Исповедь Оборотня СИЗО

          Новая среда обитания требует от каждого человека особенных качеств, присущие только к этим условиям выживания. Но в любых случаях, всегда проверяются человеческие качества на крепость и живучесть. Если это мужчина, то, однозначно бойцовские характеристики. Непонятный, пугающий жёсткими законами сосуществования, и в то же время, в какой-то степени манящий мир, будоражит воображение любого человека. Вспомните слова М.Ю. Лермонтова, из поэмы: «Мцыри»:
               Минуту битвы; сердце вдруг
               Зажглося жаждою борьбы
               И крови... да, рука судьбы
               Меня вела иным путем...
               Но нынче я уверен в том,
               Что быть бы мог в краю отцов
               Не из последних удальцов…
          Мой бой, ещё впереди. Он заставляет быть внимательным, осторожным, предусмотрительным, готовым к любым неожиданностям. Если раньше, никогда не интересовался тюремной жизнью, бытом, особенностями, зековскими законами, то теперь, как маленький ребёнок начал впитывать, уяснять и осваивать всё, что происходит со мной и вокруг меня. Стал обращать внимание на мельчайшие подробности, старался запоминать и осмысливать. Особое внимание на интонации, жесты, как это преподносилось друг другу. Люди всегда остаются людьми, что на воле, что в заключении. Им свойственно существовать, вести себя в соответствии жизненных интересов и особенностей черт характера. Отличие только в том, что на всех оставляет отпечаток решётка, которая разделяет одних от других, что заключённых, что работников. Каждый идёт по тонкой грани бытия, с намерением продвигаться вперёд, главное не ошибиться и выйти победителем. Один неверный шаг может обернуться серьезными последствиями. Поэтому внимательность, ещё раз внимательность. Нерадивые ученики здесь не выживают. Не обязательно иметь семь пядей во лбу, или не дюжие физические данные. Нужно осознать и осмыслить своё соответствующее положение. Ни кто особо не цепляется без повода к своим братьям по несчастью, но и спуску за ошибки тоже не дают. Жить незамеченным, когда находишься все двадцать четыре часа в замкнутом пространстве, среди таких же, как ты, не получается и не получится никогда. Любое, неугодное качество, всплывшее в процессе обитания, может обернуться, только против тебя самого. В этом отношении надо быть предусмотрительным, расчётливым и продуманным, чтоб любой случай перевести в свою пользу.

          Всех доставленных построили в коридоре первого этажа, в одну шеренгу:
          - Вас привезли в следственный изолятор города Перми! Достаём содержимое из сумок и баулов, складываем рядышком! Произведём досмотр и опись вашего имущества! – дал команду один из сотрудников, выйдя из общей массы, проходя мимо, осматривая прибывших.
Как только закончили с вещами, поступила новая команда:
          - Сотрудникам СИЗО приступить к приёму!
          Началась процедура описи. Капитан, мужчина средних лет, не высокого роста, коренастый, неспешно подошёл ко мне, смотря внимательно бесцветными глазами, указывая подбородком, спросил:
          - Вы, Светлов?
          Рядом стоящий сопровождающий, тут же подтвердил, просматривая документы. Капитан бросил недовольный взгляд в сторону сослуживца:
          - Светлов Николай Евгеньевич! Осужден по статье!.. – приступил к докладу.
          Он перебил, махнув ладошкой:
          - Хорошо! Я вас понял! Вещи сложить! Следуем за мной! – громко, в приказном тоне проговорил, повернулся, не оборачиваясь, пошёл по коридору.
          Я быстренько закидал то, что мне передали ребята, обратно в баул, часть схватил в охапку, последовал за ним. «Что не так? Куда меня ведут? Другая служба, другой подход, другие законы!» Ничего хорошего от этого не ожидал. Чувствовал себя неуютно. Мой сопроводитель, молча, подошёл к крайней двери в конце коридора, открыл ключом, зайдя, пригласил за собой. Жестом руки предложил присесть. Достал из бокового кармана утеплённой куртки сигареты, положил на середину стола, тут же рядом бросил находившиеся в руках документы:
          - Закуривайте! – у него изменилось лицо, маска каменности спала. Мягким, спокойным голосом, с грустинкой в интонации, предложил, указывая на пачку.
          - Спасибо! – аккуратно вытянул одну сигарету, смотря на него недоумённо, сомневаясь можно ли воспользоваться его предложением. Может это какой-то подвох? Что ещё они придумали против меня?
Не успел преподнести к губам, он чиркнул зажигалкой, дал прикурить. Я кивнул в ответ. Дождался моей первой затяжки, так же достал сигарету, прикурил сам. Снял верхнюю одежду шапку, повесил на вешалку, показывая жёлтые, как сноп, маслянистые волосы. Только после этого отодвинув стул, сел за стол. Какое-то время был молчалив, неподвижен, о чём-то раздумывая, смотрел на документы. Только клубы дыма, окутывая лицо, медленно поднимались верх, теряясь в темноте потолка. Положив зажигалку на крышку основания настольной лампы внимательно, посмотрел на меня:
          - Пока вы находитесь у меня в кабинете, можете расслабиться! Я составлю опись! Отдохните немножко! Нам сообщили о вас! – очередной раз затянулся, держа сигарету между указательным и средним пальцами, кисть в зажатом кулаке. Другой рукой, приступил к записи моего имущества, – Нас, это известие, задело глубоко! Скажу большее, мы болеем за вас! Все возмущены действиями со стороны прокуратуры и суда! Нам оскорбительно, за такое отношение к сотрудникам правоохранительных органов! Вот так вот, не считаясь ни с чем, поступают с нашим братом, невзирая на заслуги, на чины и звания! Сегодня вы, завтра на вашем месте может оказаться любой из нас! Это, в первую очередь удар по нашей социальной защищённости! Держитесь! Многие сотрудники СИЗО за вас! Хочу предупредить, что в нашей среде, есть и те, которые выступают против! Будьте внимательны! Не доверяйте никому! – он снова глубоко затянулся, выпустил струю дыма изо рта.
          - Благодарю! Передайте, огромное спасибо за поддержку! Мне, ваша вера, придаёт уверенность! Ваша солидарность придаёт силы!
          - Пока не за что! Считайте, что вы находитесь на передовой, мы за вами! Вам сложнее! Спасибо скажете тогда, когда всё решится наилучшим образом! Сможете преодолеть все препятствия, доказать свою невиновность! И то, наверное, спасибо скажем мы вам, а не вы нам! А пока! Я смотрю, вас определили в 124 камеру! Видать, чем-то вы им сильно насолили! Обычно они так не поступают! Но, это не страшно! Мы переиграем и сделаем по-своему! Это в нашей власти! Пусть считают, что вы находитесь там! На самом деле направим в 86-ую! Это самая лучшая, со всеми удобствами камера! Об этом никому, ничего не надо говорить! Если будут спрашивать, вы ничего не знаете! Определили и определили! Будет кто-нибудь из заключённых допытываться, тогда вы спросите его: «Вы случайно не мусор?» Сразу отстанут! Это выражение срабатывает безотказно! – не дав открыть мне рта, продолжил, – Это, то, малое, что мы можем сделать для вас! Чтоб хоть как-то облегчить ваше положение! Хотя вы вообще не должны находиться здесь! Это место, здание, построено для преступников! – закончив с бумагами, положил ручку на стол, пожал мне руку, – Теперь идите, встаньте на своё место, ни с кем не разговаривайте! Вы находитесь в общей толпе заключённых! Среди них есть всякие! Старайтесь не показывать, что вы бывший сотрудник милиции! Здесь, братва таких, не особо любит! Конечно, они придираться не будут! Если встретите знакомого из их числа, последствия могут быть непредсказуемые! Так что, на всякий случай, как только заметили, что вас кто-нибудь из них узнал, лучше сразу обращайтесь к работнику СИЗО! Этим вы спасёте своё здоровье и жизнь! Вот вам опись имущества! Положите её в баул, постарайтесь не потерять! Когда будут отсюда выводить, эта опись вам может пригодиться!
          Ещё раз пожал руку, и повёл меня на прежнее место. На душе стало легче. Было приятно, что нахожусь не один. Незнакомые люди, которые видят меня первый раз, даже те, которые никогда не видели, понимают и поддерживают, верят в меня. Всё же хороших людей больше. Это укрепляет морально. После приёма и проверки, всех нас, по очереди развели в разные места. Меня повели в подвал. После щелчка замка входной двери за спиной, оказался  один в просторной камере. В нос ударил резкий, фекальный запах. Бетонный пол залит водой примерно на десять сантиметров. Свет не выключается, снова холодно. Перепрыгнув с порожка на скамеечку, забрался на второй ярус кровати. Надев на себя всю одежду, какая была, положил под голову свой баул. Лёг на железные пластины, заменявшие пружины, так как ни матрацев, ни одеял, ни подушек не было. После всего пережитого, попытался заснуть. Через некоторое время, проснулся от сковывающего холода.  Спасть не получалось. Железные полоски нар, вытягивали остатки тепла. Пришлось всю ночь, стоять, чтоб не замёрзнуть. Ночь показалась нескончаемой, очень длинной. Утром, брякание ключей, открывание двери, вызвало ликование, это было, как спасение для погибающего. Около 8:00, подняли на первый этаж, закрыли в стакане, рядом с лестницей. Помещение, примерно полметра на метр с неширокой лавочкой на всю длину. Неровные, бугристые стены, скорей всего специально сделаны так, покрашены в белый цвет. Обычно они все серые. Лампочка, замурованная в нишу, под самым потолком, закрыта металлической пластиной с отверстиями. Тут тепло. Осмотрев новое помещение, присел. Уже засыпал, как отворились двери, завели молодого парня, примерно 20 лет. Высокий, худощавый, брюнет, с озорными глазами. Его лицо, шея, особенно руки, сильно исцарапаны:
          - Привет зёма! Что отдыхаем? – с задором обратился ко мне.
          - Привет, коль не шутишь! Есть немножко, загораю! – в тон ответил ему.
          Он хохотнул. Мы познакомились без рукопожатий. Любое рукопожатие, тоже может обернуться против вас. Нужно знать, кому подавать руку. Подняв рукава, показал на обеих руках глубокие порезы с запёкшейся кровью:
          - Это следы от егозы! Егоза, мощная вещь, может разодрать всё мясо до костей! Колючка по сравнению с ним, мелочь, оставляет лишь царапины! На себе испытал! Говорю с твёрдой уверенностью! – продолжал улыбаться мой собеседник.
          - Где же ты так с егозой встретился? – удивился я.
          - А, было дело! Я находился в Губахинском ИВСе! Там что-то у меня с попкарями не заладилось! Один раз, нас вывели на прогулку! Вертухай, особо никогда за нами не наблюдал! Пока он мохал, занимался своими делами, я быстренько вскочил на забор и только тогда меня увидели! Начал суетиться и в спешке порезался! Это было круто! Представляешь, на воле пробежал метров триста по сугробам! Я бегу, кровь хлещет! За мной, на снегу, кровавый след остаётся! И мусора гонятся! Потом догнали, и вот я здесь! Теперь бояться там держать! Да и мне не нравилось! Не ИВС, а гадюшник какой-то! Никаких условий для жизни! – ухмыляясь, показывая ряд красивых, ровных зубов, проговорил он.
          - Ничего себе! Не испугался? Ты же всё равно бы не убежал! А пристрелить запросто могли!
          - Конечно бы не убежал! Тем более ИВС находится на отшибе! Пристрелить не знаю! Но за то, им показал, что могу убежать! Я им раньше говорил, что если они будут ко мне цепляться я побегу! Не верили! Работу свою надо честно выполнять, а не заниматься посторонними делами! Так всех зеков можно растерять! Наверное, его наказали! Так ему и надо уроду! Слишком высокого мнения был о себе! Впредь наука!..
          - Ладно, сам знаешь! Так поступил, наверное, была такая необходимость! Уважуха! Не каждый решится на рискованный шаг! Ты решительный пацан! – мне стало грустно от этого. Захотелось на волю, но не таким способом, как он. Если бы передо мной открыли двери и сказали: «Иди, мы тебя отпускаем!» Я бы, наверное, не пошёл. Уткнулся бы в углу камеры и ждал правильных действий. Такая свобода не нужна. Судья, сначала обязательно должен исправить свою ошибку, реабилитировать, только после этого можно предпринимать какие-то шаги.
          - Спасибо, что поддержал! А то с пациками поговорили, они начали насмехаться надо мной! У тебя первая ходка? – поинтересовался он.
          - Да!
          - У меня уже вторая! В первый раз, ещё по малолетке угодил! За разбой!
          - Второй раз, наверное, проще, легче?
          - Как сказать! Наверное, да! Уже все знаешь! Нас тут продержат около часа, потом в баню! Баня, это здорово! В этом плане в ИВС хуже! – от радости закатились глаза, он заулыбался, – После бани поднимут по хатам! Меня поведут в больничку, обработают рану, может даже перебинтуют! Тут сестрички классные! Они офигенно бинтуют! Озорные такие! В СИЗО, только сначала кажется тяжело! Потом привыкнешь! Нормально будет! Я вижу, ты нормальный пацик, с нормальными пацанами подружишься, знакомство поведёшь! Уважать будут! Житуха, что надо! Главное чтоб подогрев был с воли, для полного счастья!
          - Поживём, увидим!
          - Конечно! Да, зёма, а у тебя курить есть?
          - К сожалению, нет!
          - Жалко! А у меня подогрева пока нет! Моим надо сначала, ещё приехать сюда! Я же не местный! Даже не знаю, когда будет! – он задумался, – Придётся последнюю заначку, бычок выкурить! Уже не могу стерпеть! А спички, или зажигалка есть?
          - Тоже нет!
          - Жаль! Ладно! – махнул кровавой рукой, – Будем делать как обычно! Ты слышал выражение: «Вату катать?»
          - Да, слышал, но только не знаю, откуда оно появилось и с что это значит!
          - Зёма, я расскажу и покажу! Тебе это может пригодиться в будущем! Точно так же, меня, в своё время учили опытные штрибаны! – он оторвал с подкладка куртки кусок ваты, начал скатывать в трубочку, – Самая классная одежда, когда есть вот такой подклад! Твоя куртка не катит! Смотри, это выражение появилось у зеков! У них не было спичек и так же, как и я отрывали кусок ваты и катали её, потом прикладывали к лампочке! – с этими словами, взобрался на лавочку, легко оторвал железную пластину и через некоторое время прикурил от дымящей ваты…
          Действительно, через час вывели, повели в баню, которая находилась там же, в подвале. Раздевшись, вошёл в моечную. На полу примерно по щиколотку стояла вода. Мой недавний сокамерник с удовольствием мылся, не обращая внимания на свои порезы и воду под ногами. Помылись, вышли, оделись. Вскоре, поодиночке, развели по камерам. Больше его не видел.
          Пройдя несколько переходов, по этажам, подвели к дверям камеры. За спиной опять щёлкнул замок. Небольшое помещение на шесть человек. Деревянные нары, крашеный пол из досок. С правой стороны, за перегородкой, унитаз с компактбачком. Напротив него фигурная, керамическая раковина, в виде большой ракушки, с огромным зеркалом, который плохо вписывается в интерьер этой комнаты. Рядышком стоит старинный, ещё с советских времён холодильник. Одно небольшое окошко на улицу. Примерно, полметра по сторонам и на полтора метра вглубь камеры, сварная решётка. Всё это крепится на стенку, вокруг решётчатого окна. Посередине стоит небольшой стол со скамейками с обеих сторон:
          - Здравствуйте! Принимайте на постой нового обитателя!  – негромко, слегка улыбнувшись, проговорил я.
          - Это кто такой к нам прибыл? – спросил с ехидцей, улыбаясь, сухим подозрительным голосом, молодой парень, атлетического сложения, примерно 30 лет, с греческими чертами лица, светлые, кучерявые волосы, аккуратная причёска, лощённый вид.
          - Это я! – в тон ответил ему.
          - Ну что ж устраивайся земляк! Будем обитать вместе! Статья, наверное, 286-ая?
          - Ну да 286-ая!
          - Да! Нынче всех под эту статью гребут! Ладно! Пока не заморачивайся! Придёшь в себя, более-менее оклемаешься, потом расскажешь! Пообщаемся! Сначала обоснуйся! Займи место надо мной, на втором ярусе! Когда ляжешь, не ворочайся сильно, а то деревяшки скрипят! И не храпи! Не боись! Могу сказать одно, что тебе крупно повезло! Это самая крутая хата во всём СИЗО! У нас, здесь нормальные, человеческие отношения! Мы не придерживаемся воровских законов! Это там, в 124-ой хате творят беспредел!
          - Я и не боюсь! Чего мне бояться! Страхи уже за спиной! – озираясь недоверчиво, ответил ему.
          - Ха-ха! – хохотнул мой собеседник, – Ты земляк ошибаешься! У тебя это всё ещё впереди!
          - Понятно! Учту! –  с этими словами забрался на второй ярус.
          В это камере находились, в основном, офицеры. В процессе ознакомления, узнал. Рядом лежит щуплый майор, невысокого роста, с усами, как у Тараса Бульбы. Служил в одной из колонии Перми. Один раз, отмечали праздник с сослуживцем. Во время пьянки возник спор. Всё это переросло в ссору.  В пылу, в угаре, зарубил товарища топором. По частям понёс в мусорку. Соседи по общежитию, увидев в пакетах торчащие руки, ноги, вызвали сотрудников милиции. Мы его спрашиваем:
          - Почему же ты в открытую понёс части тела своего товарища? Тебя соседи увидели и тут же вызвали милицию!
          - Так никого же не было! Я шёл по коридору один! – удивлялся майор.
          - Тогда почему не спрятал?
          - Пакетов под руками не оказалось! Аккуратно положил и понёс! Хотел быстрее избавиться!..
          После отрезвления, уже в СИЗО, когда осознал о содеянном преступлении, его начала мучить совесть. Не понятно в этой трагедии, жалеет больше своего товарища, или самого себя. Почти ни с кем не разговаривает, находится на стадии помешательства, скрипит зубами во сне, от которого мурашки по телу и постоянно молится, уверовав в бога, просит прощение за содеянное. Иногда тихим, робким голосом вступает в разговор с сокамерниками, или вспоминает про былую службу.
          - Как ты думаешь, там, в колонии, есть церковь? – скрестив ноги под себя, на кровати, робко спросил меня.
          - Обязательно есть, иначе верующим негде будет молиться! – ответил ему с уверенностью.
          - Дай-то бог, дай-то бог! Как только приеду в колонию, в первую очередь поставлю свечку! Подойду к батюшке, попрошусь к нему послушником! Если даст согласие, отбуду свой срок и пойду дальше по этому пути! Буду монахом в каком-нибудь монастыре! Век буду молиться, чтоб замолить грехи! Надо при жизни заслужить прощение! – как только высказался, отпустил голову, о чём-то задумался. Больше ни с кем не разговаривал, Целый вечер просидел так.
          Мой сосед снизу, сразу предупредил: «Ничего такого говорить не буду! Поверь на слово! Ты спишь с ним рядышком! Будь осторожен, особенно по ночам! Тем более до твоей головы ему легко добраться! Это чудо, может выкинуть что-нибудь, от которого тебе не поздоровится! У него с психикой не всё в порядке! Так что если спишь, то спи в пол глаза!»
          На другой стороне, на втором ярусе, лежал старший лейтенант, не старше 25-ти лет. Сын какого-то высокопоставленного начальника из силовых структур. Молодой парень, работая в наркоконтроле, попался на партии наркотиков. Пользуясь своим служебным положением, организовал канал доставки наркоты из Средней Азии, под предлогом фруктов. В момент разгрузки арбузов, при задержании, на складе, оказал вооружённое сопротивление, ранил нескольких сотрудников. С улыбкой на прыщавом лице, цинично, рассказывал про свои похождения. Особенно гордился моментом погони с выстрелами, когда он, вырвавшись из склада, вскочил в первую попавшуюся машину и попытался выехать из города. На окраине города был задержан сотрудниками ДПС. Сожалел о том, что не туда свернул и поэтому попался.
          Подо мной лежал капитан, сотрудник Отдела по Борьбе с Экономическими Преступлениями, ГУВД Пермской области. Служил при каком-то начальнике, имел доступ к секретным материалам и денежным средствам. При проверке, обнаружили пропажу большой суммы денег. Подозрение пало не него. Ведётся следствие, находится в статусе подозреваемый, ни как не могут доказать его вину и передать дело в суд. Он, в открытую ухмыляется, смеётся над тупостью следователей.
          Следующий обитатель, бывший курсант военного училища внутренних войск, сын начальника ГУИН по Пермской области. В увольнении, со своими товарищами, находясь в состоянии алкогольного опьянения, остановили такси, доехав до окраины города, не захотели платить. В перепалке убили таксиста, выбросили труп в сугроб под кусты и поехали кататься на его машине по городу. Были задержаны сотрудниками ДПС. Впоследствии всплыло их преступление. Он, как обычно, спокойно лежал, мало разговаривал, рисовал открытки, писал письма и отправлял их на волю. Говорил: «Ни кто не видел, ничего не докажут! Мне не страшно! Папа не даст меня в обиду! Он начальник ГУИН Пермской области! А это что-то значит! Я тут задержусь ненадолго! Главное, чтоб суд быстрее прошёл! Мне всё равно, какое решение примут! Однозначно я буду скоро гулять на свободе!» Иногда вставал с постели и долгими часами ходил взад-перёд по камере. Его что-то мучало, но об этом он никому не говорил. Обычно заканчивалось тем, что капитан делал замечание: «Слышь, братан! Не гоняй пожалуйста, так только себе хуже делаешь!» Тогда, курсант снова ложился в кровати и приступал к рисованию. Снова был спокоен и молчалив.
          Под майором убийцей лежал сотрудник ОМОН, майор милиции, аккуратный, подтянутый, с некоторым шармом. Попался на торговле оружием со своими товарищами. Так же замешаны сотрудники патрульно-постовой службы. Были задержаны в момент передачи оружия. Всегда спокоен, молчалив. В любом разговоре внимателен, вдумчив. Прежде чем что-то сказать, обдумывает, потом медленно, тихим, спокойным голосом начинает говорить. Сосед снизу подсказал, что дело тёмное, замешаны очень большие начальники, лучше ничего не знать и не расспрашивать. Прокуратура пытается доказать. В силу каких-то причин,  тоже не получается. И вряд ли получится. Просто время тянут. Хотели закрыть дело, но откуда-то нашли свидетелей из числа заключённых, которые были осуждены раньше. Привезли этапом, обитают, в одной из камер, возможно с бывшими сотрудниками, возможно отдельно от всех. Пока не знают кто такие. Это всего лишь вопрос времени. Почти каждый вечер пускают коня с информацией о прибывших стукачах, просят подсказать, пока безрезультатно. Предполагают, что они находятся всё в той же 124-ой камере. Но так как эта камера находится в другом корпусе, информация идёт очень долго. Каждый вечер, в определённое время, соорудив из газет удочку, ловят записку, спущенную на ниточке, через форточку зарешечённого окна. Тут же посылают свой запрос. Почта работает безотказно.
          Шестым обитателем оказался я. После неоднократных вопросов, кратко рассказал о себе, где служил и за что был осужден. Они недоверчиво посмотрели на меня. Сосед снизу засомневался:
          - Что-то ты не договариваешь уважаемый! К примеру, меня сюда посадили, из-за того, что не могут найти деньги, которые пропали и боятся, что начну рассказывать секреты! Я для них крепкий орешек, и не по зубам! За мной стоят большие начальники! Они меня в обиду не дадут! Поэтому я нахожусь здесь! Ну и с остальными тоже всё понятно, ты знаешь, я тебе уже говорил! Майор-убийца, с топором, это отдельный разговор! А тебя за что, сюда закрыли? Если ты простой сотрудник, ничего глобального не совершил, ценности не представляешь! У тебя нет крупных сумм денег! За тобой ни кто не стоит! Если ты им не интересен! Почему в лучшую камеру? Непонятно! Мутишь ты батя!  Ну да ладно! Ты же не на исповеди! Придёт время, сам расскажешь, или расколешься! У тебя другого выхода нет! Запомни, уважаемый, мутных нигде не любят!
          - Эти вопросы решаю не я! Кто их знает, почему именно в эту хату! Может, места не было, вот и определили! – отговаривался от них.
          - Представляешь! Эта камера для очень больших начальников, депутатов, заинтересованных людей! И вдруг ты, заявляешься, простой, рядовой сотрудник! И говоришь, что мест не хватило! Ты этого можешь не знать, но они то, хорошо знают! Кто ты, родной? Колись!.. – не унимался сосед, смотря на меня прищурив глаза.
          - Могу только догадываться! Может судья, чувствует свою вину, вот и смягчил моё положение! – я говорил это, но сам не верил. Такое выражение звучало глупо.
          - Ну, ну! – недоверчиво, снова смотрел на меня мой сокамерник, прицениваясь ко мне и как обычно, приступал своим делам, искоса поглядывая в мою сторону.
          Находясь среди них, всё больше и больше замыкался. Не от  того, что они смотрели на меня подозрительно. Тогда, мне, было всё равно, на их отношения и взгляды. Шок от случившегося потихоньку проходил. Но взамен, подступало что-то непонятное и страшное. Я, словно падал в бездонную пропасть. На плечи ложился груз, который не смогу поднять никогда. Чем глубже падал, тем больше увеличивался вес. Холодная тяжесть перекрывала свет, кислород, появлялось ощущение раздавленности. Не хватало воздуха. Это вопрос только времени, когда раздавит окончательно. Нужно ли ждать? Может проще покончить с этим раз и навсегда? Меня постоянно мучило одно и то же: «За что?» Сердце эхом билось, стучало в виски и напоминало: «За что? За что? За что?..» Как получилось, что я, блистательный офицер, служивший верой и правдой своей Отчизне, оказался на скамье подсудимых. Но и этого оказалось мало, был ещё осужден. И тут, осознал несуразность своего положения. Нас так учили! Стал понимать, свою наивность, думая, что каждый на месте делает своё дело, как положено. Легко жить не задумываясь. Нет ничего сложного, утром проснувшись, пойти на работу, выполнять служебные обязанности согласно функционала и наставлений. Вечером удовлетворённый прожитым днём, проделанной работой, приходить домой. Это жизнь простого, нормального человека. Если бы все так выполняли свои обязанности, то было бы великолепно. Но оказывается, не всё так просто. Есть те, которые паразитируют на этом. Я от этого не предостерёгся! За последние годы, мир изменился и отнюдь не в лучшую сторону. Кто-то сыграл на моей наивности злую шутку, воспользовался этим. Нужно что-то делать, но что? Почему так со мной обошлись? Кому я сделал плохо, чтоб заслужить такое наказание? Во всей цепи непонятных переплетений, в нашем мире, в этот период времени, добропорядочные, честные работники были просто не нужны. Они при определённых условиях начинают мешать. Потому что начальники сами воруют и преследуют корыстные цели. Как сказал один из них: «Если не хочешь с нами, то будешь с теми, которые действительно воруют!» Вот и выживали мешающих, из своей среды, разными способами.
          Под разным предлогом, чуть ли не каждый день, меня выводили из камеры и отводили в кабинет врача. Такой факт вызывал, ещё большее подозрение у сокамерников. В медпункте работал бывший фельдшер медвытрезвителя, он всячески меня поддерживал. Рассказывал новости: про работников СИЗО, про ребят из вытрезвителя, как они держатся, что нового придумали начальники, чтоб прекратилась забастовка. Через него передавал письма на волю. Но вскоре, и это не утешало. Всё больше понимал, что меня отсюда никогда не выведут и не оправдают. Надежды таяли, как весенний снег. У власти, нет свойства, признавать свои ошибки. Они готовы на многое, но не на признание. На данный момент, совершенно никого не интересует, совершал я этого преступления в действительности, или нет. Такое действие со мной, для них была всего лишь служебная необходимость, прикрывающая свою бездеятельность. Что они успешно и сделали. Я понимал, нужно что-то предпринять, хотя бы в поддержку ребят.
          Не выдержав, пошёл на крайний шаг.  Даже не пошёл, получилось само собой. Есть совсем не хотелось. Если раньше иногда кушал, то теперь полностью прекратил приём пищи, перестал курить, и даже пить воду. На третьи сутки лежания в кровати, сокамерники обратили на меня внимание. На вопросы не отвечал. Вообще прекратил общение. По большому счёту, стало совершено наплевать на всех и на вся. Они встревожились не на шутку. Перестав вставать с постели, впал в дремоту. Хотелось постоянно спать и спать. Если бы подошли, стали что-то со мной делать, я бы наверное, даже не пошевелился.  В какой-то момент почувствовал, что душа умерла. Тот человек, который жил во мне, его не стало. Только дух теплился в теле не находя выхода наружу, чтоб навсегда оставить бренное тело  среди этой мерзости решёток и бетонных стен. Появилось какое-то злорадство от того, что они всё равно не смогут меня, или не успеют отправить в исправительное учреждение. Вместе слабостью, появилась лёгкость. Помнил мутно, урывками, как нижний сосед по нарам, капитан, встал из постели, посмотрел на меня внимательно, ничего не говоря, подошёл к двери. Стал стучать по ней. Как только дверь открылась, он что-то начал быстро говорить. Тот испугано посмотрел на меня, бегом побежал по коридору, оставив двери открытыми. Сколько времени прошло, не знаю. Крепкие руки сняли меня с постели и унесли к доктору. Только потолок своими лампочками бежал к моим ногам. Было как во сне, реально в этой жизни, меня уже не существовало. Знакомый фельдшер, что-то наговаривая, то ли про себя, то ли вслух, поставил укол. Через некоторое время, пришёл в себя, сознание стало яснее. Я лежал на топчане и смотрел в потолок. Единственное что хотелось, так это видеть голубое, бездонное, сквозящее небо. Чтоб исчезли стены потолок, решётки. Чтоб никого рядом не было, и меня ни кто не трогал. Незаметно открылась дверь, в помещение вошёл не высокого роста, худощавый сотрудник изолятора. После короткого разговора с фельдшером, наклонился надо мной:
          - Николай Евгеньевич! Разрешите к вам обратится?
          - Да! Конечно! – вяло, смутно понимая, ответил я, не обращая на него никакого внимания. И даже сейчас, вспоминая этот сюжет, не могу представить, как он выглядел в подробностях.
          - Если вы позволите, то мы с вами пройдёмте ко мне в кабинет и там продолжим наш разговор! Вы сможете идти? Или ещё немножко подождать?
          - Да, смогу! – что бы это всё быстрее закончилось, я встал, шатаясь, придерживаясь за стенку, побрёл за ним, не понимая, что ещё от меня хотят.
          Войдя в узкий кабинет, с низким наклонным потолком, он предложил курить, я отказался.
          - Я, старший лейтенант Царёв Дмитрий Васильевич, оперативный сотрудник! Отвечаю за это крыло!..
          - Извините меня, Дмитрий Васильевич, мне это не интересно! И не вижу смысла в нашем с вами разговоре! Лучше вам оставить меня в покое! – упавшим голосом возразил я.
          - Я вас понимаю!
          - Нет, вы меня не понимаете! Вы не оказывались в таком положении, если бы оказались, то не сидели бы сейчас напротив меня!
          - И всё же, позвольте мне сказать то, что я думаю! А потом решайте, что будете делать! Хорошо?
          - Слушаю вас! Всё равно, у меня другого выхода нет, как только слушать вас! – равнодушно высказался я.
          - Для начала! Вот вам письмо от вашей жены! Вот ручка, листочек! Можете спокойно почитать! Если есть желание, сразу же написать ответ! Нет желания, напишете в камере, завтра примерно в это же время вас выведут снова. И вы передадите мне! А я, передам вашим сослуживцам!
          Я медленно взял письмо, не смотря на конверт, аккуратно положил в карман. Он удивлённо вытаращил глаза:
          - Вы что не будете читать?
          - Почитаю потом! Мы же здесь не ради этого!
          - И ради этого тоже! Не забывайте, что на воле, вы нужны вашей жене и детям! Они вас ждут!  – он положил локти на стол и упёрся лбом об большие пальцы. Я с равнодушием подумал о жене, о детях. Они казались так далеко и так недосягаемы, что в этом нет никакого смысла. Он, просидев какое-то время, снова посмотрел на меня, указывая кистью на стол, – Передо мной лежит ваша карточка! Эта карточка будет сопровождать вас везде! Мне не представляет сложности, начертить полоску по диагонали, и тогда вы будете на особом учёте. Что-либо с собой сделать, здесь, вам не дадут. А вот биографию свою вы испортите сильно, болезнь какую-нибудь заработаете, это точно! К примеру, язва желудка! И кому вы такой больной, будете нужны! Чтоб не портить, я ни чего рисовать не буду! Вы поймите одно: тут многие сотрудники солидарны с вами! Бросьте затею голодовки! Кушайте, занимайтесь спортом, читайте нужную литературу, вникайте, боритесь! Они специально добиваются этого! Не доставляйте им такой радости! Накажите этих негодяев! Мы, все, только спасибо скажем! А пока, напишите, что вам надо! Нужна литература? Принесу! Помогу чем смогу! Ну, вот, я всё сказал, что хотел! Теперь сами решайте, как быть! – он смотрел на меня, ожидая решения.
          - Хорошо! Я вас понял! – ответил ему.
          Вдруг во мне что-то щёлкнуло. Словно кто-то в голове включил свет, осветив всё происходящее вокруг. Я отчётливо увидел себя. Как будто раскрылись глаза. Во мне закипела злость. Захотелось мести, справедливости. Захотелось, чтоб они тоже почувствовали то, что переживаю я.
          - Разрешите, я пойду в свою камеру и ещё раз осмыслю ваши слова и своё положение? – совершенно другим голосом обратился своему собеседнику.
          - Да, конечно! – недоумённо смотря на меня, ответил старший лейтенант.
          Я, встал и вышел из помещения. Зашагал к своей камере. Возможно, мне кто-то что-то говорил, даже пытался догнать, но я никого больше не слышал, да и не хотел слышать. С каждым шагом возрастала уверенность. Контролёр, увидев меня, удивлённо посмотрел, ни слова не говоря, открыл двери. Зайдя в камеру, первым делом выпил большую кружку воды. Сел на лавочку, стал обдумывать план своих действий.
          Сосед, какое-то время смотрел молча:
          - Зря ты голодовку объявлял! Теперь тебя точно переведут в какую-нибудь камеру! Чего тебе здесь не жилось?
          - Может ещё оставят? – не оборачиваясь, ответил ему.
          - Нет, исключено! Сюда попасть большая очередь стоит! Подошёл бы ко мне, поговорили бы по душам! Говорил же я тебе, колись! Я бы помог! Да и ребята тоже бы не отказались, подсказали что-нибудь! Я же юрист по образованию! Кое-что в этом соображаю! Тут многим уже помог! А теперь, непонятно куда переведут! Скорей всего, ни кто не сможет помочь! Зря ты это затеял, зря! Что сделано, то сделано, обратно не вернуть! – качая головой, цокал языком мой собеседник. Сокамерники закивали в поддержку.
          Вечером открылась дверь:
          - Светлов, с вещами, через 20 минут на выход!
          - Ну вот! Допрыгался! Что я тебе говорил? – снова высказал своё замечание мой сосед по нижнему ярусу.
          Меня вывели, снова повели кругами, переходами. Каждый раз, где это было видно, смотрел на улицы укрытые снегом. Там кипела, бурлила свободная жизнь своим обычным чередом. Живущие там, наверное, представления не имели, о том, что здесь мечтают о свободе. Хотелось птицей вылететь в окно, воспарив над заборами, опустится в белый, мягкий сугроб. Там, стоя среди снегов, ощутить морозность, колкость белого покрывала, свою свободу. Почувствовать щекотание маленьких снежинок по лицу и счастливо улыбнуться. Иногда так мало надо для счастья. Но такая свобода теперь не нужна. С такой свободой я бы не смог жить. Любой человек, которого окунули в грязь, в первую очередь, очищается от неё. Я шёл со своими мыслями среди этих невольничьих троп. Остановились около 124 камеры. С тревогой в душе, с замиранием в сердце, ожидал худшего варианта. Мне совсем не хотелось попадать туда, именно сейчас. Настроенный на борьбу, скорей всего, мне бы не дали нормально подготовится к суду второй инстанции. К моей радости, заводить не стали. Оттуда вышел черноволосый, коренастый, молодой человек, примерно 30 лет, с тремя баулами и с сумкой. Он, красный, с опущенной головой, взмокшим лбом, пытаться взять всё это в свои руки. У него ни как не получалось. Недолго думая, я взял один из его баулов. Он и контролёры удивлённо посмотрели на меня.
          - Всего лишь помощь! – ответил я и зашагал вперёд.
          - Спасибо брат! – тихо сказал молодой человек и тоже побрёл за мной.
          - Пока вместе, помогу!
          - Разговоры прекратить! – крикнул недовольный сотрудник.
          Пройдя лабиринты, оказались на первом этаже.  Мы остановились около дверей с торца, который выходил во дворик.
          - Положить вещи на пол! Лицом к стене! Руки за спину! – скомандовал наш сопровождающий. 
          - Куда их? – спросил контролёр, который только что подошёл.
          - Это снова к вам!
          - Тубики что ли?
          - Нет, это «БСники!» Их стало много! Было указание утром сформировать ещё одну камеру!
          Не успел он договорить, привели ещё две группы! Их так же выстроили и стали поодиночке заводить в камеру №1. Когда дошла очередь до меня, один из сотрудников СИЗО коснулся моего плеча:
          - Вы! Положите вещи! Лицом к стене! – прозвучал зычный голос.
          Когда всех завели и закрыли двери:
          - Товарищ капитан! Вы меня не помните! – обратился полушёпотом.
          Мельком посмотрел на него, покачал отрицательно.
          - Я один и тех лейтенантов, которые хотели, мечтали служить в вашем подразделении! К сожалению, меня тогда не взяли! Я за вас! Тут многие за вас!
          - Спасибо! – я крепко пожал ему руку.
          - Я ваш контролёр! В случае чего, буду на чеку! Хотя афишировать это не надо, что мы знакомы! – с этими словами он открыл двери, уже жёстким, металлическим голосом,  – Берём вещи! Заходим!
          Я вошёл внутрь. Спустился несколько ступенек вниз. Эта камера по размерам оказалась в два – три раза больше. Рассчитана на четырнадцать человек. Пол бетонный, уходил в землю примерно на метр. Окна светились на уровне земли. Шконки полностью железные, залитые в пол. Тускло светили лампочки. От окон примерно на расстоянии один метр, на всю длину, от стены к стене,  тянулась решётка. Слева, в углу параша. Дальше, такой же загаженный умывальник, с нечищеным краном из жёлтого металла. За ним, вдоль стенки, две двухъярусные шконки. Справа от них общаг. Далее, вдоль решётки, снова две шконки. Рядышком с ними, торцом, ещё три. С правой стороны все места заняты, я поселился с левой стороны, на первом ярусе. Со мной рядом лежал мужчина примерно пятидесяти лет. Шёл этапом в Подмосковье, для пересмотра дела, в связи появлением новых обстоятельств. Он радовался, как ребёнок тому, что его адвокаты нашли неоспоримые улики, доказывающие его невиновность. Забегая вперёд, скажу, что его не оправдали, удручённый неудачей, он вернулся на зону, в свой отряд. Приговор оставили без изменения.
          Как только все более-менее обустроились, к общагу вышел молодой парень лет 28-и. Высокого роста: метр девяносто, крепкого телосложения мужчина, злыми, колючими глазами, внимательно осмотрел присутствующих:
          - Всем слышно? Я, Дятлов Игорь Сергеевич, первым заехал в эту хату! На этих правах, буду смотрящим! Чалю срок в колонии строгого режима, за убийство! Которое не совершал! Меня привезли сюда для дачи свидетельских показаний! Больше вас знаю, что такое СИЗО и зона, знаю его законы! Нужно распределиться по семейкам! Этим и займёмся! Я создаю первую семейку, со мной, будет Саид, мы с ним проходим по одному делу! Так же Коля, который скоро поедет по этапу, знаю его давно! – он указал на молодого парня, который безучастно лежал рядом с его шконкой, – Вторая семейка: ты, ты, ты!.. Они здесь не первый день! – стал указывать на тех, кто лежал по правую сторону от общага. В их число попал тот парень, которому я помог донести сумки, – А вот ты, ты и ты!.. Вас не знаю, обитаете здесь недавно! – указывая, на крайние шконки, на меня, – Третья семейка! Ваша задача, поддержание порядка! Будете делать то, что вам скажут! Сначала кушает первая семейка, потом вторая и в конце третья! Как покушали последние, вытирают общаг, моют всю посуду и убирают за всеми, наводят порядок! Пока не перейдёте во вторую, или первую семейку! Всем понятно!? – он вопросительно и грозно посмотрел на всех.
          - Это кто так решил? – возразил я, не согласный с таким решением.
          - Это решили все, по тюремным законам! Ты что против? – повернувшись ко мне, вопросительно посмотрел на меня, зыркая колючими глазами
          - Все это кто? Ты один? Говори только за себя! Я пока других не слышал! – снова спокойным тоном парировал я.
          - Ты кто такой?
          - Я, капитан! А ты кто?
          - Я, сержант внутренних войск!
          - И что с этого?
          - Вот я и говорю что с этого! Забудь про то, кем ты был на воле! Это было там! Ещё раз тебя спрашиваю, ты кто, чтоб диктовать мне условия? – саркастично спросил Дятлов.
          - В первую очередь, я, человек! И условия не диктую, а высказываю своё мнение! Что это запрещено?
          - Слушай, сюда, человек, высказывающий своё мнение! По-моему, ты ещё не понял, не осознал куда попал! Это СИЗО! Ты за решёткой!  Ты «ЗК», очнись! – и тут он щёлкнул несколько раз пальцами, – Здесь совсем другие законы! Не такие, как на воле! На воле, ты можешь делать всё, что захочешь! Всё, воли нет! И ты этим законам должен подчиняться! Иначе, не выжить! Это тебе мой настоятельный совет!
          - Так вот боец, или как там тебя, советчик! – снова, спокойным тоном, обратился к нему, – Это ты слушай сюда! Говори только за себя! Говоришь, был на зоне! И тебя привезли для дачи свидетельских показаний? Это ещё вопрос, для каких показаний, и против кого! Кто ты по жизни! И что ты за птица! – кто-то хохотнул, – То, что здесь СИЗО, я и без тебя знаю! Теперь на счёт законов! Законы будут такие, какие мы сами установим для себя! Чтобы выжить! – добавил я.
          - Я, смотрю, ты ничего не понял! Что, один решил пойти против законов? Не надорвёшься, нет?
          - Это ты ничего не понял!
          - Что, предъява?!
          - Это констатация фактов! – спокойно, смотря прямо в глаза, ответил я.
          - Иди сюда! Я тебя живо научу уважать тюремные законы! – он ближе подошёл к общагу, наливаясь злостью, принял боевую стойку, нанося удару в воздухе невидимому сопернику, как молотом и уходя от ударов.
          - Ну, что ж давай! Попробуй, сломи меня, боевого офицера! Если получится! – я сел на край шконки, пододвинувшись поближе к общагу, указывая большими пальцами на себя.
          Видя, что ему не получилось запугать, он повернулся к парню, которому я помог с баулом:
          - Это же беспредел! Коля, пойдём, научим его уважать законы!
          Коля, внимательно слушал нас, сидя на шконке, рядом с общагом, во время всей перепалки, положив руки на бёдра, слегка наклонив голову вперёд. Прищурив глаза, снизу вверх посмотрел на Саида, потом на него с презрительным видом и сказал:
          - Я полностью согласен с ним! И поддерживаю его! Скорее пойду за него, чем за тебя! Так что Дятел успокойся и сядь на своё место!
          - Коль! Ты чего? Я же за порядок! – удивлённо посмотрел Дятлов на него.
          - А вот так вот! Мне решать с кем быть и как поступать! А не тебе! Ты меня знаешь! – он развёл руками.
          - Сам-то ты ни как не можешь со мной разобраться? Что ж ты к другим обращаешься? Боишься что ли меня? – обратился я к своему сопернику. Для себя решил, это скорей всего, те самые свидетели, которых искала 86-ая камера.
Дятлов снова повернулся ко мне и выпалил:
          - Ладно! Этот разговор ещё не закончен, мы продолжим потом! У нас есть другие, важные вопросы! В хате, все по очереди, из третей семейки, будут наводить порядок! Сегодня убираешься, наводишь ты! – при этом ткнул в мою сторону пальцем, – Нужно везде здесь протереть пыль, помыть пол с мылом, очистить парашу, раковину! Всё, приступай! – замахал тыльной стороной ладошки.
          Я не пошевелился, спокойно сидел на своём месте, смотрел на него. Обитатели наблюдали за нами.
          - Ну что? Ты что тупишь! Приступай сейчас же! Не понял что ли? Или собираешься в грязи жить? Ну, давай, давай быстрее! – он замахал снова руками.
          - Ты крыльями не маши! Всё равно не взлетишь! А если и взлетишь, то решётки не дадут улететь! Перья переломаешь! Это раз! Во-вторых, не нукай, я не твоя лошадка! В-третьих, я, за не понял, три года получил, и то не понял! – парировал в спокойном тоне. Кто-то снова хохотнул.
          - Слушай! Не выводи меня из себя! – с раздражением выпалил он, уставившись на меня.
          - А ты не выходи, так живи! Правильным будет, если все будут по очереди убирать хату! Независимо от семейного положения!
          - Я поддерживаю его! – посмотрев на Дятлова, сказал Коля из второй семейки.
          - И!.. Что дальше? – возмутился он.
          - Кто заехал первым в хату? – спросил я у всех.
          - Допустим я с Саидом! А что? – ответил Дятлов.
          - Вот видишь, получается, что убирать хату надо тебе! Ты сюда заехал и ждёшь, когда тебе тут наведут порядок? А если бы нас сюда не поселили? Так бы и жил в грязи? Я тебе, что удобный случай?
          - Ты не оборзел, нет? Я смотрящий этой хаты! Тебе чё, непонятно! Я, назначаю уборщиков! И отвечаю за порядок тоже я! Но, ни как не ты! Ты тут без году неделя, не знаешь никаких законов, а туда же лезешь в начальники! Всё, забудь! На воле, может быть, ты был начальником, а здесь ты ни кто!
          - Ну! Ну! Отвечаешь? Отвечай! Только сначала покажи пример! Научи! – я лёг на свою шконку, взял в руки книгу.
          Началось противостояние. Я игнорировал его требования. Дятлов боялся применить против меня силу. Периодически происходила словесная перепалка, в которой выигрывал я. Он пытался поговорить со всеми, у него это получалось плохо. Основной контингент сокамерников держал нейтралитет. В случае потасовки, неизвестно, на чью сторону они могут перейти. Коля, из второй семейки, симпатизировал мне. Он, находясь, долгое время в СИЗО, заработал авторитет. Будучи частным предпринимателем, был, упаковал полностью, и продуктами, и вещами. Скорей всего остальная часть побаивалась его. Дятлов не рисковал. Мне было всё равно. В помещении никто не убирался, начали зарастать большей грязью. Горе-смотрящий ничего с этим не мог сделать. Они втроём жили своей жизнью. В одно утро, камеру посетил начальник СИЗО. Мы все построились. Не получив доклада, он, принюхавшись спокойно спросил:
          - А что для начальника СИЗО не надо докладывать? – он прошёлся вдоль строя, рассматривая нас. Видя, что все молчат, спокойным голосом снова спросил, – Кто дежурный? – тишина, – Кто смотрящий? – снова тишина.
Все покосились на Дятлова. Он, понимая, что ему не выкрутиться, вышел перед строем, приступил сбивчиво к докладу.
          - Что?! У вас проблемы с порядком?! Самая грязная камера! Вонь! Это бывшие сотрудники? Может раньше, все жили в свинарнике? Смотрю на вас и не вижу таких! Как-нибудь, неожиданно, ещё раз приду, проверю! Если ничего не изменится, то в отношении вас, вас! – он указал на Дятлова и на Саида особенно. При этом снова прошёлся вдоль строя, внимательно рассматривая остальных, – Будут приняты жёсткие меры! Думаю не надо вам объяснять, что это значит! Некоторые бывали здесь, знаете хорошо! – с этими словами повернулся и вышел из камеры.
          Дятлов посмотрев на всех нас, досадовал:
          - Из-за вас под начальника СИЗО попал!
          Мы, разошлись по своим местам, не обращая внимания на его слова. Пошептавшись с Саидом, молча, приступили к наведению порядка. Он мыл камеру, Саид оттирал унитаз и раковину. Все остальные наблюдали за процессом. Второй день наводил порядок Саид, дальше пошли по очереди. Последним в этой очереди, после Коли из второй семейки, был я.
          Накануне моей уборки, к нам поселили бомжа. Видя его состояние, (он был грязный и вшивый), мы его раздели догола. Все вещи, какие были из одежды, сложили в пакет, плотно связали, попросили коридорного выкинуть в мусорку, или сжечь. Потом посадили на ступеньку, постригли налысо. Поставили насильно на унитаз, поливая сверху тёплой, нагретой кипятильником водой из майонезной банки, с мылом отмыли. Дали тапочки, носки, трусы, футболку и трико. Когда он расположился на шконке, я подошёл к нему:
          - Вот, совершенно другой вид! Ни кто не кусает! Прекрасно выглядишь! Как твоё имя, зёма? Откуда будешь? За что закрыли?
          - Егором кличут! Бывший начальник криминальной милиции Кизела! Из-за постоянных пьянок уволили с органов! Жил на даче у брата! Продукты закончились, полез в соседний домик, там украл мешок картошки, электрочайник и джинсовые брюки! Когда всё это обнаружили, всё вернул, кроме картошки! Вот закрыли, не знаю, что будет дальше! – невнятно рассказал, шамкая беззубым ртом.
          - Егор! Хочешь, я тебе дам кусок сала?.. А печенье?.. А чай?.. Наверное у тебя и сахара нет!
          У него заблестели глаза, он утвердительно закивал.
          - Но, ты же знаешь, что задарма, здесь ничего не делается?
          - Я понимаю! Говори, Николай! Отработаю провиант!
          - Завтра я дежурный! Если попрошу, вместо себя, с утра вытереть пыль, помыть полы, навести везде порядок! Тебе это под силу будет?
          - Без проблем! Всё сделаю, как надо! В случае чего подскажешь!
          - Конечно! – и я отдал обещанное.
          На следующее утро Егор, проснувшись заранее, приступил к наведению порядка. Он уже заканчивал, как его увидел проснувшийся Дятлов.
          - Не понял! Это что такое? – удивлённо, смотря на порхающего бомжа, то на меня, возмутился он.
          - Наводит порядок! – спокойно ответил я.
          - Ты, что!? Решил со мной шутки шутить! Это что за беспредел!? – заревел Дятлов.
          - Это не беспредел! – снова, спокойно ответил я.
          - Почему он? – спросил зло.
          - Я его попросил, он согласился! Не принуждал, не заставлял! А что зоновские законы запрещают это? – спросил с сарказмом.
          - Так ты же должен убираться! – не унимался наш смотрящий.
          - Правильно! Так считай, что это я делаю! Завтра он будет за себя делать! Так что очерёдность не нарушится! Ты не волнуйся! Ты будешь убираться точно в своё время! – уже, ответил улыбаясь.
          - Ты что себе позволяешь?
          - Я всего лишь выполнил воровской закон! Ты же этого хотел! Может ты сам против законов!
          Дятлов пожал плечами и закрыл глаза.
          Вечером второго дня, после уборки Егора, я обратился к сокамерникам.
          - Братцы, у меня к вам есть деловое предложение!
          - А что у смотрящего не надо спрашивать разрешения? Ты чё на глазах борзеешь?
          - Вот я и спрашиваю!
          - Говори, что ты затеял! – недовольно смотря на меня, рыкнул Дятлов.
          - Спасибо, что разрешил! Вы все прошли по одному разу! Каждый наводил порядок в хате! Мы находимся рядом с тубиками! Я не знаю, кто обитал здесь раньше, до нас, но думаю, согласитесь со мной, что наша хата находится в очень грязном состоянии! И в одиночку навести порядок, практически не возможно! На днях должен подойти начальник СИЗО! Чтоб никого не подводить: ни дежурного, ни смотрящего, я предлагаю провести генеральную уборку! А потом, по очереди! Как обычно! Снова начиная с тебя, будем поддерживать порядок! – я указал на Дятлова, – Правильно я говорю? – спросил у обитателей. И те согласно закивали головами. Дятлов посмотрев на всех, тоже согласился:
          - Хорошо! Будем делать так!
          На следующий утро, постучался в двери камеры, когда открылось смотровое окно, обратился к контролёру:
          - Уважаемый! Нам бы кусок хозяйственного мыла, ведро и тряпки! Надо навести порядок в хате! Не понятно, что здесь до нас было и кто жил! Да и начальник тоже потребовал!
          - Понял! Сделаем! – окошко закрылось. Через несколько минут, двери снова открылись, в камере появилось всё необходимое.
          Все дружно начали наводить порядок. Кто-то стал вытирать пыль. Я, разделив мыло пополам, начал строгать в ведро. Коля кипятить воду. Дятлов начищать краны до блеска. Саид отмыл унитаз. Теперь, он стал совершенно белым. Несколько ребят распустили вязаный свитер, из них сплели верёвки. Из одной лишней простыни сделали шторку для туалета. Через несколько часов наша камера блестела. На следующий день дежурным по хате был Дятлов. В этой очереди я снова оказался последним. Все последующие разы просил Егора. За всё время пребывания в камере, я так и ни разу не помыл пол, не дежурил.
          Коля, из второй семейки, какое-то время служил в милиции. После увольнения из органов, занялся бизнесом, открыл точки на автовокзалах и станциях. Где-то ему перешли дорогу гастарбайтеры из Средней Азии. Что у них там было, я подробностей не знаю, но его обвинили покушение на убийство, нанесение тяжких телесных повреждений. Потерпевший таджик, земляк Саида. Из-за этого он их люто ненавидел. Находился в СИЗО, уже больше года. Ни как не могли доказать его вину, суд постоянно переносили, отправляли на пересмотр.  Уже на зоне, я узнал, что его, осудили и отправили в колонию строгого режима, в Мордовию, на девять с половиной лет.
          Мы, с первых дней, объединились с Колей. У него был маленький телевизор, и часто проводили время у экрана, обсуждая те или иные проблемы. Дятлов и его семейники питались отдельно. Они первыми садились за стол. Потом мы, все вместе кушали сообща, ни кого не выделяя, деля поровну. Если, до Нового года первая семейка жировала, то после, у них иссякли запасы продовольствий, практически перешли на баланду. За то у нас пополнились провианты. После Новогодних каникул, Дятлова отправили по этапу на зону. Вскоре за ним поехал его друг Коля. И Саид остался один. Он, одиноко, как загнанный зверь, смотрел на нас из полумрака угловой шконки, когда пытался общаться с нами, обычно все от него отворачивались. Вскоре и его отправили по этапу. Вновь прибывших заключённых, в обязательном порядке, осматривали, доводили правила, при этом никого, никогда не делили на семейки.
          Нас с Колей, единогласно выбрали смотрящими. Мы, установили ряд некоторых правил по распорядку дня. В обязательном порядке заставляли соблюдать правила гигиены и выходить на прогулку, которая проводилась в середине дня. Это связано с тем, чтоб помещение должно проветриваться. И, чтоб ни у кого не было возможности воровать вещи у своих сокамерников, когда те находятся на прогулке. Так же, каждому, кто нуждался, помогали с возникающими вопросами в уголовных делах.
          Всем нравилось гулять. Единственная отдушина подышать свежим воздухом и порадоваться редко выходящему солнцу. На прогулках, устраивали целые баталии, кидались в снежки с соседним двориком. В этом, нам, помогали контролёры на постах, которые смотрели за нами. Они корректировали наши выстрелы и говорили про попадания, так как из-за высоких стен мы не могли видеть своих соперников. Часто вели счёт в качестве судей. Иногда они сами участвовали в бойне.
          Собрав старые носки в один большой шар, иногда играли в футбол.  Для этого нас заводили специально в большой дворик. Собирались наверху и с азартом болели за какую-нибудь команду.
          - Первая! Вы что сегодня делаете?
          - Футбол! – отвечали хором.
          - Идём в пятый дворик! Девочки попросили! Ребята, я сегодня болею за вас! Не подкачайте! – обычно обращался к нам один из сопровождающих.
          - Я буду болеть за вас! –  то и дело, указывала сверху на кого-нибудь, высказывались наши охранники.
          - Тогда я за них! – подхватывала вторая сотрудница.
          Мы, как обычно, делились на команды и начинали свою игру. Сверху собирались зрители. У них появились среди нас свои любимчики. Иногда, гуляли сверх нормы положенного. Но обязательным атрибутом всех этих прогулок с Колей, стали тренировки. Обычно раздевались по пояс. На прогулках иногда бегали по кругу. Иногда подтягивались в прогулочном дворике об решётку над нами, иногда отжимались. Контролёры, сверху считали круги, или количество подтягиваний, отжиманий. В камере, почти каждый день выполняли спортивные упражнения: подтягивание об шконку. Так как шконка была низенькая, приходилось подтягиваться и держать ноги под углом, параллельно качался пресс. Так же отжимались от пола.

          В течении десяти дней, нужно было написать кассационную жалобу и отправить по назначению. Первым делом, написал заявление, с просьбой ознакомится с протоколом судебного заседания. Вскоре меня начали выводить в здание Свердловского районного суда. Из-за нехватки предварительных камер, бывших сотрудников помещали в одной камере с малолетками. В очередной раз, нас разместили вместе: туда завели человек десять малолеток, меня и ещё двух человек, бывших сотрудников. По одну сторону сидели мы, на другой стороне, на лавочке, разместились малолетки. Крупный, коренастый парень, ростом с меня, может чуть выше, светловолосый, примерно 16-17 лет, выглядел на все двадцать пять, сидел на корточках, посередине. Осмотрев присутствующих, подошёл к высокому, аккуратному, худощавому парню, который стоял в сторонке, отдельно от всех:
          - Привет уважаемый! – поздоровался с парнем хриплым, скрипучим голосом, сверля его глазами.
          - Привет! – нерешительно, испуганно, поздоровался тот.
          - Как твоя фамилия, имя, зёма?
          - Черепанов Саша! – тут же ответил тот.
          - Саша, куда путь держишь?
          - На суд! – ответил в таком же тоне.
          - Значится у тебя всё ещё впереди! – кивая головой, сделал вывод коренастый парень.
          - Ну, да! – согласился робко.
          - Ты знаешь, я еду по этапу, в Челябинскую область! Наверное, даже не знаешь, как холодно бывает в Столыпинских вагонах! – он махнул рукой, все малолетки тут же пристроились рядом с ним. Саша испуганно посмотрел на всех, ожидая худшего.
          - Слушай, друган! Давай мы с тобой договоримся! Мне нужна твоя толстовка! Ты мне отдашь свою, я тебе свою! Честный обмен! У меня, правда, слегка износилась, а у тебя ещё она новая! Мне на этапе будет теплее!
          - Ладно! – сказал Саши и тут же снял и отдал крепкому парню. Взял старое тряпьё и одел на себя.
          - Вот и чудненько! Не жалей, что отдал! Ты себе ещё надыбаешь, может даже лучше! – довольный, улыбаясь, с этими словами, уселся на своё место, начал разглядывать нас. Так, просидев несколько минут, подошёл в мужчине, примерно сорока лет, невысокого роста, который сидел невдалеке от меня:
          - Дядя! Ты кто? Мусор? – вопросительно посмотрел на него.
          - Нет, я водила! – испугано, качая головой, бегая глазами, выговорил мужчина.
          - А мне кажется, что ты мусор! Иначе бы тебя сюда не посадили, вместе с нами! – не унимался коренастый парень.
          - Нет, нет, я всего лишь их возил!
          - Ну да ладно дядя! Ты не парся! Мы же не предъяву кидаем! Мне вот  что! Кожаная курка понравилась, которая на тебе!
          - И что? – удивлённо спросил мужчина.
          - Давай мы с тобой поиграем в одну игру! Ты назовёшь три причины, по которым тебе курка нужнее, чем мне! Если назовёшь, куртка останется у тебя, если нет, отдашь мне! Договорились! Всё легко и просто! Говори! – он осмотрел присутствующих малолеток, – Чо, братва, честный базар? – те закивали в знак поддержки.
          - Если я тебе отдам, то я сам замёрзну!
          - Так, дядя, не катит! Отдам в замен свою! У меня тоже ничего, правда без подклада! Я по этапу еду! Я сильнее замёрзну, а тебе ещё здесь чалиться! Здесь холодно не бывает! Принесут другую, получше! – малолетки утвердительно закивали, поддерживая своего товарища. 
          - Но я же купил эту куртку в магазине за деньги!
          - Ты купил, может её для меня! Отдашь мне, будет моей! Тоже не катит! Давай, называй третью причину и покончим с этим!
          - Слышь! Малолетка! Отстань от него! Я, назову тебе третью причину, которая покроет все остальные! – не выдержав этого спектакля, вмешался я.
          - Штрибан, не влезай не в свои дела! Тебя ни кто не спрашивает! – скривив недовольную ухмылку, указывая на меня пальцем, проскрипел коренастый парень.
          - Беспредел чинить я не позволю! Это раз! На простом основании, что эта куртка его, у его и останется! Против моего ни кто не прёт! Это два! Если будешь нарушать воровские законы! Кину предъяву, телегу не вывезешь! Что с тобой будет, знаешь? Это три! Как тебе такой расклад?
          - В таком случае, штрибан, раз вмешался, куртку придётся отдавать свою!
          - Малолетка, ты все рамсы перепутал! Я тебе назвал причины, даже три! Ты что не догнал?
          Коренастый парень подошёл ко мне, стал внимательно изучать:
          - За то, что влез не в своё дело, ты попался! – он снова махнул рукой малолеткам. Те вскочили со своих мест, медленно стали приближаться к нам. Обстановка становилась не в мою пользу. Два бывших сотрудника, явно не хотели вставать на мою сторону. Они медленно попятились в дальний угол, освобождая пространство для будущей схватки. Коренастый парень неожиданно нанёс прямой удар мне в челюсть. Я успел увернуться. Схватил за руку, броском, уронил на пол. Загнул кисть, сделав болевой. Всё произошло быстр, ни кто не успел опомниться от случившегося. Малолетки на полпути застыли, как вкопанные, не решаясь на какие-нибудь действия. Классический приём сработал чётко. Мой соперник корчился от боли:
          - Я думаю, что никто не сунется ко мне! Я его бросил бережно! Если кто-то попытается подойти, помочь своему товарищу, с ним будет хуже, чем с этим! Могу не рассчитать свои силы и поломать! – спокойно почти шёпотом проговорил и пнул лежащего в бок.
          - Парни, давайте мочите его! Ооо!.. Больно!.. – закричал коренастый парень!
          - Не провоцируй, иначе останешься без руки! Не злите меня! Быстро сели на место! Я что вам сказал! – рыкнул на малолеток и дёрнулся в их сторону. Те быстренько заняли свои места. Теперь испуганно, как курочки на насесте смотрели на меня, как будто увидели хищника. Я, ослабил болевой коренастому, рывком за воротник поднял на ноги, толкнул не сильно. Он, потирая кисть, с опущенной головой медленно побрёл на своё место:
          - Если я, хоть краем уха, услышу, про сегодняшний инцидент, от кого угодно, если вы проболтаетесь, пущу коня, вам тогда не жить! На будущее запомните, не рыпайтесь, если силёнок маловато! А то могут вас поломать! Вы меня поняли? Вы ещё малолетки со мной тягаться! – медленно, монотонно произнёс, выцеживая сквозь зубы каждое слово.
          Малолетки закивали в ответ.
          - Я не слышу!? Громче! – требовательней рыкнул на них.
          - Да! Да! Да! – в разнобой, испуганно ответили они.
          - Тогда всё! Сидим тихо, как мыши! Иначе я рассержусь!
          Воцарилась тишина. Мужчина подошёл ко мне, заикаясь, начал благодарить за оказанную помощь.
          - Пошёл отсюда! Сядь на своё место и не рыпайся! Иначе точно потеряешь куртку! – со злостью проговорил я и отвернулся от него. Мне он был неприятен, ни с кем не хотелось разговаривать. Коренастый парень заулыбался в знак поддержки. Вскоре, начали выводить из камеры поодиночке…

          Самым волнительным моментом в жизни СИЗО для нас были свиданки. Разговор с женой, это, как на грани фантастики.
          Один раз, со мной приключился курьезный случай. После очередной свиданки, всех повели по камерам. Я один оказался с первого корпуса. Чтоб не водить по всем этажам разных корпусов, на время закрыли в стакане корпуса №2. Внутри помещения лампочка не горела. За всё  время пребывания в СИЗО, оказавшись, первый раз в темноте, удобно уселся на лавочку, быстро заснул. Не знаю, сколько времени прошло, предполагаю достаточно длительное время. Проснувшись, подозревая, что меня забыли, начал стучать ногами об двери. Вскоре прибежал сотрудник, перепуганный, начал уточнять мои данные.  Когда я сказал про себя, он облегчённо вздохнул, снова закрыл двери и убежал. Через десять минут повели в свой корпус.
          Я не знаю, как получилось, но меня потеряли. Была объявлена тревога. Искали по всей территории. Но поиск не дал никаких результатов. Я исчез. Приступили к расследованию. Тот, который, меня закрыл в стакане, срочно, по каким-то делам, покинул СИЗО, на телефонные звонки не отвечал. Что там у него было, я не могу сказать. Это вызвало большее подозрение. Уже хотели заявить о побеге, как к ним прибежал перепуганный коридорный второго корпуса и рассказал о находке. Меня тут же забрали и перевели в свой корпус. Вскоре завели в помещение, которое находилось под лестницей.
          - Светлов Николай Евгеньевич! Статья 286 ч. 3 п. «А» осужден к трём годам лишения свободы в колонии общего режима. Камера №1! – представился присутствующим.
          - Ну, что Светлов! Рассказывайте, как вы оказались во втором корпусе и при выключенном свете! От кого прятались? Кто вам помогал из сотрудников? Каковы были планы? Как собирались покинуть территорию СИЗО? Если подробно, чистосердечно расскажете, я сделаю вид, что ничего не было! Так как вы бывший сотрудник, я вам сделаю скидку! У вас это нигде не отразится! – Выпалил высокий майор атлетического сложения.
          - Об этом, надо спросить того, кто меня закрыл! Какие у него были планы, чего он хотел со мной сделать! Может украсть? – ответил, прямо смотря на майора.
          - Мы его обязательно спросим! Пока его нет! Он уже едет сюда! – смотря на свои пальцы, в которых крутил зажигалку ответил он и продолжил, – А пока вы нам ответьте!
          А мне и отвечать-то нечего! После переговоров с женой, нас отвели во второй корпус! Там меня закрыли одного и всё! Больше мне нечего добавить!
          - Почему при выключенном свете? Почему так долго молчали? Надеялись убежать? Какие у вас были планы?
          - Выключенный свет! Выключенный свет! Это надо спросить тех, кто за это отвечает! Почему в стаканах свет не горит! Просидев долгое время, я не выдержал и начал стучать об двери! Если бы я не стучал, то, наверное, до сих пор бы ещё искали! И обвиняли того, кто меня туда закрыл! Были бы у меня какие-либо планы, я бы наверное не стучал! А дожидался его! Как вы думаете?
          - Не волнуйтесь! Разберёмся!
          - Я и не волнуюсь! Спросите, того, кто там стоял! Я спокоен!
          - Ладно! Разберёмся! Будут вопросы, мы вас ещё вызовем! Уведите его в камеру!
          Отведя в свой корпус, меня снова закрыли в стакане и там ещё продержали полчаса. И только после этого завели в камеру.
          - Ни фига себе! Мы уж думали, ты подался в бега! На воле водку хлещешь, бабами развлекаешься! – удивлённо, улыбаясь, встретил меня Коля.
          - Да уж! С ними не соскучишься! – пожимая, в ответ, его руку, улыбаясь, сказал я.
          - Представь себе! Забегает попкарь и спрашивает: где Светлов? Я им: так на свиданку же увели! А он: что не возвращался? Я ему: а он что уже сам может возвращаться? Забежали с автоматами, поставили к стенке! Проверили и так же быстро убежали, ничего не говоря. Но ты наделал шороху брат!
          - Всё бы ничего, но только они сами наделали шороху со мной! –  смеясь, ответил я.
          - Ладно, не парся! Вот тебе обед и сразу ужин! Мы с ребятами уже поели! Там твои болельщицы, тоже потеряли! Всё спрашивают: А где Николай, да где Николай?
          Я только улыбнулся и приступил к приёму пищи.
          Меня больше по этому случаю не вызывали, наверное всё таки разобрались.

          После объявления несправедливого приговора, медвытрезвитель, объявил забастовку. Они приходили на работу, и в категоричной форме отказались выполнять свои функциональные обязанности. Информация дошла до городского УВД. Простые угрозы и уговоры не могли оказать нужного эффекта. Ребята стояли категорично: «Какой смысл нам работать, если нет никакой социальной защищённости! Как нам выполнять свои функциональные обязанности, если любой гражданин, которому мы не понравимся, может на нас написать заявление и его слушают, а наши показания ни во что не ставят! Попадая в такие ситуации, в какую попал капитан Светлов, нас ни кто не защищает! Что делают юристы в отделах? Почему мы должны защищаться, покупать, не весь каких адвокатов, за свой счёт! Этот инцидент произошёл при исполнении служебных обязанностей! Нас должны защищать свои адвокаты и юристы за счёт УВД! А, УВД, полностью отстраняется! Вы прекрасно знаете, какое денежное довольствие мы получаем!  Понятно, что зарплаты  не хватает даже на жизнь! Вы знаете, что Светлов, в свободное от службы время, чтоб прокормить семью, зарабатывал себе на жизнь извозом! Да, да! Он работал простым таксистом на своей старой шестёрке, которую купил при увольнении с армии! Как нам быть, простым милиционерам! Если вы даже капитана милиции, офицера,  ни во что не ставите! Нас, поставили на одни весы с преступниками! При этом опустили ниже их! Им доверяют больше чем нам! Хотя мы обеспечиваем законность, а они его постоянно нарушают! Где тут справедливость?..»
          Начальство, выслушав требования сотрудников милиции, понимая сложность создавшегося положения, начал искать выход. Приняли решение, не оглашать и до последнего держать всё в тайне. Нужно было что-то делать. После оперативного совещания, Начальник городского УВД, появился в кабинете Начальника Свердловского УВД:
          - Здравствуйте Владимир Алексеевич!
          - Здравствуйте Олег Николаевич! – приветствовал начальник Свердловского.
          - Что решили по этому вопросу?
          - Мы, тут посовещались! Для начала необходимо провести ряд мероприятий, связанных со Светловым!
          - И каковы ваши предложения?
          - Во-первых, обещать социальные гарантии! Во-вторых, отказаться от тех адвокатов, которые довели дело до обвинительного приговора! В-третьих, нанять проверенного адвоката! Ему оплатить из бюджета УВД! На примете есть у меня адвокат, бывший начальник криминальной милиции Свердловского УВД Потапов Николай Петрович! Многие работники вытрезвителя его хорошо знают, ещё с тех времён, когда он служил в органах МВД! В-третьих, подойти к тем судьям, которые будут рассматривать кассационную жалобу, обсудить условия пересмотра приговора! В-четвёртых, объяснить бастующим сотрудникам, о проводимой работе! Если всё это скажем им, на примерах конкретно, то они, думаю, поймут нас, что мы тоже не сидим без дела, а заинтересованы в положительном решен вопроса и приступят к исполнению своих обязанностей! Главное, чтоб информация не просочилась в СМИ! Иначе нам не сносить головы! Снимут, с должности, не раздумывая!
          - Дай-то бог! Дай-то бог, чтоб всё обошлось! – опустив голову, проговорил начальник городского УВД, снова посмотрел в упор Метелице и спросил,– Как получилось, что твоих людей осудили?
          - Я следил за ходом уголовного дела! Их, до последнего держали в статусе свидетеля, чтоб ни кто из начальства не мог сунуться! С нами особо не общались! Видать было указание сверху! Когда судебный процесс начался, то у обвинения практически не было доказательств! Со Светловым лично общался, он постоянно докладывал о положении дел! Судья, кстати, тоже бывший сотрудник милиции! По нашим раскладам, должен был быть оправдательный приговор! Видать прокуратура хорошо заплатила, коль он вынес такое решение!
          - С судьями второй инстанции, как решишь?
          - Через Потапова! В суде, тоже ест свой человек! Через него!
          - Есть какие-нибудь гарантии?
          - После обвинительного приговора, никаких гарантий ни кто дать не может! Для пересмотра дела, судьи, скорей всего потребуют N-ную сумму денег! Как это обычно и было! Если будут эти деньги, то будет пересмотр! Но не факт, что решится положительно! Но за то будет время хорошенько подготовиться адвокатам и выступить с защитой!           – опустив голову, высказался начальник Свердловского УВД.
          - Ладно! Я понял! Поедёмте решать вопросы в медвытрезвитель! Сегодня, это самый главный вопрос! – с этими словами они  вышли из кабинета.
          Собравшись в Ленинской комнате, начальники разговаривали с сотрудниками вытрезвителя около четырёх часов. В конечном итоге, выслушав все шаги начальства, сотрудники медвытрезвителя согласились, и приступил к выполнению своих служебных обязанностей. Уже в машине, которая направилась в сторону центра, начальники горячо пожали друг другу руки. На этом забастовка закончилось.
          У меня сменился адвокат. Один раз вывели в комнату для адвокатов. Я вошёл в помещение. За столом сидел крепкий мужчина, в костюме, светлыми волосами зачесанными назад. Он встал из-за стола, широко улыбнулся:
          - Здравствуйте! Я, Потапов Николай Петрович! Ваш новый адвокат!
          - Сколько я вам должен буду? – смотря в упор, без улыбки, спросил я.
          - Вы не волнуйтесь! Материальная сторона вас не должна беспокоить! За вас платит УВД! Всё будет хорошо! – он снова улыбнулся.
          - Давайте говорить по существу дела! – прямо смотря на него, предложил я.
          - Хорошо! Я, заключил договор с УВД, буду защищать вас на суде! – с этими словами, он достал бланк договора и указал, – Вот, распишитесь здесь! – всё это сложив в папку, скрестив пальцы рук на столе, продолжил, – Ваша жена поставлена в известность об этом! Так же мы с вашей женой договорились, что она до кассационного рассмотрения вашего дела, принесёт сто тысяч рублей! Такую же сумму принесут Круглов и Мельков! Если каждый соберёт по сто тысяч,  и дадим судьям, то дело передадут на пересмотр! Об этом уже договорено! Ну, если нет, то нет! Теперь всё зависит только от вас, вернее от ваших жён!
          - Эта сумма для меня не подъёмна! Такие деньги, я никогда не видел в жизни и не держал в руках! Это не реально!
          - Успокойтесь, поживём, увидим! Будем надеяться на лучшее!
          Вскоре, через оперативников, я получил письмо от жены. Она писала, что поехала по родственникам собрала деньги и отдала Потапову. Теперь осталось только ждать решения суда второй инстанции.

          И вот наступило 5-ого февраля, день рассмотрения кассационной жалобы. Меня закрыли в клетку с камерой. За камерой на столе стоял монитор, и там было видно судебное заседание. Снова были выступления. Соломин просил меру наказания, содержание под стражей изменить на условно. Решение суда второй инстанции: оставить приговор без изменения. Я теперь, только ухмыльнулся в ответ. Меня привели обратно в камеру. Вечером открылась дверь:
          - Осужденный Светлов, собрать вещи, готовимся к выходу! Время даётся 30 минут! Вам понятно?
          - Да, понятно! – упавшим голосом ответил я.
          Этапы, как обычно были, или рано утром, или поздно вечером. Если поздно вечером, то всю ночь держали в предвариловке. И уже утром развозили на машинах. Кого-то на поезд, кого на машине.
          По истечении времени, дверь снова открылась, и я с вещами пошёл на выход.
          Контролёр посмотрел на меня печально и жестом показал, чтоб я шёл обратно.
          - Так сказали же, что я по этапу!
          - Не надо! Сказали оставить!
          Через полчаса, двери открылись снова:
          - Светлов на выход! К адвокату!
          Я вышел, встал у стенки, с той стороны, куда меня, обычно, водили.
          - На ле-во! – скомандовал контролёр,  и мы пошли совершенно в другую сторону.
          - Куда меня ведут? Адвокаты же в другой стороне?
          - Разговорчики! – грубо оборвал сопровождающий.
          Меня завели в незнакомый кабинет, скорее в комнатушку. Там просидел примерно, около получаса. В дверях показался здоровый мужчина, с засученными рукавами, внимательно посмотрел на меня и направился к топчану, который стоял здесь же. Присел и после этого закурил:
          - Вы уж меня извините, немного задержался! Я старший этого крыла! Вот вам письма от жены, от ваших сослуживцев! – он открыл папку на столе и передал их мне без конвертов.
          - Спасибо!
          - Если вы хотите что-то написать, то пишите, прямо сейчас! Через час я сменюсь и сразу же доставлю по адресатам!
          Я взял ручку, листок бумаги и написал письма.
          - Вы знаете, что прокуратура распорядилась, как можно быстрее вас отправить по этапу! – смотря на меня, высказался мой собеседник.
          - Нет! – ответил я, перестав писать.
          - Наши, стараются оставить вас в СИЗО! Если вы будете находиться здесь, то большая вероятность добиться оправдания! Эти процессы с письмами, жалобами, здесь пойдут быстрее, чем в колонии! Немаловажно то, что в этом помогут адвокаты! Для этого мы с вами сейчас напишем заявление! Я вам продиктую!
После письма,  написал заявление на имя начальника СИЗО, с просьбой оставить меня в следственном изоляторе.
          - Не обещаю, но мы будем бороться за вас! – с этими словами пожал мне руку.
          Из письма жены узнал, что она и жена Круглова сдали по сто тысяч рублей. Мельков сославшись на то, что  у него нет такой суммы, не сдал. Понятно, что судьи, не получив необходимой суммы, оставили приговор без изменения. Ту часть денег не взяли.
          Ребятам, работающим в медвытрезвителе, так и объяснили, что из-за Мелькова, который категорически отказался сдавать деньги, приговор оставили без изменения, решение суда, вступает в силу. Что-либо делать, со стороны УВД, бесполезно. Теперь, только всё зависит от самих ребят, находящихся за решёткой.
          Вызовы  к старшему крыла, или фельдшеру, стали регулярными. Так же, регулярно писал письма жене и волновался за неё. Просил сделать мне передачу, прийти на свидание. Всякий раз жена говорила, обещала, но меня никогда не вызывали. Потом выяснилось, что она, когда приносила передачи, или просилась на свидание, ей каждый раз отвечали: «В приёме передачи отказать!» «В свидании отказать!» «Отправлен по этапу, ждите вестей с колонии!» Так продолжалось почти месяц. Весь запас продуктов у меня закончился. На подкормке держала вся камера. 29-ого февраля, мы с сокамерниками, хотели пойти на прогулку. Перед самым выходом дали команду, готовится к выходу с вещами. Коля наскоро собрал меня, и мы попрощались со всеми. Без предвариловки, посадили в автозак и прямиком привезли на железнодорожный вокзал. Вывели и тут же посадили в поезд.
          Завели в купе, там уже находилось восемь человек. Практически, из-за ресничек, не было видно улицы. И не понятно, какое время суток на улице. Только загаженный тусклый свет простых лампочек освещал еле-еле помещение купе. Все спали. Я сидел, у решетки и смотрел на коридор. Ко мне тихонечко подошёл контролёр:
          - Здравствуйте! Вы меня узнаёте?
          - Да! Да! Узнаю, конечно! Вы с конвойного батальона!.. – чуть ли не воскликнул я.
          - Тссс! Никаких фамилий, званий и имён! – он поднёс палец к губам.
          - Как вы?.. – начал я.
          - Разговор не обо мне! Разговор о вас! Всё под жёстким контролем! Я вас сразу же узнал! Но подойти, ни как не мог, в силу разных обстоятельств! И сейчас времени почти что нет! Слушайте внимательно! Прокуратура вас держит на особом контроле! Нашим, не удалось вас отстоять! Вас в срочном порядке, почти тайком, вывезли! Для этого выбрали воскресный день! Как они сказали, что от вас идёт большой резонанс! Мы вас везём в Екатеринбург! Вернее только вас! Остальные в другие места! Будьте внимательны! Дальше я не знаю куда, возможно в Тагил! Ну, всё, я пошёл! Ко мне не обращайтесь, будет возможность, сам обращусь!
          - Увидите мою жену, скажите обо мне, куда меня везут! Спасибо! Пока!
          Он кивнул в ответ и пошёл дальше.
          На протяжении всего пути, ко мне больше никто не подходил. И только в Екатеринбурге, смотря на меня издалека, моргнул перед тем, как забежать в вагон. У меня всё это не укладывалось в голове. Что я такого мог совершить, чтоб так ко мне относились. Все боялись и были напуганы?
          Система работает четко. В этой цепочке государственного аппарата, прокурор не виноват, так как совершено преступление. Он разбирается. Судья, который судит, тоже не виноват. Он всего лишь соблюдает букву закона. ГУИН, не виноват, он исполняет принятые решения. Получается, виноват я. Но я не совершал этого преступления. Каждый, по сути, выполняет свои обязанности. Именно обязанности. Но, при выполнении своих обязанностей, каждый преследует свои меркантильные интересы. В таком случае, закон в их руках, становится страшным оружием уничтожающий всё живое на земле. И оставляет только выжженную поляну злости и ненависти. Это начало гибели любого государства. В этой стране люди становятся орудием для достижения своих меркантильных целей. Ценность человеческой жизни ни во что не ставится.

          Позже, уже находясь в колонии, я узнал, что половину сотрудников СИЗО попросили уволиться по собственному желанию. Вот и поймите теперь, сделайте выводы по этой ситуации. Государственный аппарат ни в коем случае не хочет признавать своей вины и пойдёт на что угодно, чтоб оправдать себя.

          С поезда, меня, вместе с другими доставленными, из других регионов, повезли в СИЗО Екатеринбурга. Как обычно, посадили в камеру с малолетками. Продержав несколько часов, повели в приёмную. Здесь шла живая очередь. В просторном помещении находилось не меньше трёхсот человек. Эта очередь извивалась между столов и за каждым столом проверялись осужденные и их вещи с баулами. После долгой процедуры приёма, наконец-то повели в камеру. За мной в очередной раз закрылась дверь. Я оказался в помещении 6 на 4. С левой стороны от меня находились шконки в три яруса. Справа от меня параша, умывальник и дальше общаг.
          - Привет от Среднего Урала, чесной компании Среднего Урала! – возгласом поприветствовал я сидельцев.
          - Привет, коль не шутишь! – послышался голос, от крайней шконки первого яруса.
          - Ну, что примете постояльца на несколько дней? – просматривая того кто сказал, но так и не увидел.
          - Принять, то примем! Вот только приземлиться тебе земляк негде! Шконок 15! С тобой, нас, теперь, будет 18!
          - Где 17, там и 18-ому место найдётся! 
          Тут, голос поднялся из кровати, подошёл ко мне, посмотрев испытывающе, спросил:
          - Так кто ты уважаемый? Откуда? – на меня смотрел внимательно мужчина моего роста, атлетического телосложения, примерно тридцати лет, пепельного цвета волосы с вьющимся чубом.
          - Пермь! Капитан! Две Коли! Смотрящий! – спокойно ответил я!
          У моего собеседника расширились глаза при упоминании капитан и две Коли, он удивлённо посмотрел на меня:
          - Земляк! Проходи! Недавно пришла малява насчёт тебя! Мы о тебе наслышаны! Всё будет нормально! Кушай, спи, пиши! Дави этих гнид, мы только спасибо скажем! Об остальном не волнуйся! Об остальном побеспокоюсь я! – он повернулся в сторону шконок, указал парню, – Освободи земляку место! Он с дороги, устал! Поспи брат! – уже обратившись ко мне, крепко пожал мою руку.
          Через несколько дней, утром, после завтрака, меня вывели с вещами, закрыли в предварительной камере. Туда же привели ещё четверых. Узкая камера с обгаженной парашей и забитой канализацией. Вокруг унитаза всё было залито испражнениями. Стояла стойкая вонь. Окно разбито, в камере холодно. Закрыв, нас забыли, в течении суток ни разу не входили и не кормили. Розеток, выключателей не было. На высоком потолке тускло горела одинокая лампочка, до которой не дотянуться. На лавочке, поперёк стены, у окна, мы нашли небольшое отверстие посередине размером с один дециметр. Туда поставили большую литровую, эмалированную кружку, предварительно налив воды из-под крана. Достали туалетную бумагу, стали раскручивать. Так же целлофановые пакеты, которые разрезали на полоски. Потом, сложив вместе, скрутив в трубочку, подожгли. Таким образом, кипятили воду. Все работали оперативно. Один подавал фитиль под кружку. Другой, скручивал в трубочку, подавал первому. Третий,  подкладывал целлофановую полоску и держал рулон туалетной бумаги. Четвёртый, резали плёнку. Пятый доставал всё необходимое. Вскоре закипела вода, туда высыпали пакет чая. Закусив прихваченными сухарями, запив с конфетами, всю ночь развлекались рассказами из жизни. Утром следующего дня, вывели, погрузив в машины, повезли на вокзал. Там, нас, окружив цепью автоматчиков и собак, положили на землю. Подложив под себя, спереди, свои баулы, присев на корточки, руки за головы, лицом вниз, просидели примерно около часа. Почти у всех затекли ноги, но вставать категорически запрещалось. Любая попытка пресекалась собаками и автоматчиками. Потом, поодиночке, завели в Столыпинский. Перед входом, проверяли по списку, сажали в стакан. Я снова оказался в руках Пермского конвойного батальона. Видел знакомые лица. Они узнали меня, увидев, сторонились и всячески избегали встречи взглядом. Вечером приехали в Нижний Тагил. Снова, на машинах, повезли на территорию колонии: ИК-13.

          Продолжение следует...