Малиновый звон

      
       Татьяне на работе  предложили путевку на двоих с ребенком в санаторий,  расположенном в пригороде Владивостока. Хотя месяц август был для нее страдным: созревал урожай на огороде, но что делать – не отказываться же от профсоюзной путевки, которая с трудом досталась по распределению?
       Наташа не проявила особой радости отдыхать вместе с матерью.  Она обмолвилась, что если ей не понравится, то  пробудет там от силы неделю. Ну что с ней будешь делать, с такой своенравной? Возраст и характер у дочери сложный. Ничего не поделаешь - пятнадцать лет!  Пришлось матери пойти на такой компромисс, но в душе  надеялась, что дочери там все же понравится.

        Собрав все необходимое в две сумки – одна с вещами для матери, а другая для дочери –  они поехали в санаторий на три недели. Ехали сначала электричкой, затем на специальном автобусе, который возит отдыхающих от станции до санатория и обратно. Погода выдалась, как по закону подлости, дождливая, и они без зонтика немного промокли, ибо ждать автобуса пришлось довольно долго.
       Наконец, долгожданный транспорт появился и принял всех пассажиров, ожидавших его. Через двадцать минут езды они подъехали к светлому семиэтажному зданию с лентами лоджий на каждом этаже. Санаторий утопал в зелени хвойных и лиственных деревьев, но цветочных клумб было мало, по сравнению с былыми временами, и те были заросшие сорной травой.  Отметив это, Татьяна вместе  с дочерью и небольшой группой людей  вошли в вестибюль санатория, который, к ее удивлению, почти пустовал.

      Поместили их на шестом этаже в двухместном номере. Убранство номера было не выше четвертого класса, но на что можно было рассчитывать в такое время – время перестройки -  и на том спасибо.  Есть горячая вода – и прекрасно! Кормили хорошо, можно сказать, сытно; с утра лечебно-профилактические процедуры, а после обеда сам себе режиссер.
      Татьяна сдружилась с соседкой по столику, которую звали Ларисой. Лариса приехала отдыхать с десятилетним сыном  Славиком, очень подвижным и смышленым мальчиком. Их поселили на  пятом этаже, как раз под номером Татьяны.

      Сдружившиеся женщины вместе  в погожие дни ходили загорать и купаться  на пляж, не пропуская ни одного солнечного дня, которыми не баловало выдавшееся лето, а по вечерам — в соседний санаторий «Океан». Лариса  была на год моложе Татьяны, этакая яркая блондинка с пышным бюстом. На нее так и засматривался один солидный папаша, который приехал отдыхать вместе с дочкой, да напрасно: Лариса, как и Татьяна, приехала сюда  не за «этим».

       На радость Наташе, в санатории оказалось немало молодёжи её возраста.  С матерью она  лишь раза два за всё время сходила купаться на запущенный пляж, а все больше ходила и общалась с новыми подружками и ребятами. Подростки — мальчики  и девочки — могли часами сидеть в фойе за разговорами друг с другом. Татьяна удивлялась, разговаривая с дочерью:
       - Ну, какое удовольствие подпирать  стенки или просиживать часами в фойе, лучше бы сходила со мной загорать или в «Океан», пока хорошие денечки? - выговаривала Татьяна дочери.
       - Да, мне лучше с ними, чем  с тобой! - отвечала та.
      "Ну и ладно!" - думала Татьяна, - "Раз дочь находит в этом свое удовольствие, пусть так и будет. Слава Богу, что уезжать домой раньше времени она уже не хочет."
       В дождливые дни Татьяна читала книги, которые прихватила с собой дочь, да так до них и не дотронулась, а также повышала свое мастерство игрой в теннис, стоящем в фойе.


      Санаторий «Океан» находился в минутах пятнадцати ходьбы по дороге и минутах пяти-шести напрямик, через лес.  Это был  богатый, ухоженный санаторий, который имел в своем составе даже зимний сад и живой уголок. Часто после  ужина Татьяна  с  Ларисой ходили туда покататься на качелях, покормить в парке прытких белок, которые даже осмеливались брать корм с рук, полюбоваться красивым внутренним убранством и внешним видом. Но главное, для чего они  стали часто приходить  туда -  это попеть разные песни под баян.
    Каждый день в восемь часов вечера баянист собирал вокруг себя певучий народец из отдыхающих, которые рассаживались на лавочках, и начинал свою работу. Татьяна с Ларисой  приходили, здоровались и скромно присаживались с краю. Лариса особо не пела, но любила подпевать. Татьяна же очень любила петь и слыла с детства неплохой певуньей. Голос у нее не был слишком громким, но обладал нежной колоритностью и красотой.

        Баяниста звали Владимиром Васильевичем Дядюшкиным.  Он, оказалось, не просто был замечательным баянистом, знавшим  много песен и старинных, и современных. Он являлся приморским  композитором, неоднократно выступавшим по приморскому радио со своими песнями.
        Но вот одну странность заметила Татьяна в его поведении.  В том, как он подходил к лавочке, как раскладывал баян, как усаживался и брал баян в руки, была как бы заученность.   Ни одного лишнего движения ни телом, ни руками, ни головой, во всем ощущалась какая-то легкая скованность. Она подумала, что он ведет себя, как слепой, хотя глаза казались живыми. Об этом она спросила одну из певуний, и та ответила, что он не слепой. Этот ответ  на время рассеял сомнения Татьяны.

        Баянист всегда приходил в сопровождении одной женщины, оказалось, что эта женщина отдыхает с Татьяной в одном санатории. Ее звали Аней. Аня приходила с Владимиром Васильевичем и уходила с ним, провожая его домой, а затем возвращалась в свой санаторий. Татьяне очень захотелось получить от приморского композитора автограф, но решила отложить это на последний день.
     Доморощенные певицы  в сопровождении баяна пели самые лучшие и известные песни и романсы разных лет и композиторов.  Но больше других  они пели песню  «Малиновый звон».  Ну, до чего же она у них хорошо получалась!
     На балконы санатория выходили люди, чтобы послушать их пение. За несколько таких «концертов» Владимир Васильевич из всей массы голосов сумел по достоинству оценить ее голос, найдя его красивым и необычным, относящемуся к лирическому сопрано.  Татьяна  с Ларисой сидели уже рядом с баянистом, им уступали место около него.
    
       Дни отдыха пролетели быстро, настал и последний вечер, когда она пришла на спевку в последний раз и получить автограф. На этот раз Татьяна пришла одна. Так получилось, что Лариса была занята другими делами и не составила ей компанию. Баянист тоже пришел  один, без сопровождения, так как у Ани  закончились дни, и она уехала.
       Никого из певиц еще не было, и Татьяна решила взять у него автограф. Она достала подготовленную для автографа книгу и обратилась к нему:
       - Владимир Васильевич, я завтра уже уезжаю домой, напишите здесь, на обложке: «На долгую память об «Океане» и распишитесь.
        Неожиданно для неё, он смутился и сказал:
        - Я бы с удовольствием, но так я не могу написать, мне нужно приспособление, а его я оставил дома.

      "Какие тут еще нужны приспособления, чтобы написать несколько слов", - подумала она с недоумением, и вдруг её точно прожгло: он, и правда, слепой.
      - Значит, вы, действительно, не видите? — тихо и робко спросила она.
      - Да. — просто ответил он.
      - Тогда сделаем так: я сама напишу все слова, потом  подставлю книгу под вашу руку, и вы только распишитесь. Хорошо?
     Так и сделали. Автограф получился ровным и красивым. К ним уже подходили певуньи, и вечер песни начался.   Час пролетел быстро, уже заметно смеркалось, и люди стали расходиться. Когда все разошлись, Татьяна подумала, что не может вот так просто уйти, тем более,  что это может быть  последний вечер здесь для нее и спросила Владимира Васильевича:
       - Можно, я вас провожу? 
       - Конечно, можно! – обрадовано ответил он. — Сейчас, только вот баян занесу.

     Он зашел в фойе санатория и сдал дежурному баян, а сам взял тросточку, с какой ходят  слепые, и вышел из стен санатория. Татьяна шла рядом, стараясь не отставать. За воротами он попросил разрешения взять ее под руку.
      Она за время их ходьбы хотела как можно больше его расспросить, и поэтому у них сразу завязалась беседа.
      - Когда же вы потеряли свое зрение? - поинтересовалась она.
      - Это случилось еще в молодые годы, когда учился. - начал он отвечать -  После двадцати лет зрение у меня стало резко ухудшаться. Сейчас  вижу всё большими пятнами. Но, несмотря на слепоту, никогда не терял бодрость духа и был веселым, компанейским парнем.
      - Удивительный вы человек! - восхитилась Татьяна. - А семья у вас есть?
      - А как же? И дом, и жена, и дети.
      - А давно работаете в санатории, и как до него добираетесь? - Татьяну всё больше удивлял этот необыкновенный человек. 
      - В этом санатории  работаю более двух лет и  дорогу до дому знаю очень хорошо – много раз один добирался.
      Татьяне на душе стало легче, услышав это, ведь она боялась, как же ему одному придется добираться домой?

     - А теперь вы расскажите о себе. Расскажите, как вы выглядите. - попросил он, и она  постаралась описать себя: невысокая, слегка полноватая, светлая, большая русая коса, которую она закручивает на затылке.
       Сказала также, что замужем и трое детей,  что любовь к пению у нее  с детства и всегда участвовала в художественной самодеятельности, когда училась в техникуме и когда работала в проектном институте. А сейчас еще участвует в вокальной группе  своей церкви.
    - В церкви? - приятно удивился Владимир Васильевич, и ей пришлось рассказать о своей вере и служении в церкви. Она с такой гордостью  и увлечением   рассказывала,  что не сразу заметила, что они уже пришли до места, где надлежало прощаться.   Это был самый  грустный момент, когда она предугадывала, что больше они никогда не встретятся.

       - Вот и все: здесь нам нужно будет расстаться, — произнесла Татьяна  печальную фразу и вздохнула.
       - А вы приедете на следующий год? – в голосе Владимира Васильевича звучала надежда.
       - Не знаю, как получится, - она не хотела его расстраивать отрицательным ответом.
       - Я хочу,  чтобы вы приехали, - он слегка сжал ее локоть.
       - Это от меня не зависит, - тихо, со вздохом, произнесла  Татьяна.
       - Можно  поцеловать вас на прощанье? – спросил он, и она разрешила, и он,      нежно приобняв ее, поцеловал в подставленную щеку.

       - Я буду молиться за вас,  -  проговорила Татьяна. – А теперь мне пора идти, — и подала руку.
       - Спасибо, Танечка! Я все же буду надеяться, что мы встретимся! До свиданья! — он тепло пожал ее руку и прикоснулся к ней губами.
       - До свидания, да благословит вас Господь!  - проговорила она, мягко отняв руку  и поспешила в свой санаторий, до которого было метров двести, а было уже довольно сумрачно. Пройдя несколько шагов, оглянулась - Владимир Васильевич  уверенно шагал к себе домой, орудуя тросточкой, по привычному для него маршруту.
 
                12.2006 г.