Радоница

На кладбище было совсем не страшно, а очень красиво. Всё цвело- черемуха, сирень. На могилах было много цветов, вокруг них- много  людей, в основном, старушек. Они все были какие-то умиленные и торжественные, некоторые плакали. Я убежала от Тониной бабушки, мне нравилось гулять возле могилок. Все меня  подзывали и угощали, мой кармашек в фартуке был  переполнен: дешёвое печенье, карамельки, «подушечки». За спиной я услышала чей-то разговор.

      -Чья это девочка?
      - Не знаю.
      - С кем же она пришла?
      - Не знаю, откуда она тут взялась.
      - Ангел, просто ангел!
      - Да. Это, наверное, Бог к нам ангела послал.
   После этого меня ещё охотнее начали подзывать к могилкам и просить:
     - Помолись за Антонину, помолись за  Александра.
     - Хорошо, - важно отвечала я. - помолюсь, так и быть!
    На самом деле я была некрещённой и даже не представляла, что это такое- молитва. И ещё меньше понимала, что такое ангел. Но чувствовала, что что-то хорошее, почему и не отказывалась, видно, мне льстила роль загадочного ангела-молитвенника и  та почтительная и восторженная любовь, которой меня окружили бабушки. Я просто купалась во всеобщем обожании. Это было даже интереснее, чем стоя на стуле читать стихи перед гостями, в чём я весьма преуспела за последнее время.
   Вот подошёл  полный, светловолосый и нестарый человек в  золотой одежде. В руках у него было что-то на цепочке, чем он размахивал  и оттуда   шёл дым с очень приятным запахом.
  - Батюшка, неизвестно откуда вот этот ребёнок появился. Мы тут думаем,это не ангел?- спросила какая-то смелая старушка.
   Тут Тонина бабушка  подошла ко мне, схватила  за руку и громко объявила, что я с ней пришла, чем сильно разочаровала других бабушек и  пристыдила  несостоявшегося ангела. Она подтолкнула меня к этому человеку и  строго сказала: 
   - Подойди и возьми благословение у батюшки.Вот искушение!
   Низвергнутая на грешную землю, я подошла к батюшке, сложив руки, как научила меня Тонина бабушка. Батюшка что-то сделал рукой у меня над головой и подставил мне её прямо под нос. Тонина бабушка толкнула мою голову:
 - Целуй батюшке ручку.
 Я поцеловала, честно говоря, без всякого удовольствия. Рука была белая и полная и хорошо пахла тем самым дымом. На душе стало радостно, весело. Но в мою спину в этот момент будто что-то впилось острое, будто меня ужалили.

 - Елена,- услышала я еле сдерживаемый разъярённый мамин голос, не предвещавший мне ничего хорошего. - А ну-ка иди сюда немедленно!
   Из-за кустов сирени выглядывало мамино круглое, как  луна, лицо, густо - красное, как свёкла. Я нехотя поплелась к кустам.  У мамы в руках была лозинка, и я сразу прозрев свою ближайшую участь, громко завопила.

  - Она ещё и воет!- возмутилась мама и хлестнула меня лозинкой по ногам.
   Мне было больно и обидно за  такой неромантический конец сказки.
  - Это что?- закричала мама и сорвала с моей головы  носовой платочек Тониной бабушки и снова хлестнула меня по ногам.
   - А это что? Она вывернула карманы моего фартучка, и приношения добрых бабушек посыпались к моим   ногам. Мама в ярости начала их топтать.
 - Ишь ты, дома шоколадные конфеты не ест, а тут набрала всяких « подушечек»! Побирушка!
   Я заплакала ещё громче, мне было жаль не самих конфет и печенья, а  той доброты, которую излучали ещё эти подарки и  которая сейчас так безжалостно втаптывалась в землю. А ещё- я ведь уже успела распределить,  чем и кого из своих друзей  я буду угощать и гордиться, что меня так восхваляли на кладбище. 
  Бабушки сразу же узнали мою маму, и робко попытались за  меня заступиться. А потом и вовсе замолчали, вздохнув:
  - И зачем ребёнка мучает?! В чем он виноват?
    И все вместе со священником начали креститься и молиться за мученицу и мучителя. Я не очень понимала, что это такое, но роль мученицы мне понравилась, хотя я сильно сомневалась, что  страдаю за Бога. Как-то больше было похоже, что мама меня наказывает за  самоволие. Дома мне, конечно, попало за то, что я ушла  из дома без спроса да ещё пошла на кладбище  с богомольными  и боговерующими  старушками, да ещё и целовала руку попу.
  - Фу, и как не противно было! Ручку попу лизала, как нищая какая-то!- возмущалась мама.
  Оказывается, я  на всю жизнь опозорила своих родителей- коммунистов, их теперь выгонят с работы, мы все умрём с голоду, меня не примут в школу, мы все станем побирушками, и вся Бутурлиновка будет над нами смеяться . Я представила маму, папу, себя, дедушку, бабушку, братьев, дядей и теть, в гробах, умерших от голода из-за меня и еще горше заплакала.Но прощения не просила из упрямства. Да нет, я не плакала, а вопила на весь военный городок, и  кто-то громко постучал к нам в дверь. Мама вышла и начала ругаться с Тониной бабушкой, которая плакала и защищала меня.
  Но маму переубедить было трудно. Она отрезала, что воспитывает свою дочь так, как считает нужным. Я в душа пожалела, что моя мама не Тонина бабушка, с которой я бы каждый день ходила на кладбище и была бы ангелом. Но Тонина бабушка, назвав маму безбожницей и пообещав ей страшную кару, ушла. Мама продолжила мое атеистическое воспитание.  Она заставляла меня пообещать, что я никогда  больше не пойду молиться и не стану  боговерующей. Точно не помню, кажется, я всё-таки  выдавила из себя что-то такое, что требовала мама,  и мои  муки закончились. Мама уложила меня спать днём, чего я сильно не  любила. А сама ушла на кухню отдыхать от меня.
   Продолжение http://www.proza.ru/2015/01/25/230