Правление Годгрома 1 часть продолжение 1

4 ГЛАВА

Несколько дней спустя. Днём.
В саду, который окружал замок господина Годгрома.
Марипа, в сине-зелёном (зелёный узор на синем фоне) длинном (по щиколотку длиной) платье, сине-зелёных (цвета морской волны) туфлях, с синими серьгами-гвоздиками – блёстками в ушах, и Годгром, в тёмно-синих костюме и полусапожках, гуляли здесь. Они любовались деревьями и цветами, пёстрыми птицами, щебетавшими и перелетавшими с ветки на ветку.
- Мы должны расстаться, – неожиданно заявил девушке парень.
- Расстаться? Почему? – та остановилась. – Что случилось, Годгром?
- Я завтра женюсь, – он тоже притормозил.
- Что?! – изумилась госпожа Марипа.
- Я не лгу, – господин Годгром выглядел печальным. Было видно, что предстоящая свадьба не очень-то его радует.
- Я верю. Но... мы же – только друзья. Неужели твоя женитьба может помешать нашей дружбе?!
- Да. Верно.
- Или твоя будущая жена настолько ревнива, что запрещает тебе встречаться с друзьями?
- Точнее будет сказать, с подругами.
- Отлично! Я всё поняла, Годгром. Не нужно больше ничего говорить, – невесело ухмыльнулась госпожа Марипа. Она была мрачнее тучи. – Если ты хочешь, я уйду, и мы никогда больше не увидимся. Тебе это нужно? Ты, в самом деле, хочешь, чтобы я ушла? – она внимательным и немигающим взглядом смотрела на своего собеседника.
- Да, – господин Годгром всё-таки заставил себя это сказать.
- Превосходно! Мы всё выяснили. Думаю, это даже к лучшему. Прощай, Годгром! Ты поможешь мне вернуться домой?
- Конечно. Прощай, дорогая Марипа! – попрощался с госпожой Марипой господин Годгром. Их глаза встретились, и Годгром щёлкнул пальцами правой руки.
Его гостья Марипа мгновенно исчезла. А хозяин Годгром, совершенно убитый горем, медленно опустился на колени, прямо на землю и закрыл голову руками. Он прокричал: «За что мне это! За что! О, боги, неужели, вы оставили меня?!!»


Марипа появилась в саду, окружающем дом её семьи. Появившись, она никак не ожидала, что увидит здесь свою мать.
- Марипа, дочь моя, как?!.. – воскликнула госпожа Лаверна, в сиреневых платье и туфлях. – Что всё это значит?
- Мама, я... – та осеклась. Она не знала, что ответить.


А Годгром в это время поднялся на ноги. Он тяжело вздохнул.
«Ладно. Жизнь продолжается», – сказал сам себе.
Через пару минут к нему подошёл слуга – ханусианин Халет, в серых костюме и сандалиях.
- У вас всё в порядке? – поинтересовался у господина он.
- А что? – несколько злобно ответил вопросом на вопрос господин Годгром.
- Вы так кричали. Я, правда, не разобрал слов...
- Тебе и не надо их разбирать.
- И всё же. Что случилось, господин?
- Это тебя не касается.
- Но я же волнуюсь за вас, – Халет настаивал.
- Я с ней расстался, – выдохнул Годгром, печальный.
- С госпожой Марипой?
- Да. С ней.
- Это вы на неё так орали?
- Нет, конечно. Она тогда уже ушла, вернее, я переместил её.
- И почему вы орали, если не секрет?
- Просто так. Не всё ли тебе равно? – огрызнулся парень-господин.
- Сколько вам лет, господин Годгром? – через минуту поинтересовался у хозяина слуга.
- А то ты не знаешь! По ханусианским меркам я молод, так как мне только 314-лет. А мы, ханусиане, живём одну тысячу лет, – всё-таки ответил Годгром. – Ты же сам ханусианин. Тебе ли не знать!
- Но вы уже не ребёнок и не юноша.
- Ну и что с того?
- Просто так взрослые, разумные люди и ханусиане не орут, если только они с кем-либо не ругаются или им не нужна помощь, – резюмировал Халет.
- Я ни с кем не ругался.
- Значит, вам нужна была помощь.
- Но...
- Вам действительно нужна помощь, – покачал головой парень-слуга.
- Только боги могут мне помочь, – тяжело вздохнул парень-господин.


- Выходит, твой Годгром – колдун? – вопросительно посмотрела на дочь госпожа Лаверна.
- А-а, папа тебе всё рассказал, – догадалась та.
- Да. Рассказал. Ответь, пожалуйста, на мой вопрос, Рипочка, – попросила госпожу Марипу её мама.
- Видимо, так. Но... он уже не мой Годгром. Мы расстались. Больше мы никогда не увидимся, никогда, никогда, – пролепетала девушка. Она чуть ли не плакала.
- Почему? – удивилась её мать. – Ты не бедная – ни какая-нибудь служанка.
- Да, причём тут это? – всплеснула руками Марипа.
- Притом, что вы с ним оба не бедняки. Вы не из разных слоёв общества. Поэтому ничто не мешает вашей дружбе или... Любви?!
- Мама!
- Что «мама»? Я мама с тех пор, как тебя родила, то есть уже 28 с лишним лет.
- Не люблю я его. И он не любит меня.
- Что-то я сомневаюсь в этом, – покачала головой Лаверна.
- Ну и зря! – сказала Марипа и убежала в дом.
«По-видимому, она ещё сама не разобралась в своих чувствах», – подумала её мать. Поведение её дочери совсем не радовало Лаверну: Она желала своей единственной дочери только счастья. А тут такое!


2 этаж. Комната госпожи Марипы.
Хозяйка комнаты, прибежав сюда, сразу бросилась на кровать под балдахином и зарыдала.
«Боги, Великие боги, почему вы так жестоки со мной? Что я такое сделала?.. Мне не нужны эти страдания и не нужна эта невозможная любовь! Вы слышите меня? Не нужна!!!» – прокричала она.


- Я, собственно говоря, вот, зачем пришёл: Через час в вашем замке будет госпожа Синклития Савелла. Думаю, она уже вылетела, – сообщил господину Годгрому слуга Халет.
- Хорошо. Я приготовлюсь к её прилёту, – как-то отчуждённо промолвил тот. – Спасибо, что сказал.
- Не за что, господин Годгром.


В комнату госпожи Марипы вбежала служанка Челиндэ, в жёлтых сарафане и сандалиях.
- Что случилось, госпожа? Вам не плохо? – она подбежала к кровати госпожи.
Та быстро вытерла слёзы и села, не поворачиваясь к Чели лицом.
- Всё хорошо, Чели. Не беспокойся.
- Я слышала, как вы кричали, и подумала, что меня зовёте, снова забыв о колокольчике.
- Да. Я тебя звала, – солгала девушка.
- Что вы хотите?
- Принеси мне мороженое.
- Прямо сюда?!
- Да. В мою комнату. А то я не доживу до полдника.
- Всё шутите, – улыбнулась Челиндэ. – Ну, ладно. Сейчас принесу.
- Ягодное, пожалуйста, – попросила служанку Марипа.
- Хорошо, – кивнула Чели и ушла.
«Ягодное, пожалуйста! – передразнила сама себя Рипа. – Ничего лучше придумать не могла?.. Ну, что ж, поем мороженое. Может, мне лучше станет», – решила.


- Госпожа Синклития Савелла хочет поговорить о предстоящей свадьбе, – заметил Годгрому его слуга.
- Я так и понял, – ухмыльнулся тот.
- Вас не радует завтрашняя свадьба?
- По-моему, мой дед поспешил. Можно было бы, и подождать с этой свадьбой. Синклития Савелла, думаю, никуда не денется.
- А если денется? – Халет хохотнул.
- Не денется, к сожалению, не денется, – его господину, напротив, было не до смеха.


5 ГЛАВА

Минуло два прайта (2 месяца). Утро.
Замок господина Годгрома и его жены госпожи Синклитии Савеллы.
Годгром стоял у окна на веранде 2-го этажа, когда сзади к нему подошёл его слуга Халет, положил господину руку на плечо.
- О чём думаем, господин? – спросил Годгрома.
- Всё о ней. О Марипе, – выдохнул Годгром.
- Пора бы и перестать. Вам нужно постараться забыть о ней, ведь теперь вы женатый господин, – посоветовал ему Халет.
- Сколько ни пытался, не могу забыть. Не получается.
- Вы любите её, – догадался слуга.
- Да, – господин не стал отрицать очевидное.
- Тогда... Напишите ей письмо, расскажите в нём о своих чувствах, а я доставлю это письмо госпоже Марипе.
- Хорошая идея! – похвалил слугу Халета господин Годгром, обернувшись к нему лицом. Он улыбнулся. – Тем более что моей драгоценной жёнушки как раз нет в замке – она улетела в гости к своему отцу на несколько дней.
- Что вы задумали? – нахмурил брови его собеседник, заподозрив неладное.
- Это тебя, как говорится, не касается. Не бери в голову. Твоё дело – только доставить письмо, – Годгром криво ухмыльнулся.
- Вы пригласите... Вы собираетесь пригласить госпожу Марипу к себе в гости?!
- А почему бы и нет?
- Она откажется.
- Почему?
- Она в обиде на вас.
- Марипа не сможет мне отказать.
- С чего бы это?
- Потому что любит меня так же, как я её. Я знаю это, чувствую. Между нами словно существует некая незримая связь.
- Но вы не можете иметь больше одной жены!!! Вы не можете стать двоежёнцем!
- А кто может? Кто имеет на это право? – с вызовом спросил слугу господин. – Сердцу ведь не прикажешь. Я не виноват в том, что полюбил Марипу так же, как и не виноват в том, что меня женили на нелюбимой... Кто имеет право на счастье?
- Больше одной жены может иметь только ваш дед, как правитель имеет право, господин.
- У Реликтиуса XVII-го целый гарем! Мне это известно. Ему это дозволено – не мне.
- Вы же не правитель.
- И никогда им не стану. Мой дед ещё долго проживёт. А потом будет править мой отец.
- А потом и вы.
- Когда стану очень старым, – фыркнул господин Годгром – внук Реликтиуса XVII-го.
- Всё равно же станете.
- А почему, собственно говоря, я должен ждать, ждать наступления старости, чтобы стать правителем? – Годгрома посетила некая мысль или идея. И эта мысль – идея пришлась ему по вкусу.
- Потому что таков закон, такова традиция, – Халет был весьма удивлён ходом мысли своего господина.
- Да. Ты прав, – тот решил не спорить. – Скажи мне только вот что, Халет: Твоя традиция не запрещает мне любить человеческую женщину?
- Я не знаю, – развёл руками слуга.
- Ну, ладно. Ступай. Не буду больше задерживать тебя. Когда я напишу письмо, позову тебя.
- Хорошо, господин, – слуга удалился.
А господин снова устремил взор в окно. Он поглядел на небо, и ему тут же захотелось полететь. Но он сдержался, решив это сделать попозже.
Вспомнилась Годгрому своя свадьба с госпожой Синклитией Савеллой. Она была пышной. В замке было много гостей-ханусиан: все разнаряженные, расфуфыренные. Было бы довольно весело, если бы эта свадьба была не его свадьбой. Синклития Савелла – она была великолепна, как всегда. Но было бы гораздо лучше, если бы на её месте была другая; например, Марипа. Так думал Годгром.
Последние 2 прайта он чувствовал себя самым несчастным в мире ханусианином.
Но теперь всё изменится. Изменится к лучшему, конечно.
Марипа станет его женой после того, как Годгром свергнет своего деда и встанет на престол.


Днём.
Челиндэ, в светло-жёлтых сарафане (сарафан ещё и в белый горошек) и сандалиях, с корзиной овощей и фруктов в руке, шла по саду к дому семьи Марипы.
- Эй, девушка! – от мыслей и раздумий отвлёк её голос какого-то парня.
Чели обернулась и увидела симпатичного парня, среднего роста, зеленоглазого, с серебристыми волосами по плечи длиной, в серебристо-серых комбинезоне и сандалиях.
- Кто вы и что здесь делаете? – с вызовом бросила ему служанка госпожи Марипы, когда он подошёл ближе.
- Не надо паники. Я не вор. Я прибыл сюда, чтобы доставить вот это, – парень вынул из кармана комбинезона небольшой конверт с письмом внутри. – Это для госпожи Марипы от господина Годгрома. Передайте лично ей в руки.
- Спасибо, – Чели взяла письмо, спрятала его в карман.
- Лично. В руки, – напомнил ей незнакомец.
- Понятно.
- Кстати. Меня зовут Халет, – представился он, улыбнувшись. – А вас?
- Челиндэ.
- Красивое имя.
- Спасибо. У вас тоже, – ответила она ему смущённой улыбкой.
- Ну, пока! Надеюсь, мы ещё увидимся, Челиндэ, – попрощался Халет.
- Пока!
И Халет ушёл. А Челиндэ пошла на кухню, чтобы занести овощи и фрукты кухарке.


1 этаж. На кухне.
Там Чели вместо кухарки встретила хозяина дома – господина Маерса, в синих костюме и полусапожках.
- Вы... – пробормотала девушка, поставив корзину на стол. – Вам что-то нужно, господин? Есть какие-то распоряжения?
- Нет, – сказал тот.
- Тогда что...
- Я зашёл выпить сок, выпил, выглянул в окно и увидел тебя, беседующей с незнакомцем. Он не из наших слуг, – господин Маерс был явно обеспокоен.
- Это... мой друг, – солгала служанка Челиндэ.
- Почему я его не знаю? В следующий раз обязательно познакомь меня с ним.
- Зачем? – удивилась девушка.
- Он должен знать, что ты не одна, что у тебя есть... защита – господин, который никому не позволит посмеяться над тобой, обесчестить и...
- Го-осподин! Я взрослая и разумная девушка. Я сама о себе позабочусь, – Чели даже обиделась.
- Да. Я знаю. И всё же, – мужчина замешкался.
- Хорошо, – пообещала ему служанка. А сама подумала: «Если он (Халет) ещё зайдёт». – Ну, я пойду... Дела... – Челиндэ поспешила к выходу.
В дверях она чуть не столкнулась с госпожой Лаверной, в розовых платье (платье ещё и с белыми цветочками) и туфлях.
- Извините, – девушка поспешила дальше. А женщина вошла в кухню и закрыла за собой дверь.


Чели побежала по лестнице на 2-ой этаж.
Потом она остановилась и подумала: «А ведь я могу не отдавать госпоже Марипе это письмо... Господин Годгром женат. Зачем он пишет моей госпоже? Не понимаю... Всё равно письмо нужно отдать. Я не имею права его скрывать».
Челиндэ тяжело вздохнула и продолжила путь.


На кухне.
- Лави, что ты здесь делаешь?! – произнёс Маерс.
- Хочу выпить стакан молока. А ты? – ответила и спросила женщина.
- Я пил сок.
- И говорил с Челиндэ.
- Да. И что? – приподнял брови мужчина.
- Вообще-то, ничего.
- Тогда в чём дело?
- Ты как-то странно себя с ней ведёшь, дорогой, – выдохнула жена господина Маерса.
- Почему «странно»?
- Всё время волнуешься за неё, как... за свою дочь, – заметила мужу Лаверна.
- Ты говоришь глупости, родная, – отмахнулся Маерс. Он улыбнулся. Но Лаверна всё же успела заметить волнение на его лице.
- Может быть, – решила не развивать эту тему дальше мать госпожи Марипы.


2 этаж. Комната госпожи Марипы.
Когда Чели вошла, хозяйка комнаты сидела на подоконнике и смотрела в окно.
- А-а, Чели... – Марипа, в сиреневых платье и туфлях, встала ей навстречу. – В чём дело? Я тебя не звала.
- У меня письмо для вас, – пояснила служанка.
- От кого? – насторожилась госпожа.
- От вашего господина Годгрома, – получила ответ.
- Он не мой.
- Ну, не вашего, – Чели отдала Рипе письмо и удалилась.
«Пока!» – сказала ей вослед Марипа и вскрыла конверт.
Вот, о чём говорилось в письме: «Дорогая Марипа!
Пишет тебе Годгром.
Мы так давно не виделись! Я очень соскучился по тебе.
Я каждый день думаю о тебе, вспоминаю твоё лицо, твои прекрасные глаза.
Марипа, милая, моё сердце принадлежит тебе.
Как мне прожить без моей возлюбленной? Не знаю. Я умру без тебя.
Порой думаю о том, как бы свести счёты с жизнью.
Зачем мне жизнь? Без тебя я – никто.
Если хочешь увидеть меня в последний раз, в 3 часа дня пойди прогуляться по цветущему полю неподалёку от твоего дома, а я перемещу тебя в свой замок.
Я жду. Буду ждать только до 3-х часов и ни минутой позже. А потом... Не знаю, что буду делать. Быть может, оставлю этот грешный мир.
До скорой (надеюсь) встречи, любовь моя, моя прекрасная Марипа!»
«О, боги! – воскликнула госпожа Марипа, выронив письмо. – Великие боги! Он хочет покончить жизнь самоубийством. Я не могу позволить ему это сделать, ведь я люблю его!»
Девушка взглянула на настенные часы. «14 минут 3-го», – показывали они.
«Сейчас же отправлюсь прогуляться по окрестностям... одна, – решила, в конце концов. – Надеюсь, я успею... О, Годгром, не покидай меня!»


Письмо и конверт Марипа сожгла и, принарядившись, ушла из дома.


14:50.
«Неужели она ушла к нему?! – служанка Челиндэ, не застав госпожу Марипу в её комнате, не на шутку обеспокоилась. – Как она могла!.. Марипа, Марипа, что вы задумали?»


15:00.
Замок господина Годгрома.
Госпожа Марипа, в небесно-голубом платье с белым узором, в белых туфлях с голубыми овальными камнями (по одному на каждой туфле), с серьгами-гвоздиками – прозрачными голубыми кристалликами в ушах, появилась в огромном мраморном зале, потолок которого подпирали мощные колонны, зале без окон и без мебели, с одной позолоченной, деревянной, массивной дверью, размещающейся на одной из стен – том самом зале, где она оказалась в свою первую встречу с господином Годгромом.
- Годгром! – окликнула она парня, оглядевшись.
- Я здесь, любовь моя, – откликнулся тот, возникнув где-то позади девушки.
Та обернулась. Годгром подошёл к ней.
- О, Годгром! – всхлипнула Марипа. Она смахнула слезу.
- Дорогая! – парень обнял девушку. – Я люблю тебя, Марипа, милая.
- И я тебя люблю, Годгром, дорогой.
Марипа и Годгром поцеловались. А после поцелуя он сказал, взяв Рипу за руку:
- Идём со мной.
- Идём, – она не возражала.
И Годгром увлёк её за собой прочь из зала, по коридорам и в свою комнату.


6 ГЛАВА

Спустя полпрайта.
Утро.
Синклития Савелла, в синих балахоне и сандалиях, стояла у раскрытого окна своей спальни в доме её отца – Элджера Мэллена.
Эта комната располагалась на 6-ом этаже 7-и этажного замка. Отсюда открывался чудесный вид на каньон с быстрой рекой.
В дверь комнаты постучали.
- Входите! – крикнула девушка.
Вошёл её отец, в тёмно-зелёных костюме (брючки и рубашка) и полусапожках. (Приятной наружности, слегка бледноватый, высокий, стройный, с чёрными с красным отливом волосами, большими зелёными глазами, «орлиным» носом, лицом «круглой» формы мужчина-ханусианин)
- Здравствуй, дочка! – улыбаясь, поздоровался он.
- Здравствуй, папа! – улыбнулась Элджеру Синклития.
- Как твои дела? – хозяин дома подошёл к дочери, присел на подоконник.
- Нормально.
- Почему тогда ты такая грустная, задумчивая?
- Я грустная?!
- Да. Дело в твоём муже?
- Ну, почему именно в нём? – хмыкнула Савелла.
- А в ком же ещё?
- Папа, папа, ты видишь меня насквозь, видишь боль в моей душе, – покачала головой жена Годгрома. – Ну, ничего, папа. Это не надолго. Думаю, мне не долго придётся терпеть эту боль; ведь она, его любовница Марипа, не проживёт долго.
- Только не говори, что ты собираешься её убить, – побледнел (ещё больше) Мэллен.
- Конечно же, нет, – успокоила его дочка. – Просто... Она же человек. А человеческая жизнь так коротка!
- Понятно.
- К тому же во всей этой ситуации есть положительный момент.
- Какой, интересно?
- Ради своей Марипы Годгром готов на всё. Он сделает всё, что угодно, лишь бы не расстоваться с ней.
- Что ты имеешь в виду, Лити Вел?
- Ты знаешь, папа, что Годгром не может иметь 2-ух жён, потому что он не правитель.
- Ты думаешь... – Элджер Мэллен чуть не задохнулся от счастья, восторга.
- Да, да. Именно. Я буду женой правителя, папа. Мы же, собственно говоря, этого и добивались, – Синклития Савелла самодовольно ухмыльнулась.


День.
Тёплый, солнечный денёк, несмотря на то, что на горизонте собирались тучи.
- Это не может долго продолжаться, – говорила служанка Челиндэ, в бирюзовых сарафане и сандалиях. Она вместе с госпожой Марипой шла по цветущему полю в окрестностях дома семьи Марипы. – Он должен, просто обязан на вас жениться; а прежде пусть разведётся со своей женой.
- Я не требую от него таких жертв. Я хочу, чтобы Годгром сам сделал свой выбор: решил кто ему действительно нужен – я или Синклития Савелла, – сказала ей госпожа, в малиновых платье и туфлях.
- Слишком уж долго этот господин не может сделать свой выбор! – фыркнула Чели.
- Да, не так уж и много времени прошло, – выдохнула Рипа.
- И сколько ещё времени вы собираетесь ждать, интересно было бы знать?
- Ну-у, я не знаю.
- Решайте быстрее. От этого решения зависит ваша дальнейшая судьба, вся ваша жизнь.
- Знаю, знаю... – Марипа нервничала.
- Да, не волнуйтесь вы так. Всё уладится, вот, увидите, – похлопала её по плечу Челиндэ.
- Хотелось бы. Но... Ладно. Не будем об этом. Давай лучше поговорим о тебе, Чели, – госпожа улыбнулась служанке. – Что за шуры-муры у тебя с Халетом – слугой Годгрома?
- Какие «шуры-муры»?! – отмахнулась та, правда, она несколько смутилась.
- Ну, как же! Он же тебе нравится, Чели. Только не отрицай очевидное.
- Я и не собираюсь, – смущённо улыбнулась служанка Челиндэ.
- А ты нравишься ему. Я это вижу, – продолжила госпожа Марипа. – Он часто наведывается к нам в гости. Ты даже успела представить его моему папе... Не знаю, зачем папе это понадобилось – знакомиться с твоим другом. Почему он так заботится о тебе? Это, знаешь ли, подозрительно, Чели, – госпожа подозрительно сощюрила глазки.
- Просто ваш отец очень добрый, хороший человек. Он заботится обо мне как о своей собственной дочери, как о вас. Это очень мило с его стороны, великодушно; ведь я сирота, – заметила ей служанка.
- Да. Твоя правда.
Помолчав немного.
- Чели, Чели, ты знаешь, что ты моя лучшая подруга и... Ты для меня как младшая сестра, – сказала затем служанке Челиндэ госпожа Марипа. – Ты всё время заботишься обо мне, переживаешь за меня, как настоящая сестра.
- Спасибо на добром слове, госпожа. Большое спасибо, – та смахнула слезу, растроганная до глубины души. – Вы тоже для меня как сестра.


В то же время.
Господин Маерс, в зеленовато-серых костюме и полусапожках, пребывал в своём кабинете на
2-ом этаже дома. Он сидел в удобном кресле за большим письменным столом. В руках мужчины был маленький портрет в рамочке. На нём было изображено лицо миловидной, смугловатой, черноволосой (волосы прямые, с чёлкой, ниспадающие на плечи), серо-зеленоглазой (глаза небольшие, несколько раскосые), с тонкими элегантными бровями, немного вздёрнутым носом, улыбчивым ртом с пухлыми губами, лицом «круглой» формы, девушки.
Маерс думал: «Ларета Олимпия, Ларета Олимпия, как же много времени прошло с тех пор, как мы расстались, когда ты покинула этот мир! Знаешь ли ты, что с твоей... нет, с нашей дочерью всё в порядке, что у неё всё хорошо? Я забочусь о ней, как могу. Правда, Чели служанка в моём доме, как и ты когда-то. Но, несмотря на это, ей живётся очень даже неплохо с моей семьёй. Мы все – моя жена, моя старшая дочь (Марипа, её сестра) и я – относимся к ней очень хорошо... Наша бедненькая, маленькая Чели, Ларета Олимпия, даже не знает, кем является на самом деле – не знает, что у неё есть кровь ханусиан; ведь ты (её мать), моя милая Ларета Олимпия, была наполовину ханусианкой, – отец Марипы и Челиндэ тяжело вздохнул. – Когда Чели исполнится 25 лет, она сможет превращаться в дракона, вернее, в драконшу (ханусианку), а её глаза станут серо-зелёными. Как, должно быть, это шокирует её... Да-а, рано или поздно моя младшая дочь узнает всю правду о себе, о своём происхождении. Но это произойдёт только через 2 с лишним года – в год Шумной Воды... Что ж, подождём 25-и летия нашей дочки, Лари. Перед этой знаменательной датой я и расскажу Челиндэ всё, что ей полагается знать, что ей придётся узнать».
И Маерс, придя к такому решению, убрал портрет своей бывшей любовницы, наполовину ханусианки Лареты Олимпии, в один из ящиков своего письменного стола, закрыл этот ящик на ключ, а ключ спрятал в сейф в стене за картиной рядом со столом.