Периметр сознания - Юрий Круглов

Критика: Ежи Тумановский, ArkSmoke

Читал с большим удовольствием! (с) Ежи Тумановский
Читал, не отрываясь, ничего не замечая. (с) ArkSmoke


Слетевший.
Он ведь говорил, что не нужно сегодня идти в школу! Но какой родитель захочет слушать эту историю от одиннадцатилетнего ребёнка? Особенно, когда словит его на нагревании градусника под струёй горячей воды. Тут уж все объяснения о том, что Мишка делает это из-за плохого предчувствия, множатся на ноль.
- А будешь дальше врать – ещё и ремня получишь! – строго прервал все попытки объясниться отец.
А теперь вот второгодник Генка Белый из шестого «Б» со своими дружками гнался за ним по пятам. Повод? Разве нужен повод, чтобы подонкам трусить деньги с малых? А денег у Мишки не было.
У Генки брат – наркоман. И водится с такими же отморозками, как сам. Да и сам Белый травку покуривал и приторговывал ею в школе. Его боялись даже старшеклассники, что уж говорить о Мишке?
Бросить бы тяжёлый портфель и прицепленную к нему сумку со сменкой, лупящую сзади по ногам – но нельзя. Тогда наверняка эти гады её подберут и все учебники в грязи изгваздают. Или ещё чего похуже придумают. И тогда уж от отца точно достанется – Мишка же не стукач, не расскажет, кто его вещи взял.
Они нагнали его в подъезде. Били, харкали на куртку, порвали карман и отобрали мобильник. А Мишка только закрывался руками и плакал. Он боялся. Боялся дать сдачи достающим его пацанам из школы, боялся ответить хамовитой тётке-уборщице, ругавшей его за поваленные другими мальчишками в гардеробе куртки, боялся даже заговорить с Ленкой Филин. Просто Мишка был трусом. И за это качество он себя ненавидел.
- Гаденыш! – получал он вечером уже от отца и матери. – В школу ходить не хочет, после уроков где-то пропадает, врёт, а теперь ещё одежду испортил и телефон потерял! Всё, наказан! Месяц без компьютера, без развлечений! Сидишь дома, учишь уроки!
Ему очень хотелось сказать в лицо родителям: «Я же вас просил! Я же предупреждал!», но мальчишка лишь слушал гневные крики и получал ремня за чужие шалости, крепко сжав зубы. Было больно и очень обидно.
«Убегу! Буду на вокзале бомжевать! – думал про себя Мишка. – А ещё лучше в тайгу уеду, где вообще людей нет, одни звери. Загрызёт меня там медведь – тогда вы все обо мне поплачете! И Ленка увидит в новостях, и будет обо мне вспоминать».
После взбучки, устроенной отцом и матерью, он рыдал в своей комнате, уткнувшись лицом в подушку. И за это тоже себя ненавидел. Мужчины не должны плакать! Это всё потому, что он – трус, девчонка! Вот не стал бы убегать, взял ту железную арматурину и врезал бы одному, потом другому, и бил бы, бил, бил… и Мишка снова испугался – на этот раз своих мыслей. Он понял, что если бы так поступил, то не остановился, пока не убил своих обидчиков. Убил жестоко и безжалостно. Ослепляющий гнев прятался глубоко в душе, скрываемый лежащим обычно на поверхности страхом. И только страх не давал поступить с врагами так, как того желал гнев.
А ещё он вспомнил лицо старика. Того самого, который, по рассказам мамы, напугал его в раннем детстве. Лицо постоянно всплывало перед глазами, когда Мишка боялся особенно сильно. И во снах. Часто, в общем, видел его. Образ пары пристально глядящих чёрных глаз, приблизившихся вплотную, моментально заставлял забыть обо всём вокруг, и тело пробирал холодный озноб. И вместе с этим образом в голове каждый раз начинала крутиться мысль о чём-то важном, что произошло тогда. Важном и страшном, что забылось. Мальчик пытался вспомнить, привидением в сознании металась какая-то догадка, ключ к этой истории, и, казалось – вот-вот, и она озарит память. Но этого никогда не происходило, ответ ускользал, оставив лишь неудовлетворённость. Вот и сегодня Мишка уснул, так и не найдя отклика среди своих воспоминаний.

Жизнь – она как зебра. За чёрной полосой идёт белая. Мишка понял это на следующий день, когда пришёл в школу. Вчерашний день оказался белой полоской.
- Это чё за тёлка? – зажали его в углу на перемене вчерашние обидчики, демонстрируя фото с его собственного телефона.
Трое дружков заслонили их своими спинами от остальных, чтобы никто не видел происходящего. Конечно, многие видели, но не вмешивались и не спешили сообщить учителям – нажить себе врага в лице Генки Белого, как он себя называл, никто не хотел. Мишка не без сожаления взглянул на экран. Со снимка весело улыбалась дочка друга их семьи – Танечка. Фото сделали на Чёрном море, куда они с её родителями ездили этим летом. Тане было четырнадцать, и красный купальник на ней подчёркивал округлившиеся в последний год формы девичьего тела. Догадка о том, чем именно заинтересовала девочка Генкину банду, и напугала, и разозлила Мишку.
- Не знаю, - тихо пробубнел он, а сам подумал: «Суки!»
- Да? – издевался главарь шайки. – А в мобилке она записана, как Таня, - и он, зайдя в список контактов, продемонстрировал номер, который иллюстрировала эта же фотография.
Генка взял Мишку за шиворот и прижал к стене:
- Слышь, малой, не зли! Колись, где она живёт?
В Мишкиной душе страх за себя боролся со страхом за Таню. Сказать адрес – и они отцепятся. Но как же девочка? Что они с ней сделают? Он станет предателем! Может, не говорить ничего и дать себя побить?
- Да не ссы ты! – влез в разговор дружок Генки по кличке Скорый. – Мы только познакомимся и всё.
Этот аргумент почти склонил чашу весов в пользу того, чтобы рассказать требуемое. Вот только глаза и ухмылки подростков говорили обратное. Мозг, желающий согласиться, снова стал спорить с интуицией, которая кричала: «Нет! Не говори!»
Его метания разозлили Генку. Он стукнул Мишку под дых, от чего в глазах немного потемнело:
- Слышь, говори быстрее! Мы ж её все равно вычислим, по номеру! Хуже будет!
Сзади, за спинами Генкиных дружков вдруг промелькнуло лицо Ленки – девчонки, в которую Мишка безнадёжно влюблён со второго класса. Глядя на неё, мальчишка вдруг понял – не будет она никогда рядом с таким трусом, как он. А если будет – то как он её защитит от таких уродов, как Белый с бандой?
Это стало решающей каплей в принятом им решении.
Хотя, он ли принял решение, или та пелена, которая затуманила его взгляд? Мишка резко согнул колено, и оно попало туда, куда нужно и так, как нужно. Генка выпустил его ворот и согнулся пополам. Трое дружков даже застыли от удивления, когда жертва выхватила телефон из его руки и толкнула их главаря на пол.
Скорый реагировал быстрее остальных – он подскочил к наглому малому, замахиваясь для удара. И тоже оказался на полу – Мишка, согнувшись, ткнул его головой в «солнышко», после чего шагнул к третьему своему обидчику и врезал локтём в зубы. Тот ойкнул, отшатнулся и схватился руками за разбитые губы. Сквозь пальцы потекла кровь. Последний из банды так и стоял, глядя на троих поверженных каким-то малым дружков. Он даже не заметил, как удар прилетел ему в переносицу.
Тёмная пелена спала с глаз, и Мишка в шоке осмотрелся. Четверо самых злостных хулиганов школы лежали на полу, а он сжимал в руке отвоёванный назад телефон. Весь коридор затих и смотрел на него. Некоторые – с открытыми от изумления ртами. Среди свидетелей оказалась и Ленка. Самое странное – Мишка не помнил и не понимал, как это случилось. Сердце учащённо забилось от осознания того, что он наделал. Перед глазами снова мелькнули черные глаза старика, в голове зазвучали слова: «Один противник – один удар!», и завеса тайны давнего испуга вдруг почти упала.
- Что здесь происходит? – заставил шторку памяти вновь резко захлопнуться голос Елены Ортисовны, строгой учительницы географии.
Испуг вновь привёл мальчика в привычное состояние. Он внутренне сжался от предвидения возможных последствий: распекание учителями за драку, вызов родителей, порка дома. Но самое страшное – Генка с дружками ему этого не простят.
Первые два пункта опасений сбылись очень скоро – на ковре у директора всех пятерых распекали за драку в школе. Тут же были классные руководители провинившихся и та самая Елена Ортисовна. Причём, учителя, прекрасно знающие Генкину банду и тихоню-Мишку, в один голос твердили последнему:
- Ну от тебя мы этого никак не ожидали!
То есть, если бы побили Мишку, то они бы отнеслись к этому более снисходительно, поскольку это вполне соответствует их картине мира: «трудные» дети бьют ботанов – это плохо, но понятно. А тут, ботан побил хулиганов, постоял за себя – вроде, нужно бы радоваться. Но вместо этого призванные учить жизни, преподаватели ругают за проявленное мужество.
«Взрослые – они вообще живут в каком-то другом мире и как будто не понимают, что происходит», - мелькнула у Мишки мысль.
И только он это подумал, как мозг отозвался. Возникло ощущение, что сейчас он вспомнит то самое, важное. Но опять помешал резкий окрик – на этот раз его классной.
- Ты слышишь, что тебе говорят, Щербак? – всплеснула она руками. – Нет, вы посмотрите – он нас даже не слушает!
Несмотря на то, что вспомнить не удалось, Мишка понял, что всё равно в нём что-то изменилось. Как будто сломалась невидимая заслонка, мешающая отодвинуть страх в сторону, чтобы думать и действовать без него.
- А что полезного вы сейчас сказали? – спросил он ровным твёрдым голосом, который сам с трудом узнал. – Что мужчине нужно давать себя бить всяким уродам?
И он красноречиво поглядел на ухмыляющихся рядом старшеклассников.
- Чего? – встрепенулся Скорый.
- Ну всё, хана тебе, малой, - провёл большим пальцем по горлу Генка.
- Так, это что за разговоры?! – стукнула по столу директор – Светлана Афанасьевна. – А ну-ка пожмите друг другу руки и пообещайте, что такого больше не повторится!
- Детский сад, - усмехнулся Мишка, сам поражаясь, насколько он быстро повзрослел за сегодня.
- Что?! – в один голос воскликнула директор и учителя.
Да даже Генка с дружками удивились.
- Вы всерьёз считаете, что таким способом вот эти, - Мишка кивнул на четвёрку, - изменятся? Или просто вам так проще отмахнуться от проблемы? Может, он от рукопожатия ещё и травку в школе продавать бросит?
Собравшихся было накинуться на Мишку педагогов последнее заявление лишило дара речи. Генка с дружками побледнели и недобро засверкали глазами.
Конечно, все знали о том, чем они занимались, но ничего не могли сделать. Если милиция никак не наказывала наркодилеров, что могли учителя, которых некоторые ученики откровенно посылали посреди урока или избивали после школы? И они смирились, как с неизбежным злом. И стали приспосабливаться к этому факту, который стал повседневностью. Потому хамство от пятиклассника, которое они хотели хором осудить, оказалось не таким уж большим грехом в сравнении с напоминанием о молчаливом умалчивании настоящего преступления, происходившего у них под носом. Вот теперь им стало стыдно. Теперь они спустились на эту планету.
И тут Мишку пробило! Другая планета! НИИИП «Периметр»! Острая боль от нахлынувших данных пронзила голову. Как будто мозг, бывший до этого размером с голубиное яйцо, вдруг одномоментно вырос, а вместе с прибавившимся объёмом в нём появились новые знания и воспоминания.

Берег реки. Пикник. Несколько семей, выбравшихся на природу.
Трёхлетний Мишка играет с другими детьми. Роща неподалёку особенно манит мальчика, но родители запрещают уходить. Мишка берёт мячик и начинает его бросать, с каждым разом швыряя игрушку всё дальше от костра. Родители, увлечённые каким-то разговором, не замечают, как он входит в тень деревьев.
В лесу всё интересно, не как дома. Травинки, листочки, кустики, громадные стволы сосен с рыжей корой, прошлогодняя хвоя и шишки на земле. Муравейник, где много-много тружеников снуют туда-сюда. В траве алеют ягоды земляники. Мишка рвёт её и суёт в рот. Потом ещё и ещё. Решает набрать маме, и собирает в панамку. Где-то стучит дятел, кому-то отсчитывает года кукушка. Потом эти звуки смолкают. Рядом раздаётся встревоженный стрёкот сороки. Мишка оборачивается и выпускает от страха панамку. Земляника рассыпается по земле, мальчишка пятится назад, падает, и только тогда начинает кричать – громко, неистово. Потому что из чащи прямо на него несётся самый настоящий монстр. Чёрная с зелёными разводами шкура, оскаленная пасть с синим раздвоенным языком, четыре белых глаза на увенчанной множеством роговых отростков голове, и мощные когтистые лапы, из-под которых летит мох и трава.
Мишка кричит на весь лес – даже когда монстр валится на землю бездыханным трупом. Даже когда из-за деревьев показываются другие фигуры – в одинаковых костюмах с эмблемами на груди и с оружием в руках. Даже когда все они исчезают с тушей убитого монстра, а с ним остаётся только один – мужчина с чёрными глазами, что-то говорящий ему. Мишка не слышит, потому что продолжает кричать. И даже когда прибегают родители, и незнакомец оправдывается:
- Вышел из-за дерева, а он испугался.
Мишка ещё долго в тот день не может успокоиться. Он то и дело снова вспоминает несущегося монстра и мужчину с черными глазами, заливается плачем и криком, а мама ему что-то нежно шепчет на ухо и носит у груди, баюкая.
Потом появляется тётя Галя. Она лечит от заикания. В её загородной клинике они бывают несколько раз в неделю. Тётя Галя каждый раз просит его смотреть на качающийся блестящий маятник до занятий и после – и Мишка забывает о том, как он учился с ней читать с завязанными глазами, искал выход в лабиринте, повторял какие-то быстрые движения, играл с игрушками, мигающими разноцветными лампочками, и делал много чего ещё. Маленький Мишка живёт сразу в двух мирах, напрочь забывая в реальном мире о занятиях.
Когда заикание проходит, тётю Галю сменяет дядя Коля – тот самый отец Танюши. На правах друга семьи он часто забирает мальчика за компанию со своей дочкой в кино, цирк, водит в зоопарк и на аттракционы, возит на дачу. Но это для родителей. На самом деле, дядя Коля продолжает учить Мишку всяким штукам – запоминать расположение звёзд, решать головоломки и задачки, рисовать картины по памяти. Он уже не качает маятник, чтобы мальчик ничего не помнил. Дядя Коля говорит разные смешные фразы – и память до следующего урока блокирует всё, что происходило на занятиях.
В семь лет Мишка вновь видит человека с чёрными глазами. Мыш. Или, как его называет мальчик – Дядь Мыш. Только страха перед ним в состоянии расширенного сознания нет. Теперь человек с чёрными глазами – его наставник. Именно он рассказывает ему об инопланетянах-крогенах и войне с ними организации под названием НИИИП «Периметр», о секретном оружии, оставшемся от древней цивилизации, о специализации Мишки. В будущем он – поисковик. Тот, кто ищет всякие предметы в параллельном мире под названием Хёль. Мир ушедшей цивилизации, из которого люди и их враги – крогены – таскают оружие и технологии. Те самые игрушки с множеством мигающих кнопочек. Мир, который одним своим названием зовёт и манит. Возможно, всего лишь потому, что ему нельзя его посмотреть?
- Ну почему, дядь Мыш? – в который раз просит Мишка.
- Ты ещё не готов. Слишком мал! – качает головой наставник.
- Я умею стрелять! Ты сам меня научил! – настаивает мальчишка.
- Ты не понимаешь! Там, скорее всего, и не придётся стрелять.
- Тогда что? – не унимается Мишка.
- Я тебе говорил – это особое место. Там не каждый взрослый способен выдержать даже полчаса. Хёль вытягивает все силы. Из детей – особенно. Твой организм ещё не сформировался, чтобы научиться сохранять находящуюся в нём энергию.
И до сих пор Мишка знает о том мире только теорию. Зато дядь Мыш показывает ему многое другое. Как выживать в лесу и в пустыне, как ставить силки на птиц и зверей, разделывать и готовить еду, как разводить огонь без спичек и как не замёрзнуть зимой без одежды. Как водить машину, катер и вертолёт. Как разбирать и собирать оружие, стрелять из него и делать из подручных средств. Это его слова он вспомнил перед тем, как избил Генку с дружками.
- Бей на поражение! Быстро, точно и сильно! В бою должно быть так: один враг – один удар. Завязнешь – считай, всё, ты труп.
В том, скрытом от обычной памяти мире, Мишка намного старше и опытнее самого себя в реальности. Там он уверенный в себе боец, способный постоять за себя. И это его разбудили сегодня малолетние последователи телевизионной «Бригады».

Теперь он все вспомнил. Но почему сейчас? Почему не сработали гипновкладки, которыми обычно запечатывалась память?
«Надо будет спросить!» – твёрдо решил Мишка.
По сравнению с тем миром, где шла война с пришельцами, где каждый служил общему делу и поступал по совести, проблемы реальности и разговор у директора показались Мишке чем-то мелким и не стоящим внимания. Там его учат полезным навыкам, которые когда-нибудь спасут ему жизнь. Там его наставники делятся реальным опытом, создавая из него сильную личность, ценящую свою жизнь и свободу так же, как жизни и свободы других. Здесь же далёкие от реальности даже этого мира люди пытаются вдолбить в головы детей то, в чём они сами не очень уверены. Но даже это делают небезупречно. Поэтому он поднял свой портфель, развернулся и направился к двери.
- Миша, постой! Ты куда? – удивилась такой бестактности директриса.
- К настоящим учителям. А вы тут ещё поиграйтесь в школу.
Это было жестоко. Но так его учил дядь Мыш: «Жалость – отвратительное чувство, оскорбляющее человека».
Мишка уже не видел, как подкосились ноги у его классной, как поджала губы Елена Ортисовна и призадумалась директриса. Он – тот, настоящий, почти взрослый – бежал по адресу, которого в реальном мире для него не существовало. Бег давался легко, дыхание не сбивалось – сказывали занятия в НИИИП. Ранее эти качества, как и остальные, наработанные в изменённой реальности, оставались заблокированы.
На месте он оказался через полчаса.
- Стой пацан, куда? – остановил его вахтёр у входа в ничем не примечательный склад.
- Да ладно, Петрович, я без гипновкладки, - совсем с непривычной для воспитанного мальчика фамильярностью ответил Мишка.
- Хм… так тебя, вроде, не вызывали, - глянул в свой наладонник охранник.
- Я знаю. Слетела вкладка у меня.
- Беда… - протянул Петрович. – Тогда, конечно, проходи. Я сообщу Е-Гэ.
Е-Гэ – сокращённо от «Евгений Геннадиевич». Если полностью – Евгений Геннадиевич Комаров, руководитель местного отделения НИИИП. Высокий седовласый старик с небольшой бородкой, часто заглядывавший на занятия Мишки, интересовавшийся его успехами. В остальном, молодой поисковик мало что знал о руководителе отделения.
- Дядь Мыш на месте? – бросил Мишка, уже забегая в раскрывающиеся створки секретного хода.
- Где же ему быть?
Большая часть работавших в «Периметре», как и Мишка недавно, ничего не знала в обычной жизни о своих героических буднях. Когда поступала кодовая команда или активировалась гипновкладка, сотрудники вспоминали необходимое и выезжали в контору, где несли вахту или отправлялись на задние. Лишь некоторые, «слетевшие», как их называли, постоянно находились в состоянии расширенного сознания. Они-то постоянно присутствовали на базе, если «в поле» не было работы. Дядь Мыш, как и Евгений Геннадиевич Комаров, тоже являлись «слетевшими».
Когда Мишка вбежал в комнату для занятий, они оба уже находились там и вели беседу.
- Ну, что случилось, боец? – приветствовал его Евгений Геннадиевич.
- В школе приставали, вспылил, вкладка слетела, - кратко, как учил наставник, отчитался мальчишка.
- Плохо… - переглянулся с дядь Мышем Е-Гэ. – Ну, а теперь давай подробнее…
Оба взрослых выглядели напряжёнными. Час разговоров и проверка тестером (тройная!), который меняли несколько раз, сделали их лица ещё более озабоченными. Мишка и сам понял, что что-то не так – на этот раз одновременно мигали все лампочки, хотя обычно загоралась только часть из них. Наставник и начальник отделения то и дело многозначительно переглядывались и покачивали
головами.
- Что не так? – наконец, не выдержал Мишка.
Е-Гэ посмотрел на дядь Мыша, кивнул. Тот подсел ближе к ученику, в то время, как Евгений Геннадиевич вышел из комнаты.
- Понимаешь, - начал наставник, - то, что ты «слетел» - это полбеды. Таких не очень много, но хватает. Особенно среди ветеранов «Периметра». Но дело в том, что ты не ветеран. Возможно, дело в том испуге, который ты испытал в детстве, возможно, это врождённое, но у тебя…
Дядь Мыш замялся – видно было, что он не знает, с какой стороны подойти к объяснению. Хотя, раньше с ним такого не случалось.
- У тебя теперь иммунитет на гипноз.
- Так бывает? – удивился Мишка.
- Бывает. Твой ум сопротивляется, и внимание скачет. Поэтому и горят все лампочки на тестере. В таком состоянии я не могу поставить гипновкладку. Да и вряд ли кто-то сможет.
- Но раньше же ставили! – не понимал Мишка.
- Раньше… раньше было по-другому. Ты знаешь, почему мы в детстве просто не оставили тебя в покое? – спросил наставник.
- Чувствовали себя виноватыми? – предположил Мишка.
Наставник засмеялся.
- Просто у тебя оказалось очень подвижное сознание. Ты ведь видел монстра и нас, хотя, по идее, не должен был. Это опасно, особенно когда рядом крогены. Мы стали тренировать твоё сознание, чтобы оно вдруг снова не соскочило, как тогда, в лесу. И всё шло хорошо. Но события последних дней, видимо, разрушили ту защиту, которую мы так долго выстраивали, и старые методы уже не работают.
Мишка замолчал, не зная, что сказать. Если уж дядь Мыш не может справиться... В комнату вновь вернулся Е-Гэ. Они многозначительно переглянулись с наставником, но вслух Комаров ничего не сказал.
- Это значит, что меня теперь не отпустят к родителям? – вдруг осознал он.
- Боюсь, что нет, - не стал врать наставник.
Да, в отношениях с папой и мамой не было полного понимания – наверное, как и у большинства детей на планете. Да, знаком был Мишка с отцовским ремнём и криками матери. Да, в сердцах говорилось и совершалось многое с обеих сторон. Но это не делало из родных людей врагов. И возможный побег в тайгу, как нечто нереальное, о чем он думал вчера вечером, теперь сменился вполне реальной разлукой с родителями. И от осознания того, что он их больше не увидит, что они не узнают о его судьбе – и будут горевать, к горлу подкатил сухой комок.
- А их нельзя, - с усилием выдавил он из себя, - к нам?
- Думаешь, мы их не проверяли? – грустно взглянул на мальчика наставник.
- И?
- У нас не получилось, - ответил за него Е-Гэ. – Очень твои папа и мама зациклены на материальном мире, перевести их в другое восприятие не удалось.
Мишка совсем по-детски шмыгнул носом.
- Может, как-то потом, - попытался смягчить удар дядь Мыш.
Повисла долгая пауза.
- Можно попробовать одну авантюру… - почесал бородку Е-Гэ.
- Какую? – встрепенулся Мишка.
- Хёль.
- Что Хёль? – не понял мальчик.
- Думаешь, там сознание станет более заторможенным и?… - размышлял вслух дядь Мыш.
Комаров кивнул.
- Я согласен! – почти крикнул Мишка. – Давайте сейчас!
Мысль о том, что его мечта может вот-вот сбыться, заставила сердце колотиться быстро-быстро. Взрослые молчали и смотрели на него, будто решая – попробовать или нет?
- А что? – наседал Мишка. – Всё равно ведь вы ничего сделать не можете! А тут такой шанс! К тому же – может я в Хёль что-то полезное найду, что до меня никто не находил?
Е-Гэ улыбнулся.
- Если бы всё было так просто.
- А что не так? – спросил Мишка.
- Никто не знает, что произойдёт в Хёль с ребёнком.
- Тем более, когда там стоит ночь, - добавил дядь Мыш.
Команда, вызванная для ходки в Хёль, спешно экипировалась. Облачались в скафандры, проверяли заряды батарей и запасные аккумуляторы, подбирали амуницию и оружие. Евегний Геннадиевич с дядь Мышем вышли в коридор, но Мишка подошёл к двери и подслушал, о чем взрослые общались в коридоре.
- …этого нельзя делать! Ты забыл Суздаль? – разгорячённо говорил Мишкин наставник.
- Там была другая ситуация! – отвечал Евгений Геннадиевич. Как почувствовал Мишка – не очень уверенно.
- В чём разница? Там неподготовленный ребёнок, тут. Его же высосет, как и того пацана.
- Тот пацан был обычным сыскарём, у нас же вообще уникальный случай - слетевший, - приводил аргументы Е-Гэ.
- Тем более! Мы не знаем, как он поведёт себя там. Как Хёль поведёт себя с ним. Что мы будем делать в случае ЧП?
- Что ты от меня хочешь услышать? Что теперь он будет вместе с нами ошиваться на базе, пока не повзрослеет? Ты уверен, что он сам не найдёт способа убежать? Тогда уж точно произойдёт катастрофа.
- Понятно… и ты готов взять на себя ответственность? – наконец, спросил напрямую дядь Мыш.
Е-Гэ ответил спустя секунду:
- Как руководитель отделения, я с себя её никогда и не снимал.
- Ну а к чему торопиться-то? Чего такая срочность? – настаивал на своём дядь Мыш.
- Через час-другой ребёнка хватятся родители, объявят розыск. Нам надо определиться – можем мы его вернуть в семью или он навсегда пропадёт для реального мира?
Наставник ответил не сразу.
- Ладно, уболтал.
Мишка опрометью кинулся от двери, когда послышались звуки приближающихся шагов. Изобразил крайнюю степень радости от новости и решении всё-таки отправляться в Хёль. Хотя, и изображать ничего не нужно было – он правда радовался. И начались сборы.
- Ствол мне дадут? – деловито спросил Мишка у наставника, глядя на сборы взрослых членов отряда.
- Перебьёшься.
- Эх...
Мишке дали витаминов и облачили в такой же скафандр, как и у других членов экспедиции, только размером меньше.
- Где только нашли на него? – спросил дядь Мыш, помогая подогнать застёжки на теле.
- С одного крогена сняли, - ответил какой-то словоохотливый боец. – Такой мелкий, а дрался – двоих наших чуть не завалил. Если бы не…
- Тищенко, отставить! – прикрикнул на него дядь Мыш, глядя на то, как Мишка напрягся от понимания, что его скафандр сняли с врага. – Башкой своей думай, хоть иногда, тупой файтер!
И наставник постучал кулаком по шлему.
- Сорри, Мыш, не подумал… - сконфузился боец.
И обратился к Мишке:
- Ты эт, малой, не переживай! Мы его аккуратно кокнули – скафандр не особо заляпали.
- Вот же бронелобый! – в сердцах воскликнул дядь Мыш, а остальные лишь засмеялись. – Е-Гэ, оставь его себе, а? Ну как с таким дурьём на задание идти?
- Да ладно, это он дурак только языком трепать, а так солдат, что надо, - оправдал его Евгений. – Тем более, замены ему тебе так сразу и не найду, а время уже поджимает.
- Ладно, - нехотя согласился дядь Мыш, который в операции был за старшего, так как лучше всех знал Мишку. И Хёль. Не зря же инструктор в НИИИП.
В основную группу входило шестеро: Мишка с наставником, тётя Анжела, чьё кодовое имя оказалось Пика, и трое бойцов. Тот самый Тищенко – он же Тыщ, двухметровый рыжебородый медик группы Тавр и широкоплечий молодой парень по кличке Чип. В группе прикрытия, которая страховала вход-выход, было ещё шестеро. Их имена не запомнились – мысли снова полетели к неизвестному миру под манящим воображение названием. Всю дорогу к кораблю фантазии рисовали в голове образы на базе рассказов наставника и рисованных от руки картинок – ни одного фото или видеозаписи из мёртвого мира не было. Не получались там снимки почему-то. Хёль надёжно хранила свои тайны.
Очнулся Мишка уже перед самым переходом, обнаружив себя на борту корабля. Стены внутри судна обрели прозрачность по мановению руки Чипа. Рядом готовился к взлёту точно такой же аппарат – для группы прикрытия. Матово-чёрный диск радиусом метров пятнадцать и высотой около четырёх. Корабль-разведчик. Между тарелками сновали техники, делая последние приготовления.
Пальцы пилота запорхали по голографической панели управления, и тарелка, принявшая десант из шести НИИИПовцев, бесшумно и незаметно для организмов пассажиров сорвалась с места и понеслась в направлении прохода. Клинч-кокон скрывал аппарат от взглядов случайных свидетелей, корабль невидимкой полетел над городом. Внизу с сумасшедшей скоростью пролетали крыши домов и полотна дорог, но Мишка не чувствовал дискомфорта, который обычно возникал при быстром передвижении на земной технике. Он стоял и вертел головой по сторонам – на тарелке ему ещё не приходилось летать. Когда впереди показалось гало пробоя между мирами и патрульные тарелки, летающие у его границ, мальчик затаил дыхание. Сзади подошёл дядь Мыш, положил руку ему на плечо:
- Боюсь, ночью ты мало что сможешь там увидеть. Там и днём не особо красочно.
Наставник ошибся.
- Какая красота! Зачем же вы меня обманывали? – повернулся Мишка к дядь Мышу, когда они совершили переход.
- То есть? – обеспокоенно посмотрел по сторонам ничего не понимающий руководитель группы. – Что ты видишь?
- Тут всё цветное! – воскликнул Мишка, разглядывая хитросплетения разноцветных световых нитей, тянущихся во всех направлениях и пропадающих среди чёрных хлопьев, валивших с неба.
Нити двигались, пересекались, струились подобно волнам, сливались в потоки, возносились вверх и ниспадали вниз, составляли узоры и рассыпались на цветную пыль.
- Галлюцинации? – не переставал волноваться Дядь Мыш.
Он посмотрел на Тавра, но тот отрицательно покачал головой – не похоже.
- Опиши подробнее! – обратился наставник к ученику.
Мишка охотно рассказывал. По мере того, как он выдавал информацию, лица остальных членов команды вытягивались от удивления. Взрослые смотрели по сторонам и не видели ничего из описанного ребёнком. Только тёмно-серую мглу и черные хлопья, падающие с неба или кружащиеся в хороводах над землёй.
Они посадили корабль неподалёку от места перехода и сразу же отключили все системы, чтобы сэкономить силы пилоту – ведь корабль летал за счёт энергии человеческих эмоций, а группе, возможно, предстояло здесь находиться очень долго. Никто не знал, как отреагирует Хёль на Мишку. Торчать в неработающей тарелке смысла не было – все равно, что сидеть в комнате без света. Отряд выбрался наружу, где дядь Мыш продолжил опрашивать своего воспитанника.
- Как себя чувствуешь? Голова не кружится? Тяжести нет?
- Нет, всё очень здорово! – вертел Мишка головой по сторонам.
Он заметил, что от тел прибывших людей начали протягиваться новые световые нити. Сначала короткие, невзрачные, они удлинялись, приобретали цвет, интенсивность и направление. У Тыща линия стремилась в горизонт, у Анжелы и Тавра опадали к земле и дальше струились подобно ручью, нить Чипа завязалась на тарелке. Сам летательный аппарат также испускал лучи в разные стороны. А у дядь Мыша они закручивалась в причудливый кокон. Только у самого Мишки не было нитей. Он решился притронуться к одной из цветных нитей, тянувшихся поблизости.
- Ты что собираешься делать? – схватил потянувшуюся было руку дядь Мыш.
- Потрогать.
- Не смей! Мы вообще не знаем, что это и как себя с этим вести.
- А как можно это будет узнать, если не попробовать?
- Не будем рисковать! Мы здесь не для того.
- Ладно, - нехотя согласился мальчишка.
Осталось только наблюдать. Чем Мишка и занялся.
- Но всё, что ты рассказал… - дядь Мыш был поражён открытиям. – Надо рассказать Е-Гэ.
Вот только связь между мирами не работала, а информация, возможно, не терпела задержки. И руководитель группы принял единственное возможное в этой ситуации решение.
- Чип!
- Я! – отозвался пилот.
- Дуй на базу, сообщи Комарову, что тут нам Мишка рассказал. Пусть посоветуется там со спецами. Может, какие инструкции пришлют? Дублёрам скажи, пусть транспорт сюда подгонят на всякий пожарный.
- Есть! – метнулся к тарелке боец.
Через несколько секунд аппарат вздрогнул, засветились огни и оболочка клинч-кокона. Тарелка резко взмыла вверх, изменила направление – и скрылась среди завесы падающих чёрных хлопьев.
Мишка меж тем воспользовался отвлечением внимания дядь Мыша и решил всё-таки прикоснуться к одной из нитей.
«Никто ведь не видит их? – размышлял Мишка. – Никто и не узнает, если я сделаю это незаметно».
Мальчик шагнул в направлении ярко-алой нити, тянувшейся откуда-то издали. Она находилась ниже линии пояса – как раз на высоте свободно свисающей кисти руки. Нить оказалась не просто игрой света. Мишка ощутил вибрацию, как будто держал в руке дребезжащую струну. Но это оказалось не всё – сама нить заиграла, извиваясь, будто словленная змея, и мальчик ощутил, как тело наливается силой. Однако вместе с силой, в него входило что-то ещё – нечто нехорошее и неприятное, заставившее разжать руку. Правда, струна сразу слепо заметалась, будто пытаясь найти того, кто её только что держал. Мишка отскочил, напуганный таким поведением нити. Это не укрылось от внимания дядь Мыша.
- Что? – крикнул он.
- Ничего, - соврал мальчик. – Нить шевелится, я отбежал.
- Смотрите! – указала на горизонт Анжела.
Все посмотрели в направлении её взгляда. Чёрные хлопья теперь не падали. Вместо них в атмосфере мёртвого мира наблюдалось другое явление: в воздухе появились разводы черноты, которые слипались в комья и, подобно расплавленному парафину в грелках-светильниках, неспешно двигались между небом и землёй.
- Красиво! – загляделся Мишка.
Но взрослые его мнения не разделяли.
- Чёрт! – выругался дядь Мыш. – А я Чипа только что отправил. Надеюсь, группа прикрытия успеет.
- Что случилось? – беспокойство наставника передалось и Мишке. Он увидел, как цвет и поведение нитей, исходящих от членов группы, менялось.
- Чёрное поглощение, - ответила Анжела, в то время как командир напряжённо вглядывался в ту сторону, откуда должны был прибыть корабль группы поддержки.
- Если до нас дойдёт, все силы высосет, - добавил Тыщ.
Мишка это знал и без его подсказок – о «чёрном поглощении» он слышал много раз от дядь Мыша. Однако видел его впервые. И двигающиеся сгустки черноты внешне не походили на тот образ, который сложился у него в голове. Тем более, что для его глаз темнота этого явления не была полной. То и дело между округлыми пятнами то и дело проскакивали световые вспышки или искры – это цветные нити растворялись в них, вызывая подобную иллюминацию.
Тарелка прилетела совсем не с той стороны, откуда её ждали. Видимо, уходила от поглощения Невидимая за чернотой она вынырнула перед группой неожиданно, как чёртик из табакерки. Вот только каждый из отряда понял – это не их транспорт, а корабль врага. И нёсся он прямо на землян.
- Бежим! – закричал дядь Мыш и потянул Мишку за собой.
Сквозь столбы встревоженных чёрных хлопьев, устилавших землю. Сквозь цветные нити, которые незаметно для остальных, но вполне ощутимо для маленького поисковика вибрировали и хаотично метались от потревоживших их людей. Многие рассыпались, другие пропускали, меняя интенсивность. Но каждый раз кто-то из людей оставлял частичку собственных нитей, которые буквально визжали от многочисленных столкновений, блекли и сжимались.
«Вот почему теряется энергия!» - подумал Мишка.
Впрочем, особо задумываться на эту или любую другую тему времени не было. Люди, довольно уныло передвигающиеся в этом мире, не могли уйти от быстроходного судна крогенов. Тарелка зависла над группой буквально через несколько секунд.
- Разделяемся! – отдал приказ дядь Мыш и подтолкнул Мишку к Тыщу: - Отвечаешь за него головой!
Они же с Анжелой и Тавром побежали в другую сторону.
Мишке не хотелось расставаться с наставником, но сильная рука Тищенко потянула его за собой.
- Мы ещё увидимся, малыш! – крикнул вслед дядь Мыш, верно оценив состояние ученика. – Беги! Это приказ!
- Есть! – ответил Мишка и побежал, насколько позволяли силы.
Тарелка на некоторое время зависла на том месте, где отряд разделился.
Видимо, крогены выбирали – за кем броситься. И они поступили проще. Аппарат
сел, в стене открылись створки, и в мёртвый мир высыпал десант врага. Одетые
в экзоскелеты шесть гуманоидных фигур с оружием, похожим на копья, шли
в сопровождении четырехногих тварей. Последние передвигались прыжками –
сильные задние лапы выталкивали тела вперёд, на несколько метров. Чупакабры
– так называла их жёлтая пресса. В принципе, придумали это название в недрах
НИИИП, когда эти твари стали проникать в наш мир. Даже их отдел сокрытия
информации не смог долго удерживать секрет появления чупакабр на Земле, так
часто крогены стали их использовать в последнее время. У них они исполняли
роль гончих. Выслеживали жертву и высасывали кровь, оставляя мясо запуганной
жертвы хозяевам.
Группа преследователей разделилась. Две пары загонщиков отправились за Тыщем и Мишкой, остальные – по следу дядь Мыша. Животный ужас сам собой заполнил сознание при виде двигающихся зигзагами тварей. Пришельцы из другого мира более уютно чувствовали себя здесь.
Убегали они недолго. Из-за чёрного поглощения черные хлопья не падали с неба, и беглецы были видны как на ладони. К тому же, опасно уходить далеко от места высадки, не имея оставленных маяков. Ну и силы от бега в Хёль тратились очень быстро, а они могли ещё пригодиться. Тыщ остановился у какой-то расщелины в земле – не больше полуметра в самом широком месте и метра два в глубину, бросил оценивающий взгляд на Мишку и приказал:
- Полезай!
- Дай мне пистолет! – попросил мальчишка, видя, что боец готовится к бою, снимая со спины штурмовую винтовку.
- Пользоваться умеешь? – спросил Тыщ, доставая из кобуры «Стечкин».
Мишка кивнул. Ощутив в руке тяжесть оружия, мальчишка почувствовал себя героем голливудского кинофильма, способным в одиночку завалить целый батальон обученных солдат. Только ему не дали стать им в реальности.
- Полезай! – буквально запихнул Мишку в расщелину Тыщ и добавил: - Фонарь выруби, и не высовывайся! Что бы не случилось!
Мишка кивнул – и боец исчез из поля зрения, подняв столб чёрных хлопьев. Погас фонарь – и можно было только ориентироваться на слух да на мелькающие вверху цветные линии.
Вдалеке послышался треск автоматов и крики – похоже, дядь Мыш с Анжелой и Тавром уже вступили в схватку с преследователями. А потом грохот очередей раздался почти над самой головой – чупакабры вышли на дистанцию выстрела Тыща.
Судя по ругательствам бойца и непрекращающейся стрельбе, попасть по тварям было не так и просто. Мишка вспомнил, как они двигались, и уже с сомнением посмотрел на зажатый в руке «Стечкин» - а поможет ли пистолет при встрече с этими монстрами?
Наверху бухнуло – похоже, граната. Раздался визг. Мишка внутренне зааплодировал – по крайней мере, одной чупакабре досталось. Но последующие звуки его не обрадовали. Приглушённое рычание, возня рукопашной схватки, и чавкание с шипением – это уже крогены применяли своё стрелковое оружие. Простая пневматика, которой не нужна энергия, так просто растворяющаяся в Хёль. Борьба была недолгой. Послышался вскрик Тыща, и в расщелину к Мишке что-то упало. Слабая нить-свечение, исходившая от тела, враждебное рычание – «Стечкин» отозвался серией выстрелов. Хоть дядь Мыш и учил быть хладнокровным, считать патроны, в первое своё боевое столкновение Мишка забыл всё, что знал. И, лишь выпустив всю обойму, уже видя во вспышках развороченную пулями морду, успокоился.
- Хорош палить, малой! – раздалось сверху вместе с мелькнувшим лучом света.
Мишка радостно взглянул наверх, увидел протянутую к нему руку, схватился, подтянулся и выбрался из расщелины. И, когда в лицо не бил налобный фонарь скафандра, увидел Тыща. Стекло забрала разбито, из развороченной груди торчит кусок ребра и течёт, не переставая, кровь. Мужчина хватал ртом воздух, который с шипением выходил через дыры в костюме. Рядом валялось два мёртвых тела чужаков, чьи едва заметные нити утекали вдаль, отрываясь от тел. Прямо, как у Тыща.
- Сейчас, сейчас! – потянулся Мишка к своей аптечке.
- Не надо, малой! – остановил его боец. – Я себе уже всё, что можно, вколол.
Ты беги, а то это… - он мотнул головой в сторону поглощения.
- Нет, я тебя не брошу! – закричал Мишка, а сам смотрел, как цветная нить Тыща блекнет.
- Это… приказ! – выдавил из себя боец и затих.
Вдали всё ещё слышались выстрелы – правда, уже не такие частые, как раньше. То ли люди добивали раненных врагов, то ли наоборот. И тут Мишку привлекла новая ярко-бордовая нить, метнувшаяся к нему из темноты. Он проследил взглядом в том направлении, откуда она прилетела. Кошмар его детства, укутанный в клинч-кокон, застыл перед прыжком. Пистолет и винтовка убитого Тыща лежали рядом, но дотянуться до них он не успевал…

Евгений Геннадиевич Комаров до сих пор проклинал тот день. Поломка клинч-кокона патрульного корабля, потом слетевший мальчишка.
Когда из Хёля вывалился Чип с докладом об особом восприятии Мишкой мёртвого мира, Евгений вдруг всем своим существом понял – произойдёт что-то плохое. И потому не стал ни с кем консультироваться, а решил рвануть к месту пробоя с группой прикрытия. Эта задержка, возможно, и стала причиной потери группы.
О потере стало ясно, когда вынырнувшую в Хёле тарелку встретило чёрное поглощение. Ни Мыша, ни других членов основной группы на месте не оказалось, а люди и приборы буквально на глазах теряли силы. О поисковой операции нечего было и думать, пришлось спешно ретироваться. Конечно, под поглощением никто выжить не мог, но всё же Евгений собирался вернуться в мёртвый мир, как только там всё закончится. Всем отделением НИИИП следили за данными, ждали окончания, надеялись. Но двенадцать часов в такой ситуации – это слишком много. И, будто издеваясь над ними всеми, проход с окончанием чёрного поглощения, закрылся.
Евгений постучал пальцем по краю стакана и ещё раз глянул на листок бумаги. Рефлексия? Нет, всё верно. Он взял ответственность на себя. И смерть группы на его совести. Самое страшное – смерть ребёнка и смерть старых друзей.
Коньяк обжог нёбо и растёкся теплом от горла по пищеводу. Всё верно! Он обязан. У «слетевшего» руководителя в такой ситуации выборов не много. В слесари ведь не пойдёшь уже.
В момент, когда палец лёг на спусковой крючок, зазвонил телефон. Комаров посмотрел на вибрирующую трубку, скачущую по столу, отложил пистолет. На экране высветилось: «Кира». Что ещё случилось, что начальник отдела внешней информации звонит ему лично?
- Да, Кирилл Петрович! – ответил он.
- Здравствуй, Жень! – прозвучал голос с той стороны. – Поздравляю!
Евгений перебрал в голове все поводы, в связи с которыми его можно было бы поздравить, но не придумал ничего подходящего.
- Да не ломай голову, всё равно не придумаешь ничего, - сразу понял его затруднение звонивший.
- Ну тогда не мучь, Кира!
И услышал, как собеседник засмеялся:
- Ладно, не буду. Нашёлся твой пацан. И то, что он пережил в Хёль – это интересно. Есть один специалист, который может помочь разобраться с его видениями.