Повесть о яйцекладущей Леде

ABRAXAS

Посвящается Академии гейш

Что стоите у дверей?
Подходите поскорей
Выпить пива и покушать,
Да и песнь мою послушать -
Песню о досель живущей
В мифах и яйцекладущей
(Хоть не однопроходной) /1/
Странной женщине одной.
Жил в многохолмистой Спарте
(Могут все ее на карте
Разыскать) давным-давно
(Впрочем, это все равно!)
Сын могучего Эбала -
Шлемоблещущий, удАлый,
Многосильный Тиндарей -
Самым храбрым из царей
Он данайских и ахейских
Слыл - и на полях Флегейских
Тысячи теней толклись
Тех, кого отправил вниз,
В царство мрачного Аида,
Меч героя. А Фестида
(Дочка Фестия, царя
Этолийского), царя
Вместе с мужем-Эбалидом
Над страною, внешним видом
Походила на Киприду,
На златую Афродиту.
Как-то раз царица Леда
Искупаться до обеда
Пожелала, и к реке
Поспешила налегке.
Сняв хитон, нага, боса,
Распустивши волоса,
Стройною ступив ногою
В воду, а затем другою,
Окунулась с головой
В речку - и уже домой
Собралась, да вдруг решила
Отдохнуть. С небес палило
Солнце. Только лишь цикады
Стрекотали. Знала - надо
Встать, да не хватало сил,
Будто кто ей подкосил
Стройные босые ноги.
"Может быть, вмешались боги
В наши женские дела?"
Мысль мелькнула - и прошла...
Тишь речную нарушая
Шумом крыл, лебяжья стая
Села нА воду с небес.
(Верно, их послал ЗевЕс).
Леда видит, как от стаи
Отделился лебедь, с краю
Плывший, больше и стройней
Прочих всех - и прямо к ней
Вдруг направился, нежданно
И негаданно. "Как странно!",
Леда думает... А тот
Прямо к берегу плывет,
Гордо на берег выходит,
Лебедину песнь заводит -
Как лебедушку зовет -
И к красавице идет.
Прикусив от изумленья
Палец, зрит в недоуменьи
Леда - лебедь белокрыл
Голову пред ней склонил.
К ней все ближе подступает,
Ей колени раздвигает
(Впрочем, может быть, она
Их раздвинула сама).
Леда голову теряет
И уже не понимает,
Где она и кто она,
И зачем ему нужна.
Лебедь Леду обнимает
Крыльями, ее ласкает
И целует неспроста
Ей укромные места.
И когда, от возбуждения
Потерявши представленье
Обо всем на свете, грудь
Прикрывая, разомкнуть
Попыталась Леда очи,
Будто скрытым в мраке ночи
Показался белый свет -
Ни вчера, ни завтра нет,
Есть лишь вечное сегодня...
Стала Леда все свободней
Себя с лебедем держать -
Его шею обнимать,
Гладить трепетные крылья,
Что роняли в изобильи
Перья да лебяжий пух.
И захватывало дух
У томящейся царицы
От касаний клюва птицы.
Клюв не жЁсток и не груб
Был, о нет! - нежнее губ
Человечьих многократно!
Леде было так приятно!
Заломив в экстазе руки,
Вытерпеть любовной муки
Леда больше не смогла -
Судорожно изошла,
Да притом с такою силой,
Что с собою подхватила
Лебедя. Извергся он,
Испустив протяжный стон.
Влив в нее ручьи млечнЫе,
Он, обвив, прощаясь, выю
Леды шеею своей,
Улетел за лебедей
Перелетных стаей белой,
Завершивши свое дело.
Леда вскоре понесла
И потом яйцо снесла
Красное...нет, не одно,
А четыре целых! Но
Главное совсем в другом -
Дело, видите ли, в том,
Что из Лединых яичек
Пара девочек-сестричек
И два крепких мальчугана
Вылупились! Крайне странный
Случай этот поразил
Спарту. Ледин муж прикрыл
Грех жены, велев поэтам
Сочинить, что прошлым летом
Сам Отец богов ЗевЕс
В Ледину утробу влез,
А не лебедь! Ей - не стыдно,
А царю - не так обидно...
В довершенье изложенья
Покажу изображенье
Греции сулящей беды
И яйцекладущей Леды
Вам на красочной картине
Кисти Эди Бранколини.

ПРИМЕЧАНИЕ

/1/ Вообще-то, согласно данным современной зоологии, подкласс яйцекладущие млекопитающие представлен только одним отрядом — однопроходные. Этот отряд объединяет всего два семейства: утконосовые и ехидновые. Однопроходные — наиболее примитивные из ныне живущих млекопитающих. Они единственные млекопитающие, которые, подобно птицам или рептилиям, размножаются, откладывая яйца. Яйцекладущие вскармливают своих детенышей молоком и потому причислены к классу млекопитающих. У самок ехидн и утконосов нет сосков, и детеныши слизывают молоко, выделяемое трубчатыми молочными железами, прямо с шерсти на брюхе матери. Таким образом, случай, описанный в сказании, является совершенно уникальным феноменом, не нашедшим, насколько нам известно, со времен Гомера, Гесиода и Аполлодора до наших дней мало-мальски убедительного объяснения.