Правление Годгрома 1 часть продолжение 2

7 ГЛАВА

Когда прошли ещё 3 прайта.
Середина дня и далее...
Дворец Реликтиуса XVII-го.
- Ты следишь за мной, Годгром. Ты за мной наблюдаешь. Не надо отрицать. Я всё знаю. Я видел твои глаза, – бросил внуку Реликтиус XVII.
Они (Дед – в золотистом комбинезоне с золотыми с изумрудами пуговицами, в золотистых полусапожках с изумрудно-зелёными ремешками, небольшой золотой короной на голове. Внук – в серебристо-белом кожаном комбинезоне, серебристо-белых кожаных полусапожках.)
пребывали в одном из роскошных залов дворца, сидели на красном, бархатном, с золочёными подлокотниками и ножками диванчике.
- Только глаза? – усмехнулся парень. – Тела не видели, Ваше Величество?
- Нет. Не видел, – зло сощурил глазки правитель страны Ашроз.
- Похоже, у вас галлюцинации.
- Не дерзи мне, мальчишка! – прошипел мужчина. – Кем ты себя возомнил? Строишь козни против собственного деда. Да как ты смеешь!
- У вас паранойя, Ваше Величество, мания преследования.
- Ну, ничего! Я выведу тебя на чистую воду, – Реликтиус поднялся, принялся расхаживать туда-сюда по небольшому пространству – части зала.
- Не надо так нервничать, дедушка, – злорадно улыбнулся Годгром.
- Больше не называй меня дедушкой. Никогда. Ясно? – заявил парню-внуку правитель, остановившись.
- Ясно, – тот перестал улыбаться. Он встал. – Я могу идти?
- Убирайся! И чтобы я тебя никогда больше не видел в своём дворце! – Реликтиус XVII был вне себя от ярости.
- Даже моих глаз? – его внук, явно издеваясь, хохотнул.
- Во-он!!!
- Ну, как хотите, – и Годгром исчез.
«Претендует на мой трон. Ничтожество! И он смеет думать, что я не раскусил его дерзкий план!» – мужчина-правитель зловеще рассмеялся.


Чуть позднее.
Замок господина Годгрома. Гостиная.
Годгром вернулся домой не очень-то радостный; не стал здороваться с женой (Синклитией Савеллой). Она же ему заметила, что уже пообедала и намекнула мужу, что ему придётся обедать в гордом одиночестве. На что тот заявил ей; мол, будет обедать со своим слугой Халетом.
- Ну и обедай! Идиот! Ха-ха! – Синклития, в сиреневом платье с чёрным поясом и сиренево-чёрных туфлях-лодочках, хлопнула дверью и убежала в свою комнату. (У них с Годгромом были разные комнаты-спальни)
- Сама идиотка! – фыркнул парень и отправился в столовую обедать.


В столовой.
- Мне передали, что вы хотите со мной пообедать, господин Годгром, – в красивую столовую с большим, овальным, обеденным столом и множеством стульев вошёл слуга Халет, в серо-белых комбинезоне и полусапожках.
- Кто передал? – уточнил у него хозяин замка, сидящий во главе стола. Около него на столе стояли разнообразные кушанья в прекрасных тарелках и соки в изящных бокалах.
- Ваша жена госпожа Синклития Савелла.
- Понятно, – господин Годгром криво ухмыльнулся. – Что ж... Присаживайся.
- А я думал, она шутит.
- Нет. Не шутит. Эта ханусианка никогда не шутит. Садись, Халет, – он указал на стул по другую сторону стола.
Халет уселся, и его господин позвонил в колокольчик.
Пришла служанка – женщина средних лет, в серо-зелёных платье, фартуке и туфлях.
- Принеси ещё один прибор, Мелия. С едой, разумеется. И сок, – приказал ей Годгром.
Когда она принесла всё необходимое и ушла, господин Годгром произнёс:
- Угощайся, Халет.
- Спасибо, господин. Вы такой добрый! – поблагодарил его тот.
- Да, сегодня я очень добрый, потому что у меня отличное настроение! – парень-господин, улыбаясь, поднял вверх бокал с каким-то соком. – Твоё здоровье, Халет!
- Ваше тоже. Долгих лет жизни, господин! – Халет поднял свой бокал с соком.
Они выпили сок из бокалов.
Помолчав чуть-чуть.
- Что сегодня такое произошло, такое экстраординарное? – полюбопытствовал у хозяина замка его слуга, нарушив тишину.
- Мой дед – великий и всемогущий Реликтиус XVII – наконец-то стал воспринимать меня всерьёз. Теперь я для него уже не глупый внучок, а соперник, – произнёс Годгром.
- Но зачем вам всё это?! – поморщился Халет. – Я не понимаю.
- Скоро поймёшь, Халет, мой верный слуга, мой друг, скоро поймёшь... Ну-у. Давай кушать.
- Давайте.


Ночью.
4 этаж замка. Спальня Годгрома.
Годгром, в серебристой шёлковой пижаме, улёгся на обширную кровать, под синим балдахином, стоящую неподалёку от овального окна, завешенного серебристыми тюлевыми занавесками. Но он не стал спать.
Парень закрыл глаза и принялся медитировать. Потом открыл глаза, взмахнул руками и... исчез.
Материализовался Годгром (стоя) во дворце своего деда – правителя страны Ашроз Реликтиуса XVII-го: сначала в спальне правителя (Реликтиус крепко спал в своей роскошной кровати под красным, расшитым золотыми нитями балдахином), потом – в кабинете. Стал рыться в ящиках письменного стола деда, прежде сняв охранные заклинания. Ничего интересного в них парень не нашёл.
Тогда колдун снова появился в спальне правителя и, склонившись над его постелью, над самим спящим мужчиной, сделал пару взмахов (пассов) правой рукой над головой дедушки, произнося при этом некие магические слова (заклинание). Уже выпрямившись, Годгром сделал пару пассов левой рукой над своей головой и подошёл к золочёному трюмо, которое стояло напротив постели деда, посмотрелся в зеркало.
Его отражение, видимое при свете Муны (спутника планеты Руэль), закачалось, расплылось и вообще исчезло, испарилось. Остались только глаза (без бровей), немного другие глаза: глаза ханусианина (драконьи), колдуна – топазовые, большие, красивые. Вскоре и они исчезли. А после в зеркале появилось «новое» лицо – лицо Реликтиуса XVII-го; потом появилась и фигура правителя; только фигура, облачённая в пижаму Годгрома.
Господин Годгром, вылитый Реликтиус XVII, отошёл от трюмо.
«У меня это получилось!» – подумал он и победоносно улыбнулся.


Наступил год Отливов.
Днём. 12-13 часов.
Челиндэ, в серо-голубых сарафане и сандалиях, и Халет, в серебристо-серых брючках и рубашке, а также сандалиях, сидели на берегу небольшого ручья на опушке леса и неподалёку от цветущей поляны.
- Ты такая задумчивая, Чели, – парень погладил девушку по волосам, а потом обнял её за плечи одной рукой. – Почему и из-за чего, а, может, и кого грустишь, если не секрет?
- Меня беспокоит госпожа Марипа. У неё весьма странные отношения с твоим господином, – проговорила та.
- Что тут странного? – усмехнулся слуга Годгрома.
- Ты знаешь, что господин Годгром женат. У него есть жена. А женатому мужчине не престало... – служанка госпожи Марипы не договорила, так как её перебил её спутник.
- Но и твоей госпоже Марипе не престало встречаться с женатым мужчиной, – заметил спутнице тот.
- Как это нелепо! – Чели резко встала, так, что Халету пришлось быстро убрать свою руку с её плеча.
- «Нелепо» что? – он тоже поднялся.
- А всё! Не знаю, зачем мы встречаемся, ведь мы такие разные.
- Я всегда буду на стороне своего господина, а ты – на стороне своей госпожи. Это естественно.
- Да. Конечно. Но...
- У нас также много общего: например, мы оба сироты, слуги. И мы любим друг друга; ведь, правда? – Халет взял Челиндэ за плечи, притянул к себе, заглянул девушке в глаза.
- Правда, – улыбнулась парню Чели.
Они поцеловались.


А в это время.
Замок господина Годгрома. 4 этаж. Спальня Годгрома.
Госпожа Марипа, обкрутившись шёлковой золотисто-бежевой простынёй (Девушка была без одежды), стояла около раскрытого, небольшого, овального окна. Лёгкий ветерок шевелил её распущенные волосы. К ней подошёл господин Годгром, в бежевых атласных халате и пижамных штанах.
- Так больше не может продолжаться, – заговорила, наконец, она.
- Почему? – удивлённо и одновременно расстроено произнёс он.
- Потому что ты женат, женат не на мне. У наших отношений нет будущего.
Они долго стояли, молча, любуясь прекрасным садом, прилегающим к замку, внизу.
Нарушил тишину Годгром:
- Не волнуйся, любимая. Я решу эту проблему. Ты станешь моей женой, – проговорил, не глядя на девушку, он.
- Но как?! – та удивлённо, даже изумлённо посмотрела на парня. – Разведёшься?
- Увидишь. Ждать осталось недолго, – утешил. Он думал, что утешил. А на самом деле взволновал ещё больше.
Но Марипа всё-таки решила подождать с расспросами и... вообще подождать. Ей было не привыкать ждать. Тем более что, как сказал Годгром, ждать осталось недолго.


Несколько дней спустя.
Середина дня.
- Зачем он вызывает меня теперь? Ведь Его Величество больше не хотели видеть меня, особенно в своём дворце, – господин Годгром усмехнулся. (Он, в тёмно-зелёных комбинезоне и полусапожках, и его слуга, в серых комбинезоне и полусапожках, повстречались в одном из коридоров замка Годгрома)
- Кто его знает, – пожал плечами Халет. – Но Его Величество правитель Реликтиус XVII не желает долго ждать. Вы нужны ему срочно, без промедления.
- Ну, ладно. Раз так, я навещу великого и всемогущего Реликтиуса XVII-го, – согласился внук правителя.
- Вот и отлично! Поспешите.
- Я вылетаю немедля.
И Годгром исчез.
Появился он высоко в чистом, голубом небе, появился в своём настоящем виде (виде ханусианина): тёмно-золотого дракона с большими топазовыми (жёлто-зелёными) глазами и могучими крыльями.


В эту минуту и в последующие.
Госпожа Марипа гуляла по окрестностям вместе со своей служанкой Челиндэ.
Тепло. Небо ясное. Дует лёгкий ветерок.
В данный момент девушки брели по широкому, цветущему полю.
- Как же здесь красиво! – воскликнула Марипа. – Так и хочется остаться здесь навсегда!
- Да, – согласилась с ней Челиндэ. Она разбежалась, махая руками, будто крыльями. – Так бы и взлетела в ясное небо!
И девушка-служанка, смеясь и махая руками, убежала далеко вперёд от своей госпожи.
«Что за странные мысли! – подумала девушка-госпожа. – Что у неё, в ней не так? – имела в виду Чели. – Порой мне кажется, что её глаза меняются, становятся другого цвета, но меняются едва заметно. Это можно, скорее, почувствовать, чем увидеть».
Марипа вздохнула полной грудью и остановилась, взглянув на небо. Потом она пожалела о том, что сделала это.
Девушка увидела в небе странное, огромное существо, сверкающее золотистым блеском при свете местного солнца. Это был дракон, ханусианин. Рипа сразу догадалась, хоть она никогда раньше и не видела ханусиан. Это существо было и зловещее, и прекрасное одновременно.
Служанка Челиндэ услышала крик своей госпожи и сразу замедлила свой бег, перестав махать руками, остановилась и затем повернула назад, побежала.
Чели нашла, увидела, застала госпожу Марипу сидящей на коленях и закрыв лицо ладонями. Плечи госпожи дрожали, так как она еле слышно плакала.
- Что... что с вами, госпожа? – служанка опустилась перед ней на колени.
- Там... там... Я видела в небе дракона! (Чели задрала голову вверх и, не заметив в небе ничего особенного, снова вернулась взглядом к своей госпоже) Он уже улетел... Он был таким ужасным и таким прекрасным одновременно, зловещим и завораживающим! – произнесла госпожа, убрав руки от лица.
Челиндэ встала, помогла Марипе подняться.
- Лучше забудьте о нём. Будете крепче спать, – посоветовала.
- Забыть его невозможно. Как бы я ни хотела, не смогу его забыть, – покачала головой Рипа.
Помолчав.
- Пойдём лучше домой, – решила госпожа Марипа. – Я что-то устала. Да и надоело гулять.
- Хорошо, – служанка Челиндэ не стала возражать.


Годгром пролетел над цветущей поляной довольно-таки быстро. Он даже не удосужился проверить, гуляет ли кто внизу. Ханусианин слишком спешил, был возбуждён и радостен, испуган и подавлен одновременно в предвкушении встречи с дедом-правителем и, возможно, решающей битвы.


8 ГЛАВА

Дворец Реликтиуса XVII-го.
Годгром материализовался в одном из залов дворца своего деда – правителя страны Ашроз.
Реликтиус, в золотистых комбинезоне и полусапожках, с небольшой золотой короной на голове, уже ждал его там, как говорится, во всеоружии. Оружием была психическая сила, ведь он колдун, как и его внук.


Госпожа Марипа и служанка Челиндэ только что вернулись домой (в дом семьи Марипы). Челиндэ занялась домашними делами, а Марипа отправилась в свою комнату на 2-ом этаже дома. Она всё ещё была в смятении, шоке, хотя уже более-менее пришла в себя после увиденного. Девушка никак не могла забыть золотого дракона.


- Ты всё-таки решил бросить мне вызов, Годгром, – ухмыляясь, проговорил Реликтиус XVII.
- И, я думаю, вы уже приняли его, Ваше Величество, – произнёс Годгром, нахально, самодовольно улыбаясь.
- Тебе не одолеть меня, мальчишка! Победа будет за мной, – прошипел правитель.
- Посмотрим.
- Так и будет.
- Что ж... Удачи вам! И пусть победит сильнейший.


Марипа сидела на подоконнике окна своей комнаты и глядела на небо.
«Странно, – она говорила сама с собой. – Почему вдруг на душе у меня стало так неспокойно? Почему-то я волнуюсь за Годгрома. Не знаю, почему... Лишь бы с ним всё было в порядке. Только бы с ним не случилось ничего плохого. Я так надеюсь на это! Ведь если с Годгромом случится что-то плохое, я это не переживу, потому что не смогу дальше жить без моего любимого Годгрома».


А в это время.
Годгром и Реликтиус XVII (Они были в человеческом, а не ханусианском обличии) парили почти под самым потолком (высота от пола до потолка – метров 8) и на расстоянии где-то метров 10 друг от друга одного из залов дворца Реликтиуса.
- Ты многому научился за это время, Годгром. Но тебе всё равно меня не превзойти, не победить меня, потому что я сильней тебя! – говорил правитель.
- Конечно! Всемогущий Реликтиус XVII! – Годгром зло рассмеялся. – Куда мне до вас!
- Ты жалкий самоучка! Ты не захотел стать моим учеником. Посчитал, что всему сможешь научиться сам. Но колдовству не так просто научиться. Убедись в этом! – Реликтиус-колдун  метнул в сторону Годгрома-колдуна синюю молнию.
- Только не надо читать мне нотации! Вы же знаете, что я этого не люблю, – Годгром-колдун вовремя отлетел в сторону и метнул в деда белую молнию.
- Ты предатель, Годгром! – тот тоже успел отшатнуться.
- Просто вы не оставили мне другого выбора.
- За что ты так ненавидишь меня? Ведь я твой дед. Ты – моя кровь, – правитель закрутил своего внука в сером вихре.
- Хотел бы спросить вас то же самое, – тот, разрушив вихрь изнутри, выбрался из него.
- Интересно, почему?
- Потому что вы испортили мне жизнь, – парень-колдун залил мужчину-колдуна потоком воды, появившемся из ниоткуда, как будто с потолка зала.
Реликтиус XVII спрятался в особом пузыре, тем самым, защитив себя от воды и не дав смыть на пол.
- Заставив жениться на Синклитии Савеллле? – догадался он.
Вода исчезла, и пузырь лопнул.
- Прямо в точку!
- Ты всегда думал только о себе. О семье – никогда. Эгоист! Семья важнее твоих личных интересов, – правитель-колдун создал вокруг Годгрома-колдуна огненную сферу, которая начала медленно, но верно сжиматься, стремясь сжечь парня, заточённого в ней.
- И важнее моих чувств? Важнее моего счастья? Отвечайте!
- Конечно, важнее!
- Вот, так всегда! – Годгром потушил пламя странным дождём, исходящим, словно от него самого, со всех его сторон.
- Если ты сам не хочешь меняться, жизнь тебя изменит.
- Что ж она вас не изменила?
- В том то и дело, что изменила, – Реликтиус опустился на пол. Его внук-соперник – тоже.
- Может, заключим мир? Ведь мы всё-таки родня: я – твой дед, ты – мой внук, – предложил внуку Реликтиус XVII, остыв.
- А-а, вы уже молите о пощаде! Признаёте, что проиграли? Не можете победить меня? Сдаётесь? – рассмеялся ему в лицо Годгром.
- А это ты зря, – покачал головой правитель страны Ашроз. – Ты об этом пожалеешь, Годгром, очень пожалеешь, – мужчина-ханусианин снова взлетел.
- Посмотрим, – парень-ханусианин последовал его примеру.


В то же время.
В городе.
Множество людей собралось на центральной площади этого не такого уж большого города, улицы которого вымощены брусчаткой, а дома – с черепичными крышами и не больше 5-и этажей. Единственным транспортом, находящимся на улицах, ездящим по ним, были большие кареты (типа наших автобусов – выполняющих те же цели), запряжённые в шестёрки (по три в цепи) животных вроде лошадей кремового и золотисто-кремового цветов.
Так, вот. Людей на центральной площади собралось немало. Все были возбуждены, взволнованы. Они чувствовали: что-то происходит в их мире, в их стране, будто некое напряжение в воздухе. Что-то менялось в этом мире. Ещё чуть-чуть и изменилось бы кардинально, но... Также неожиданно, как всё началось, так оно и прекратилось. Всё вернулось на круги своя, и люди стали расходиться. Кто отправился домой, а кто пошёл по делам. Площадь опустела. Больше не чувствовалось напряжения. Мир остался прежним, таким, каким и был всегда, таким, каким ему следовало быть. Но надолго ли это?.. Неизвестно.


Реликтиус XVII, подхватив своего внука (Годгрома) потоком воздуха, скорее, порывом ветра, вышвырнул из своего дворца, телепортировав сквозь стены. Он зашвырнул его далеко и высоко в небо, где Годгром преобразился в тёмно-золотого дракона.
«Благодари меня за то, что я не изгнал тебя из страны, предатель!» – прогремел  в голове Годгрома-ханусианина телепатический «голос» его деда-ханусианина.
«Вы, как всегда, великодушны, Ваше Величество! – хмыкнул про себя Годгром. – Но я не буду с вами так великодушен. Вы мне заплатите за всё, Реликтиус XVII!»
Его драконьи глаза зло сверкнули.


Подошёл к концу год Отливов. Осталось всего несколько дней, и он закончится.
В это время случилась беда – заболел отец Марипы.
К нему были вызваны лучшие доктора. Но все они разводили руками, не знали чем помочь господину Маерсу. Уж слишком необычна была его болезнь.
В конце концов, доктора пришли к выводу, что болезнь у господина Маерса неизлечимая, и она передалась от кого-то из предков (как бы сказали сейчас врачи: генетическая). Они назначили мужчине кое-какие лекарства для того, чтобы унять боль. Больше ничем доктора не могли помочь.


В год Шумной Воды у господина Маерса наступило ухудшение. Он слёг.


Шло время, и с каждым днём отцу госпожи Марипы (и Челиндэ) становилось всё хуже. Он ел мало, и поэтому исхудал. Почти не поднимался с постели, и посему проводил время, в основном, за чтением книг.


Однажды господин Маерс позвал к себе служанку Челиндэ. Он хотел с ней поговорить.
Утро.
Чели, беседовавшая с госпожой Марипой в беседке в саду, прилегающем к дому семьи Марипы, встала, когда служанка Рока объявила ей, что господин Маерс хочет её (Чели) видеть. Она была весьма удивлена, как и Марипа. Особенно после того, как Рока сказала, что это очень важно, дело не требует отлагательства.
- Хорошо. Я сейчас, – Чели, в белом с голубыми цветочками сарафанчике, голубых туфлях, с белой лентой в косе, даже немного испугалась: вдруг с её господином что-то случилось.
- Поспеши, – поторопила её Марипа, в бежевом платье, расшитом золотыми нитями, золотистых туфлях, с бежевыми серьгами-гвоздиками – полумесяцами в ушах, – Раз дело такое важное и срочное.


2 этаж.
Комната (спальня) господина Маерса и госпожи Лаверны.
(Лаверны в этот момент не было в комнате. Она ушла куда-то по делам)
Маерс, в пижаме, укрытый одеялом, полулежал на 2-ух подушках головой и спиной в своей и жены обширной кровати под синим балдахином.
Вошла Челиндэ.
- Подойди, Чели, сядь рядом со мной, – попросил девушку-служанку больной мужчина.
Она уселась на пуфик рядом с кроватью своего господина.
- Я пришла, господин Маерс. Я вас внимательно слушаю.
- Наберись терпения, Чели. Не так то легко сказать всё сразу... Я долго думал, представлял, каким будет этот наш разговор... Я хотел ещё немного подождать. Но моя болезнь торопит меня. К тому же осталось слишком мало времени.
- Что вы имеете в виду, господин? – Челиндэ насторожилась.
- Я очень болен, Чели. Думаю, очень скоро я оставлю этот мир. Боги зовут меня. Они хотят забрать меня к себе. Но, даже если бы я был здоров, я всё равно был бы просто обязан рассказать тебе то, что сейчас расскажу, рассказать правду.
- Правду? Какую правду? – девушка даже испугалась.
- Это даже хорошо, что ты сейчас сидишь, а я болен и прикован к постели.
- Не поняла. Я могу упасть в обморок от шока после услышанного?
- Да, – господин Маерс заметил выражение изумления на лице служанки Челиндэ. – А ещё: Если бы я был здоров, возможно, ты ударила бы меня или плюнула мне в лицо. И была бы права, – пояснил.
- Я никогда бы так не поступила. Это неприлично. Да и кто я такая! Служанка. Я должна относиться с уважением к своим господам, – молвила девушка.
- Я не твой господин, Чели. Я – твой отец, родной отец, – огорошил её мужчина.
- Что-о?!! – его дочь вскочила на ноги, потом снова села, взяв себя в руки.
- Я и твоя мама... – он смолк, не договорив.
- Служанка Ларета Олимпия? – Чели знала об этой женщине. – Она умерла почти сразу после моего рождения. Я её совсем не знала. Разве что знала по вашим и служанок рассказам.
- Она была красивая. Я любил её. А она любила меня, – продолжил свой рассказ господин Маерс.
- А как же госпожа Лаверна?
- Я тоже её любил и до сих пор люблю. Но и твою маму я любил и по сей день люблю. Я её никогда не забуду.
- Если бы она была жива, кого бы вы выбрали: мою маму или госпожу Лаверну? – прямо спросила отца незаконнорожденная дочь.
- Я не знаю. Да сейчас это и неважно. Сейчас это уже не имеет значения, – тяжело вздохнул тот.
- Да. Не имеет, – она не стала возражать. Какой смысл?
Немного помолчав.
- Госпожа Лаверна, конечно же, ничего не знает, даже не догадывается, – вымолвила Челиндэ. – Никто не знает?
- Может, некоторые служанки. Но они не проговорятся, чтя память своей подруги Лареты Олимпии, – ответил Маерс.
- Значит, и госпожа Марипа...
- Да-да. Она даже не подозревает, что ты её – сестра, сводная сестра... Думаю, она тоже, как и ты, должна знать... правду.
- Правда шокирует её. Лучше не надо... – покачала головой девушка-служанка.
- Решай сама, дочка. Можно мне тебя так называть?
- Вы ведь мой отец. Называйте, – Чели улыбнулась мужчине.
- Ты так говоришь, потому что я болен? – тот внимательно посмотрел на неё, на свою родную дочь.
- Кто я такая, чтобы судить вас? Судить могут только боги, – грустно улыбнулась Челиндэ.
- Очень скоро они будут меня судить, – невесело покачал головой Маерс.
- Не думаю, что их приговор будет слишком суров. Несмотря ни на что, вы добрый, хороший человек. И я люблю вас, па-па, – Чели смахнула слезу.
- Спасибо, дочка. Спасибо за то, что назвала меня папой... Я думал, что после того, как тебе станет всё известно, ты возненавидишь меня, – на глазах Маерса заблестели слёзы. Он вытер их платочком.
- Я не могу ненавидеть вас. Вы же – мой родной отец.
- Я должен ещё кое о чём рассказать тебе, Чели, – помолчав немного, продолжил отец Челиндэ. – И это тоже очень важно.
- Говорите.
- Это непросто. То, что ты сейчас услышишь, может шокировать тебя ещё больше, чем известие о том, что я – твой родной отец...


Через 15 минут.
В саду.
- Где ты так долго? Вы так долго говорили с моим папой? – спросила служанку Челиндэ госпожа Марипа, когда первая вышла из дома. (Марипа ждала служанку у крыльца)
- Да, – на лице девушки-служанки был написан... ужас. Она была бледна.
- Что-то с папой? – забеспокоилась госпожа.
- С ним... всё по-прежнему.
- А с тобой? – Рипа подошла к Чели поближе, заглянула ей в глаза.
- Со мной? – переспросила та.
- Да. С тобой.
- Всё хорошо.
- Тебя что-то беспокоит.
- Всё хорошо, – повторила сестра Марипы. – Не волнуйтесь, – она всё-таки смогла улыбнуться.
- Точно?
- Точно... Извините. Дела, – Челиндэ ушла. Она двинулась по направлению к выходу из сада.
«Ничего не понимаю... Чели что-то скрывает. Вопрос: Что?» – подумала Марипа, задумчиво прикусив нижнюю губу.
«Пойду, навещу папу», – решила потом. Так она и сделала.


Берег небольшого ручья. Опушка леса. Неподалёку от цветущей поляны.
Челиндэ прибежала сюда (Она побежала, как только вышла за ворота дома семьи Марипы), села прямо на траву.
«О, боги! Боги! Я – ханусианка! У меня есть ханусианская кровь! Я – не человек, не совсем человек! Боги!.. Что же я скажу Халету? Он придёт в ужас, когда узнает о том, кто я на самом деле», - подумала Чели. Девушка, закрыв лицо руками, разрыдалась горько и безутешно.