Нерадивый жених и зима невеста

Жили в деревеньке два брата. Старший – хозяин трудолюбивый, а младший – гуляка ленивый. Один во всем поспевает, другой же: «жениться – лень, рядиться – неохота и в поле – не работа».
Вот папенька с маменькой у них померли, разделили они наследство поровну, а старший, чтоб меньшого не обижать, избу себе выстроил и с молодой женой туда перебрался.
Остался младшенький один в доме хозяйничать.
Весна пришла, заботы принесла, всех работать заставила.Старший брат и пашет, и сеет, а младший отцовы денежки веет. Веет-развевает, нажитое добро по ветру пускает.
Говорит ему старший брат:
- Смотри, придет зима! Узнаешь, почем фунт лиха.
А тот отшучивается:
- Деньги есть – трудов не надо. А зиме – душа и так рада.
И укатил в город. Всю весну и целое лето кутил, все деньги спустил.
Вернулся осенью обратно. Гол как сокол, ни сапог, ни порток. Старший брат давай его бранить. Бранил-бранил, а потом и говорит:
- Сходи хоть в лес за дровами. Придет зима, померзнешь.
А младший отсмеялся:
- Пошто горбину наживать? Смогу перед зимой устоять. Я ее в избу приглашу, напою-накормлю и замуж предложу.
- Ты, браток, чудной , будто мне и неродной, - сказал старший брат и пошел прочь.
Вскоре побелело поле. У младшего в закромах пусто и дровец не густо.
Раз спит он ночью, и почудилось ему, словно по двору кто-то похаживает и за окошком что-то потрескивает.
Встал он с постели, приник к окну – нет никого – и опять улегся. Лежит, а согреться никак не может. Только вздремнул – вновь затрещало, в сенях заскрипело. Парень вскочил на ноги, распахнул двери в сени, кругом темень. И стихло все.
Успокоился он малость, а холод такой пронзает, что мочи нет. Натянул он тулуп и лег. Вдруг опять шумок и прямо у его изголовья.
Разжег лучину браток, и видит он: то ли явь, то ли сон. Предстала пред ним барыня-боярыня. Уже не молодуха, но еще и не старуха. Шуба на ней пуха лебяжьего белей, волосы льняные, глаза голубые.
Парень-то ее разглядывает, а сам думает, как это она запоры-задвижки миновала и в дом попала.
Прервала его мысли барыня и говорит: «Встречай меня, хозяин, как подобает. Напои-накорми, спать уложи. Раз обещался, теперь не отнекивайся».
Меньшой брат давай вспоминать, когда это он ей обещался и в гости звал. Сам суетится, сухари черные на стол кладет, воды из кадки зачерпнул. Больше и подать нечего…
Хотел было печь заново разжечь, а гостья ему: «Не смей, - говорит. – Мне и так жарко.»
Парень-то чуть не околевает, а барыня употела, шубу снимает и угощенье нахваливает, оттого братцу даже стыдно стало. А та кусочек от сухаря отгрызла, глоток воды отпила и сидит помалкивает, лишь бледными губами пошевеливает.
Вдруг меньшой брат храбрости где-то набрался и спрашивает:
- Уж ты не колдунья ли?
- Колдунья – не колдунья, я – Зима-Трескунья. Ты сам меня в гости звал, замуж взять обещал, Любо мне с тобой, я – старая, ты – молодой. Я горячего не ем, не пью, теплых печей не люблю. У тебя ни того, ни другого. Где найду еще мужа такого?
Застучал женишок зубами, то ли от холода, то ли от страха. А она продолжает: «Пойду-ка за ворота, не окончена еще работа. Надо землю морозцем сковать, Вьюге с Пургой заданье дать – свадебное платье заказать.»
Одела шубейку и вышла, а парень за ней следом выскочил и бегом к старшему брату.
Тот сперва не поверил, думал, спятил меньшой. А потом и сказал:
- Говорил тебе, с Зимой шутки плохи! Пеняй на себя горе-женишок!
- Помоги, браток родной! Как мне справиться с Зимой?
- Ладно, - отвечает старший брат. – Слушай сюда! Поди в лес, дров побольше запаси, хворосту наноси. Как придет Зима-Трескунья, печь пожарче истопи. Может не по нутру ей придется, она от тебя и откажется.
Младшенький так и сделал. Весь день трудился, рубил дрова, аж кружилась голова. С непривычки, видать.
Привез домой воз. Затопил печь, в доме жара, а Зиме прийти пора.
Ждет-пождет ее парень, вдруг – чудеса, огонь в печи угасать начал, половицы в сенях поскрипывать стали.
Явилась-не запылилась Зима-Трескунья. Шуба на ней прежней пушистей и белей. Задрожал паренек, как осиновый листок, а невеста брови нахмурила и молвит:
- Кто подучил тебя печь истопить, меня испепелить?
- Никто, - шепчет женишок, - подмерз маленько, решил обогреться.
- Потерпи чуток, голубок.Сыграем свадебку – дрожать перестанешь. Сделаю тебя Морозом-Колотуном, будем вместе людишек холодить, ледяным судом нерадивых студить. Одна морока - платье еще не готово.
Испугался младший братец пуще прежнего, дождался, пока невеста ушла и бегом к старшему.
Тот и говорит: «Если огонь не помог, надо другую хитрость готовить. Как станете вы вечерять, ты потихоньку свечу задуй и раскаленный блин ей в руки суй. Опрокинь еще крынку с горячим молоком, будто ненароком, и беги скорее за порог, я тебя дожидаться стану.»
Дал ему муки, яиц и всего прочего. И домой отправил.
Долго кружился меньшой над квашней. Все ж блинов испек, молока натопил. Сидит, ждет. Глянь – Зима идет. Уж так пышна, уж так богата.
Уселась она за стол, повела разговор.
- Платье совсем готово. Прибуду завтра в обнове, только заеду к Морозу-деду, к Холоду-отцу и пойдем с тобой к венцу. Сперва у моих погостим, а потом твою родню навестим. Только брат твой меня не уважает. Совсем в свой дом не пускает, все щели законопатил, тьму припасов заготовил. Не взять его ни голодом, ни холодом, а мы его обманом возьмем. Откроет он тебе дверь, уж ты мне поверь, я семейство его не пощажу, всех постужу.
Как услыхал женишок, что Зима удумала, вскипел от ярости, но вида не показывает.
- Ой! – говорит, - и везучий я! Отведай-ка блинов ради такого случая! Я старался тебе угодить, руки мои натружены, блинки в снегу остужены.
Сказал так и свалил свечку под печку. Сам Зиму в темноте блинами с пылу с жару потчует. Ухватила Трескунья раскаленный блин, да как завопит, как запрыгает. Парень-то впопыхах да впотьмах с крынкой в руках с Зимой столкнулся, молоко опрокинул, невесту обварил и сам обжегся.
Как очухался, ноги в руки и бежать. Угостил Зиму на славу, а ей это не по нраву. Зашипела она, рассвирепела и пошла женишка своего искать-выискивать, во все избы стучать, во все окна заглядывать.
У дверей старшего брата остановилась, кликнула Вьюгу-подругу. Та поет-завывает, младшего брата на улицу вызывает. А он молчит, на печи сидит.
Десять дней, десять ночей Зима за окнами трещала, жениха своего требовала. Злилась она, злилась, а потом и отступилась.
Нет худа без добра. Младший брат про гульбу и лень сразу позабыл, а о Зиме-Трескунье часто вспоминает, когда пашет-сеет и дрова на к холодам запасает.