Лётчик

Зачастил как-то я в Минск по делам. Очень хотелось  посетить Музей Великой отечественной войны, но график был так напряжён, что не удавалось. Наконец-то, в очередной командировке мы закончили работу до обеда, а самолёт вечером. И вот я в музее.   

Поразила обстоятельная подробность, обилие имён, описание эпизодов войны от первого лица:
- послали, пошёл, собрал, отбился, доставил.
Обыденность будней. А ведь большинство этих лиц так и остались, и замерли в тех эпизодах.

Трагедия народа в начале оккупации, становление борьбы, результаты которой вроде бы обыденные и незначительные по сравнению с размером трагедии, но это ручейки будущей полной Победы.

Борьба и сопротивление в Минском гетто. Это совсем не смешно, как в анекдотах про евреев, а очень серьезно, страшно, …очень страшно, страшнее некуда.

Пожжённые деревни, порушенные города, завоеватели и завоёванные. Печные трубы – спутники войны на нашей земле, общей тогда.
- Страшно?
- Да.
Ни какая контрибуция, ни какое возмездие, и даже безусловная Победа не вернут утраченного навсегда.

Партизаны во вражеском тылу.

И,… вдруг,… знакомое лицо и крупным планом.
Дядя Костя.

Целый угол зала отведён участию в партизанском движении Белоруссии,  экипажа лётчика Бирюкова Константина Дмитриевича, который регулярно летал в глубокий немецкий тыл, к партизанам.  Подробности о  боевых вылетах, о том, как подбили самолет, как застряли у партизан и воевали, как отремонтировали и взлетели. И, другое, о чём можно писать и писать.

Дядя Костя был мужик доступный, приветливый. Однако не  многословный, семья не слышала от него воспоминаний о войне,  да и о работе в мирное время он не распространялся.
- Ну, как дела, джигит? – здоровался он при встрече, и это всё.
Толи работа в правительственном отряде накладывала отпечаток, толи фамилия из прозвища, которое на Руси зря не дают, кто знает?

В то же время добрейшей души был человек. На похоронах его товарищ рассказывал:
- Заболел я в молодости ногами, ступить не мог. Местные фельдшера помочь не могли. Костя взвалил меня на спину и пёр до станции на горбу. Доставил в областную больницу. Подлечили, воевал, и вот пережил своего спасителя.

С эрой реактивной авиации перевели на наземную работу. Но как же он тяготился своих высоких должностей и в Тбилиси и в Москве! При первой возможности вернулся в небо. Да, “есть одна у лётчика мечта…” – это точно про него.

Музей большой, а места мало. Размер стенда говорил о том значении, которое имел вклад в партизанское движение труд лётчика Бирюкова и как это ценили белорусы.

Как выяснилось позднее и во Внуковском музее он представлен. Но здесь наряду, вместе  с народом, c теми, кто вдохновил, руководил, снарядил,  отдавал приказы и… далее. Любой герой у нас окружён свитой. А как же? Не один, чай, воевал.

Для  Минска же он всё: и связь со страной, её помощь, он и хлеб, и снаряды, медикаменты и патроны, он и госпиталь, и последняя надежда на жизнь, он всё – лётчик Бирюков и его экипаж. Не герой, а просто труженик войны.

Конечно воин не один. Механики снаряжают самолёт, конструктора и рабочие его создают, а металлурги, а хлеборобы,  да и  артисты из подтанцовки на кровавой арене войны. И это всё народ. Народ ковал победу.

Нынче музей, слышал, переделали, как там теперь не знаю. Не убили бы парадностью и интерактивностью.

А тогда я бродил по музею, от стенда к стенду, от экспоната к экспонату.
Что движет человеком в минуту смертельной опасности?
Почему страх перед тылом побеждает страх перед фронтом?
Иначе, почему позор страшнее смерти?

Всё просто в этом мире - отцы вступились за наше босоногое детство, за землю, что поит и кормит, согревает мягкой пахотой, обжигает речным песком или  выпавшим снегом, ласкает зелёной травой, покалывает свежей стернёй,   наказывает неслухов цыпками и ссадинами.

Они защищали Родину,  спасали нам будущее.
Родину, как и мать не выбирают. Остальное зависит от тебя. На Родину, как и на мать,  не обижаются. А если иначе, так что-то в тебе не так.

Многое остаётся во времени, так устроен человек. Но прошлое не покидает, сопровождает  подсознательной тенью.
Кровь предков будоражит душу. Душа скорбит:
- Отцы, спасибо, что вы были!
Отцы, спасибо, что вы есть!
Спасибо отцам, которые будут!