Гонимый ветром

Ветер свистел в кронах сосен, гоня мелкие, колючие снежинки почти параллельно земле. Лунный свет терялся  в плотных тучах, не достигая заснеженного леса. Тонкий подлесок не являлся серьёзным препятствием для ветра, и ледяной воздушный поток, огибая стволы деревьев, струился над сугробами, гоня позёмку.
Утеплённый костюм «Номекс» не спасал от лютой стужи. Владислав жался  к раздуваемому ветром костру, не обращая внимания на искры, благо, костюм был несгораемым. Впрочем, в данный момент искры волновали его в последнюю очередь. Тревожно озирая едва различимые во мгле стволы деревьев, он напряжённо вслушивался в пронзительные завывания ветра. Любой человеческий голос утонул бы в этом адском свисте, но то, чего страшился услышать Владислав, способно было перекрыть любой свист. Никаким ветром нельзя заглушить то, что само является частью ветра…
Рука сжалась помимо воли, ещё крепче стиснув рукоять бензопилы. Оставаться здесь было опасно, но идти пешком сквозь тёмный лес неизвестно куда, да ещё в метель было и вовсе безумием. К тому же, парень понятия не имел, где находится. А что касается связи…
Владислав машинально хлопнул себя по карману и тихо выругался – телефон был потерян ещё несколько часов назад, во время панического бегства через лес. Хорошо, хоть не выронил бензопилу, вцепившись в неё мёртвой хваткой, когда всё началось. Там, вдалеке, под воздушной линией на десять киловольт…
Случившееся вновь, как наяву, предстало перед глазами, в который раз заставив Владислава облиться холодным потом. Подобную жуть не увидишь и во сне, такому кошмару просто не может быть места в нашем мире. Случившееся просто физически не могло произойти. Но, к сожалению, это не было сном. Вопреки всем законам природы, вопреки рассудку и здравому смыслу. Сюжет фильма ужасов обернулся реальностью.
В четверг, 7 марта 2013 года бригада Псковэнерго вырубала кусты под высоковольтной линией электропередач возле деревни Молоди. Перед праздником, в самый канун Международного женского дня. Есть в электросетях такая традиция – самую тяжёлую и муторную работу выполнять непременно в пятницу. В крайнем случае – в четверг, да и то, если день предпраздничный. Конечно, работы велись и в другие дни недели, но самое заковыристое всегда оставляли «на десерт». Так повелось ещё с давних советских времён, и не нам менять сию традицию. Наша задача - работать в соответствии с нарядом или распоряжением, выполнять все предписанные организационно-технические мероприятия и не обсуждать решения начальства. На рабочем месте, как известно, полагается работать, а не рассуждать, поскольку монтёру голова потребна, чтобы каску носить, а думать за всех должно начальство, ибо, как сказал поэт, «жираф большой, ему видней».
Работа шла своим чередом. Гудели бензопилы, валились на снег высокие, достающие почти до проводов толстые прутья кустов. Лёгкий северо-восточный ветерок нёс редкие снежинки. Шестеро монтёров, сменяя друг друга, сноровисто работали японскими бензопилами «ECHO», срезая кусты и оттаскивая их к лесу. Лёгкий морозец никого не смущал, лишь придавая бодрости и не позволяя подолгу засиживаться на перекурах.
Предпраздничный день, как известно, короток. Часы бежали один за другим, приближая конец рабочего дня, и монтёры уже предвкушали, как порадуют своих жён трезвым видом и досрочно выданной получкой. Они ещё не ведали, что планам их не суждено сбыться. Не все мечты сбываются, особенно когда в суетные планы смертных людей вмешивается нечто такое, о существовании чего нынешнее человечество даже не подозревает, отгородившись от древних легенд и верований непроницаемой стеной материализма. Но, как ни закрывай глаза, а реальная опасность никуда не исчезнет, даже если вероятность появления её ничтожна, а само существование кажется лишь плодом фантазии невежественных дикарей.
Возле насыпи по колени в снегу стоял монтёр Сергей Пархоменко, сосредоточенно пытаясь завести заглохшую бензопилу.  Словно издеваясь, бензопила никак не желала заводиться, несмотря на все прилагаемые усилия. Раз за разом Пархоменко дёргал шнур стартёра, но результат был неизменно стабильным. Свои усилия Сергей сопровождал длинными выразительными комментариями, способными вогнать в краску даже каменщика Домостроительного комбината. Заковыристые тирады плыли в морозном воздухе, органично вплетаясь в шелест сосен на ветру, напоминая какое-то забытое древнее заклинание. Свист холодного ветра прорезал эту какофонию, внося свои децибелы в сплетение шумов, словно вопль шамана на камлании.
Владислав содрогнулся от этого звука. Чем-то призрачно-жутким вдруг повеяло на него, словно приоткрылись на миг ячейки сокрытой наследственной памяти, обдав неописуемой первобытной жутью, кошмарные образы которой впаялись в человеческие гены и навеки останутся с нами, как бы ни старались мы о том забыть. Воспоминания предков зашевелились где-то в недрах мозга, заставив сердце сжаться в предчувствии грозной опасности. Подняв глаза, с необъяснимым страхом следил Владислав за проносящимися по ветру снежинками, медленно отступая к лесу. В самих снежинках ничего угрожающего быть не могло, но пробудившийся инстинкт ясно указывал монтёру, откуда явится неведомая опасность, само название которой давно уже забыто в этом мире.
Инстинкт не обманул. Снежный вихрь, взметённый ветром, завертелся вдруг маленьким смерчем и принялся расти вверх и вширь грозной, вертящейся снежной тучей, втягивая в себя лежащий под соснами снег.
- Итакуа… Итакуа… - слышалось в завываниях ветра.
Вихрящееся снеговое облако поднялось выше деревьев и, раздавшись вширь, медленно двинулось к беспечно работающей бригаде. В верхней трети ползущего вихря, просвечивая сквозь летящий снег, ярко блестели две звезды, словно два глаза…
Звёзды? Днём? При пасмурном небе?
Люди так ничего и не заметили, увлечённые работой. Пархоменко, стоявший у самой опушки, был первым втянут в инфернальный вихрь. Мгновенно побелев и покрывшись инеем, он исчез в мельтешащей снежной мгле, не успев даже вскрикнуть. Вслед за ним в белом мареве канул производитель работ, и лишь оранжевая каска, отлетев в сторону и наполовину зарывшись в снег, несколько секунд служила памятником сгинувшему монтёру, пока и её не слизнул жуткий снеговорот.
Отчаянный крик Владислава перекрыл даже визг бензопил. Теперь люди заметили опасность и с воплями ужаса кинулись к лесу, но было поздно. Кошмарная туча настигала их одного за другим, затягивая в снеговую муть. Хрустнула задетая вихрем стальная траверса, переломившись, словно облитая жидким азотом. Захрустела, вмиг обледенев, бетонная опора, оседая и рассыпаясь угловатыми обломками, увлекая за собою рвущиеся провода…
Всего этого Владислав уже не видел. Гонимый инстинктом и слепящим ужасом, он мчался по заснеженному лесу, не разбирая дороги. Да и не было там никаких дорог – лишь снег по колено, да бесконечный частокол равнодушных сосен.
Он не помнил, как долго бежал по глубокому снегу, задыхаясь и хрипя, зачем-то волоча с собой тяжёлую бензопилу. Остановился лишь в сгущающихся сумерках, полностью выбившись из сил, на краю небольшой поляны. Впрочем, поляна то была или маленькое замёрзшее болотце, Владислав выяснять не стал. Похоже, проклятая тварь отстала или убралась туда, откуда выползла. Теперь можно было перевести дыхание.
Спилив сухую сосенку столь кстати прихваченной бензопилой и потратив немного бензина из её же бачка, монтёр разжёг костёр. Теперь усилившийся ветер и крепнувший к ночи мороз были уже не так страшны. Идти дальше было некуда, да и сил на это уже не оставалось. Зато теперь на поляне горел огонь, разгоняя светом мрак и стужу,
Позволяя спокойно дождаться утра, когда подоспеет помощь. А помощь придёт, она обязательно будет, ведь не может пропасть просто так целая бригада. Их непременно будут искать. И его найдут, обязательно найдут. Дождаться бы только…
Древний инстинкт вновь шевельнулся в недрах души, настороженно таращиться в подступающую мглу, вслушиваясь в завывания ледяного ветра.
Ветер рванул сильнее, отдёрнув в сторону языки костра. Громче застонали сосны, и что-то странное почудилось вдруг в изменившемся шуме. Нечто до ужаса знакомое…
- Итакуа… Итакуа…
Над вершинами деревьев, слабо различимая, но от этого не менее зловещая, медленно вырисовывалась бледная снеговая туча.
- Итакуа! – ликующе взревел вихрь, медленно выползая на поляну, к свету костра. Мелькнули несущиеся по кругу снежинки. Ярко блестели две звезды, словно поросячьи глазки. Яркие звёзды на тёмном фоне затянувших небо туч…
Бежать было некуда, да и незачем. От этой твари всё равно не убежишь.
Отступив за костёр и угрожающе подняв перед собой бензопилу, монтёр отчаянно взглянул в звёздные глаза сего порождения вселенского ужаса. Поддаваясь действию холодного сияния, шевельнулись в недрах мозга спящие воспоминания предков и разом выплеснулись вдруг в сознание, явив ужасающую, невообразимую картину мироздания. И содрогнулся Владислав, познав величие Старших богов, сотворивших Вселенную, и ужаснулся он, узрев кошмарных и злобных Властителей Древности, чьи мерзкие имена мелькали в памяти одно за другим: Ньярлатхотеп, Йог-Сотот, Хастур Невыразимый, Ктулху, Шуб-Ниггурат и жуткий Итакуа, Оседлавший ветер. Весь нечестивый пантеон, описанный безумным арабом Абдулом Альхазредом в запретном «Некрономиконе». Эти воплощения зла поднялись против Старших богов, были повержены и обречены на вечное заточение, скованные нерушимыми печатями Старших. Но не успокоились Властители Древности, мечтая вернуться в покинутый мир. Запертые в своих потаённых узилищах, терпеливо копят они силы, дожидаясь момента, когда сумеют взломать Печати и вновь обретут Землю. Уже сейчас они способны ненадолго вырваться на волю, на считанные часы ослабив действие магических Печатей, если призвать их Заклинанием, известным лишь посвящённым – тем самым заклинанием, что сложилось ненароком из ругани монтёра и завываний ветра. Ведь матерные ругательства - отнюдь не пустые звуки, а искажённые фрагменты запретных древних заклинаний, давно уже забытых. Но если долго и разнообразно материться, то теория вероятности может сыграть с вами злую шутку, выстроивши из хаотично произнесённых слов действенное заклятие...
К счастью, действие Заклинания недолгое, и вскорости обязаны вернуться Твари в места своего заточения – на плато Ленг, в холодный Кадат, в подводный город Рльех, на ледяной Юггот, что летит в космической мгле за орбитой Нептуна, и в недра антарктического Хребта Безумия. Оттуда, с Хребта Безумия, пришла эта снежная тварь, имя которой – Итакуа. Пришла, но теперь должна уйти. С добычей…
- Йа, Йа, Итакуа фхтагн! – торжествующе подтвердила туча и двинулась вперёд. Прямо сквозь языки пламени.
Зашипев, огонь припал к земле и угас. Мелькнули чёрные головешки, вмиг покрывшись изморозью. Свет померк, и теперь поляну озаряло лишь призрачное голубоватое сияние, исходящее от зловещей Твари.
Завывая,  Итакуа медленно приближался.
- Стой, тварь, стоять! – заорал монтёр, лихорадочно дёргая шнур стартёра. С рёвом, перекрывшим ненадолго завывания бури, запустился мотор. Понеслись друг за другом острые звенья цепи, сливаясь в сверкающую режущую нить. – Стояаааааать!
Воздев над головой бензопилу, Владислав шагнул вперёд, к ледяному кружащемуся вихрю и, словно мечом, рассёк своим оружием снежную круговерть.
С жалобным звоном, будто стеклянные, брызнули в стороны звенья цепи. Булькнув, заглох движок. Обледеневший инструмент выпал из слабеющей руки
- Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое, да приидет царствие твое… - отчаянно завопил монтёр. – Да будет воля твоя на всё сущее, яко же на небеси… – кричал немеющими губами Владислав, чувствуя на своём лице леденящее дыхание Итакуа. Он выкрикивал слова христианской молитвы, глядя в звёздные глаза исполинской твари, цепляясь, словно за соломинку, за ускользающую надежду, до последней секунды веря, что молодой человеческий бог сумеет спасти его от кошмарного Властителя Древности, чей возраст исчисляется сотнями веков…

На опустевшей поляне ветер заметал снегом холодные головешки.