Телевизор и телевидение

В начале 60-х в доме появился телевизор - огромный деревянный ящик со вполне приличным по тем временам экраном. И назывался он – «Воронеж». Обязательными принадлежностями к нему были трансформатор и вольтметр. По вечерам напряжение в сети падало настолько, что экран заметно тускнел. Необходимо было поднимать напряжение с помощью трансформатора.
Смотрели тогда всё: от передач по проблемам эксплуатации шин в период осеннее - весенней распутицы и  до классической оперы и балета. Ну и конечно, хоккей. Сборная тогда гремела.
Фамилии  Александрова,  Альметьева, Локтева, братьев Майоровых, Старшинова, Коноваленко знали все. О последнем много позже, когда работал  на заводе, услышал такую историю. Виктор  Коноваленко,  вратарь  горьковского «Торпедо» и сборной СССР по хоккею был  настоящей звездой,  а вот образования у парня было только  семь классов, из которых реальными  были  лишь первые четыре.  И решило партийное начальство поправить парню анкету, все – таки « заграницы» и прочее, а вдруг спросят, и как тогда, краснеть,  что ли. Определили его в техникум при Горьковском автозаводе, всё ж свое, родное. Только какая тут учеба: сборы, игры, тренировки - дай Бог на экзамены вовремя попасть. Вот раз и попал он.
Спрашивают его на экзамене по металловедению: «Ну-с, молодой человек, какие марки чугуна вы знаете?» Отвечает: «Чугуны, товарищи, бывают разные. Бывают ведерные, бывают полуведерные, а бывают  и на четверть ведра».
Мне эту историю рассказал   человек, который сам в те годы  работал на  ГАЗе  мастером и  учился в том же  техникуме.
Телевидение тогда было настоящим, продукт выдавало качественный. Александр Згуриди,  Владимир Шнейдеров – это классика: «В мире животных» и «Клуб кинопутешественников». Ираклий  Андроников - человек – театр, а еще были Владимир Осипов с «Международной панорамой», и, конечно же, КВН, с неизменными ведущими Александром Масляковым и Татьяной  Жильцовой. Вскоре, специально для ТВ стали снимать фильмы. «Адъютанта его превосходительства» и  «Вызываем огонь на себя» знают все. А вот вы видели, например, «Пакет» с молодым Валерием Золотухиным или «Нахалёнка»? Или, скажем, «Три с половиной дня из жизни Ивана Семенова, второклассника и второгодника?» «Бе-бе-без сиропа»- это оттуда из «Ивана Семенова…».
А что творилось со страной и людьми, её населявшими во время  показов «Семнадцати мгновений весны»? Сначала все женщины Советского Союза поголовно были влюблены в Штирлица- Тихонова. Ходила даже такая присказка: «Лучше семнадцать мгновений со Штирлицем, чем всю жизнь с нелюбимым мужем». Однако ко второму показу сериала  приоритеты поменялись, у нас на Томне, по крайней мере. Сужу по рассказам  мамы, работавшей в отделочном производстве Комбината, коллективе сугубо женском. «Знаешь,  а у нас все девчонки вдруг в Мюллера влюбились. Штирлиц, говорят, он какой-то пресный. А вот Мюллер - это мужчина, интересный мужчина!». Думал ли наш великий актер Леонид Броневой, в карьере которого я что-то не припомню ни одного героя - любовника, что будет у него и такая слава. Но это -  Томна, и у нас были свои критерии мужской красоты.
Каждую неделю, по понедельникам, шли телевизионные спектакли или  литературные чтения. «Моцарт и Сальери»,  с Николаем Симоновым и  малоизвестным тогда еще Смоктуновским. «На дне»  театра «Современник» с неподражаемым  Евгением Евстигнеевым в роли Сатина.  «Мещане» Товстоноговского БДТ с Евгением Лебедевым. «Горе от ума» с Михаилом Ивановичем  Царевым  в роли Фамусова – это не просто классика, это золотой фонд русской культуры.  На этих спектаклях, у этих актеров я учился говорить по-русски. Позднее, когда  много ездил по стране, бывал в разных местах, встречался с разными людьми,   у меня спрашивали: Откуда у тебя, провинциала, такое правильное произношение, такое знание литературы, театра, кино?
-Во-первых, говорю,- Кинешма не такая уж и провинция, и мы, кинешемцы, давно уже  перья в волосах  не носим, да и на деревьях не живем. Нашему городскому театру больше ста лет, а еще у нас есть и своя картинная галерея, и музей. А на «фильмы»,  наши горожане  еще до войны ходили,… до той, до первой мировой. И не в дощатый балаган, а в нормальное, специально построенное здание, которое у нас  называлось «Электрическим театром».
 Во-вторых,  каждую неделю, по понедельникам, я брал уроки русского языка и литературы у самых прославленных мастеров слова, у самых выдающихся артистов, и спасибо за то - нашему телевидению.
А потом пришло время Футбола. И люди, помимо всего прочего, стали делится на наших и не наших, на «спартачей», коней, паровозников и т.д. Это все футбольные прозвища. Я – спартаковец, отец – болельщик ЦСКА, соответственно, он за коней, ну а я - газировщик. Поясню для ботаников и прочей публики. Прозвище футболистов ЦСКА – «кони», потому что в начале своего пути, клуб располагался в помещении каких-то конюшен, то ли царских, то  ли  княжеских.  Почему «газировщики»? «Спартак», он ведь не сразу стал «Спартаком», было и такое название, как «Пищевик». Соответственно, не можешь играть – иди, торгуй газировкой на улице. Объединение  было возможно  разве что против киевского «Динамо»,  ну и для игр сборной, конечно же. И еще, помню, кошмарную  ночь 14 июня 1970 года, и нелепейший гол от уругвайского нападающего за две минуты до конца добавленного времени и напрасные надежды, что вот, может,  разберутся, гол отменят и правда восторжествует. Не отменили, не восторжествовала. В футболе, решение,  принятое на поле судьей, никто отменить не может. А потому играй до конца, до свистка, даже если видишь, что мяч покинул пределы поля. Футбол, он тоже воспитывал нас.
  Между тем, мое домашнее воспитание подходило к концу. Я был неплохо подготовлен к новой жизни.  Крепко стоял на ногах, бойко читал вслух  отрывок  про «царство славного Салтана», имел несомненные математические способности, так как твердо знал, что две конфеты это больше, чем одна. Ну, а словарный запас позволял свободно общаться с представителями различных социальных групп: от самых маргинальных,  до  креативных.  Впереди были новые знания, новые впечатления, новые горизонты.