Трамвай

 Трамвай трясет на стыках. А может это вовсе и не стыки,может он такой от рождения, трясучий.
Не нравится ездить только зимой, - ох уж эти, словно воском натёртые пластиковые сидения..
В мороз самое то.
Впрыгнешь поутру, замёрзший, и пожалуйста, присаживайтесь, почти тёплая и очень сочно-красная седушка. Примерзайте на здоровье!

Вот почему чаще всего и сам трамвай красный?! Краски другой нет, или для заметности?
 Прямо по ржавчине малюют, оттого и пупырышками весь, как ржавый огурец с окнами.
Но, слава богу, сейчас не зима, Валя жмурится от удовольствия, сравнивая колыхание на промёрзшем поручне зимой и вольготное нынешнее восседание.

Чуть впереди, согласно расписания, путешествует газета, что-то про съезд пишут, крупный, в прошлом веке устаревший шрифт. Конечно не одна. Из-под неё торчат исхоженные коричневые "саламандры". Иногда газета озабоченно шуршит, "саламандры" нервно трутся друг о друга, видимо натыкаясь на очередной интересный заголовок и, даже, как кажется Валентину, чуть подшмыгивают невидимым ему носом.

Гильотина милостиво скрежещет, впуская парочку юных, премилых особей. Они прыгают по всему салону, что-то непрестанно чирикая на своём, только им понятном, воробьином, размахивая несуразными крылышками и усаживаются совсем недалеко от Валентина, бережно прижимая лапками куцые хлебные корочки.
И сразу же принимаются щебетать с удвоенной силой, поминутно склёвывая из своих, а заодно и из подружкиных припасов.

Рядом с Валентином, на ребристом полу валялся кем-то забытый или выброшенный, замусоленный обрывок ошейника.
Валя машинально подбирает ремешок и складывает его мёбиусом. Чуть призадумывается и пускает по дорожке божью коровку. Та в негодовании шевелит запятыми усиков, недоумённо глядит на Валентина, словно пытаясь сказать:" ты спятил, братец?!" и делать нечего, идет, неуклюже тряся пятнышками и изо всех сил цепляясь слабыми лапками за кожаную поверхность.

Валя хочет затянуть крепче узел, создавая пространственный прецедент, но жалеет букашку, салон трясёт чуть сильнее, и он отвлекается.

Вы были когда-нибудь там, где смыкаются рельсы? Вот в той туманной, еле различимой утренней дымке, где так долго ждавшие этого рельсы соединятся наконец?
Там должно быть волшебно, торжественная вершина всевозможности. То место, куда, например, улетают иногда мотыльки. Или уходит вчерашний день, бывший вашим детским днём рождения, на котором взрослые, добродушно посмеиваясь, разрешили вам в первый раз попробовать вино из одуванчиков. Желтенькие, пахнущие медом невесомые лепестки..

Салон заполняет апельсинный аромат. Воробушки смолкают на пару минут. Дама, обладательница такой редкой по нынешним временам шляпки, входит в салон, чуть наклонив голову, отчего Вале не видно её лица. Полы шляпки уже накрыли парочку передних сидений и остро угрожают остальным. Газета смущённо егозит, пряча свои невыдающиеся "саламандры".
 
Валентин достаёт блокнот, поспешно листает до чистой страницы и пытается скорее ухватить апельсиновый цвет, отважно сражаясь с невесомостью красного кораблика.

Рельсы почти встретились..
 Валя чувствует сопротивление карандаша, ещё хотя бы один штрих уложить поточнее...

 
 Девочки-воробушки хохочут. Слишком громко. Определённо из-за него, Валентина.
Не очень приятно. Они толкают друг друга, дурачась.
Валя делает как можно более строгое лицо.


Шляпка направляется к кабине вагоновожатого, о чём-то долго беседует, в салоне остаётся лишь симпатичная задняя платформа, упакованная в славные "левис".
Валя раздраженно схлопывает искусство, выпуская незаконченные штрихи в шаловливый солнечный луч. Они не хотят улетать и кружат, затейливо переливаясь всеми цветами. Каждая искорка хочет быть выше и ярче.
Газета вдруг громко чихает, отчего пылинки вздрагивают и бросаются наутёк, обгоняя друг друга.

Утро впускает проснувшуюся надпись, буквы невероятно огромные, наверно метровые, - "Красная нить". От нечего делать Валя сразу представляет себе целую катушку этих ниток, большую..
Нитки толстые, как канат, и почему-то лохматые. Канат тянут куда-то люди-муравьи, согласно и молча. Некоторые стоят поодаль и размахивают руками, жестикулируют, словно говорить им запрещено и смотрят внимательно за знаками подаваемыми другими. Странные люди. Немного напоминающие птиц.
Катушка переполнена нитью, витки спадают вниз, прямо на брусчатку, наползают петлями на рельсы, напоминая теперь уже росчерки и кляксы в ученической тетрадке. Интересно попробовать завязать красный бант из какой-нибудь кляксы..

Или поле..
Поле из красных бантов. Обязательно на сочном зелёном фоне, или жёлто-соломенном, тоже хорошо. И чуть-чуть ветерка.
А мальчишка в шортах бежит не глядя под ноги, увлечённо задрав голову, над ним, замирая на высоте от собственной храбрости, трепещет на хрупких крыльях еле видимый планер..