Панк-рок во все поля

Первая картина, которую транслирует мой мозг в попытках вспомнить обстановку того времени: мне не хватает на проезд в троллейбусе жутко дождливым сентябрьским днем и пришлось идти домой на своих двоих. Одежда промокла до нитки, нестиранный балахон из Секонд Хэнда начал пахнуть дрянным стиральным порошком, узкие джинсы прилипли к ногам, протекли разодранные Vans. В наушниках играет первый альбом Muse, до дома идти еще минут двадцать, перепрыгивая через лужи и грязевые потоки.
В абсолютной трезвости и стопроцентной адекватности я пытался чем-то заниматься и как-то барахтаться, но не знал, как это нужно правильно делать. Наблюдая за невменяемо сосущимися парочками в парках, бесился с несправедливости мира.

Каждое утро воскресения я ездил на репетицию со своей, на то время, третьей музыкальной группой, которая была хотя бы более-менее похожа на что-то организованное. Если вспомнить абсолютно все недорепетиции с группами-однодневками, то этот коллектив был по счету не третьим, а десятым, наверное. Мы играли что-то ориентированное в сторону резвого панка и грязного гранжа. Небольшой состав: поющий гитарист, я на бас-гитаре и барабанщик, который на деле был гитаристом в своей группе и играл с нами просто от нечего делать. Мой стиль игры на тот момент - ужас. Я играл грязно, паршиво и напряженно, исключительно медиатором, чтоб звук был грубее (от этого он становился только более убогий). Периодически сбивался, поражаясь своей лаже. Я мог случайно зажать не тот лад, а потом внезапно забыть партию просто от того, что залип в стену и над моей головой появилось мультяшное облачко с хлопающей в тарелки обезьянкой. Скользкие и старые струны, потные пальцы. И конечно же спущенный на тон гитарный строй, для суровости. Репетировали мы в каком-то детском учреждении в нескольких автобусных остановках от станции метро Проспект Гагарина. Это была или какая-то подготовительная школа, или какой-то детский сад, или что-то связанное с детским искусством. Точка представляла из себя тесную комнату, расположенную через тысячи дверей и проходов. Гитарист каждую репетицию приносил одну-две новые песни, подвергаемые разбору. Порой все звучало не так уж и плохо, но нам, на самом деле, всего лишь казалось.

Когда барабанщик не мог попасть на репетицию, то за ударные садился я и мы играли а-ля The White Stripes, без бас-гитары. Правда, больно крутое сравнение. Джек Уайт, наверное, проблевался бы, услышав нашу игру. Имея полугодовалый опыт недобарабанщика я мог играть более-менее ровно, порой попадал в долю, но страшно напрягался. Напрягал при игре не только руки, а вообще всё тело. Старался ударить как можно громче и сильнее. В поте лица, весь красный, бил так сильно, будто ударная установка увела у меня девушку, отжала телефон, заклеймила плохим словом. Не знаю, как не пробил пластик. В итоге, репетируем всего лишь двадцать минут, а я уставший, будто пробежал нехилый кросс. На спокойных моментах было еще нормально, но во время врывов я старался выложится на полную катушку и со всей дури месил палками бедное железо. Снимал некоторые репетиции на камеру, а потом при просмотре в голос смеялся со своего вида: оголтелый, потный, через раз лажающий барабанщик с бешеными глазами, которые вот-вот вылетят из орбит. Особенно смешно было, когда я в силу своей неопытности не мог нормально закончить барабанную сбивку и весь без того кривой ритм шел под окончательный откос. Если б мы вдруг прославились и выступали, то только с новым комедийным жанром: люди на концерте катались бы по полу от смеха, услышав настолько жуткую лажу. Хотя, такое уже было, наверное.

Наступил октябрь, мы активно репетировали уже второй месяц и составили концертный треклист для выступлений, состоящий из восьми собственных песен и кавера на нирвановскую «Blew» в своей личной интерпретации. Песни были, кстати, в основном про безысходность и тщетность бытия, про муки и безответную любовь. При том они были настолько серыми и тленными, что после репетиций я действительно начинал больше радоваться жизни.

Пришел черед нашего первого выступления на какой-то панк-пати. Кажется, шестого октября. Вместе с нами играли несколько довольно известных в узких кругах групп из ближайших городов типа Полтавы или Белгорода. С самого начала всё пошло не так, потому что наш лидер порвал пятую струну на утренней репетиции и поставил её за несколько минут до начала концерта. Конкретно в этот день его боевая гитара окончательно перестала нормально настраиваться, а учитывая спуск на тон - происходил ад, строй жутко плавал. Мы страшно задерживались. Никто, конечно же, не взял тюнер. С комбиками и мониторами были какие-то проблемы. Я, жутко неопытный, разволновался и в суматохе не мог нормально настроить бас, с каждой секундой все больше чувствуя свою неопытность всем телом. Басовые частоты жутко резонировали, я не слышал себя, какого-то черта были включены микрофоны, которые, естественно, начали заводится и шуметь.

Бедный гитарист сидел на сцене сгорбившись, пытаясь настроить инструмент при помощи чужого дешевого тюнера, который то не ловил ноту, то просто глючил. Нам начали помогать в настройке музыканты из других групп, потратив кучу времени, сделали только хуже. Струны висели как сопли, дешевые инструменты абсолютно не строили, наш опыт был смешон и ничтожно мал, просто дураки в компании таких же неопытных дураков. Я играл на бас-гитаре уже второй год и не мог просто напросто НАСТРОИТЬ ЕЁ.  От осознания своей бездарности становилось тоскливо. Организаторами было приказано либо начинать сейчас, либо вообще не выступать, но мы не сдались и начали играть свой треклист на абсолютно расстроенных инструментах. Хорош был только наш барабанщик.

Я стою посреди сцены и страшно лажаю, становится плохо от своей же лажи. Наблюдаю толпу людей с одной перекошенной физиономией на лицах: они спрашивали у нас - "Что за дерьмо?". Публика в шоке. А вход на концерт, между прочим, был платным. Некоторые продолжали охуевать от услышанного, оставаясь в зале, половина просто развернулась и ушла. Самое смешное было то, что нам громко аплодировали после каждого трека, стараясь нас поддержать, а мы снова пытались безуспешно настроить инструменты. Это звучало ужасно, я никогда в жизни не слышал такой адской смеси диссонирующих звуков. Мы отыграли три песни, а потом внезапно настроились буквально за несколько секунд и идеально сыграли четвертую. Только собрались исполнять пятую, как организатор мероприятия выгнал нас со сцены. Итог: четыре песни, три из них - не музыка, а ужас во плоти. Мне было стыдно спускаться в зал к людям, которые только что пережили этот ****ец. Хотелось пожать им всем руки. На выходе ко мне подошел пьяный вокалист какой-то из групп и сказал - "Не переживай. Басуха - заебись!".

А еще мы решили забавы ради поставить копилку для пожертвований на краю сцены, якобы деньги на будущий альбом. После адского выступления я выгреб оттуда три гривны, на которые доехал домой. Ехал в вагоне метро и думал о том, что музыка - это не мое. Группа распалась по молчаливой договоренности.