Оживание - вот, что меня интересует

(Главы из Истории «Эх, Ё-Моё, Развесёлое Моё»)

Жалость


- Ты видел этих кур, которых возят на прицепе в клетках те, кто в рупор зазывают-завывают надрывисто-надсадно: «Куры, кому куры»? – насмешливо спросил у Алана плут. – Такое ощущение, что их тянули за ноги сзади машины и только на подъезде в клетки загрузили. Пошарпанные, жуть!!!
- Я раньше тоже удивлялся. Потом мне рассказали. Это с птицефабрики «выработанные» куры. Они отнеслись, вот их и продают. Они в условиях домашних потихонечку отходят, отъедаются и снова начинают нести яйца. Их местные берут, год держат, потом рубят.

- Что это за птицефабрика такая? Что за куриное гестапо? Проверю.

…

Агрессия – не меньше ненависти. Не так груба, зато противней.
Мы этого пока не знаем. И это нам предстоит узнать.
Хотя об этом тоже мы пока не знаем.

Во, наговорила! В общем, ближе к телу (как Алан любит говорить).

«Лилечка, будь ближе не к уму, а к телу. Пойди и обнимись со своим парнем, поцелуйся с ним. Почувствуй вкус Живой. Вкус Наслажденья. Не забивай красивую головку дурью».
Так часто Маг мне говорит, когда я донимаю его вопросами своими.

Но вернемся к теме. К моему рассказу о жалобности, жалости.

Мы кормим курочек-малышек. У Гонзик их целый выводок. Ручные курочки. Нас не боятся. Погладить можно, они не против. Такая порода или Гонзик приручил?

- Какие классные!!! Ты – молодчина, Гонзик!!! – плуту я говорю.

А он нас оглядел и говорит нам: - Мы любим их за то, что они ласковые и радушные, счастливые, красивые. А полюбили бы вы кур ободранных, с отрезанными клювами и лапами когтистыми? Таких бы монстров полюбили?

- Таких и не бывает, - отмахнулась я.
- Бывают, на птицефабриках.

Он описал тех курочек и мы, как вкопанные встали. Молчим и неуютно нам. Такое настроение нам испоганил!!!

- Ты не Гонзик, ты – Г, - сказала тихо я.
- Галантный? Грандиозный? Гениальный?

- Гад, - сказала я. – Гомно!
- Еще какой! Еще какое, - не спорит он. – Так что, айда за мною: навестим несимпатичных перьевых созданий? Расклад простой: либо все дружною толпою на птицефабрику со мною, либо я понимаю, что Легко и Просто вам надоела Магия.

…

… Кто-то охнул, кто-то всхлипнул, кто-то заплакал в голос, не стесняясь.

Да, с птицей вытворить такое – быть гадом распоследним!!! Вот кто гад, а не миляга Гонзик.
Это же надо так птицу испоганить! Так тщательно и методично до ползающего низвести. Сначала ее нужно лишь заставить: перестать быть птицей – потом твори с крылатым ползающим все, что вздумается.

- Зачем им клювы рубят? – спрашиваю тупо, чтоб только не молчать, не разрыдаться.

В молчании не удержусь и разревусь. В молчаньи нашем безысходность нестерпима.

- Им рубят клювы, чтобы они друг дружку не клевали. Иначе забивают насмерть.

- А почему?
- Звереют, в клетках находясь. Сидят на месте. Гадостью их кормят.
Движенья никакого. Крыша едет. И когти отрастают.
Их яйца лучше не есть. Они туда всю внутреннюю грязь выбрасывают, чтобы не умереть.
Под скорлупой – замедленного действа бомба.

- Давайте: эту птицефабрику разрушим, - глухо предлагаю я. А может глупо.
- Конечно, милая моя, разрушим! А ты у курочек спросила: хотят они, плюс ко всему в придачу, дом потерять свой? Ты видишь птицефабрику – тюрьмою. Для курочек она – их дом родной. Другого обиталища они не знают.

- По-моему, чем так – так лучше смерть!
- Кто ж спорит. Да только не тебе за них решать.

- Вот, - Гонзик сайку протянул. – Дайте курочкам с ладошки хлеба.

Все Детки ручки спрятали за спину. Я тоже.

- Так, значит, наших курочек мы любим. А эти хуже чем?!! Значит, мы благополучных любим, а изуродованных – нет?!! Их жалостью своею добиваем?!!
Любовь – Она же безусловна. И если этих вы не любите, то любите ли тех?

Мы хлопаем глазами и хлюпаем носами. И молчим. Прав Гонзик, прав.

- Увидьте их не жалкими, а теми, кто даже в жуткости спокойно выживает. Поймите, если вы – жалостливые, то одновременно жалки. Если вы кого-то видите убогими, калеками, больными, то вас могут такими же увидеть. Вы порождаете своею жалостью всех бедолаг. И вас, увидев слабыми – ничтожность вам всучить другие могут. Вас, как недоразумение, создать. И вы не сможете противостоять, потому как жалостью УЖЕ отравлены. Ваш яд вам просто приоткроют.
Жалость – оружие как Светлых, так и Темных. Не говоря уже о Серых.
Нам ни к чему всё это. Мы – Живые.

- Ах, вы мои монстрики, - Лизонька ладошку протянула с хлебной крошкой. – Смотрите, курочка клюет. И еще просит. Глазками блестит.

- Они так и останутся … такими? – спрашиваю я плута.
- Если их забрать в благополучные условия – их когти оботрутся до нормального размера и клювики их отрастут, - ответил Гонзик.

- Давайте заберем их, - предложила я.
- Их и так в продажу скоро отдадут, - утешил меня баламут. – По истеченью года их распродают.

- Давай их заберем, - настаиваю я. – Хотя бы нескольких.
- Жалость снова заиграла? – любопытствует сорванец.

- Хочу увидеть их Оживание, - сказала я.

И он кивнул.

…

- Вперед, спасай уже всех тех, чье оживание увидеть хочешь, - Гонзик грубоватым жестом меня к клеткам подтолкнул.

Я клетку отперла, с тем чтобы курицу извлечь. Та клюнула меня безклювым клювом в руку.

- Вот так, - вздохнула я себе и баламуту. – Вот твой ответ.
- Все это пустяки. Передавайте курочек друг дружке. Машенька, пожалуйста, раскрой портальчик в Домик наш земной.

И нам пришлось их в руки брать, передавать друг другу.
Лохматых и облезлых. Страшных!!!
Уверена, что Гонзик так подстроил.

- Подстроил и подчетверил,- смеется Гонзик, мои мысли уловив.
- Подпятерил, подшестерил, - смеюсь я шуткою ответной.

 Лукаво поглядываю на плута. Что, съел?!!

- Подшестерил?!! Ты обо мне такого мнения?!! Какая же ты мнительная!
Мнилка и бубнилка! ЛилИ – мни-мни!
Да ты не Лилия, а Мнилия.

Я шлепнула плута.

- Прости за Г, - я попросила.
- Как ощутила, так и высказалась, - плут улыбнулся. – Благодарю за искренность. Хоть за такое и не благодарят.



Оживание – вот, что меня интересует
О Курочках, их оживании и о Глубинах


«ЛилИ» – зовет меня несносный Гонзик. Испытывает так любовь мою к Моему Имени.
Лили - бу, Лили – бу-бу, Лилька – килька. Лилечка – килечка.

Отшлепаю его при встрече, безо всяких объяснений!!!

…

Я захожу на кухню. Так здорово поспать! Я здорово всхрапнула и здорово проголодалась.

- Проснулся аппетит? – спокойно уточняет Гонзик, глядя, как я булочку запихиваю в рот одной рукою, второй – за следующей тянусь.
- Он даже не дремал, - с набитым ртом я отвечаю.

- Понятно, «я спал, а аппетит мне аппетитничал». И ты решила, что можно вваливаться в кухню без приглашения? Решила укапЕцать Несравненного?!!
- У-ка-ка-пецать, - смеюсь в ответ ему.

- Не выйдет и даже не войдет. А ты не Малибу, а ЛИли – бу. ЛилИ – бу-бу.
- Мое имя – Лилия. А это ты – бу-бу! – я вяло огрызаюсь, из-за того что вкусненько жую.

- Вы это слышали?!! Я – бу-бу!!! Вот это мило! Как вам это нравится?!! – восклицает Гонзик, обращаясь будто бы к аудитории, и мне ехидненько так говорит. – Вот видишь: не нравится никому.
Сама с курями разбирайся со своими. К своим милашкам я твоих чувырл не подпущу. Как и тебя. Аривидерчи, Лилька – килька!!!

И отчего же имя Гонзик не рифмуется ни с чем! Тут, не иначе, тонкий умысел.

- Ты – несносный. Вредный. Противный. Напыщенный. Вот!!!
- Я прослушал твои оскорбительные замечания, - заметил плут. – Благополучно.

- Мне их повторить?
- Не утруждайся. Труд сОздал из милого созданья обезьянки – человека. Не становись еще одним, так обезьянкою и оставайся.

Я хохочу. Любитель обзываться, я тебе устрою!!!

- Я может быть и мнилка, а ты – ворчливая дразнилка!

…

Я наблюдаю оживание тех птичек, которых с птицефабрики мы увели.
В отдельном кабушетике я их держу.
Они на вид ужасны, забиты и пугливы. В глазах у них вселенская тоска, аж сердце ноет от их взглядов.
Как полюбить этих страшил?
Не жалостью их переполнить, а полюбить.

- Да ничего особенного. Корми, пои, пускай гуляют. Не видь в них жутких монстров. Равно как и жертв, убожеств и калек. Ухаживай за ними ровно, как за здоровыми, - мне посоветовала Маша. – Себя к ним относи не свысока, а ровно. Будь с ними наравне. Не выше и не ниже. Параллельно. Чуть в сторонке.
Не торопи Любовь. Она сама откроется тебе.

Да, и яйца их, желательно не есть.

…

Я наблюдаю оживание тех курочек и внутри меня теплеет что-то. У них еще не выросли носы и когти пока длинные, хоть и уже короче, но я их вижу не страшилами, не монстрами.
И не калеками и жертвами.
А маленькими миленькими цыпочками.

Они мне радуются, бегут навстречу, заглядывают в руки: что я им несу?

Я песенки им, как Гонзик, не пою, но разговариваю с ними.
Я разговариваю с ними и вдруг нежданно ласковое что-нибудь скажу. И нежно назову.
А некоторых, так и по имени.

…

- Это кто ко мне явился? Лили или ее аппетит? – поддразнил меня Гонзик, а потом и говорит прочувствованно. – Ты – просто прелесть, Лилия, ты знаешь. Вынырнуть из такого!!! Ты, девочка, всех нас удивила.
Мне очень симпатична наша дружба, - признался тихо он. – И если хочешь, перестану я дразнить тебя.

- Ни в коем случае!!! – активно возмутилась я. – Я что, тяжелобольная или старушка дряхлая – сердечница?!!
Будь собой со мною – это лучшее, что может в дружбе быть. 

…

- Я видела, - сказала я. – ОТКУДА Алан выдернул себя.
- О, это да!!! – кивнул мне Гонзик. – Бывает же ТАКАЯ яма!

- И, тем не менее – не более, - раздался голос озорной и звонкий. – Она – канавочка, не яма, указывающая нам на то, насколько может быть Бездонна НАША Глубина.
Полета, не провала.
Вот, Где Глубина Живая!!! Блаженства, Радости, Любви, но не печали мелководий.
Простите, я влез в беседу без приглашения.
- Мы рады этому, - мы ответили. А я спросила. – А каково вот это ощущение:  КОГДА ТЫ ВЫНЫРНУЛ?

Маг улыбнулся, момент тот проживая и булочку жуя. И я признала блеск глаз, знакомый мне и мною виденный в былом его совсем недавно. И снова вздрогнула от силы неподдельной его взгляда.

- Да я и не выныривал откуда-то, Я ВНЫРИВАЛ В СЕБЯ.
 Как оказалось, дно – это поверхность бытия, сухая зыбь песка. В котором мы ворочаемся неумело и задыхаемся, когда себя в ненадобности выбрасываем мы на берег из родной стихии. А может, на приманку на крючке ведёмся.
Как бы то ни было, мы на чужеродном берегу, поэтому нам так сложно вновь добраться до родной среды. В Себя вернуться-окунуться.
Как Оживешь ты, если не умрешь?!! Как рыба, разевающая рот. Умри, как задыхающееся, и сразу Оживешь.
И вот когда ты осознал-познал, что место наше – Наша Глубина – то всё уже случилось.
Ты уже ТАМ. В СЕБЕ
Где нам Вольготное Раздолье и Где отсутствуют всякие места.

…

- Ты Детвору в кошмары окунаешь? – Алан спросил у Гонзика.
- Да. Чтоб Детворее становилась Детвора. Сильнее.
Улыбкою на все без исключенья отвечала. Назло всем бедам и печалям. Назло всем злам.
Злам и добрам.

- Ты здорово в больное место Деткам ткнул, - одобрил-похвалил Маг баловня. – Позволишь ткнуть в твое больное место? Сделать сильней тебя. И Детворее.

И плут в ответ кивнул.



Алан Лига Легко и Просто
http://legkoiprosto.ucoz.ru/