В Круге первом и вокруг него-14

“Каким он был, таким он и остался...”


А теперь предоставим слово... Руське Доронину. Вернее, не Руське, а человеку, которого Солженицын вывел в романе под этим именем.

В журнале “Наш современник”, № 11 за 2000 г. была размещена статья Сергея Николаевича Никифорова под характерным названием “Каким он был, таким он и остался...”

Автор сообщает, что именно он послужил прототипом Руськи Доронина, и крайне возмущён тем, что Солженицын вывел его стукачом. Далее Никифоров повторяет, якобы, “всем известные” факты стукачества Солженицына и приводит своё собственное доказательство его “стукачества”:

“На очередной прогулке (на “шарашке”) я остановился как вкопанный и говорю Александру Исаевичу:

- Смотри, идёт моя мать!

Он остановился, посмотрел на меня подозрительно - в уме ли я?
В пяти метрах от нас прошла женщина (в звании капитана МГБ).

- Нет, Александр Исаевич, это не мать, а тётка - сестра моей матери”.

В этот же день Никифоров и его тётка встретились.
“Она удивлённо посмотрела на меня и только спросила:

- Сергей, это ты? - постояла с полминуты и молча удалилась.”

Через несколько дней оперуполномоченный подполковник Мишин вызвал Никифорова и спросил, кто из его родственников работает на объекте; тот ответил, как было, после чего был отправлен на этап.

У меня возникло несколько возражений по поводу этого свидетельства:

1) Из романа нам хорошо известно, что это был за человек - Руська Доронин. Можно ли ему верить, не выдумана ли им (или кем-то ещё) эта “разоблачающая” история?
2) Не исключено, что Никифоров рассказал о встрече с тёткой ещё кому-нибудь.
3) Скорее всего, тётка Никифорова сама сообщила начальству о встрече с племянником - она была обязана это сделать по должности.
4) Как могла женщина, имея племянника, который находился в розыске два года, а потом был осужден по статьям 58-10, часть 1 и 72 УК РСФСР, работать в МГБ?
5) Почему Никифоров молчал об этом факте вплоть до 2000-го года, когда разгорелась очередная кампания травли Солженицына?

Не думаю, что можно принимать это обвинение всерьёз.

Кстати, Солженицын несколько раз извинился в письменном виде перед Никифоровым за то, что использовал его образ, и объяснял это многими причинами: как художественное допущение; как собирательный образ; тем, что у Солженицына не было никакой надежды на публикацию и прочее.
По-моему, исчерпывающее объяснение.

Тем не менее, со временем Солженицын отошёл от прежних друзей - Виткевича, Панина, Копелева...

“Лев Копелев
Письмо Солженицыну.
K;ln, 30.I-5.II-1985

“Не доверяя своим современным и будущим биографам, ты решил сам сотворить свой миф, по-своему написать свое житие. И тебе мешали свидетели. Именно поэтому ты по-ленински отталкивал всех бывших друзей.
Любое несогласие или, упаси боже, критическое замечание ты воспринимаешь как святотатство, как посягательство на абсолютную истину, которой владеешь ты и, разумеется, как оскорбление России, которую только ты достойно представляешь, только ты любишь”.

С. Никифоров, в свою очередь, статью заканчивает словами:
“... Сейчас для меня абсолютно ясно, что Солженицын - каким он был, таким он и остался...”

В своих “Лагерных записках” Д. Панин писал: “В интервью, данном американским корреспондентам в 1972 году, Солженицын объяснил, что существует вторая подлинная версия романа «В круге первом». Я надеюсь, что когда она будет издана, Сологдин будет реабилитирован самим автором и превратится из бабника и карьериста в нечто более достойное и близкое своему прообразу”.

Не дождался Панин этого счастливого дня (так же, как и Руська Доронин, то есть, С. Н. Никифоров). Так называемые “художественные допущения”, сделанные Солженицыным в отношении своих бывших товарищей - целиком на совести автора.

По поводу “невинно осужденных” (а у Солженицына в его творчестве таковыми являются каждый второй, если не первый) С. Н. Никифоров высказался так:

 «За восемь лет заключения я невиновных не встречал. При знакомстве все говорят, и я говорил, что посажены ни за что. А познакомишься поближе, узнаёшь: или служил в немецкой армии, или учился в немецкой школе разведки, или был дезертиром».

Другое дело, что степень вины, на наш сегодняшний взгляд, не всегда соответствовала тяжести наказаний.
Мы сегодня считаем, что преступно садить человека в тюрьму за подобранный в поле колосок (при царях за колоски не судили), за рассказанный вслух анекдот, за критику реалий социализма и СССР, за мнимое “низкопоклонство перед Западом”...
И кто мог бы одобрить высосанное из пальца “дело врачей”, ссору с Югославией, голод 1946 - 1947 гг.?!
Очень трудное и сложное это было время.

Тем не менее, думаю, что мы, не пережившие ужасов войны и лагерей, не прошедшие и через десятую долю испытаний, выпавших на долю многих людей того времени, не имеем морального права судить об этих людях столь уж категорично - судить может только История.
"Кто из вас без греха, пусть первый бросит в неё камень."

Но мы можем изучать их биографии и творчество и делать для себя выводы из совершённых этими людьми ошибок, дабы не повторять их.

Могу порекомендовать достаточно полные исследования о Солженицыне (ссылки приведены внизу статьи).


Ссылки:

А. В. Островский «Солженицын. Прощание с мифом»


А. Пыльцын “Солженицын – классик лжи и предательства”




Окончание см.
http://www.proza.ru/2015/01/24/586