деловая. А сыну не хочешь ничего оставить? Все будет прекрасно. Я смогу управлять магазинами. С арендой вообще все просто. Не трусь.

Лида покрасила волосы, стала носить старушечью одежду и усиленно худеть. Узнать ее было сложно. Она уже могла свободно ходить по поселку. Но ехать в Белючи боялась. В Мокоше еще можно было затеряться. Она все же пошла на стоянку такси. Доехала до реки и отпустила машину. Она тихо побрела по берегу. На том месте, где погибла Таня, купался негритенок. Он не должен был узнать ее. Они почти не общались. Лида села на траву, ей хотелось выдавить слезу, но природа не дала ей этого женского блага. Негритенок стянул с себя плавки и полез в воду. Лида отвернулась. –Я фригидная, я знаю это, -сказала она сама себе. –Была фригидной. Что же произошло. Может Ашот отпустил мое тело на свободу. Я ведь рада, что стала вдовой.
Негритенок подошел к Лиде сам. -Здравствуйте, -сказал он. –Вы очень похожи на Лидию.
-Сынок, ты бы приоделся. Я бабка степенная. Не люблю такого.
-Мой друг решил разыграть своего друга. Он отремонтировал машину начальника милиции, нашел двойника его погибшего шофера. Классно бы было, если бы вы изобразили умершую женщину. Ее звали Лида. Мы заплатим вам 5 тысяч.
-Так много.
-Эта шутка стоит того.
-Я согласна. Такие деньги на дороге не валяются.

Трусливой Лида не была, ленивой, глупой, но не трусливой. Она показала кому-то кулак.

22. Птица.

Через несколько дней, после лжесмерти Лиды, в кабинете начальника полиции раздался телефонный звонок. Коля поднял трубку и глухой мужской голос сказал загадочную фразу. – Ты не верил в первую, жди вторую. Скоро вокруг тебя будут ходить одни мертвецы. А птица еще не прилетела.
-Кто звонит?
-Звонит что, вернее нечто из ниоткуда. На улице тебя ждет сюрприз. Выйди.
Коля надел бронежилет и вышел. Он не поверил глазам. У входа стояла его машина, разбитая год назад в аварии, за рулем сидел его уже мертвый водитель, а на заднем сиденье Лидия. Лидия приоткрыла окно и сказала.
–Коля, меня не пустили на тот свет. Вначале должен умереть Миша, а потом я. Я решила сказать тебе об этом.
Машина отъехала. Николай был настолько поражен этим, что долго не мог прийти в себя.
-Какая великолепная игра, -сказал он. –Я под гипнозом смерти. Как мне хочется дожить до развязки. Да, в такое на мониторе компьютера не поиграешь.

Он вызвал служебную машину. Призраков он увидел у кафе. Лидия сидела под зонтиком и ела мороженое. Он подошел к ней и сел напротив.
-Будешь мороженое? – спросила она.
-Я рад, что ты жива.
-Это только кажется. Ты не поверишь, но Таня настоящий призрак, все мы призраки. Скоро и Миша будет призраком. Это он отравил меня. Ядом, который взял у ведьмы. Спроси Клаву.
Лида положила на стол кипу фотографий. – Возьми их, обменяешь у него на картотеку. Вы все умрете, перебьете друг друга сами.
-Кто? Кто убивает?
-Не знаю. Дьявол, бог, люди. Не знаю. Но гробик я Мише заказала. Его сегодня доставят в церковь. Мой подарок ему, чтобы не тратился. Ты не представляешь, внутри он выложен розовым бархатом, дорогое лакированное дерево, душечка набита лебяжьим пухом.

Мимо кафе шла Анна Павловна. Она встала, как вкопанная. В ее сумочке зазвонил мобильный телефон. Она достала его и голос Тани сказал ей. – Лиду не взяли в могилу. Вторым должен уйти Михаил. Лида будет третьей.

Лидия доела мороженое, подошла к Анне. – Мне пора, дорогая, – сказала она. –Если бог даст, то возможно еще встретимся. Но вряд ли. Меня уже ждут. – Она села в машину и поехала.
Анна Павловна села на шаткий пластмассовый стул, даже не взглянув, чист ли он.
-Коля, что это было, – не могла прийти она в себя.
-Я знаю то же, что и ты. Это моя машина, мой погибший водитель. И наша общая с тобой подруга.
-Коля, мы игрушки. В нас играют.
-Нам мстят. И они имеют на это право. Итак, надо с врачом поговорить с пристрастием. Он явно не вскрывал Лиду. Я видел мертвое тело. Мне звонили, подтвердили, что следующим будет Михаил. Надо ждать птицу.
-Птицу? Мне тоже только что позвонили. Да. Видно, в этом есть какой-то смысл. Амалию убила черепаха. А Мишу убьет птица. Как птица может убить. Даже орлу не справится с человеком.
-Птицы много раз являлась причиной смерти. И в лобовое стекло машин врезались, и сальмонеллезом заражали. Страус может убить человека. Будем ждать. Поп не захотел уезжать из Мокоши. Мало того, взялся расписывать свою церковь. Мало ему икон.
-Самые страшные птицы – это падальщики. Сколько песен о том, что любители мертвячины летают над головой.

Михаил начал не только роспись купола, но и ремонт церкви. Его поражало наличие грачей у церкви. Раньше в помещении был устроен склад зерна. Там жили голуби, тучи голубей. Батюшка пытался пугать грачей, стрелять в них из ружья, приваживать в церковь кошек, но это не помогало. Птиц становилось все больше и больше.

Коля и Юра прислали отцу Мишеньке рабочих, в основном алкоголиков. Но главное, что Севрюгин согласился расписать ему сферу храма. И не дорого. Девять тысяч за квадратный метр.
Севрюгин редко писал иконы, но опыт у него был. Художник решил начать с бога-отца, с голубком в руке. Чистое голубое небо красить было легко. Помогали художнику негритенок и сам батюшка. Отец Михаил боялся высоты. Он не спускался даже в туалет. – Хорошо, – вздыхал поп. – Я здесь ближе к богу.
Тяжелому негритенку приходилось лазить по лесам, как обезьяне, то за пивом для Севрюгина, то за ведерком для батюшки.
– Мы идем есть, – сказал Севрюгин попу, вытирая руки от краски.
-Я покрашу, принесите мне бутерброд, – ответил поп. – Толстоват я, прыгать за вами по доскам. Помолюсь.
Негритенок и художник ушли. Батюшка продолжил красить стену.

-Мишенька, ты крови, крови пусти по облачкам, – услышал он снизу.
Полуденное солнце хорошо освещало храм. В центре стояла живая Лидия. Она была в подвенечном платье, волосы распущены, в руках свежие лилии. Но самое страшное сидело на плече женщине. Там сидел коршун. Кисть в руке батюшки поехала вниз по стене, замазав голубой краской лик бога.
-Ведьма не может входить в церковь, – сказал батюшка.
-Святости здесь нет. Здесь процветает и жиреет поп грешник, убийца и злодей.
-Зачем ты пришла?
-Повенчаться с тобой.
-Я не губил тебя. Я испугался, что ты отравишь меня первого.
-Я бы простила тебя, не будь ты таким лгуном. Не ври, богу ведь не соврешь.
-А бога нет.
-Ну, скоро ты сам увидишь его. Мир проще, чем ты думаешь. И упростил его бог. Ведь материя очень долго металась, прорываясь через многомерность и многовариантность. Материальный мир упрощается, а не усложняется. Мир собирается в единое целое, соединяется то, что может соединится.
-Философ. Ты же продавщица. Я и не думал, что ты знаешь о многомерности мира. Это не ты.
-Все меня дурой считают. А я умная женщина.
Лидия подплыла к лесам и слегка покачала их. Батюшка замахал руками, кисть вылетела из его руки, а полетела вниз, через всю церковь.
-Осторожнее, свалишь меня отсюда.
-Есть нечто другое, – усмехнулась Лидия. – Этот сокол обучен охотиться в горах.
-Он что на баранов там охотится?
-На людей.
И Лидия сняла с глаз птицы повязка и выпустила ее. Сокол взмыл вверх. Сотни голубей, грачей, воробьем заметались по церкви, стремясь вылететь наружу. Но сокол не обратил на них внимание. Он сделал круг и спланировал на попа, вцепившись ему в глаза.

Батюшка завизжал, замахал вокруг себя топором. Леса зашатались под ним. Сокол впился когтями в его глаза. Батюшка упал на доски. Болты, соединяющие сооружение, стали раскручиваться. Батюшка покатился по не струганной поверхности. Ряса на нем задралась. Тысячи занос пронзили его тело. Он зацепился на вертикальный брусок. Но и тот не выдержал его массы, треснул. Острая щепа вошла под ребро попа. Он очень сильно кричал, пытался и удержаться и снять себя со щепы. В итоге поп просто сорвался, и ударился об пол. Скончался он сразу. Лидия бросила сверху лилии, протянула руку для сокола, и когда тот спланировал на нее, пошла к выходу. Там ее ждала машина.
–Все, дело сделано, – сказала она водителю. –Схожу еще раз к реке и уеду. Машину разбери на запчасти. Коля не дурак. Поймет, что к чему. Птицы. Оказывается опасны эти выжившие динозавры. Особенно опасны эти тучи мелких птиц.

Тело отца Мишеньки лежало в луже голубой краски. По церкви прошел темный человек и обсыпал тело попа зерном. Зерно смешалось с краской, с кровью. Но птицы постепенно стали подсаживаться к мертвому телу, и клевать угощение. Кто-то накрывал их сочком, отрывал голову и бросал на труп. И вскоре весь труп был завален тушками птиц.

Заиграла прекрасная церковная музыка, постепенно к ней присоединился и хор. Странно, но исполняли здравицу.
Птицы улетели, когда закончилось зерно. Утихла и музыка. Церковь обрела покой.

23. Жаба.

Лидия пришла на берег Каменки. Она встала на самом крутом месте.
-Кажется следующим жертвоподношением Идемевсю была жаба. Вот и пусть ищут меня на кочке. А я в Париж. В город любви и искусств. Не зря я столько лет в тайне учила французский язык. До Парижа Идемевсь песок не докинул. Это прекрасный город.
Жабы долго ждать себя не заставили. Они появились из неоткуда и шли к кромке воды.
-Куда вы? – спросила их Лида. – Вы же земноводные, но живете в земле. Это лягушки живут в воде.

Из реки поднялось тело Тани. Она манила Лиду. – Они откладывают здесь икру, – сказала девушка. У Лиды сладко закружилась голова. Она осела на землю. Ее грузное тело покатилось вниз. Она оказалась под водой. Лида боролась за жизнь. Платье набухло, и тянуло ее на дно. Вскоре течение понесло вниз лишь небольшую вуаль. Лидия утонула. И в отличие от всех других, умирая, она была счастлива. Гормон радости переполнял ее. Она видела прекрасных русалок, подводные сады, дивных рыб, пучащих на нее глаза. – Съедим, съедим, – бежали к ней раки.
Машина с водителем призраком подъехала к реке. Лиду отняли у раков, занесли в салон и отвезли в церковь. Ее уложили сверху тела Мишеньки и забросали дохлыми жабами.

Когда негритенок и Севрюгин пришли с обеда. То увидели два трупа. На полу лежал окровавленный поп, а поперек его тела лежала Лидия. У входа стояла искореженная машина со скелетом вместо шофера.
-Давай их в катакомбы спрячем, пока рабочие не пришли, -сказал художник негритенку. –Пусть Коля решает, что с ними делать.
Вася один перетащил оба трупа и закрыл вход в подвал. Кровь, краска, трупы жаб и птиц так остались на полу. Севрюгин дозвонился до начальника полиции. -У меня плохие новости, -сказал он.
-Негритенка побили? Или бросил тебя?
-Мы у Мишки съели всю икру и выпили все французское шампанское, – с усмешкой сказал художник. – И теперь кому-то из нас надо готовится к смерти.
-Он этого не переживет.
-Угадал. Вернулись мы в церковь и видим…
-Барбару Буш в объятиях попа.
-Напротив. Попа в объятиях Лиды. В церкви два трупа. Я их спрятал в подвал.
– Я сам приеду. Пусть Васька никого внутрь не пускает. Все. Еду.

Дело решили не возбуждать. Все списали на несчастный случай. Врач-патологоанатом признался, что подложил вместо трупа Лиды, труп ханыжки. Все становилось более понятным. Лиду схоронили тихо, сообщив о ее реальной смерти лишь сестре. Лиду закопали в могиле, приготовленной для отца Михаила, ранним утром. Закапывали негритенок, Юра, Севрюгин. Труп завернули в целлофан. Место притоптали, укрыли куском толи. Закрылась еще одна страница. Можно было ждать звонка.
-Самая великая картина – это смерть, играющая на дудочке. И к ней идут толпы людей. Они загипнотизированы, – сказал Севрюгин Коле. – Лида неправильно умерла. Звонка по ее поводу не было. Вдруг ее труп не зачтут. Возьмут и Ваську убьют, за помощь нам. Себя-то мне не жаль.
-Я тоже об этом думал. Мы все, как крысы. Идем на зов дудочки. Уже был следующий звонок. Анна отказалась говорить, кто будет следующий. Явно не она. Значит кто-то из нас двоих, либо Юра. Конкина в расчет не беру. Нам надо вновь собраться.
-Это ничего не даст. Батюшка сто тысяч отвалил. А толку, – усмехнулся художник.
-Уж не ты ли всех убиваешь, чтобы прибрать к рукам все наше имущество. Ты один в курсе всех дел. Севрюгин, если Анна молчит, то следующим буду я. Меня им надо было сразу убрать. Я сила.
-Наверное, все проще. Они еще не решили, кто следующий.
-Или дадут нам год на мученья. Тяжело жить, когда над тобой нависла чья-то костлявая лапа. Мне непонятно одно, для чего все эти ритуалы, жабы?
-А мне, урожденному на песках дьявола, понятно. Это сатанинский ритуал. Они ублажают Идемевся. Нас убивают Сатанисты. Арестуй их главу.
-Не думал, что мне понравится расследовать смерть самых близких мне людей. Я и не знаю, кто у нас глава сатанистов. Нет их в поселке.
-Я думаю, что следующим будешь все же ты.
-Или ты? Ведь ты удрать отсюда собрался. В Италию?
-В Испанию. Я обеспеченный человек. Моей родне повезло, если меня пришьют. Вот возьму и завещаю все Ваське, пусть негритенок порадуется.
-Не дури. У тебя племянники, родители.
– Три сестры и три брата. Но все хорошо живут. У меня помощи ни разу не просили. Ты не знаешь, кого деревенские старухи кидали в костер после жабы?
-Розу.
-Это точно не ты? Неужели сама владычица налоговой инспекции? Королева Анна.
-Ее точно не с розой будут ассоциировать. Роза у нас ты.
-Я? Нет, я жемчужина. Ведь роза – это не обязательно женщина. Это может быть красивый, но колючий мужчина. Андрей мягковат. И он всегда под тебя стелился. Роза – это ты, Николай.

И тут Николай Иванович увидел Анну Павловну. Она стояла невдалеке. Она кивнула. Этот кивок заставил его похолодеть. Пришла его очередь. Он стал тихо разговаривать сам с собой:
– Я не покончу с собой. Не из того металла. Теперь я живой труп и мне все можно. Почему я не мог жить так, как хочу, раньше. Боялся. Боялся чего? Все страхи смешны по сравнению со страхом смерти. Теперь, за несколько дней, я сделаю то, чего боялся сделать всю жизнь. Арестую всех преступников. Верну квартиру Анне. Разгоню цыганские наркопритоны, выгоню взяточников из милиции. Ну, хотя бы это, и посчитаю, что искупил вину перед людьми за то зло, что совершил пять лет назад. Надо позвонить Андрею. Теперь старшим в стае будет он. Нельзя Анне все грузить на себя. Все же она женщина. Коварная женщина. Даже не подошла ко мне. Кому нужны мертвецы? Да, не думал, что я ароматная роза. Может быть, ведь делал гадости и всегда страдал. Не дай бог кому возглавлять управление полиции в таком маленьком поселке, как наш. Все не виду. Все про всех знают.
Коля четко увидел процессию, идущую в могилу. И он видел себя в самом конце этой очереди.

24. Нагай.

Анна Павловна жила у отца. Тот ворчал, но не выгонял ее. Она не рассказала ему, что натворил муж. Отец никогда не любил Володю, и обвинил бы во всех грехах. Анна, в отличие от начальника полиции, не каялась, ничего не хотела менять. А ее взятки стали еще более весомыми. Надо было наверстывать упущенное, да и готовится к старости. Анна купила великолепное золотое платье, решила съездить в областной театр драмы. – В таком можно ехать и в Москву, – залюбовалась она покупкой. –Приглушу его черным шарфом и серым капроновым пальто.
Она позвонила Коле. – Я приглашаю тебя в театр. А потом сниму квартиру на ночь, – предложила она. – Ты всегда мне очень нравился.
-И лишь перед моей смертью решила сказать мне об этом. Ничего не выйдет. Последние дни я проведу в семье.
-Думаешь, бог оценит это. Все равно пойдешь в ад.
-Зато с чистой совестью.
-Вряд ли на нашей совести есть хоть одно чистое пятнышко.
-У тебя, по сравнению со мной почти вечность впереди. Начинай мыться. Прощай. Да, в церковь сходи. Ее, конечно, освятить надо после Мишеньки.
Коля положил трубку на стол, упал головой на стол и разрыдался. Анна слышала это.
-Сломался, – сказала она.

Коля принял ванну, выпил стакан чая со сливками и стал слушать музыку Курихина, потом Гершвина. –Как хорошо жить. Я ощущаю жизнь. Я стал телом этого города, по мне мчаться автобусы. Все крутиться, все несется. Впечатляюще. Ведь и Таня могла жить, иметь детей от Сашки. До парня у меня так руки и не дошли. Надо заняться им и защитить его. Дети у меня избалованы, ни к чему не приспособлены. Как жена будет воевать с ними. Надо искать человека, который поможет управлять имуществом наших детей. Хорошо, что у Мишки и Севрюгина никого нет. А у Анны уже взрослый сын.
Николай ждал прихода Андрея, но не дождался, сам позвонил ему.
–Частный детектив не звонил из Москвы? – спросил он.
-Пока нет. Он ничего не нашел, даже Владимира, – угрюмо ответил друг. – Я в курсе, что ты следующий.
-Сегодня я отдал приказ арестовать Нагая.
-Смотрящего? Без санкции.
-Санкцию получил. Кое-что на него было. Помнишь, он сшиб девушку. Тогда дело замяли. И с наркотой баловался. А потом он разогнал цыган. Они до сих пор на него косятся. Хоть и решили проблему. Но все будет проще.
-Не Нагай, так другой придет. Там надо ломать систему.
-Не тот у нас масштаб. Пойду на работу, уже побрился. Сейчас надушусь одеколоном с ароматом розы. Андрей, мне жаль, что я следующий. Пока не прощаюсь. Посидим еще, как-нибудь.

Он положил трубку. Николай Иванович не торопился на работу. Ему теперь было все равно. На работу направился пешком. И ничего не делал там, даже трубку не поднимал. Нагаева привели в полдень. Тот вел себя нагло.
–Я квартиру Анны не отдам. Это принципиально, -сказал мужик.
-Посмотри, ножичек не знаком, – сказал Коля. –Это очень интересный ножичек. -Нагай осмотрел оружие. Пожал плечами. – Посмотри внимательнее. Резьбу на ручке.
-Думаешь, боюсь взять его в руки? Даже если им кого-то зарезали, то не докажите, что это сделал я. У меня будет алиби.
-Этим ножом резали меня. Мне надо знать кто?

Нагай взял нож, стал внимательно его осматривать. Коля в это время засучил рубашку и другим ножом стал резать себя. Кровь потекла на стол. Нагай недоуменно смотрел на начальника. А тот вытащил пистолет и выстрелил ему в лоб. Ножик, который бандит держал в руке, он перепачкал своей кровью. Прибежали дежурившие на входе милиционеры. – Он набросился на меня с ножом, -сказал им начальник. –Кто его арестовывал, почему не обыскали.
-Обыскивали. Видно, нож был спрятан где-то в коридоре, – сказал дежурный. –Они умеют делать такие фокусы. Сильно порезал?
-Не знаю. Вызывай скорую и бригаду. Мне будет трудно доказать, что я оборонялся.
-Я слышал, как он напал на вас. Я на самом деле слышал это.
Вскоре о случившемся уже знали в областном министерстве. Оттуда должна была выехать специальная комиссия, чтобы провести служебное расследование. Николая перевязали, он продолжил работу. Он знал, что убийство смотрящего просто так не прощается. Надел бронежилет, в фуражку подсунул металлическое кольцо. Вечером к нему на прием попросилась жена Нагая. Женщина в городе известная. Председатель профсоюза торговых работников. Не смотря на жару, она была одета в шелковый плащ с меховой отделкой.
-Прости меня, я не понял, почему он на меня набросился, – сказал начальник женщине. – Я не хотел его убивать. Как-то само собой получилось.
-За что прощать. Ты сделал меня богатой женщиной, и свободной. Уеду в Москву. Открою похоронное бюро.
-Значит, ты простила меня?
-Простила бы. Если бы не любила его.
Она выхватила пистолет и разрядила всю обойму в мужика.
Коля упал на пол, обливаясь кровью. Вновь забежал дежурный, вырвал у женщины пистолет.
-Он пытался изнасиловать меня, -сказала женщина, разрывая на себе платье.
-Сюда, сюда, – закричал дежурный. –Она платье на себе рвет. Прибежали еще люди, врач. Николай в упор посмотрел на врача и подмигнул ему. Тот сообразил, о чем просит его начальник милиции.
-В область, – сказал мужчина. – Пока жив, но кто знает, что будет через пять минут. Сердце прострелено.
Зашел заместитель Коли. – Выживет? – спросил он.
-Нет, шансов нет, – ответил врач. – Он труп.

На другой день из области приехал Андрей, ездивший навестить друга. Он привез приказ о возложении обязанностей начальника на зама, и известие о смерти Николая Ивановича. Колю хоронили на воинском кладбище в закрытом гарнизоне. Областное телевидение все же транслировало процессию. Розы, розы. Все несли красные розы. Могилу завалили цветами. Николай стоял невдалеке. Странно, наблюдать за собственными похоронами. Как он понимал Лиду, устроившую себе ложные похороны. Николай видел, как убивается в слезах жена, сын, родня. Но он решил пока не извещать их о том, что выжил. Андрей обещал врачу любую помощь, абсолютно любую, если он схоронит Николая. Он притащил труп пристрелянного для этого бандита. И того зарыли вместо Николая. Все очень обыденно.
А вечером Анна получила новое сообщение. Следующим должен был стать Севрюгин, еще расписывающий церковь. Это означало, что Николай был мертв. Самая сильная фигура в их стае слетела с шахматной доски. – Зерно, зерно, – шептала трубка.
-Почему зерно? – удивилась Анна Павловна. – Зерно – это Юра. Вы не перепутали?
-Нет. Лучшее, о чем вспоминает Севрюгин всю жизнь – это уборка пшеницы. У него до сих пор дома в банке лежит настоящее зерно ржи.
-Неужели завалите его зерном? Страшная смерть. Уж лучше в земле быть закопанным, чем в зерне.
-Нет. Свою смерть он выберет сам.

Анна Павловна ликовала. Но вновь позвонил телефон. – Не думай, что мы не знаем, почему убили Нагая, – прошептала трубка. – Из-за твоей квартиры. Мы тебе отомстим. Готовься.
-Будьте вы все прокляты, особенно Нагай, – заорала Анна.
Но трубку на обратной стороне уже повесили.
-Вас мне еще не хватало. Здесь от сатаны не знаешь, как отбиться. Надо отдать жене Нагая квартиру. Отдам, и откуплюсь от них. Кто он был по национальности? Кажется татарин. Он родом из Решетинки. Там одни татары живут.

25. Взрыв.

Вечером Анну Павловну арестовали. Ее обвинили в получении десяти взяток. Началась настоящая борьба за передел собственности. Следователь, который вел дело, был еще молод. Анна притворилась больной и попросила врача. Следователь вышел. Анна увидела на окне флакон одеколона, вылила его на материалы дела и подожгла зажигалкой, также оставленной на столе. Сработала пожарная сигнализация. Прибежал следователь, но было поздно. Дела на начальника налогового управления не стало. На другой день Анну отпустили. Она съездила в область, написала заявление об увольнении с работы. Ее друг, начальник областной налоговой, обещал прикрыть ее и при необходимости дать самую лестную характеристику.

Квартиру Нагая, которую он купил у Анны Павловны, опечатала милиция. Ее ждала новость. Отец выставил вещи за дверь. Так она оказалась в развалившемся жилье, в Белючах, без денег, работы, друзей. Она даже не знала, находится ли еще под следствием или нет. На грязном столе ее нового домика лежало письмо от мужа.
«Здравствуй, Аня. Нас уже ничто не связывает. Материальных претензий у меня к тебе нет. Думаю, что у тебя все сложится хорошо. Я счастлив, впервые люблю. Деньги, которые у меня остались, я отдам сыну. Сам буду жить у Наташи. Она не против. Она женщина обеспеченная и не мелочная. Прощай. Жаль потраченной на тебя жизни. Владимир Машков».
Анна была без сил. Ей даже сесть было некуда. В доме практически не было мебели. Она бросила на пол пальто и легла на него. – Кто бы видел меня в таком положении. Надо будет срочно найти работу. Кто мне поможет. Кроме Юры некому.
Проснулась она ночью, от холода. И заплакала.
–Сейчас мне будет очень к лицу новое золотое платье. Надо продать его. Только где? Не на рынке же вставать. Может сестра Лиды купит. Или супруга Юры. Нет, меня не сломить ничем. Мне должны дать компенсацию за неиспользованный за три года отпуск. Как не хочется идти на работу. Все формально будут сочувствовать, а в душе злорадствовать. Они все ненавидят меня. Просто пока открыто не покажут этого. Я ведь могу и не утонуть в бедах.

Дом Анны когда-то купила ее мать, под дачу. Там еще хранились вещи женщины. Анна надела ее платье и пошла в церковь. Рядом с ней остановилась роскошная иномарка.
–Анна, что за маскарад, – спросил ее высунувшийся из окна Севрюгин.
-Это не маскарад. Это одеяние грешницы, идущей на покаяние.
-И куда она идет?
-В церковь?
-Какая церковь. Я там черта нарисовал во всю стену. Попы за работу платить отказались.
-Вот ему и помолюсь. Богу я не нужна.
– А что делать собираешься? Может в ресторан сходим? Посидим, Колю помянем.
-К сведению. Меня только что выпустили из тюрьмы, выгнали с работы. Думаю, что в подобной ситуации, я еще ничего выгляжу. Пока ничего. Я знаю, как шарахаются от людей, попавших в беду. Даже работу искать не хочется.
-Продавщицей тебя возьмут. Опыт богатый.
-Я никогда не была продавщицей. Запомни это.
-Поехали в Самару. Устроишься там бухгалтером.
– Я практической бухгалтерией никогда не занималась. Я могу лишь командовать и писать письма. Ты в Самару едешь?
-Нет, за взрывчаткой в военный городок, рыбу глушить будем.
-Мне тоже нужна взрывчатка. Купишь на мою долю. У меня нет денег.
-Садись в машину. Я дам тебе денег. Немного, конечно. Я не служба помощи нищим. Да, и не люблю нищих.

Анна, на деньги художника, купила всю взрывчатку, что была у военных, а также бинокль. Она высадилась у плотины. Севрюгин поехал в Белючи. Анна выкопала ямы, палкой; набросала в нее взрывчатки, наложила сверху сухих веток. Потом она устроилась на возвышении и стала в бинокль наблюдать за омутом. Она была готова сидеть хоть месяц. Но ей повезло. Она увидела призрак Тани. Анна побежала к плотине и подожгла костер, отбежала в сторону. Взрывчатка взорвалась через 10 минут. Земляная плотина вздрогнула, вода вспенилась, прорвала проход. Масса водохранилища ринулась вниз. Вода сметала все на своем пути. Анна побежала на гору. Она увидела, как вода закрутила девушку. Поток был очень стремительный, призрак Тани несло к железнодорожному мосту. – Если ты все же живая, то будешь мертвой, -сказала Анна Павловна. – Аминь.
Девушка была опытной пловчихой, но водовороты возникали то и дело, швыряя ее в разные стороны. У моста к ней пришла помощь. Огромный мужчина кинул ей веревку и вытянул на берег.
-Кого мне благодарить? – спросила она.
-Я артист бродячего цирка. Этот цирк называется «Жизнь». – Человек сдернул колпак. Это был Николай Иванович. – Девочка, я хочу узнать от тебя очень многое. И помочь тебе. Ты сводная сестра Тани. У вас общий отец.
-Я ничего не знаю. Делала то, что просили. Творческим людям всегда нужны деньги. И потом, сблизилась с отцом.
-Наташа, родители Тани видели запись ее смерти?
-Да.
-Взрыв плотина отрезал Белючи от внешнего мира. Мой цирк застрял здесь. А ты можешь уйти отсюда через железнодорожный мост. Уходи, дальше будет еще опаснее. Ты еще молода. Я убью человека, который стоял за всем этим.
-Вряд ли. Это дьявол.
-Сомневаюсь. Это реальный человек, работающий под Идемевся. Вас всех могут убрать, как свидетелей. Держитесь меня, и я спасу тебя.
-Нет. Не убивают они просто так. Игра идет по правилам. Я бы предпочла отдать вас под суд. Дело можно пересмотреть. И Александра признать невиновным. Я бы очень хотела увидеть Александра. Мы переписывались с Таней. Она его любила.
-Идем. Тучи собираются. Сейчас будет ливень.

Ливень довершил изоляцию поселка. Взрыв снес деревянный мостик через Каменку. Вода залила все низкие места, грязь покрыла дорогу. Ни проехать, ни пройти в Белючи стало невозможно.
Анна Павловна явилась к Юре. Постепенно туда собралась вся стая, плюс негритенок. Анна накануне взрыва привезла золотое платье, чтобы предложить его жене Юры, но решила одеть его, чтобы вызвать зависть. Вечером все собрались в зале, пить чай. Анна, Юра, Андрей, Севрюгин и Конкин. Андрея и Конкина подвезли до разрушенного моста, и они перешли через реку через железнодорожный мост, сооруженный глобально, еще при царе батюшке.
-Я хочу, чтобы наша стая сохранилась, даже если мы все погибнем. Наши дети должны заменить нас. Я предлагаю ввести в совет сестру и сына Лиды, сестру Михаила и жену Коли, так хотел покойный. Я обещала ему, – сказала Анна.
-Я против, – ответил Андрей. – Надеюсь, что все-таки мы выживем.
-Приведение утонуло, я видела, – продолжила Анна. – Мы так и не выяснили, кто же стоит за всем этим.
-Приехал сыщик из Москвы, собрал информацию о местных дачниках, – сказал Андрей. Он разжал руку, там лежали кольца с номерами. – Кольца сделал под заказ. Это будет наш опознавательный знак. В кольцах прореха. Они подойдут на любой палец.
Он раздал кольца. – Одно кольцо я отдам сестре Лиды. Пока все. Разбежимся, а то растеряем все, что нажили за пять лет. Предлагаю закрыть Конкина в подвал и не кормить его. Он заслужил эту месть. Теперь я уже точно многое знаю.
-Я все рассказал Николаю Ивановичу. Он не предъявил мне претензий, – буркнул Конкин.

Андрей ударил Конкина по затылку, тот упал. Он постучал в дверь. Зашли два амбала и оттащил мужика в подвал. -А сейчас сюда приведут родителей Тани, -сказал Андрей. –Поговорим с ними.

Привели отца и мать Тани. Они были в кровоподтеках. Их явно били. -Мы не сделаем вам ничего плохого, -сказал Андрей. –Скажите все, что знаете о человеке, который нас убивает.
Мать Тани подняла голову и сказала: – Если бы я не видела запись, как вы казните моего ребенка, то я может и сказала бы вам хотя бы что-нибудь. И пожалела вас. А сейчас. Я просто быстрее встречусь с доченькой. Переломайте мне хоть все кости. Я ничего не скажу. Значит такая доля нашей семьи. Вам не спастись. На вас в упор смотрит сатана.
-Вы останетесь в заложниках. Когда кто-то из нас будет умирать, то будите умирать и вы.
-Меня просили вас предупредить. Если начнем умирать мы, то начнут умирать ваши дети. Первыми будут дети Юрия, потом Андрея, потом Анны. Люди не шутят. Против ваших детей мы с мужем ничего не имеем. Думайте. У Сашки мы уже попросили прощения. Жизнь прожита. Нас с отцом на этом свете уже ничего не держит.
-Они не смогут убить детей. Даже нас не убивали, только формировали обстоятельства, – сказала Анна.
Ответа не последовало.
-Где скрывается Александр? – спросил Андрей.
-Он не скрывается. Он живет. Это не он убивает вас, – сказала женщина.
-А кто? Кому это еще выгодно?
-Вам сказано – сатана. Судьба. Судьба такая.
-Судьба? А имя у этой судьбы есть?
-Идемевсь.

Родители замолчали. Их увели. Привели девочку алигофрена. Надеялись, что ребенок что-то скажет. Она блаженно улыбалась.
-Доченька, если ты скажешь нам, кто изображал приведение, то мы накормим тебя колбасой, -сказала Анна.
-И мороженым. Я все скажу.
Девочка поела. Потом надула щеки и сказала.
–Карлсон. Это он летал в простыне. И пугал воров.
Сидевшие прыснули.
-Ты очень красивая, -сказал Андрей. –Я бы женил тебя на своем сыне.
-Это ложь. Я девочка-дура.
-А мать тебе денег дает на наряды?
-Нет. Мне одежду дают в собесе. Старую.
-А кто тебе давал курточку, как на приведении.
-Не помню.
-А куда ты ездила в тот день. Когда к автобусу подъезжала милиция?
-На свидание. Мне дали записку, я ездила на свидание. Но никто не пришел. А куртку я нашла в автобусе. Я вспомнила.
-Мы пока отпустить тебя не можем, -сказал Андрей.
-Меня похитили?
-Если ты романтик, то да. Если нет, то ты в гостях.
Девочку подняли.
-Да, я вспомнила. Ко мне Конкин подходил и просил следить за матерью Тани.
-Что он обещал тебе за это? – спросил Андрей.
-Жениться.
-Он выполнит обещание, – сказал Андрей. – Иди. На реке разлив, по дорогам грязь по колено, можешь жить на втором этаже.
Девочку увели. Неожиданно в комнату вбежала жена Юры – Елена. – Там смерть ходит с косой.

Все, кто сидел в комнате, выскочили на веранду. По улице шла, а вернее очень быстро летела смерть. Огромная, под два метра, в черном капюшоне, с косой на плече. Она замерла, потом повернулась, приоткрыла лицо. Там был череп. Она помахала рукой и покатилась дальше.
-Белючи проклятое место, -сказала Анна. –Я хочу уехать отсюда.
Никто ей не ответил. Из деревни можно было уйти лишь пешком через железнодорожный мост.
-Не надо было платину взрывать, – наконец сказал Севрюгин. –Я бы скрылся. А теперь живи и бойся. Сегодня мы извинимся перед родителями Тани, дадим им денежную компенсацию и отпустим. Пусть уходят через мост. И они попросят за нас.

Вечером накрыли стол, привели Ванеевых, девочку-дуру. Говорила Анна.
–Мы решили покаяться и попросить у вас прощения. В качестве компенсации даем вам 200 тысяч. Дочь этим не вернешь, но это все, что мы можем сделать для вас.
Она подала деньги матери. Та отшвырнула. Но отец поднял их.
–Мы простили вас, – сказал он. –И деньги возьмем. Мы свободны?
-Да, – сказал Андрей. – Уходите. Если мы не прощены и нас ждет смерть, то не трогайте наши семьи.
-Мы ничего не можем обещать. Если кто спросит нас, то мы скажем, что простили вас, – сказал мужчина.
Ванеевы и девочка-дура ушли. Моросил мелкий дождь.
-Давайте исключим Конкина из стаи, заставим его жениться на девочке-дуре, – предложил Андрей. Он говорил так, будто мужчина и не сидел рядом. А Конкин все еще был в их компании. –И бог с ним. Простим его предательство.
-Надо проверить Сашкиных однокамерников, -сказала Анна.
-Не знаю, стоит ли. Денег-то мало осталось. Просто так информацию подобного рода не получить.
Все равно я пешком в город не пойду. Будем ждать восстановления моста и расчистки дороги, -ответил Андрей. – Я в отпуске.

Ночью Анна ушла из Белючей, ничего не сказав хозяевам, ни с кем не попрощавшись. Она решила податься в монастырь, не сообщив об этом даже отцу. Днем женщина закутала лицо и пошла на рынок, подошла к мальчишкам, курившим марихуану, учуяла ее специфический запах. – Кто достанет мне пушку, 350 баксов, -сказала она. –Сможете?
-Завтра вечером, – сказал один из парней.
-В полдень, сегодня. Иначе буду искать других.
-Хорошо. Покажи баксы.
-А задницу тебе не показать? Будет пушка, будут и деньги.

Анна ушла. А мальчишки стали искать пистолет. Вскоре карлик принес им пистолет. –Здесь лишь первый патрон боевой. Остальные холостые. Всучите ей. Сами пистолет не трогайте. На нем трупы, – объяснил он.
Пистолет передали в целлофановом пакете, как и договаривались. Анна нашла деньги, продала и свое платье. Пистолет проверила, выйдя на пустошь. Стрелять умела. Она осталась довольна, переоделась у отца в мужскую одежду, лицо спрятала под шлемом. Через час ей удалось угнать чужой мотоцикл от магазина. Вечером она была в монастыре. Мотоцикл утопила в пруду. Настоятельнице предъявила поддельную справку беженки из Грозного. В монастыре было очень холодно. Кровать стояла в углу, как в темнице. Настоятельница ничего ей не обещала, просто привела в келью и оставила одну.
-А умею ли я молиться? Нет. И в бога я не верю, – зловеще сказала себе Анна Павловна. – Зря я все взорвала. Теперь меня точно убьют. Пусть найдут сначала. Меня можно искать где угодно, но не здесь. Хотя почему и не здесь? Монашки же не будут скрывать, что у них появился новый человек. Поспать. Здесь хотя бы чисто, пусть и холодно. Думаю, что сюда призраки не придут. Я по этому и выбрала монастырь. Не разочароваться бы.

26. Зерно.

Звонок мобильного телефона поднял Севрюгина очень рано. Туман густыми облаками поднимался из реки. Василия уже не было рядом, делал что-то во дворе. Звонила мать. Женя обрадовался.
-Мама, так рано.
-Сынок, я многое тебе прощала. Но теперь у меня нет сына.
-Что случилось?
-Я знаю, что ты убил Таню Ванееву. Ее мать рассказала об этом всему селу. Мы с отцом даже не знаем, как будем здесь жить дальше. Из села мы не уедем. От нас все шарахаются. А ты уезжай. А ты беги. Санька вышел из тюрьмы.
-Мама, я не смогу жить без тебя.
-Прощай.
Евгений слышал, как мать зарыдала и положила трубку. У него по щеке покатилась слеза. Он вытер ее. – Василий, – крикнул он парня. –Мы уезжаем.
Вася пришел. – Женя, дороги-то нет.
-Попробуем проехать выше плотины, по бездорожью, прямо через реку. Там мелко, вода-то вниз ушла. Юра говорил, что там сделали брод. Машины с зерном через реку трактором перетаскивают.
-Ты больше ничего не скажешь?
– Наверное, мы уже стали довольно-таки близкими людьми. Выслушай меня. Этой истории пять лет. Я подлец. Не знаю, как тогда все получилось. Я ведь был добрым человеком. А теперь у меня камень вместо сердца. Короче, на моих глазах утопили девушку и вину свалили на ее парня. Едем. Не бросай меня сейчас. Ты единственная моя отдушина. Мать тоже все узнала, и отказалась от меня.
-Ты же знаешь, что не люблю тебя. Живу с тобой из-за денег. Но я тоже привязчив. Вопрос, надолго ли.
-Ну и что? Пусть так. Дружбу тоже можно купить. Все покупают друзей. Просто одни за услуги, другие за анекдоты. Дружба и любовь такой же товар.
-Я нарву немного винограда в дорогу, соберу вещи.
-Он еще кисловатый.
-Вместо воды пойдет. И в красивых местах живет страх.
-Здесь он живет много веков, как мордовский бог создал эту землю.
-Он злой бог?
-Нет, Шкай – справедливый бог. Но именно он создал своего антипода – Идемевся.
-Это дьявол?
-Шайтан. А чем он от дьявола отличается, я не знаю. Так вот, там, за километр от села, стоит холм, на холме камень. Место исковерканное. Там и живет Идемевсь. Живет он под землей, но иногда встает, пока его Шкай не загонит назад. Сейчас он на поверхности. Люди видели его.
-Я слушаю разговоры местных старух. Они говорят, что следующий дар Идемевсю – это зерно. Не езди к броду. Держись от зерна подальше.
-Клин клином вышибают. Не бросать же машину здесь, и идти пешком через мост. Если что не так, то есть, если я умру, то не хорони меня в Белючах, и в Самару не вози. Схорони в Мокоши.
-Не умирай раньше времени.
-Деньги все на карточке, пароль на ней ручкой написан, снимешь сколько надо будет. Остальное – отдашь родителям. Что еще? Картины в Самаре. Возьмешь их себе. Родственникам они не нужны. Квартиру отписал на младшей сестре. Дарственная в машине. Наверное, все. Вот и жизнь прошла. А в рай дороги я не знаю. Она начитается еще в детстве. Я ее не увидел, проскочил в ад, там, на берегу Каменки. Вернуться бы туда, и все начать сначала. Накрой стол. Поем в последний раз.
-Не пугай меня.
-Ты скрасил мою жизнь.

Севрюгин и Вася поехали в полдень. Берега были скользкими. К воде было не подъехать.
– Едем к броду, – сказала Евгений. – Знаешь, я успокоился. Поцелуй меня, на последок.
-Из принципа не буду целовать. Вот переберемся на тот берег, и поцелую.
– Ты выйди из машины. Я постараюсь на скорости проскочить брод, – сказал Женя.
-Для легковых машин там нет брода. У трактора и самосвалов посадка выше.
-Тебе-то откуда знать. Здесь мелко, главное, чтобы мотор не залило водой.

Они нашли брод. Но трактора там не было. Стояла лишь брошенная машина с зерном. Василий прошелся по воде. Им было не проехать. Он не заметил, как Севрюгин залез в брошенную машину, и зарылся там в зерно. Ему захотелось понять, как можно в зерне задохнуться. Он задремал. Василий вернулся в легковушку. Друга он не нашел, даже под машину заглянул. Евгения нигде не было. – Куда он делся? – подумал парень. – Мне его жалко. Конечно, он заслужил кару, но не смерть же.
Василий крикнул: – Женя, куда ты делся. Не утонул же он. Может сказать ему, что я и есть Сашка. Неужели по голосу еще не понял.
А Евгений прекрасно слышал его. Слезы сами собой потекли из его глаз. Лежа в зерне, он понял, как же одинок. –Умереть, лучше умереть, – прошептал он.

Василий устроился на заднем сиденье и заснул. А машина с зерном сорвалась с места и покатил в реку, где и перевернулась, завалив Евгения. Задохнулся ли он от воды, или от нехватки воздуха в зерне, никто так и не понял. Его тело нашли, когда стали собирать рассыпанное зерно. Васька в это время уже вернулся в деревню, и поставил машину у дома Натальи. Тело Севрюгина привезли к его родителям. Василий о его смерти узнал лишь вечером. Он отнес все документы и кредитную карточку Севрюгиным, а сам перешел реку через железнодорожный мост и отправился в Мокошь. По дороге он нагнал рыжего старика. Он взял у него котомку и донес до Мокоши.
-А ведь ты пожалел убийцу своей девушки, – сказал дед, когда они прощались.
-Нет, не пожалел, но я бы его не убил. Пусть бы его люди судили.
-Запомни, нет суда более субъективного, чем людской суд.
-Вы Идемевсь? – спросил Сашка.
-Я любой, я не такой, я чудной, – захохотал дед. И у Сашки закружилась голова. Когда все прошло, то дед рядом уже не было.

Анне Павловне ночью сообщили на мобильный телефон. – Севрюгин мертв, следующий Конкин. За трусость и предательство всех и вся. Итак, это жемчужина. То есть инакость в вашей стае.

Анна Павловна этого не ожидала. Она думала, что следующим будет сильный игрок- Андрей, Юра. Она перезвонила Юре и сказала о предупреждении. Тот тоже удивился. Он считал, что следующим будет он.
-Не знаешь, куда Васька делся? Не грабанул бы он Севрюгина.
-Спроси у родителей Жени. Он должен был с ними встретиться. Евгений что-то говорил ему перед смертью.
-Возможно. А, возможно, и нет. Неужели и мне пора готовится. Что мы делаем не так?
-Все. Мы не выживем.
-Ты тоже это поняла?
-Разумеется. Благо, что буду последней. Мне же очень любопытно, как все мы умрем.
-А мне нет. Тебе дать денег?
-Нет.
Анна не могла принять помощь. Она была слишком гордой. И она не почувствовала искренность в словах друга. Пожалуй, лишь Юра и Андрей были достаточно ей близки. А весь остальной мир ее отверг, включая собственного сына.

27. Жемчужина.

Лето шло к концу. Зерно с тока вывезли на элеватор. Птиц в Белючах заметно поубавилось. Воробей лишний раз не пролетит. Юрий Петрович отдыхал. Он включил записи пения соловьев и слушал их. Он сидел на веранде и видел, как его гость Конкин роется в шкафу. Конкин вышел к хозяину в самых дорогих, привезенных из Милана брюках и английской рубашке. – Можно я это надену? – спросил он. –Все равно брюки не носишь.
-Нельзя, – ответил хозяин. – Тебе они не идут. А мне они очень нравятся. Я сейчас тебе сам что-нибудь подберу.
-Да не надо. Мне и это сойдет, – сказал Конкин и ушел.
-Он меня по миру пустит, – вздохнул Юрий Петрович. На окно села синичка и сказала стучаться в стекло. Это был самый ужасный знак смерти. Такое поверье ходило в Белючах. Голубь и синица, стучавшие в окно, предвещали смерть. Юрий Петрович прогнал птичку. – Когда только мост восстановят, – зло сказал он. – Сейчас не советское время, чтобы за счет хозяйства его восстанавливать.

Жители деревни уже приспособились к отрезанности от мира. Благо железнодорожный мост царь батюшка выстроил на века. По нему на велосипеде можно было и до Мокоши добраться и до Центрального поселка. Телефонная связь работала. Если кто приезжал в Белючи на собственном транспорте, то оставлял его за рекой. Воров в деревне не было.

Юрий Петрович перестал ездить на работу на центральную усадьбу. Он руководил хозяйством с помощью мобильного телефона. Там все было отлажено. Коровки доились, пекарня работала, в полях собирали остатки урожая – овощи. Картофель и свекла должны были еще подрасти. Юрий Петрович стал писать план развития хозяйства на ближайшие три года. Прощался ли Ушкин с жизнью. Нет. Он сам себе поражался. Он всегда так боялся смерти. А теперь был спокоен. -Жизнь – это рояль, играешь, играешь, а потом кто-то закрывает крышку, прямо по пальцам. Не важно, в каком мире живешь, важно какой мир живет в твоей душе. Я считаю себя хорошим человеком. Да, поумнел. А поумнел бы я так быстро, не погибни тогда Таня Ванеева. Надо бы сказать Конкину, что скоро умрет. А он в дорогие брюки рядится, считает, что его уже простили. Наивный. Предателей судят строже всего. Вот кому надо испортить последние деньки. Слишком легко он жил. Женю его на девочке-дуре. Ведь обещал ей.

Юра вызвал автобус из своего хозяйства к железнодорожной платформе. Конкин давно мог покинуть деревушку. Но не торопился. Ведь у Ушкина был роскошный винный бар. Конкин только покончил с виски и взялся за ром. Хозяин нашел его за вскрытием новой бутылки. Конкин настолько нагло вел себя, что Юрий Петрович порой даже терялся. – Пора взбодриться, у тебя сегодня роспись. Больше не пей. До железнодорожного моста, к автобусу, придется пешком идти. Мне тебя не дотащить, – сказал он гостю.
-Жил я без свадьбы сто лет, и еще проживу столько же, – буркнул в ответ тот. Но хозяин лишь усмехнулся, отобрал бутылку и куда-то унес. Конкин достал новую. Быстро открыл ее и выпил приличный глоток прямо из горлышка. Через несколько минут Елена, супруга Юры, принесла гостю костюм мужа.
– Побрейся, и одевайся. Автобус скоро подъедет, – попросила она.
-Что-то не хочется, – проворчал гость. – Может завтра.
-В администрации все уже готово к тожеству. И невеста ждет.
Конкин брился целый час, потом кофе пил. Из Белючей к мосту пошло десять человек, родственники Лены и Юры Ушкиных, несколько их соседей. Родственников Конкина никто даже не пригласил. В руках у Юры был магнитофон. Завывала Сердючка. Но настроение у людей было не праздничным. Все же перешли реку и поехали к сельской администрации в Центральный поселок. Конкин не отказывался от брака. Он знал, что ему придется это сделать, если так решили Андрей и Юра.

Безучастно смотрели на автобус с реки четыре женщины. Когда пылевое облачко осело, то они сложили руки и стали бормотать заговор: Посреди поля река, там омут бездонный. В нем бочка с мертвецом, на бочке панцей-трава. Всплыви трава и расцвети. Пусть сильный ветер вырывает труп, на теле которого жемчужины растут. Пусть гремящий гром выбросит семьдесят семь жемчужин, среди них королеву белую, смертью напоенную. Да, и сгубит сея жемчужина мужа новоявленного. Ни семь, ни шесть, ни три, ни два, а лишь раз дотронется он до белой королевы. Умрет он смертью страшной и быстрой. Проклятие сие, сказанное с полудня до двух часов, обрети страшную силу. И свершится оно в самое опасное время от полуночи до трех часов. Боже мой, боже наш Идемевсь, обведи опасный круг. Пусть в той черте черт черта качает, и черти те рыдают, укорот наш большой, ни дня не проживет тот, кому он предназначен. Аминь.
И всплыла бочка из омута. Понесло ее к берегу. И выполз из бочки утопленник. Он был совсем разложившийся. На нем висели ракушки. Четыре ведьмы стали открывать их и доставать жемчужины. И самую большую жемчужину они все поцеловали и нанизали на черную нить.
-Все, – сказала Тряска. – Укорот совершили. Нет сильнее его в песках бога нашего Идемевся.
-Аминь, – сказали четыре ведьмы разом. И труп утопленника возгорел прямо в воде. А четыре ведьмы пропали, как и не было их на берегу.

Девочку-дуру приодели. Елена Ушкина подогнала по ее росту свое подвенечное платье. Женщина хранила его много лет. Девочка-дура стала напоминать невинного доброго ангела. Свадьба, наконец, все же состоялась. На ней было человек сто. Всему селу событие оказалось любопытным. Кто бы подумал, что дуру возьмут замуж. И брал-то ее в жены человек солидный, друг директора хозяйства.

Банкет проходил в бывшей совхозной столовой. Юра приказал для этого зарезать свинью, наделать тортиков. Было много овощных салатов и разбавленного спирта. Люди хоть котлет вволю наелись. И на подарки особо не потратились – полотенца, постельное белье, чайные чашки – для деревни не плохо. Конкин же пил и пил. Девочка-дура устала. Мать вывела ее на воздух. Уже темнело. –Посиди здесь, – сказала женщина дочери. – Я пойду отца поищу. Не свалился бы где.
Девочка устало прислонила голову к крылечку. Из столовой никто не выходил. Она была огромной, там можно было и танцевать. Кто-то коснулся девочку рукой. Она обернулась. Пред ней стояли четыре феи. Они были в прозрачных вышитых тонкой шелковой тесьмой платьях.
-Мы добрые волшебницы, – сказала одна из них, с ледяными глазами. – Мы принесли тебе подарок.
-Отдайте маме. У меня своего ничего нет. Я даже не знаю, будет ли муж моим или его тоже заберет какая-нибудь тетенька.
-Возьми подарок, – сказала Ледея. И ведьма надела жемчужные бусы на шею девочке-дуре. – Но имей в виду, если рассыплешь бусы, то сама не вставай на пол, пока на него не встанет кто-то другой. Бусы не любят, когда их рассыпают. И будут злиться.
-Мне не надо злых бус, – сказала девочка-дура.
-Не понимаешь ты того, что они волшебные. Если кто будет обижать тебя, то жемчужины за тебя заступятся.
-Меня никто не обижает. Все меня жалеют.
-Ты еще замужем не была. Мужья пьют и бьют жен.
-У меня хороший муж.
-Бери бусы. Не понравятся, так продашь их. Все, нам пора.

И ведьмы исчезли. Девочка-дура пошла в зал. Недобрый шепоток пронесся по рядам.
-Жемчуг, жемчуг, – говорили друг другу женщины. – Где невеста их взяла?
Девочка-дура не обращала на разговоры внимания. Она скромненько села за стол и стала есть сыр.
-Вкусно, – вздохнула она. – Ты закусывай, – попросила она мужа.
-Устала? – спросил тот.
-Немного. Давай уйдем. Никто и не заметить этого.
-Давай.

Дом у родителей девочки-дуры был средних размеров. Молодым выделили отдельную комнату. Их даже уложили в постель. Девочка уже спала с мужчинами. Те пользовались ее наивностью. Так судачили люди. Лучшей партии, чем седой мужик ей искать не приходилось. Была ли девочка красивой. На любителя. Она казалась полноватой, у нее были губки херувима, светленькие кудряшки, почти голубые глаза. Говорила она очень мало, лишь когда ее о чем-то спрашивали. Конкин никогда не был женатым, хотя подруги у него постоянно менялись. Он даже имена их не помнил, звал рыжими, кудрявыми, мосластыми. И у них состоялась первая брачная ночь. Отчего-то девочка не снимала бусы.
-По виду это настоящий жемчуг, – сказал ей Конкин. – Бусы очень дорогие. Где ты их взяла?
-Мне их подарили четыре женщины. Они сказали, что это божий дар.
-Только дар какого бога?
-Бог один.
-И он кинулся дарить тебе бусы, прислав для этого четырех ведьм. Казуистика какая-то.
-Говори со мной проще.
-Стараюсь. Скинь эти бусы, и продай их.
-Они мне нравятся. Перламутровые.
-Купишь еще лучше. Ты на вырученные деньги купишь сто красивых бус. Будешь менять их каждый день.
Девочка стала стаскивать бусы через голову.
-Порвешь, там замочек должен быть сзади.
-Нет. Я их так одевала.
И нитка порвалась. Жемчужины посыпались на пол. Девочка собрала их и сложила на тарелочку.
-Я спать хочу. Завтра нанижу их на леску. Мама сказала, что денег мало подарили. Обидно. Я так старалась.
-С утра бусы собери в нить. Они покроют все затраты на свадьбу. Жемчуг – дорог.
Девочка уткнулась Кончину в плечо и засопела.
-А ведь хорошо быть женатым человеком. Только смеяться надо мной будут, что женился на дуре. А что плохого, если жена дура. Не знаю, умеет ли они стирать и готовить, но тело у нее нежное. А я уже не мальчик. Жена дура – это счастье. Лишь бы не пила. По ней не поймешь, пьет она или нет. Я за столом и внимания на нее не обращал. Надо сделать так, чтобы все считали мою семью идеальной, счастливой. Хочу, чтобы все завидовали мне. Надо пойти работать. А что? Для чего я состою в этом союзе Десяти. Пусть подыщут мне работу. Тем же пожарником, почему бы не поработать. Или в банке охранником. Точно, попрошусь помочь мне с местом в охране. Лидия Павловна пропала. Просить-то особо некого. Андрей ведь не в милиции работает. Развалили союз-то. Остались Юрий да Андрей. И я. Елена.

Конкин поднялся с постели, чтобы попить холодной воды. Он сделал всего один шаг и поскользнулся на жемчужине. Все началось, как в замедленной съемке. Он подлетел в воздух, махая руками. А потом всем пластом упал на спину, позвоночник треснул в нескольких местах, затылок попал на край железной кровати, и его снесло напрочь. Кусочки костей, мозгов, кровь заляпали ковер.
Девочка поднялась с постели, подобрала жемчужину и стала нанизывать бусинки на леску.
-Леска прочнее, – говорила я. – Я знаю. Не такая уж и дура.
С бусами девочка провозилась целый час. Потом она оттащила мужа за ноги в сторону и стала отмывать ковер.
-Все вы мужчины – скоты. Так измазать мамин ковер. Как я ей все это объясню. С понятием у нее, у мамы, трудно.

Утром родители жены Конкина позвонили Юрию Петровичу Ушкину, сказали, что муж дочери не просыпается.
-Он жив? – спросил Ушкин.
-Вряд ли.
-Алкогольное отравление?
-Мы ничего не знаем. Дочь говорит, что это все жемчужина.
-Вызывайте скорую.

Смертью Конкина Юра и Андрей были очень напуганы. Следующим должен быть кто-то из них.
-Яблоко, следующее преподношение Идемевсю – яблоко, – говорил по телефону Юрий. – Андрей, следующий я.
-Здесь такая путаница. Могу быть и я. Будем ждать звонка.
-Боишься? – спросил Юрий.
-Ни на грамм. Я в Чечне воевал. Смерти я не боюсь. Насмотрелся на нее в упор. И куда это Анна спряталась? Вот она сможет обвезти и смерть вокруг пальца. Жемчужина! – с выражением сказал Андрей.
-Не знаешь, какое заключение врачи дали?
-Поскользнулся о бусину и упал затылком на ребро кровати, а позвоночником на пол. У него были очень хрупкие кости. В истории болезней нашли. В общем-то мне уже все равно. Кто пожалеет о нем. Отмучил родителей. Нажили сынка.
-Да, и о нас никто не пожалеет, – скучающе сказал Юра.
-Надо навестить девочку-дуру. У меня нет на это времени. Ты там рядом. Организуй похороны. Я лучше тысячу девчонке дам.
-Родителям ее сразу отдай. Или лучше родителям Конкина.

Анна позвонила Юре через день и сказала: –Андрей. Яблоко – это Андрей.
–Анна, нам надо спасать собственность наших детей. Сами ли мы покончим с собой или нас незаметно подтолкнут, как Амалию. Но мы погибнем. Брата Ашота я привлекать не хочу. Это будет криминал.
-Мой сын из Москвы не уедет. Юра, на твою жену одна надежда. Она очень грамотный бухгалтер. Не наделает ошибок.
-У меня совхоз. Но он не мой. Пять тракторов и три машины –личные, счет на три миллиона, две квартиры в области и одна в Москве. Земля –3 га. Теплица под Мокошью, моя личная. Все. Акции дешевые, с них ничего не сорвешь. У сестры Лиды теперь универмаг, 10 магазинов, 3 дома в Чехии, 5 квартир в Мокоши, три в Москве, кондитерский и мебельный цех, гостиница в Зеленограде. У Конкина ничего. У Мишеньки коллекция икон и драгоценности, дом в области и коттедж в Мокоши, деньги. У Коли много чего, с женой надо поговорить. Углекислотный завод ему принадлежит, цех по изготовлению пластмассовых изделий, маршрутные такси в области, акции вино-водочного завода. У Евгения картины, квартира в Москве, Самаре, Майами и большой счет. В наследство вступит мать и младшая сестра. Знаешь, единственный из нас, кто не заслужил смерти за преступление –это Андрей. Надо было стрелять во всех, в это долбанное приведение, в родителей Тани, в Саньку. А там видно было бы. Я так считал, и сейчас так считаю.
-Все еще не поздно. Это все деньги. Не дешевле ли нам умереть.
-Поздно уже думать об этом. Ведь мы решили, что за всем этим стоит преступная группа. А их не перестрелять, найдут новых шестерок. Ведь даже Нагаю замену нашли через пару дней. Я вообще подозреваю, что Андрея обвинять в убийстве и посадят в тюрьму. А там удушат урки. Я не готов, и не хочу умирать. Но боюсь, что в моем случае они будут угрожать моей семье, детям, родителям, жене. Я хочу уйти из директоров, жену оставить сначала замом нового директора, а потом сделать и директором. Ванеевы рассказали людям, кто убил их дочь. У меня нет будущего. Я был молод, глуп. Сейчас бы я этого не сделал. Да, и пьян я был. Я даже плакал, проспавшись. Ведь моя супруга тогда уже была беременна. А если бы это сделали с ней.
-Если бы, да кабы. Поговори с приемником Нагаева. Перережешь совхозное стадо и отдашь им. Ведь сейчас все решает мясная мафия.
-Их этим не проймешь. Они в тюрьме, как дома. Анна, ты где?
-В надежном месте. Я появлюсь чуть позже. Я буду последней.
-Значит, останешься в живых. Тогда я не боюсь за будущее союза десяти.
-У меня ничего нет. Ничего. Положи мне на мобильный телефон денег.
-Хорошо. Я оставлю у Лены деньги для тебя. Может, займешь мое место?
-Помогать Лене буду, но и только. Я устала ото всего. И мне жить вообще не хочется.
-Это потому, что ты будешь жить. А мне так не хочется умирать. Ладно. Прекращаем разговор. А то у тебя счет обнулится. Завтра я положу на него деньги. Я сам скажу Андрею. Мне проще.
-Обрадовать его.
Кто-то тихо постучал в дверь. – Войдите, – крикнул хозяин. Он не ожидал, кто к нему придет девочка-дура.
Она раскрыла коробочку. В ней лежали бусы.
-Купите их у меня, – попросила девочка-дура. – Я их боюсь.
Юра дал ей тысячу рублей. Он не стал отказываться от бус. Когда девочка-дура ушла, то он разжег камин, побрызгал его святой водой и бросил в пламя бусы.
Что тут началось. Из зева камина полезли утопленники. Но они спокойно выходили на улицу. И пропадали. Юра лишь перекрестился. –Убьют Андрея, а там и мой черед.
Он увидел, что кончики его пальцев посинели, поднес их к огню. Они стали отогреваться.

28. Прошлое.

Ранней весной 2013 года Александр Костин вышел из тюрьмы, его никто не ждал. От него отвернулась родня, друзья, знакомые. Мать написала в тюрьму единственное письмо, в котором просила не возвращаться в Мокошь. В кармане у него было немного денег, справка об освобождении и фото Тани. На душе полная пустота. Тюрьма находилась всего в ста километрах от родного дома. Город он хорошо знал, именно там учился в педагогическом университете. Ноги сами принесли его на автовокзал. На первой платформе стоял автобус, идущий до Мокоши. Он остановился, постоял немного и прошел мимо. Гулял он целый час, пока не очутился в парке, где сел.
-Ну, и что? – спросил он себя. – Как жить без корней. Они вроде бы и есть. Лишний стакан водки и все рухнуло. Имею ли я право уйти за ней. Нет. Я должен жить и мучится.
К нему подошел странный карлик. Этого человека было невозможно не узнать. Саша сидел с ним в одной камере.
–Привет, Угрюмый, – сказал карлик. – Дерево поветвистей ищешь, чтобы удавиться?
-Привет, Слон. Надо подумать, как жить дальше.
-Ты подумай, а я пивка возьму. Только не исчезни. Бегать за тобой не буду. Разговор есть.

Карлик посеменил к ларьку. Это был колоритный человек, в годах, даже повоевать успел в Отечественную войну. Потом лагеря. Работа в цирке. Самой чумовой его шуткой была просьба застегнуть ширинку. Бедные женщины жалели карлика, пока не понимали какой товар у мужика в штанах, весь его рост ушел в корень. Александр с интересом наблюдал, как Слон будет дотягиваться до окошечка. Мужчина привстал на цыпочки и подал деньги. Еще и пококетничал с дородной продавщицей. Он принес четыре бутылки «Клинского», вытащил из кармана тараньку. Оба мужчины были неразговорчивыми. Но неразговорчивость Слона была иной. Все со смеху падали, когда этот человек молчал. Мужики выпили по глотку. К ним подбежал мальчишка.
–Ты Санька Костин, 25 лет? – спросил он их.
-Я, – ответил Слон.
-На, – протянул флешку мальчишка.
-Кто передал? – спросил мужик.
– Машина была с темными стеклами, даже не видел. Пятьдесят рублей дали.
-Мало. На кассете педофилическая порнография.
-А за съемки сколько платят? – спросил ребенок.
-Пять тысяч долларов. Мне. А другим лишь на вазелин дают.
-Здорово. Если бы мамка разрешила, я бы снялся.
-Ладно, передал и кантуй, – оборвал диалог Саня. Он не любил зыковский треп. Он так и не стал полноценным членом зыковского сообщества. В тюрьме он ходил в мужиках.
Мальчишка убежал. Саня повернул несколько раз флешку.
-Пойдем ко мне, -сказал Слон. – У меня компьютер есть.
-Зачем ты встретил меня?
-Знал, что пойти тебе некуда. Мне сейчас как раз бычара нужен.
-Далеко живешь?
-Вниз по склону. Мамка домик оставила. Тихое место. И до цирка недалеко. Я там подсобки убираю. Девочку пригласить? Голодный, небось?
-Не знаю. Я не смогу больше подойти к женщине.
-К женщине. Какая женщина. Это будет проститутка. Для нее это хлеб.
-И сколько?
-Пятьсот час. Из дешевых. Дорогую ты еще не заслужил.

Дом Слона не произвел на Саньку впечатления, посеревшие бревна, крыша из оцинкованного железа, закрытые ворота. Дверной замок висел высоковато для хозяина. Они очутились в коридоре, потом на уютной кухне. А потом в роскошной комнате, с мягкими диванами, огромным телевизором и стеклянными шкафами. Слон сунул флешку в компьютер. То, что Сашка увидел, посеребрило его голову. -Она была беременна, -наконец-то сказал Саня Слону.
-И за это ты отсидел пять лет. Круто. Но теперь не торопись. Взвешивай каждый шаг.
-Я хочу, чтобы ее родители увидели эту запись. Мне даже легче стало, что не я убил ее.
– Матери этого показывать нельзя. Покажи отцу Тани. Поедешь домой?
– Я поживу немного у тебя.
-Живи. Может, напьешься?
– Я на водку даже глядеть не могу. Из-за нее погибла Таня. Скажи, Слон, это ты все сделал? Я про флешку.
-Ребята сделали. Тебя уважают.
-Не за что меня уважать.
-Ты сильный.
-Таких, как я, полно. Это все мясо. Головы у меня нет, и не будет.
-У меня есть. Твое тело. Моя голова. Мы еще замутим.
-Я не хочу убивать людей. А больше я ни на что не способен. Я же сейчас учусь в пединституте, там даже не знают, что я сидел. Перевелся на заочное отделение. Из тюрьмы меня на сессию отпускали.
-А как тебя отпускали?
-Я сыну начальника колонии диплом контрольные делал. Он тоже в моем институте учится.
-В школе тебе делать нечего. Но ты можешь работать тренером в спортклубе. Бабы таких, как ты, любят.
-Да, здесь я тебе поверю. Ты в этом толк знаешь. Могу даже массажистом работать. У меня вторая профессия – врач-физиотерапевт.

Слон дал Сашке три таблетки валерианы и постелил на диване. Он слышал, как парень плакал, уткнувшись в подушку.
-И тебя боялись в тюрьме крутые зыки, – сказал Сашке утром Слон. –Ты сам мстить не должен. Но твоя помощь потребуется. Главное, слушай меня. Согласен?
-Я не хочу их смерти. Я хочу лишь огласки.
-Пока ничего не обещаю. Эта кампания интересна мне. Давненько я не был в Мокоши. У меня там живет один старый знакомый. Хочешь ты этого, не хочешь, но придется вернуться в этот поселок. А пока я сниму тебе квартиру здесь. На свое имя. Ты должен потеряться. Не думай, что ты им нужен живым. Ты веришь в бога?
-Хотелось бы верить, но не верю.
-Поверишь. Я открою для тебя одну древнюю тайну. А пока, просто отдохни. Ты же с курорта возвратился. А отдых на курорте утомляет. Девочка через час придет. Она сделает все, что пожелаешь. Девочка свежая. Месяц в обороте. С медицинской справкой.
-Спасибо. Попробую. Не уверен, что получится.
Сашке вдруг стало спокойно. Да, Слон был настоящим мужиком. Даже Саньке стало спокойно рядом с ним. –Таня, я отомщу за тебя, – сказал он себе. – И уйду к тебе. Я на самом деле не вижу больше смысла жить. Хотя и не уверен, а есть ли бог. Может есть, может нет. Надо жить по своим нравственным критериям.

29. Опасность.

Юра сам сообщил Андрею о нависшей над ним опасности. Тот отправил семью отдыхать на Кипр, а сам спрятался в охраняемом здании наркоконтроля. Там он чувствовал себя уверенно, напасть на помещение никто не решится. К себе он никому не разрешал входить. Но вскоре мужик заскучал. Не просидишь же всю жизнь под замком. Он трусом никогда не был, и за жизнь не трясся, хотя и не торопился на тот свет. Он позвонил дежурному и попросил направить бригаду на задержание мальчишек, торгующих наркотиками на заборе рынка. – И ко мне их всех. Только припугните получше.

К нему привели пять мальчишек. Он отобрал из них лишь зависимых наркоманов. Через три дня он знал и про Слона, и про пистолет у Анны Павловны, про кражу мотоцикла.
–Нас осталось слишком мало, – сказал себе Андрей. –Надо собраться. И Анну вызвать. С ее пистолетом. И передадим наше общее дело новой десятке. Мы проиграли.

Через неделю у Юры собрались оставшиеся в живых члены десятки. Николай, сидел в домике Наташи и мог слышать все, что происходило в каминной зале дома. О том, что он жив, стая не знала. Приехала даже Анна Павловна. Она зашла в ванную и внимательно посмотрела на себя в зеркало. Ей захотелось разбить стекло. В монастыре зеркал не было. Она постарела на 10 лет. Для вечной красавицы это было трагедией. Ведь Елена, жена Юры должна была присутствовать на собрании. Именно это женщина должна была возглавить стаю. Юра еще накануне все рассказал жене. А Лена была очень мила.

В полночь Анна Павловна, Андрей, Юра достали из сейфа 10 колец и одели свои на палец. Остальные кольца лежали на подносе. Претенденты на них были приглашены к Юре, и ждали, сами не зная чего. Был приглашен даже негритенок Вася. Анна подняла кольцо №2 –батюшки Михаила. – Отдадим его жене. Она у него стерва. И это будет лучшая замена, – сказала Анна Павловна. Жену Михаила пришлось искать в Москве, где у нее была своя квартира. Женщина никогда не работала, кочевала с курорта на курорт, но была образована, деятельна, коммуникабельна. Она была светской московской львицей. Мужчины кивнули в знак согласия. Юра пригласил женщину. Анна, ничего не объясняя, одела ей на палец кольцо. Та скромно села в предложенное кресло. Теперь говорили уже при ней.
–Вы имеете право голоса, – сказала Анна Павловна. –вы стали членом экономического союза 10, мы передали вам полномочия вашего мужа, отца Михаила. Он мертв. Его деньги мы нашли, вы их унаследуете. Если, конечно, примените наше предложение войти в союз десяти.
-Если откажусь?
-Это ваше право.
– А деньги?
-Не задавайте глупых вопросов. И думайте быстрее. Мы не располагаем временем.
-Я согласна.
-Подробности в вас посвятит Елена, жена Юры. Она возглавит союз. Можете остаться.

Вторым пригласили мужа Амалии. Он получил кольцо №4. Кольцо Андрея получила жена Юры – Елена. Пятое кольцо получила сестра Лиды, которая тоже была в курсе всех событий. Кольцо Конкина передали отпущенной из изолятора жене Нагая. С ней предварительно побеседовал Андрей. Он все объяснил ей и обещал освободить ее от судебного преследования. Кольцо Ашота получил Манвел, а кольцо Севрюгина – негритенок Вася. Никаких проблем ни у кого не возникло. Никто даже вопросов не задавал.

Анна Павловна рассказала всем новым членам союза о том преступлении, которое скрепило семьи, показала им видео, и попросила дать клятву верности союзу. Елена должна была распоряжаться казной союза, принимать принципиальные решения в случае невозможности созыва стаи.
-А теперь попрошу слова я, – сказал Юра. –Следующим за Андреем буду я. Андрея будет не просто убить. И у меня есть время. Я буду баллотироваться в депутаты, чтобы стать главой администрации мокошского района. Жить мне не долго, поэтому я не буду бояться ни ФСБ, ни вышедшей из-под нашего контроля милиции. Мое кольцо наследует семья Николая.
-Мое, мой сын, – сказала Анна Павловна.
-Мое – тоже мой сын, – чуть глуше проговорил и Андрей.
Андрей взмахнул рукой. – А теперь о главном. Я раскрыл всех, кто убивал нас. Помог и московский следователь, и записи Николая, которые мне передала его жена. – Введите их. Хотя ведьму можно бы и не вводить.
Привели отца Анны Павловны, Слона и ведьму Клаву.
-Папа, это правда, как ты мог? – встала Анна Павловна.
-Мог. Я не знаю, от кого родила тебя мать. Я истинный коммунист. А вы растащили такую страну, превратили ее в помойку.
-А я думаю, что уродилась в тебя.
-Семейные склоки потом, – сказал Андрей. – Клава, кто приказывал тебе?
-Ко мне приходил маленький чертик.
-А ко мне старый ленинец, – вмешался отец Анны.
-Вот он. И партиец, и ленинец, – показал Андрей на Слона. – Бандит и преступник Слон. Сашка тоже был в курсе, но мы его не нашли. Наташу, сестру Тани, трогать не стали. Она не скажет ничего нового, кроме одного, где Владимир, муж Анны Павловны. Надо найти деньги Анны Павловны. За ними следят.
-Они вернутся и без вашего вмешательства, – сказал отец Анны Павловны. – Володя живет у Наташи. Они уже расписались. И выезжают в Грецию. Наташа получила гражданство этой страны, и будет выступать за сборную Греции по подводному плаванию. Деньги Володя положил на имя сына. Он звонил мне.
-Я абсолютно ничего не делал. Я не знаю, почему здесь, -сказал Слон. –Я предвидел все. Это еще не конец. Так вот, тот, кто останется в живых, будет прощен. Лишь один из четверых. Вы поторопились с кольцом Николая. Завтра, в полдень, можете начинать убивать друг друга. И кровь сливать в ритуальную бутылку. Ее выпьет хозяин. Не спрашивайте кто он.

Дверь выбили ногой. На ее пороге стояла смерть, с автоматом в руках.
-А вот и он, – сказал Слон. –Госпожа сырьжа Клава, господин партиец, мы свободны. Я говорил уже в Николаем.
Но Николай пока еще ничего не сказал. Он просто стоял, держа мощное оружие.
Анна Павловна подняла руку с пистолетом. Она выстрелила в Николая. Но выстрел был холостым.
.-Анна, давайте дадим клятву, не поднимем руку друг на друга, – сказал Юра. –Ведь право на убийство отдали нам. И доживем мы до старости. Это же выход.
Анна Павловна сняла с себя кольцо и передала его отцу. – Отдашь сыну.
Андрей и Юра передали свои кольца Елене. – Можете вводить их в союз, -сказал Юра. –Супругу Коли и моего сына. Все, мне все стало понятно. Страшна лишь тайна. А когда все знаем, то и спокойно как-то стало. Расходимся. Елена покажет вам место отдыха.

Анна Павловна спала в отдельной комнате. Она даже немного поспала, а потом вылезла через окно и пошла на московскую трассу. На трассу она пришла лишь к утру. Ее подобрала попутная машина. Но отвезли ее не в монастырь, а подпольный бордель. Где раздели и приковали к батареи. Женщина объявила голодовку, но ее никто и не собирался кормить насильно. Ей в лицо лишь ухмылялись. – Сдохнешь, выкинем на помойку, – сказал ей жирный сторож. – Кому нужна старуха.
-Кто приказал приковать меня – спросила Анна.
-Многие. Это то ли маленькая месть, то ли большой подарок от людей, которые тебе знавали. Твоя место в налоговой заняла заместитель. Теперь подарки делают ей. А она будет очень довольна, увидев, как тебя трахают дальнобойщики, человек десять. И как с тобой развлекаются садисты. И чем громче ты будешь кричать, тем больше денег мы получим.
-Если я выживу, то стыдиться этого не буду.
Анна продолжила голодовку и через три дня она потеряла сознание. Проснулась на кровати. Рядом стояла капельница. Анна выдернула иглу, поднялась, закуталась в простынь и подсела к столику с едой. Она съела все. Дверь была закрыта. Через полчаса кто-то загремел ключом. На пороге появился негритенок Вася. Он положил на стол женскую одежду. – Совет 10 начал работать. Жена Нагая узнала где вы, а я пробрался сюда, – сказал парень. –Вас отвезут в монастырь. Машина на углу дома. Я с вами не поеду.
-Я хочу отомстить своему заместителю.
-Лучшей местью будет то, что вы не вспомните про нее. Она будет ждать мести, а ее нет и нет. Это пугает больше. Мелочь она. Я принес вам ваш мобильный. Если потребуется помощь, то позвоните мне. Номер я занес в телефонную книгу. До свидания. А может и прощайте. Я уже ничего не гарантирую.
Анна Павловна оделась, вышла на улицу. Она нашла машину, стоявшую на углу, села в нее. Водитель посмотрел на нее. – В Белючи, к моей лачуге, -сказала она. –В монастырь мне еще рано. Не все грехи совершила. Я еще никого не убивала. Вот, прикончу кое-кого, и в монастырь.
Водитель ничего не ответил. Просто повез женщину туда, куда она просила.

30. Смерть Юры.

В Мокоши был избран новый глава администрации. Им стал директор совхоза «Центральный», Юрий Петрович Ушкин. Его жена возглавила оставленное им хозяйство. Жена Нагая стала начальником пенсионного фонда Мокоши. Манвел уехал в Подмосковье, но связи с городом не терял. Муж Амалии стал директором ГПТУ. А супруга отца Михаила открыла Дом Моды в Мокоши. Все было тихо. Никто никого не убивал. Да вдруг убили. Мальчишки наркоманы с рынка разыграли его смерть на спичках. Андрея застрелили, прямо в кабинете. Мальчика, стрелявшего в него, задержали. Он во всем сознался. Отчего-то на теле убитого Андрея лежала роза. Этого мальчишка объяснить не мог, или не захотел. Посчитали, что Андрей, в отличие от других, умер легко.

Вечером Анне позвонили и сказали: – Теперь вас трое. Ты, Юра и Николай. И если вы будите бездействовать, то умрете все. Думаете, что решение осталось за вами. Поймали Слона и на этом все закончилось. Нет. Итак, вас еще трое. Останется лишь один.
-Значит, решили столкнуть меня с Николаем, – сказала Анна. – Я даже не знаю, где он прячется. У меня нет ни одного союзника, если не считать этого негритенка. Я ничего делать не буду. Убивайте нас сами.
-Ты не будешь, а Коля и Юра будут. Мы им сами позвоним. С уходом Андрея у вас не будет новой информации о нас. А вы даже за шторку еще не заглянули.
-Спасибо, до свидания, мой хороший.
Анна Павловна пошла в трапезную, уже звали к столу. Ей надо было наесться. Обычно она съедала лишь пару ложек. А здесь удивила сестер. Не пошла Анна и на моление, сказалась больной и обещала помолиться в келье.

К келье Анна уже привыкла. Она всегда любила аскетизм. – Из монастыря следует убираться. Где мне найти этого карлика, где найти Саньку. Надо было расстреливать всех, всех. Ну, узнали люди, что Сашка не убивал Таню. Обвинили во всем Ашота. Юре это даже не помешало возглавить район. А ведь люди знают, что он был на берегу реки.

Аналогичные звонки получили и Николай с Юрием. Узнав о своей участи, Юра решил действовать быстро и точно. Он разыскал московских сыщиков, которых нанимал Андрей, заплатил их, и те продолжали наблюдать за Слоном.
И он был прав. Карлик активно действовал. Юрий отдал распоряжение схватить его. Слона привезли в Мокошь через два дня. Он сидел в маленькой клетке, предназначенной для птиц. Порвать железные прутья Слон не смог. Его держали голым и смеялись над ним. Благо об этом узнал негритенок Вася. Сашка привык к этому образу и продолжал жить в Мокоши, как стриптизер Вася. Он решил похоронить на время похоронить в себе и Сашку Костина, и зыка Угрюмова, и Никса. Негритенок Вася, не смотря на то, что сам стал членом союза десяти, продолжал пользоваться подслушкой. Именно благодаря этому Вася подслушал разговор Елены с мужем, узнал о пленении карлика. Юра собирался привести Слона в Белючи, помучить и утопить в реке. Вася пошел просить помощь у Ванеевых. Одному ему было не освободить бывшего сокамерника. Юру охраняли специалисты. Отец Тани никогда не принимал участие в мести убийцам дочери, но на этот раз он согласился. Он несколько дней подряд ждал Юрия Петровича у моста через реку. Услугами водителя глава администрации пользовался редко, не воспользовался и на этот раз. Он вез домой клетку с карликом. Тракторист с тридцатилетним стажем боялся, что задумка не удастся. Слишком крутым был въезд на мост. И въехать на него надо было резко. Но все удалось. Трактор выскочил, как из-под земли. Юрий резко свернул в сторону. Но в стороне была лишь река. Он сшиб перила и улетел в омут. Ванеев постоял над водой. Он вдруг решил, что ради спокойствия Сани не будет вытаскивать Юру из воды. Он только молил бога, чтобы не было свидетелей этой аварии. Омут был глубоким, чтобы укрывать машину. Не так просто будет найти там даже главу администрации. Переполох начался лишь вечером. Юрий Николаевич не приехал обедать домой, не появился на работе. Елена подняла на ноги полицию. Машину нашли лишь на третий день. Спасатели были очень удивлены, вытащив из машины клетку с голым карликом. Елена объяснила это тем, что муж обещал привезти в гости факира, открывающего любые замки. Это кое-как успокоило кривотолки. Но все же глава администрации крупнейшего в области района погиб очень странно. Следов преступления не установили.

Николай, после смерти Юрия, стал официально восстанавливать свое пребывание на белом свете. Анна Павловна тоже не скрывалась. Она не смогла жить с отцом, жила в лачуге, в Белючах. И она считала, что ее наказали сильнее, чем ушедших из этой жизни.

Десятка потеряла власть, но под руководством Елены и Манвела, обрела былое финансовое могущество. Казалось, что мистика покинула берега Каменки, но спокойствия в селе Белючи не было. -Идемевсь не уснул, – говорили старухи. – Надо доставать дубину Шкая.

31. Грусть.

Тщедушный волосатый человечек сидел на берегу реки. Он опустил ноги в воду и вылавливал с поверхности листики. Он опустил в реку большую ладонь и выловил из глубины золотую рыбку. – Красивая, – сказал он.
-О, великий Идемевсь, вдохни в ее вечность, – сказала ему парившая в воздухе в воздухе женщина. Она куталась в пуховый платок, не смотря на теплую погоду, тряслась.
Идемевсь приподнял ладонь с рыбкой и дыхнул на нее. Рыбка превратилась в скелет. Он выпустил ее в воду. Она продолжала плавать.
-Ну, Тряска, красивый скелетик?
-Необычайно красивый.
-Нашли мою розу?
-Сестры ищут ее.
-Надеялся от меня спрятаться. Наивный человечек.
-Крикни их. Мне нужны зрители.
Трясучка тонко крикнула. И на берегу тут же появились Огнея, Ледея и Лихорадка. Идемевсь пошарил в песке и извлек оттуда черепашку. Та широко раскрыла рот. Идимевсь щелкнул ее по носу и она прекратилась в скелет. Анитпод бога кинул ее в воду. И она тоже поплыла. Вокруг нее прыгал скелет золотой рыбки. Идемевсь вознесся в воздух. На его волосатую руку села птичка. Это была канарейка. На другую руку прямо из реки прыгнула мясистая лягушка. Он достал немного зерна и покормил птичку. Потом он достал жемчужину и скормил ее лягушке. У него выросла третья рука. Ей он стал есть яблоко. Появилась кошка и сожрала и птицу, и лягушку.
-Какая же гадкая, – сказал кошке сатана. – Люблю, люблю тебя. Но люди сожгли тебя на костре. Я потушу тебя. – И он кинул кошку в воду. Ту да же улетел и огрызок яблока.
Идемевсь сел на кочку и загрустил.
-Хочу убрать свой песок с этой земли. Пусть Шкай один царствует в созданном нами мире, – сказал он.
-Мир должен быть разнообразным. Красота мира в его ломкости. Что хорошего в широкой степи? Мир Шкая скучен и уныл, – сказала Огнея.
-Ты, как всегда, права. Пока я не достигну величия Шкая, не будет мне покоя.
-Развлекись, – посоветовала Огнея.
-Как?
-Навести Анну Павловну. Она сбежала из монастыря. И живет в твоих землях. Ее дом прекрасен. Она не моет там полы, не сметает паутину. У нее нет света.
-Истинная поклонница старины. Навещу.
И шайтан превратился в собаку, потом в человека. Это был прекрасный юноша, больше похожий на девушку. У него были длинные рыжие волосы, голубые глаза, тонкие руки. Он держал в руке букет роз.
-А вы, лентяйки, летите на поиски алой розы. Я развлекусь немного. Вы мне пока не нужны.
-Убавь грусть, – сказала Ледея, крутанулась на месте, и пропала.
-Прибавь истеричной радости, – пропела Лихорадка и исчезла.
-Ублажи Собаку, – попросила Тряска. – Сними с нее шкуру. Тряска пронеслась по небу и скрылась из вида.
-Понюхай сгубленную розу. Я доставлю ее тебе, – сказала Огнея.
-Лети, госпожа болезней, – вздохнул Имдевесь. – Снять шкуру с собаки кремневым ножом? Собаке будет больно. Нет, нельзя столь примитивно доставлять боль. А как это сделать изысканно? Только в страсти можно получить наслаждение. Задушить поцелуем, раздавить массой тела, проникнуть в тело через лоно любви. Давно я не радовал земных старых красавиц своей любовью. Она ждала жизнь, а получит больше, мою неземную любовь.
-Лечу, божественный Идемевсь, подземная любовь прекрасна. Не украсить ли ложе пиявками и лилиями?

Знала бы Анна Павловна, что за беда нависла над ней. И исчезни она с песков Идемевся, то спасла бы себя. Но у нее была депрессия. Она практически не вставала с грязной постели. Полы в доме не мылись. -Володя, – иногда кричала она. – Принеси мне кофе. – И потом ждала, когда же бывший муж принесет ей бокал.
Никто к Анне Павловне не заходил. Люди думали, что дом брошен, и никто в нем не живет. Чего ждала деятельная Анна, было непонятно. Не смерти же. Она вполне все могла исправить. Елена всегда бы дала ей работу. Иногда Анна Павловна подходила к зеркалу и смотрелась в него. Она становилась старухой. Как-то резко стала сморщиваться.
-Может травки прикладывать к лицу. Может, что на огороде растет? Володя мог посеять картошку.

Идемевсь наблюдал за женщиной сквозь старинное зеркало, висевшее на стене. Он иногда искажал изображение. И у Анны Павловны даже слов не находилось, что она видела в подобном случае.
Анна Павловна никогда не плакала, а теперь стала плакать. Отец ни разу не приехал к ней. Друзей у нее не осталось. Угнетало ли ее абсолютное одиночество? Нет. Лучше, когда никто не видит ее унижений.
-Может к сыну уехать? – спрашивала она себя. – Я столько для них сделала.
Анна Павловна не могла себе позволить даже горячего чаю. Керосин у нее кончился. И она не знала, где его взять. А газа в доме не было. Она умылась холодной водой, одернула платье, в котором спала на кровати. – Надо взять себя в руки, – решила женщина. – Ну, постарела. С кем не бывает.

Анна Павловна пошла к реке. Она не думала, что увидит там кого-то. Но на берегу сидел очень высокий парень. Он был удивительной мордовской красоты. Волосы с легкой рыжинкой, голубые глаза имели стальной оттенок. Очень румяные щеки и красный нос. Парень морщился.
-Ногу об ракушку порезал, – сказал он.
Она вытащила из кармана платочек и перевязала ему рану.
-Я договорился встретиться здесь с друзьями, а они пропали, вернее не появились. Здесь есть магазин? Есть хочется.
-А я не знаю, поселилась недавно. Должен быть. Сейчас везде есть магазины.
-А чаем хотя бы напоите? – спросил парень.
-Нет. Если только кипятильник купите.
– Я могу его сделать из проводков и двух лезвий.
-Вопрос, где взять лезвия. И искупаюсь, – сказала женщина.

Вода была ледяная. Купальный сезон закончился. Но Анна Павловна шагнула смело. Она проплыла лишь круг. Встала у берега, вымыла волосы.
-А у вас красивое тело, – крикнул ей с берега парень. – Хотел бы я, чтобы у моей супруги было такое роскошное тело.
-Спасибо, – тихо ответила женщина. Она вышла на берег.
-Я вспомнила, где магазин. Иди по дороге, и когда войдешь в село, то там и магазин, – сказала она, и оделась.
Она пошла, даже не оборачиваясь. Парень ей не понравился. Она любила мускулистых мужиков.

Анна не пожалела, что спускалась к реке. Она нашла кипятильник в столе и согрела воды, заварила травкой чай. Пока он остывал, она решила прибраться. Все лишнее выкидывала прямо в окно. Веник пришлось делать из веток. Комнатка преобразилась.
-Да, нельзя никогда опускать руки. Сколько денег у меня еще осталось? Компенсацию за отпуск должны перечислить на карточку. Надо съездить в поселок и снять две тысячи. Куплю кофе, сухариков. Много ли надо.

Анна перемыла посуду и села на порожках дома. Она увидела идущего в ее направлении парня.
-Черти их что ли гонят? – спросила она себя.
Но этот парень был в ее вкусе. Низенький, подкаченный, с короткой стрижкой, а глаза, что темные сливы.
-Вы не видели на реке светленького парня? – крикнул новый прохожий.
– Он в магазин побежал, – ответила Анна.
-Тогда это вам, – сказал парень. – Он просил передать вам конфеты и вино за то, что перевязали его.
-Спасибо, но я не принимаю подарки от незнакомых людей.
Парень подошел к ней и положил на крыльцо продукты. Давно Анна не ела ничего подобного – колбаска, сыры, фрукты, чилийское вино, баночка кофе.
-Ничего этого я не ем. И откуда в деревенском магазине чилийское вино?
Но парень уже целовал ее. Она не понимала, как он и очутился рядом с ней. И вдруг она все поняла и отстранила его. – Что будет со мной? – спокойно спросила Анна Павловна.
-А как ты сама думаешь?
-С собаки, обычно, с живой сдирают шкуру.
-Глупости. Я даже награжу тебя. Что ты хочешь?
-Стать молодой.
-Попроси, как это полагается.
-О богоподобный, Идемевсь, сделай меня молодой.
-Не понравилось слово – богоподобный.
-О, величайший из богов, творец Земли, творец человека, владыка подземного мира, сделай меня молодой.
Идемевсь чиркнул двумя камнями и Анна Павловна помолодела. Она подошла к зеркалу и глазам своим не верила.
-Начать бы жизнь сначала, – вздохнула она. –Я ведь не пользовалась в должной мере ни положением, ни красотой.
-Пользовалась, – угрюмо ответил образ Идемевся. – Скинь одежду.
Анна Павловна разделась и повернулась к гостю. Из того места, где у мужчин находились половые органы, выползала змея. Она обвила бедра женщины и вползла в нее. Такого удовольствия Анна Павловна никогда не испытывала. Ее губы тянулись к губам шайтана. Она осознавала, что погибнет, но эта гибель была прекрасна. Это продолжалось до утра. Потом Анна Павловна ощутила страшную боль по всему телу. Кожи на ней не было. Кровь потекла из ее тела. И она умерла.
Отец приехал в ее дом лишь через неделю. Он увидел ужас. На кровати лежало разложившееся тело женщины. По волосам он понял, что это была дочь. Он опустился на одно колено и зарыдал. Из мяса выползла змея и укусила его. Он знал, как бороться с укусами змей. Он прижег место вхождения яда, выпил антидот, который всегда носил с собой. Но ему ничего не помогло. Не та змея его укусила. И он упал рядом с дочерью.
Прошло еще три дня. В дом вошла соседка, увидев распахнутую дверь. Она-то и вызвала милицию, сообщила о происшедшем Людмиле Ушкиной. И именно Людмила собрала всех жителей села.
-Идемевся надо усыпить. Ему надо отдохнуть. Вынимайте дубину Шкая.
-Надо за ведьмой Клавой ехать, та знает междустрочие записок Мурзаева о мордве. Она знает, как убить шайтана этой дубиной.
-Сходите, сходите, к Клаве, – усмехался за их спинами рыжий старик.

32. Ведмачество.

Три дня взывала Клава к лесу, к небу, к воде и к земле, к силам духов и прародителей. А потом она заговорила: -Рядом есть три человека, способные убить Идемевся. Это мой племянник, это Александр Костин, и Николай Иванович. Доставайте дубину. Я найду их. Мне нужна ночь.
-Николай Иванович у меня живет, готовит документы для суда, – сказала Людмила. – Где Сашка, я не знаю.
-Он у родителей, – сказала мать Тани Ванеевой.
-Ну, значит, все прекрасно, – вздохнула ведьма Клава. – Мне и мучится не надо. Идемевсь хочет забрать свой песок в подземный мир. А это значит, здесь все рухнет. Сплошные провалы и ямы останутся на месте Белючей и Центрального. А там, кто и знает, что еще удумал совратитель человечий.

Клава укрылась в доме, принадлежащем Анне Павловне. Идемевсь там изрядно наследил. Клава наставила защитных черепов, натыкала всюду лучин из березы и дуба, посыпала полы травами и грибами, налила в миску молока. Потом она выгнала всех из комнаты и начала свое великое дело.
-О, Великий Идемевсь, величайший из богов, сотворивший здешнюю землю из простого песка, пустивший ручьи со склонов холмов, радеющий за красоту наших лесов, помилуй нас, и жди нас в своем сумрачном подземном царстве. Аминь.
Вокруг ведьмы закружилось четыре женщины. Они пытались схватить Клаву, но та даже не смотрела на них. -Амулеты, амулеты, – кричали демоницы. – В полночь они действовать не будут. Мы съедим тебя.
-Нет у вас зубов, – засмеялась сырьжа Клава. – Идите, я молюсь Идемевсю. Вы мне помешаете.
-Все равно ты пойдешь в наш подземный мир. Мы все пишем, все запоминаем. Если предашь нашего Бога, то тебе лучше вообще исчезнуть из этого мира, – сказала Тряска. И дьяволицы пропали.
– Здесь спать нельзя, – решила ведьма. – Она рассыпала по полу соль и подожгла дом. После этого ведьма спокойно вышла на улицу. Дом сгорел быстро. Пожар был локальным. Его даже тушить не стали. Будто бы прогорел костер.
Бабушки всем селом закопали пепелище, и посадили на его месте несколько дубов и берез.
Людмила отвезла ведьму Клаву в поселок. Все только начиналось.
На другой день мужики вытащили из омута дубину Шкая. Она была из мореного дуба и весьма крупной. Не каждый мог ударить ее кого-то. Ведьма Клава привезла племянника. Сашка, уже избавившийся от смуглой кожи негритенка Васи, пришел сам. Он пошел к омуту, где утонула Таня, сел там и смотрел на воду. Николай Иванович не хотел идти к омуту, но Людмила уговорила его. По большему счету он понимал, что если Идемевся не вернуть в подземный мир, то тот доберется до него, последнего из списка десяти.

Дубину хорошенько вытерли. Сырьжа Клава прочла над ней заговор силы, смазала ее льняным маслом. -Бери, – приказала она Саньке. Тот приподнял дубину, ударил ее об камень. Дубина была очень тяжелой. Крепкому парню этот удар дался с трудом.
-Бери, -приказала сырьжа Николаю. Тот тоже ударил. Было непонятно у кого удар получился лучше.
-Бери ты, увален, – приказала она племяннику.
Тот был на вид поздоровее других. Он вогнал немаленький камень в землю, с одного удара.
-Видели, – сказала Клава. – Это настоящий воин Шкая. А вы будите отвлекать на себя внимание Идемевся. Дубинки вам дадут. Амулеты я приготовлю. Не трусьте. А теперь идите отдыхать. Вас напоят напитком силы.
-Если из крови, то не буду, – сказал племянник.
-Не ваше дело из чего, жить захочешь, так все выпьешь, потом спасибо скажешь. Идемевсь не властен над порядочным человеком, находящимся под покровительством Шкая. Пока ты не совершишь зло. А вы все трое зло творили. Властен Идемевсь и над теми, кто добровольно признает его богоподобным. Ему подвластны только те, которые считают его своим помощником и покровителем и которые приобщают к нему других. Идемевсь и его слуги не смогут открыть дверь, если при ее закрытие вы произнесете имя Шкая. Проиграете битву, кидайтесь к тем домам. Идемевсь не сможет открыть заговоренных дверей. А теперь спите, – приказала мужикам ведьма Клава. Она больше и не вспомнила про них. – Травы, – приказала она старухам. – Все ли собрали? Чем больше разных сил леса будет с нами, тем лучше.
Клава собрала у женщин букеты и стала раскидывать их по луговине.
-Ложись травка к травке, стань защитной стеной от противостоящей нам силе, – сказала ведьма и улыбнулась. – Воды, небо, земля, предки и духи встаньте защитной стеной от противостоящей нам силе. Звери, птицы, рыбы, твари мелкие и крупные встаньте защитной стеной нам в помощь. Аминь.
Клава полила поляну ключевой водой, окропила ее кровью черного петуха, посыпала на нее зерна.
-Он придет, – сказала ведьма старухам, – дежурьте здесь день и ночь. И как только Идемевсь придет, так будите богатырей. Дальше их дело. Бегите на бугор. И если победит Идемевсь, то укрывайтесь в избах. Аминь.
Шевелились, не спали пески Идемевся. Неспокойно было на сердце у людей. Боязни не было. Люди верили, что Шкай им поможет.

33. Битва.

Ровно в полночь на реке Каменка стали всплывать трупы зверей, птиц, а потом появились и утопленники. Их было множество. Они вышли на берег и просто стояли. Из омута, где когда-то утонула Таня Ванеева, вышел труп девушки. Потом он превратился в человека. Девушка села на краю воды и запела. Это была песня без слов. На берег прибежал Санька Костин. Он услышал этот призыв.
-Любимый, я ожила, – сказала ему Таня. – Теперь мы можем идти в лесной дворец. И станем мужем и женой.
-Перекрестись, – попросил Санька.
Девушка высоко подняла руку и широко перекрестилась. Она подошла к парню и хотела обнять его. Вдруг она стала превращаться в нечто лохматое, и шипящее.
-Сними, сними амулет Шкая, – пищало существо.
-Кто ты? – спросил Санька. – Спрашиваю тебя именем Шкая. – И он приподнял амулет.
Существо пригнулось к земле, и вдруг расправило плечи.
-Я Идемевсь, богосотворенный и богоподобный.
-Антипод бога.
– Заблуждения. Не я убил твою женщину. Вы сами ее убили. Я бог справедливости и мести неверным. Да, я скоро уйду в тихие подземные миры, но я еще не завершил мести за тебя, за твою женщину. Встань на мою сторону. И справедливость свершится. И когда все земли Шкая возлюбят меня, и когда мои пески засыплют весь мир, то встанешь рядом со мной, и обретешь вечность и силу.
-Нет, Идемевсь, я верую в Шкая.
-Бог, сотворивший эту землю, далеко. А я рядом. И лишь я был рядом с ним, когда он создавал этот мир, и людей.
-Ты мешал ему. Ты творил свою землю.
-Да, и творил лучше, моя земля прекрасней его земель. Посмотри вокруг. Вы привыкли, что Шкай во всем прав. А это не так. Почему ты встал по одну сторону с убийцей своей женщины. Не со мной ты должен биться, а с Николаем.
-Из двух зол выбирают меньшее. Николай меньшее зло, чем ты.
-Ты мне льстишь. Хотя бы займи нейтральную позицию.

Забили барабаны. Появились четыре помощницы демона. Но им кто-то мешал.
-Силы природы, – заволновались женщины на бугре. Они наблюдали за происходящим из деревни.
На берегу появился чан. -Клава, Клава помогает, – зашумели старухи в Белючах.
В котле закипела вода, в нее посыпались травы. Их аромат добрался даже до деревни. Бабки нюхали его, восторженно махали ладошками. Но другое действие произвели отвары на ведьму Тряску. Кипящее облако осело на нее и она испарилась. Огнея, Ледея и Лихорадка отступили от котла. Пошел сильный дождь, пропала и Огнея.
-Небо Шкая, небо Шкая пришло на помощь, – закричали старухи. – Славься справедливый Шкай.

И будто бы в ответ небо Шкая извергло из себя молнию. И она сожгла Ледею. Молния вновь зажгла костер. На нем появилась сковорода. Ведьма Клава махнула рукавами. Из них посыпался песок. Он быстро раскалился и засыпал последнюю ведьма. Идемевсь остался один. Он заточил огромные когти острым кремнем. Пред ним престало три воина.

Демон распахнул руки в стороны. Они были у него очень длинные. Из них проросли перья. И демон взлетел. Из его плеч высунулись головы черных кошек. Зверки заорали и демон ринулся вниз, на воинов Шкая. Воины разом взмахнули дубинами и отбили нападение. Демон встал на землю. На его ногах появились копыта. Сзади вырос конский хвост, а спереди на лбу выросла голова козла с рогами. Идемевсь вновь кинулся вперед. И одновременный взмах дубин вновь отбросил его назад. И тогда он превратился в Таню. Девушка пошла навстречу воинам. В ее руке были желтые кувшинки. И удар ее не встретил. Она протянула букет Николаю Ивановичу. И тот принял его. Желтые цветы оплели его руки, по его телу поползли змеи. Они стали вырывать из его тела куски мяса. Не верилось в реальность происходящего. Таня подошла к мужчине и всадила в его сердце кремневый нож. Он покрылся даже не кровью, а чем-то похожим на смолу. Дымилось все тело мужика. Оно будто бы таяло. Вскоре в луже смолы лежала лишь голова.
-Я сделал свое дело, – сказала голосом Идемевся Таня. Она вновь превратилась в демона. – А вы, господа воины, мне и не страшны, и не нужны. У кого из вас настоящая дубина. У этого ее нет. Подарите мне дубину. И я уйду с земли еще на сто лет.
-Его нельзя так отпускать, – крикнула Клава. – Ему нельзя верить.
И Сашка первый замахнулся на демона. Его дубину превратили в труху. Многочисленные кошки изрезали ее в щепы. Когти у них были дьявольскими. Но тут в морду демона прилетел ком глины и навоза, потом еще и еще один. Кидала их Клава. И ее племянник ударил в ослепленного демона дубиной Шкая. Он вколотил демона по колена в землю. Второй удар вколотил демона по плечи. Длинная рука махнула наугад и перерезала воину горло. Дубина упала на землю. Демон стал очищать лицо от грязи. Он хихикал. Санька не думал, что у него хватит сил вбить демона в землю. Он схватил валяющуюся дубину и подпрыгнул в воздух. Дубина словно свая пошла вниз и расплющила голову Идемевся. Кости, на которых стояла деревня Белючи, провалились в глубь земли, унося с собой и демона.
Ни кто и не ожидал, что битва окончится так быстро. Установилась необычайная тишина. Пошел теплый дождь. Сашка сел на землю и заплакал. Женщины из деревни спустились к реке и забрали труп племянника Клавы. Его положили на доски и понесли на кладбище. Его схоронили на рассвете. При первых лучах солнца тело опустили в землю и засыпали.
Сашки на церемонии похорон героя не было. Клава усыпила его. И он спал три дня. Он не видел ни снов, ни призраков. Лишь тихий голос шептал ему.
-Я простила тебя, Сашка. Меня выпустили из подземного мира Идемевся. И я уже в саду Шкая. Встретимся там. Аминь.
Когда Александр наконец-то пробудился после волшебного сна, то просто не знал, что же ему теперь делать. У него не было ни сил, ни целей.

34. Послесловие.

Клава не бросала Сашку. Она усыпляла его ни раз, и не два. Он проснулся ранним утром. У его кровати сидела мать.
-Я дома, – сладко потянулся парень. – И как я попал сюда?
-Тебя Люда Ушкина привезла.
– Какое сегодня число?
-1 октября 2013 года.
-Я неделю спал?
-Приезжал отец Тани. Он просил тебя сходить к дочери на кладбище. Ох, не она это вас тревожит. Идемевсь в ее образе приходит.
-Я схожу.

Александр купил букет желтых хризантем. Таня их очень любила. Он доехал до Центрального отделения на автобусе и пошел к Белючам. Отчего-то цветы он бросил в реку, стоя на восстановленном мосту. Он не хотел идти на кладбище по селу, поэтому пошел в округ, по околице. Он еще ни разу не был на могиле любимой девушки. Она была в идеальном порядке. Родители заботились о ней. Он сел на лавочку и оперся об ограду. Он просто тупо сидел, даже не думал ни о чем.
Фотография на памятнике Тани заиграла и с нее сошла живая Таня.
-А меня отпустили на немного, – сказала она. – Идем, идем со мной к реке.
-Ты призрак? – спросил Александр.
-Вряд ли. Можешь потрогать меня.
Санька взял девушку за руку, ни холода, ни теплоты он не ощутил. Она вела его к реке. Ни один человек не встретился им по пути. Потом у Сашки все почернело перед глазами. Ему не хватало воздуха, было очень холодно. Он пришел в себя неожиданно. Над ним что-то делала девушка, тоже очень похожая на Таню.
-Наташа? – спросил он. – Ты должна быть в Греции.
-Ты пришел в себя. Я ведь тебя из реки выловила. Не придя я туда случайно, то утонул бы.
-Я пришел на реку с Таней.
-Вряд ли. Это все болезненные видения. Я на машине. Идем, а то простынешь. Надеюсь, ты не хотел покончить с собой?
-Хотел.
-Да что же это такое. Ты же взрослый человек. Ты еще встретишь свою девушку.
-Не встречу. Ты очень похожа на Таню. Наташа, выходи за меня замуж.
-Вот разведусь с Володей и выйду.
-Ты разводишься с Володей?
-Да. Он сам так решил. Он не хочет иметь детей, говорит, что не сможет их обеспечить. И у него уже есть сын, и внук. Он подал на развод, когда я была еще в Греции. Да, мне ведь не разрешили выступать за сборную этой страны. И я решила вернуться в Москву. Вот, разведусь. И бери меня замуж. Я отчего-то сразу узнала тебя, когда вытащила из воды. Хотя и видела тебя только мельком.
-Но ведь Таня всегда будет стоять между нами.
-Она не между нами, а над нами. И будет оберегать наш союз. В воду тебя не Таня затащила, а нечистая сила, русалка. Я сама ее видела. Таня тебе ничего плохого не сделала бы. Едем в село. Я спрошу у папы разрешение на брак с тобой.
-Наташа, мне ведь тоже надо подумать. Я не могу предать ее.
-Это не предательство. Мы же сестры. А по старым мордовским обычаям муж должен взять в жены незамужнюю сестру умершей супруги.
-Ты шутишь? Хотя все может быть. Я ведь абсолютно пустой. Вот убили всех виновников ее смерти, а я жив. А ведь и я виноват.
-Чашу своей вины каждый наливает сам. Я хочу полюбить тебя. Любила ли я Володю. Уважала. Подожди, я кое что подарю русалке. Ведь когда я исполняла роль призрака и ныряла в воду, то на мне был защитный амулет от водяных духов. Это очень сильный амулет. Они подчинялись мне. И я их отпущу.
Наташа подошла к кромке реки, положила амулет на влажный песок.
-Богиня Ведява, силой амулета Шкая, прошу тебя избавить русалок Каменки от подчинения заговору. Они свободны. Возьми амулет.
И волна смыла небольшую подвеску.
Сашка подошел к девушке и очень тихо поцеловал ее. И по лицу Наташи покатились слезы.
-Вот и все, – сказала она. – Все было в этом амулете. Это я пробудила Идемевся, чтобы он отомстил за сестру. Теперь и я свободна. И ты свободен.
На этом и заканчивается история о призраке Тани, о силе гипноза смерти. Живи, и помни эту историю, которая произошла вполне реально.