Крестная мать

     Люди о себе оставляют добрую память или исчезают просто так, ее оставив ничего.
Из всей нашей  родни добрую память по себе оставили крестная мать и дочь ее Валентина.
   Помню лицо крестной рядом с моим, когда она присаживалась передо мной, малышкой, при встрече. Я пыталась открыть ей рот, чтобы потрогать пальцами золотые зубы. Таких больше ни у кого не было.
  Мы жили в низенькой полупустой землянке во дворе у средней тетки. запомнились широкие ободранные доски пола. Потому, что они чаще попадали в поле моего зрения, пока поднимала меня семья из пеленок.
  На третьи в моей жизни именины крестная подарила мне набор плетеной детской мебели. Подарок был потрясающе хорош.
 И наше скудное жилище несколько преобразилось с появлением этой обновки. Потом, “подшафе” крестная решила проверить меня на жадность. Спросила разрешения посидеть в детском кресле. Мне не было жаль. Та села, у кресла тотчас же отвалилась ножка. Слезы не успели появиться у меня на  глазах. Отец снял с моей головы атласный  розовый бант и быстренько привязал ножку. Я уселась в кресло, разложив на груди щеки, и на память об этом осталось фото.
  Крестная была старшей в семье,но верх над всеми держала средняя.
 Мои родная и крестная матери были у нее “на посылках”. Зато все три держали
верх над мужьями своими. Матриархат в нашем родовом семействе царил полнейший. Крестная красотой своей кружила вокруг себя летчиков. По тем  временам гармонист, тракторист,машинист числились в женихах завидных и знатных. А крестная несла себя выше всех – под облаками. Душой – нараспашку была.
    А люди относились  к ней по-разному. Кто судачил по городу, кто подшучивал, кто открыто обижал. Когда человек чист, в него норовят бросить ком грязи.
   Летчик оставил ей дочь. Семнадцати лет дочь ушла на фронт  санитаркой.
Встретила там будущего мужа – полковника. Вырастила четверых детей из первой семьи мужа и четверых своих. Очень разных и сложных. Мужества ей хватило и на военную, и на мирную пору.
  Судьба привела меня в другие края, и хожу я теперь по улицам города, где Валентина растила приемных детей.
  Стойко переживала невзгоды. Ни разу не уронила слезы, не повысила голоса, не застонала под скальпелем. Но жила она далеко от матери.
  Крестная уже в возрасте вышла второй раз замуж за портного, который выстроил ей своими портняжными руками дом. Большой и светлый. Лучше дома  не было ни у кого.
  Я робела на пороге, дома, сияющего свежей краской. Она брала меня за руку и вела по комнатам, где стояла  резная, черная мебель – трюмо,комод с пластмассовыми цветами, подставки под цветы живые, этажерки с книгами. Черная печь - контрамарка – была горячей и пугающей.
  Где-нибудь в потайном уголке меня ждал гостинец. И пахло в этом доме как-то очень вкусно. Пряностями.
  А в дедовой землянке с маленькими оконцами поселился приемный сын крестной, Васька. Ему там нравилось. Он что-то постоянно мастерил. К мачехе относился ровно. Да и она его не обижала. Разговор со мной Васька  начинал всегда одинаково:
- Хочешь, я тебе сейчас смастерю…
 И чего только не придумывал! Но потом стал художником. И “мастерил”  картины.
 Носил портной жену  на руках. Была она самой большой его ценностью.
 Но жизнь не сложилась. Никак не могла тетка смириться с тем, что  после красавца летчика ей под конец жизни достался  горбоносый, маленький   и совершенно лысый портной. И обижала его.
 Как-то не верилось, что добрый по натуре человек мог причинять боль близкому.
 Когда супруги разошлись, ей был оставлен этот дом с выплатой половины его стоимости. Часть ее небольшого заработка уходила в удержания по исполнительному листу  в пользу бывшего мужа.
Остальное -  на подарки многочисленной родне, которой  крестная пред-ставлялась богачкой, и подарков ждали от нее богатых.
 Наша семья бедствовала. Отец каждый новый день начинал в поисках разовых заработков. И когда они случались, покупал нам с сестрой  конфет-подушечек и печенья.
 Средняя тетка раз в день наливала мне кружку  молока.
 Крестная одевала нас с сестрой в лоскутные платья  из отходов  кроя с фабрики, где работала. 
 И для нас такие обновки были большим событием. Потом  нашелся человек, который с большим риском для себя взял на работу  моего отца. После танка отец пересел на старый разбитый автобус. Возил по сменам рабочих. Однажды эта развалина заглохла на переезде. Люди высадиться успели, а автобус  поездом  раскатало в плоскую выкройку-заготовку.
 Это могло стать  крахом для отца. Но страна оплакивала Сталина. Не до отца было. 
 Когда наша жизнь наладилась,мы переехали сначала в новую квартиру, потом отец отстроил дом. А крестная к этому времени  стала пенсионеркой со скудной пенсией. Но к чести своей события и даты своей крестницы отмечала хорошими подарками.
 В шестнадцать лет у меня появилось первое в жизни шелковое платье из настоящего отреза, подаренного крестной. Замуж отдавала меня, полгода собирала деньги и горевала, что маловато удалось скопить.
 Отец понимал ее трудности. Доставал в зиму дрова и уголь, сажали вместе  в поле картошку. Пока он был жив, крестная была сыта и в тепле.
 И добро ценила неимоверно. Тем и запомнилась – своим добром и пониманием добра людского.
 Когда  провожали ее в последний путь, родня дивилась тому, что крестная  в большом, светлом доме прожила нищей, и никто об этом не догадывался.- Не людское это дело, о ее бедах знать.
 На сберегательной книжке были только  похоронные деньги. Да и откуда было быть другим - все были  отданы за дом.
 Приехавшая на похороны  дочь  Валентина, наскоро, дешево продала дом  и наказала мне ухаживать за могилкой. Что я всю жизнь с благоговением и делаю. Крестик на памятнике виден издалека. И фотография на нём той поры, когда кружили крестной  голову  летчики. И ах, как хороша она на  этой фотографии –красивая и гордая.